Правдоруб

    
       Вернувшись после ночного обхода кораблей дивизии,  дежурный по соединению капитан 1 ранга  Охлобыстин  разоблачился, водрузил шинель и фуражку с «крабом» на штатив вешалки, после чего опоясал торс  пистолетной портупеей и нацепил повязку «РЦЫ» на рукав кителя.
       Затем он отправил клюющего носом помощника отдыхать, уселся в вертящееся кресло перед металлическим столом с несколькими телефонами и учинил в  журнале дежурного  запись о проверке несения корабельной службы.
На восьми из стоящих в базе лодок она была на должном уровне, а на двух имели место нарушения.
       «…Верхневахтенный  АПЛ «К-240» спал  на брезентовых чехлах в ограждении рубки.  При сыгрании учебной аварийной тревоги на  АПЛ  «К-312»,  аварийная партия 1 отсека имитировала  борьбу с водой без использования штатных средств и механизмов», завершил ее Охлобыстин и витиевато расписался.
       Своей властью он «вставил фитили» обеим дежурным по кораблям, а завтра, после  утреннего доклада адмиралу, аналогичные вставят командирам.
       Еще раз пробежав глазами написанное,  «капраз» удовлетворенно хрюкнул, и, закрыв журнал, с чувством выполненного долга  извлек из лежащей на столе коробки,  длинную «Герцеговину флор».
       - М-м-м, - довольно замычал, окутавшись дымом и,  вытянув ноги, уставился в темное пятно иллюминатора.
       В него дробью стучал осенний дождь, на  выходе из залива всплескивал  далекий огонь створа, где-то в казарменном городке тоскливо выла собака.
       Охлобыстин размышлял над тем, что предстояло сделать, и проникался его важностью.
       Еще с курсантских времен  капитан 1 ранга всячески боролся за справедливость, резал везде правду-матку и здорово  поднаторел в этом деле.
Данное сказывалось на его служебном продвижении и взаимоотношениях с начальством, но свое жизненное кредо Охлобыстин не менял.
       Очередной, нанесенный им по несправедливости  удар, сделал его в соединении еще более известным, и капитан 1 ранга этим  по праву гордился.
       Тогда, как раз, завершились небывалого размаха  морские учения «Океан»,  Флот  показал свой ядерный оскал  акулам империализма, и в его передовое соединение нагрянул сам маршал Гречко с многочисленной свитой. 
       По этому поводу состоялся торжественный смотр, а затем всех офицеров собрали в гарнизонном  ДОФе.
       Далее были выступления Маршала, Главкома и Начальника Главпура*, читка приказа о присвоении очередных воинских  званий и вручение наград, а также ответные речи награжденных.
       - А теперь вопросы, -  милостиво кивнул Маршал командующему соединением, и тот продублировал его веление залу.
       Зал ответил скрипом кресел, тихим покашливанием и полетом жужжащей мухи.
       Когда же этот звук затих, там поочередно материализовались назначенные политотделом «дежурные» и огласили заранее подготовленные вопросы.
       Все они  касались того, что могло понравиться главному стратегу, и он привычно на них ответил.
       - Так, еще вопросы? -  обвел глазами зал командующий и напрягся.
       В третьем ряду, в центре, вверх поднялась рука с четырьмя золотыми нашивками, и вставший представился - капитан 2 ранга Охлобыстин!
       Сидевший  позади командующего начальник политотдела стал потеть, а его сосед, начальник особого отдела, подозрительно уставился  на  самозванца.
       - Мы вас слушаем, товарищ Охлобыстин, - последовал кивок Маршала, - говорите.
       - Я хочу сказать о той несправедливости, в которой находится Военно - Морской Флот, - значительно произнес оратор, и все навострили уши.
       - Однако, - покосился  Министр на  сидящего рядом главкома, и тот беспокойно заворочал шеей.
       - Насколько известно всем здесь присутствующим, - невозмутимо продолжал Охлобыстин, -  командиры дивизий РВСН базирующихся на суше,  по должности являются   генералами.
       В то же время командиры наших стратегических подводных ракетоносцев, не уступающие им по мощи и несущие боевое дежурство  у берегов вероятного противника, всего лишь  капитаны 1 ранга.
       Это несправедливо, товарищ маршал!
       В зале наступила грозовая тишина, а в заднем ряду  под кем-то сломалось кресло.
Озадаченный Министр прозрачно воззрился на  Охлобыстина, потом перевел взгляд  на Главкома,  и  тот стал наливаться краской.
       Дело в том, что этот вопрос  уже давно витал в морских штабах, но озвучивать его на высшем уровне никто не решался.
Как и его грозный предшественник, Гречко не питал особой  любви к флоту и все, касающееся его, считал второстепенным.
       - К-х-м, - сказал Министр, после чего вытянул стакан боржома и  разродился ответной речью.
       Из нее следовало, что Партия и Правительство уделяют особое внимание  Флоту, который  располагает всем необходимое для решения поставленных перед ним задач, командиры ракетоносцев имеют те звания, которые заслуживают, и ни о какой несправедливости не может быть и речи.
       - А за прямо поставленный вопрос благодарю, -  сказал в завершение Министр. - Можете обращаться ко мне и впредь. Я всегда выслушаю.
       Затем действо закончилось, плотно отобедав, высокие гости отбыли в столицу, а над Охлобыстиным стали сгущаться тучи.
       Однако гром не грянул.
       Спустя некоторое время, в громоздком военном механизме что-то со скрипом провернулось, из Москвы последовал высочайший Указ, и  в среде командиров подводных  ракетоносцев родился первый адмирал.
       Данное в подплаве  восприняли на «ура»,  начальство сменило гнев на милость и Охлобыстину присвоили очередное звание.
       А он, между тем, размышлял над новой несправедливостью.
       Она касалась различия в головных уборах высших и старших офицеров Армии и Военно-Морского Флота.
       И если армейские генералы и полковники носили овеянные героикой гражданской войны серебристые папахи, то равные им по званию на флоте,  довольствовались почти цивильными каракулевыми шапками.
       - Непорядок, - решил Охлобыстин и  обратился, как водится, «по команде».
А когда сверху поступило грозное «отказать», он вспомнил последние слова маршала.
       - Ну, на нет и суда нет, -  докурив папиросу, воткнул ее Охлобыстин в    медь пепельницы  и решительно выдвинул  из стола  верхний ящик.
       - Тэ-экс, -  положил перед собой лист бумаги  и  вверху, в центре, аккуратно вывел, «Рапорт».
       Далее, сославшись на высочайшее разрешение, он обстоятельно изложил суть проблемы,  а поутру, сменившись, отправил свое творение Министру, заказным письмом.
       Прошел месяц  и Охлобыстина вызвал командующий соединением.
       - Так, значит, говоришь папахи? -  предложив сесть, открыл он сафьяновую папку.
       - Именно так, товарищ адмирал, - последовал ответ. - Они.
       - В таком случае ознакомься, - протянулась к нему рука с бумагой, - лично.
       Охлобыстин осторожно принял документ - это был его рапорт.
       Судя по красному, с входящим номером штемпелем, он прошел регистрацию в Министерстве обороны, а вверху слева, синим карандашом было размашисто начертано «Выдать в порядке исключения этому мудаку папаху. Гречко». 
       Получил ли ее борец за справедливость, история умалчивает.
       Но по прошествии не столь долгого времени, флотские адмиралы и капитаны 1 ранга стали щеголять в весьма модных, нового образца шапках.
       Куда до них папахам!