Сознание возвращалось очень-очень медленно. Вместе с ним, всё усиливаясь, просыпалась боль. Она была практически везде, в каждом закоулке моего тела, начиная с головы и почти до самого конца ног. Не болели разве что кисти рук и ещё ноги ниже лодыжек, но это только потому, что ни тех, ни других я вообще не чувствовал.
Поначалу я пребывал в полной уверенности, что валяюсь в школьной раздевалке, когда местная банда Васи Крота избила меня до полусмерти. В общем-то, я прекрасно отдавал себе отчёт, что иду с ним на открытый конфликт. Василий уже давно положил глаз на Светку Корнилову, долго и настырно, но при этом как-то очень нерешительно её обхаживая, что для него совсем не свойственно. А я просто взял и нагло перешёл ему дорогу, уложив якобы абсолютно неприступную фифу в постель уже на третий день. Только вот, будучи самоуверенным дураком, наивно полагал, что, когда дело дойдёт до разборок, сам начищу Кроту рыло, поскольку мои физические кондиции были явно предпочтительнее. Один на один, как положено. Фантазёр. Можно подумать, что мы живём в рыцарские времена. Меня просто схватили разом человек шесть, а Вася с гаденькой ухмылкой принялся меня неспешно нравоучать, как нехорошо уводить чужих девушек. Нравоучал он меня по лицу, по груди, по животу, даже в пах не забыл ногой заехать. А потом, уже лежачего, меня добивали ногами всем кагалом. Удивительно, что я вообще жив остался. Потом в больнице почти два месяца в бинтах, гипсе, с левой ногой на растяжке и с титановой пластиной в челюсти.
Стоп-стоп-стоп! Какая ещё больница? Избитый я вроде бы прямо сейчас, а больница после должна быть. Выходит, это какой-то другой эпизод из моей жизни? Тогда какой? Или я просто брежу?
Мысли ворочались с трудом и никак не желали мне сообщить, что же такое со мной случилось, и где я нахожусь. К тому же сосредоточиться жутко мешала боль. Нет, не так. ЖУТКО МЕШАЛА ЖУТКАЯ БОЛЬ!
С трудом разлепив веки, я обнаружил себя связанным и валяющимся на дощатом полу какого-то полутёмного помещения. Доски были толстыми, грубыми и грязными. Затуманенный взор с трудом зафиксировал метрах в пяти передо мной толстый опорный столб, подпирающий потолочную балку. И то и другое явно тоже было деревянным. А ещё мне показалось, что к столбу кто-то привязан. Дьявол! Я что, попал в какой-то фильм ужасов? В туго работающем мозгу, словно слайд-шоу, непонятно с какой стати начали возникать знакомые и незнакомые образы. Сначала это был лес, моя машина на лесной дороге с проколотыми колёсами, на следующем слайде появилась златовласая красавица, голая почему-то, после неё живой пень с ведёрной бутылью самогона. Дальше и вовсе привиделся чёрт, а на дальнем плане какой-то жуткий трёхглавый дракон. Тяжёлый, однако, случай, бред по нарастающей. С ума, наверное, схожу или уже сошёл. В довершение усевшийся на верхушку пня чёрный как смоль ворон заорал мне в лицо:
«Кретин, дурак и идиот!
Жена тебя ведь дома ждёт!
Чем обижаться на неё,
всадил бы в Велеса копьё!»
Натурально схожу. А с Викой я, кажется, в самом деле поругался. Вот только не вспомню, почему. И кто такой Велес? Такое ощущение, словно я недавно где-то слышал это имя. Где, интересно?
Больно-то как. Кто ж меня так отделал, а?
Тут я вроде снова провалился во тьму. Вроде, потому что, когда я повторно отрыл глаза, стало как будто бы немного светлее, и мне начало казаться, что к столбу привязана Вика.
– Вика! – мне казалось, что я кричу, но, по-моему, это больше было похоже на сипение.
Опущенная к груди голова привязанной немного дёрнулась, но подняться так и не смогла. Длинные тёмные волосы свисали до самого пояса и местами слиплись то ли от грязи, то ли от засохшей на них крови, то ли и от того и от другого одновременно. Платье изорвано почти в клочья и болтается грязными лохмотьями. Полуобнажённое тело всё в ссадинах и жутких кровоподтёках. Так Вика или не Вика?
– Вика, это ты? – снова попытался я подать голос.
В ответ лишь продолжительный стон. Да что же тут происходит?! И больно, чертовски больно! И если мне не развязать руки и ноги, то на них начнётся гангрена, настолько они перетянуты верёвками. Может, уже и поздно. Кровоснабжение на нуле.
Внезапно свет стал ярче, и я понял, что где-то у меня за спиной распахнулась дверь. Послышались чьи-то шаги, и я вдруг услышал знакомый голос:
– Гляди-ка, Серый, а он, кажись, живой. Видишь, немного по-другому лежит, чем мы его тут оставили. А ты всё боялся, что мы чересчур перестарались. Не, он малый крепкий, ещё и не то сдюжит.
– Я бы этого гада вообще на части разобрал. Из-за него двое моих ребят в решето, а Пикапа вообще в кашу разнесло, – второй голос был мне незнаком.
– Нельзя пока. Иначе Вел с нас самих шкуры сдерёт, если этот раньше времени загнётся.
На всякий случай я закрыл глаза и сделал вид, что лежу без сознания. Потому что ни хрена не понимал, за исключением того, что первый голос принадлежал Генке, которого до этого момента я считал своим другом. Судя по только что услышанному – совершенно напрасно. И им явно что-то от меня нужно, раз за свои шкуры опасаются. Не им, вернее, а какому-то Велу. И от Вики тоже, судя по всему. Я всё меньше сомневался, что это именно она. Всё-таки жену трудно не узнать, даже если она избита до полусмерти, как и я, впрочем.
Геночка наконец-таки попал в поле моего зрения, присев на корточки у меня перед носом. Не удержавшись, я всё же приоткрыл чуть-чуть глаза, и он это заметил.
– Рад видеть тебя в добром здравии, – обратился ко мне бывший друг. – Верёвочки не сильно жмут?
– Сам попробуй, урод! – закипающая злость придала мне сил.
– И это он говорит своему лучшему другу, – Гена с огорчённым видом покачал головой. – Я о нём заботиться пытаюсь, понимаешь ли, а он в ответ грубит. Но я же добрый и не держу на людей зла. Серый, надень на него наручники вместо верёвок, иначе он от сепсиса окочурится до того, как мы из него всё вытрясем.
– Что ты хочешь от меня, скотина?! – от бессилия и нарастающей ярости меня начинала колотить мелкая дрожь.
– Я? Абсолютно ничего. Но вот мой шеф хочет. И если ты не будешь с ним вежлив и обходителен, то сильно об этом пожалеешь. Даже думать боюсь, какие страдания ждут в этом случае тебя и твою драгоценную супругу. Кстати, мы тут с ней очень неплохо время проводили, пока тебя ждали. Ты не обижаешься, надеюсь?
Отвечать я не стал, но почему-то возникли ассоциации с какой-то кошмарной бабкой, обряженной в драные мешки, которая вроде бы тоже грозилась мне страданиями. В кино, что ли, такую видел? А этим козлам неужели невдомёк, что избитый человек очень часто не может ничего вспомнить? Ведь, если я всё правильно понял, им нужна от меня какая-то информация. Только я даже предположить не могу, о чём они вообще толкуют. На работе у меня ничего сверхсекретного нет, в быту и подавно. Может, они деньги собираются из меня выудить? Но это же просто глупо. Откуда могут быть мало-мальски серьёзные деньги у рядового научного сотрудника? Я даже машину себе позволить не могу, какую хочется. Приходится ездить на том, на что хватает.
Воспалённый мозг услужливо подсунул мне образ очень странного джипа, стоящего в воде и больше похожего на бронетранспортёр. Рядом с ним незнакомый парнишка в какой-то допотопной одежде с бензопилой в руках. Но почему-то мне показалось, что и я тоже там был. И не только там, ещё на каком-то хуторе. А там и бабка была, и та красавица обнажённая, и даже чёрт с драконом и живым пнём. Только пока всё это никак не складывалось в единую картину. Видимо, всё-таки из какого-то кино. Не могу название вспомнить.
Тем временем обладатель второго голоса, Серый, кажется, тоже попал в поле моего зрения, когда начал перерезать на мне верёвки и нацеплять вместо них то ли кандалы, то ли наручники. Эдакий мордоворот, специфической формой ушей и носа напоминающий боксёра тяжеловеса. Вполне возможно, что так оно и есть. Но тут я точно опять вырубился, потому что кисти и ступни внезапно взорвались такой адской болью, что сознание милосердно поспешило избавить меня от новых мук.
Когда я очнулся в третий раз, боль уже немного поутихла, но ни Гены, ни его мордоворотного спутника рядом уже не было. Хоть за это им спасибо. Зато Вика никуда не делась. Теперь я уже абсолютно точно видел, что это она, потому что теперь она на меня смотрела, хотя узнать её можно было с трудом.
Боже! Что они с ней сделали?! Когда-то почти идеальное аристократическое лицо, которое немного портила постоянно проступающая на нём надменность, сейчас было больше похоже на отбивную. Веки настолько распухли, что глаза превратились в щелочки меж подушками. По углам рта застыли струйки крови. Света было маловато, так как в помещении имелось лишь одно небольшое окно, да и то располагалось под самой крышей, но даже при таком освещении было видно, что на Викином личике, которое она всегда лелеяла и тщательно о нём заботилась, в основном преобладали багрово-лиловые тона. Пусть в последнее время я и сам не питал к ней особо тёплых чувств, но это было уж слишком! Если случится чудо, и я каким-нибудь образом выберусь отсюда живым, Геночка будет страдать всю оставшуюся жизнь. Я уж позабочусь, чтобы это длилось как можно дольше! Да и всех остальных, кто с ним заодно, передавлю, как тараканов!
Только, похоже очень, что мечты эти несбыточные. Судя по всему, ни Вика, ни я живыми отсюда не выберемся. Пленители наши зашли чересчур далеко, а в этом случае свидетелей не оставляют. Отсюда вывод: раз шансов выжить нет – нужно пытаться использовать любой, сколь ни невыполнимым он будет казаться. Потому что другого может вообще не представиться.
– Зачем ты сюда пришёл, Илья? – послышался слабый голос жены, больше похожий на стон.
– Я тоже не рад тебя видеть. Только, чтобы ответить на твой вопрос, мне хотя бы нужно узнать, куда я пришёл. Да и вообще, если судить по моему состоянию, сам я сюда прийти вряд ли мог. Принёс кто-то. Ты можешь сказать, где мы находимся?
– После того, как ты так резко от меня сбежал, заявился твой Геночка с каким-то незнакомым мужиком. О тебе выспрашивали. Когда, да куда, да надолго ли? Можно подумать, что я что-нибудь знала. Когда они поняли, что ничего от меня не добьются, просто оглушили, а в себя я пришла уже здесь. Поначалу не слишком буйствовали. Пришёл их главный, они его господином Велом кличут, и начал требовать, чтобы я рассказала, как считать информацию с какого-то кристалла.
В моей голове при слове «кристалл» что-то шевельнулось. Вроде бы недавно о каком-то кристалле я слышал нечто. Но сколь ни напрягал извилины, вспомнить не смог ничего. Вика тем временем продолжала:
– Дальше пошло хуже. Слыша моё упорное: «Не понимаю, о чём речь», в качестве вступления меня дружно изнасиловали. Их тут человек десять, по крайней мере тех, кого я видела. Так вот все по очереди, а то и сразу по двое, чтобы ты знал. Сведений об этом кристалле от подобной обработки, как ты понимаешь, у меня не прибавилось. Но мне не поверили, как и до сих пор не верят. Так и продолжается. Только, помимо насилия сексуального, меня периодически просто избивают. Не знаю, сколько я ещё выдержу. Хочется побыстрее издохнуть, да никак не дают. Стоит начать отключаться, как истязания прекращают. И тебя, судя по всему, ждёт то же самое. Ну, может быть, только насиловать не будут. Хотя не поручусь, что среди них нет геев.
В сознании пульсировала тьма. Такой лютой ненависти, которая во мне сейчас кипела, я не испытывал даже к избивавшему меня Васе Кроту. А вместе с ненавистью наконец-то начали всплывать события последних дней. Хутор «Мычи», Илана, Кизюк. Следом за ними вспомнились Чернух с Макаком и Горыней, а затем случившийся катаклизм и неведомый мир, в который нас занесло. Потом Габриэль, Елава и, наконец, осознание того, что я – бог. «Хорошенький бог», – хихикнуло во мне что-то. Валяется на полу весь избитый, неизвестно где и неизвестно сколько времени. И про кристалл я тоже всё вспомнил. Вспомнил и ужаснулся. В руках врагов моя память, хоть мы и питали надежду, что она к ним не попадёт. И её хотят прочитать. Вот для чего я им нужен. И я, и Вика. А ведь не напали раньше, боялись. Ждали пока я сам, как дурак, полезу туда, где от моей божественной силы пользы будет ровно ноль, а все мои сподвижники окажутся напрочь от меня отрезанными. И дождались-таки. Какой же я идиот! А как же мальчишка? Неужели они его убили? Стоило бедолагу из той ямы вытаскивать, чтобы потом вот так подставить.
Мысли лихорадочно метались в голове, но выхода не находили. Я даже про Вику забыл, хотя именно благодаря её рассказу мой мозг получил тот толчок, после которого всё встало на место. Ну, за исключением того, что хранится в кристалле.
Как это ни прискорбно, я теперь в западне, и никто из моих друзей попасть сюда просто не может. Сволочи! Заранее всё знали и спланировали! Даже зону специальную каким-то образом создали, в которой магия не действует! И катаклизм этот вовсе не случайный, а спланированный! Наверняка портал заранее был настроен так, чтобы я попал именно СЮДА! Для того и ракеты ядерные понадобились, чтобы энергии хватило для переноса такого огромного объекта!
Стоп! Тут одна нестыковка получается. Если верить словам Елавы, то зона эта тут существует чуть ли не дольше, чем она Квакающим Лесом заправляет. Не могли же они ещё тогда всё спланировать? Хотя… Велес примерно такой же бог, как и я. Так что временные рамки для него ничем не ограничены. Да, но для остальных-то ограничены! Если я каждые пятьдесят лет делаю кувырок через перерождение, то предусмотреть именно такое развитие событий даже Велесу вряд ли по силам. Здесь что-то ещё есть. И зачем сюда же направляется магистр с вооружённым отрядом? Сюда, это если я по-прежнему нахожусь в той самой зоне. Но, думаю, так и есть. Отсутствие магии подсказывает.
Всё равно. Как-то очень притянуто моё построение выглядит. Кристалл хранился у Ивана Игнатича, а Иван Игнатич находился на Земле. И сцапали его там же. При чём тут этот мир и зона эта безмагическая?
– Тебе что, не интересно, о чём я говорю? – пробился в мой разум голос Вики.
– А?.. Прости. Мысли всякие нахлынули. Нет, неинтересно, но жизненно необходимо. Если мы хотим выжить, то говори мне абсолютно всё. Любую мелочь, какую только вспомнишь.
– Да я, собственно, вроде уже всё тебе рассказала. Пока больше нечего добавить. Тебе это как-то помогло?
– Не особенно. Но, по крайней мере, начинаю кое-что понимать.
– Не поделишься?
– Попробую. Но учти, если ты по-прежнему ничего не помнишь, поверить будет трудно. Я бы, скорее всего, не поверил.
– Я постараюсь. Только подскажи, о чём я должна помнить?
– Например, свои предыдущие жизни.
– Понятно. Видимо, мозги тебе всё-таки повредили.
– А я тебя предупреждал. Поверить трудно, да невозможно почти.
– Ладно, валяй. Попытаюсь хотя бы выслушать, не перебивая.
И я начал рассказывать. Без ненужных подробностей, вроде Иланы, Елавы или Габриэля с его ниндзями. О знакомстве с местным этносом я вообще предпочёл не упоминать. Также постарался воздержаться от собственных толкований, насколько это было возможно, чтобы заранее не навязывать жене своё мнение, могущее быть неправильным. По возможности только факты, подавляющая часть из которых для человека непосвящённого, к сожалению, выглядели натуральной сказкой или, что скорее, форменным бредом.
Но, когда я закончил, немедленных обвинений в сумасшествии не последовало. А это уже можно было считать положительным признаком.
Довольно долго она молчала.
– Значит, – заговорила она наконец, – если допустить, что в твоих словах присутствует хоть капля правды, а поскольку приходится цепляться за соломинку, то мы это допустим, получается, что я должна была быть кем-то вроде богини?
– Не знаю, – ответил я честно. – Богини, ведьмы, колдуньи или как-то ещё – сейчас это не столь важно. Название сути не меняет. Просто мы не те, кем себя считали.
– И я тоже, якобы, куда-то перегрузила свою память?
– Так получается.
– Бред. Но лучше уж такой бред, чем та правда, что сейчас происходит.
Дальше поговорить нам не дали. Дверь распахнулась, и внутрь снова вошёл Геночка, но только уже с другим человеком, который, судя по всему, в табели о рангах был значительно выше. Представительный мужчина атлетического телосложения с виду лет около сорока. Видимо, официоза тут особо не придерживались, поскольку одеты оба были не в костюмы, а свободную одёжку спортивного фасона. Во что был одет Гена при первом посещении, у меня не зафиксировалось. Голова тогда ещё почти не соображала.
– Браво, – незнакомец пару раз лениво хлопнул в ладоши, – за несколько минут мы узнали гораздо больше, чем за все предыдущие дни.
Я промолчал, но Вика не удержалась:
– Вы нас подслушивали, уроды.
– А для чего же ты думаешь, Викуся, мы оставили вас вдвоём? – незнакомец явно наслаждался ситуацией. – Чтобы вы тут поворковали, а мы уяснили, что от вас получить можно, а что не получится. К сожалению, несколько меньше, чем рассчитывали. Ну ничего. Поскольку пытки не помогут, раз вы действительно ни черта не помните, придётся действовать другими методами.
– Какими? – снова не удержалась Вика.
– Узнаете в своё время. А сейчас, раз уж пытки временно отменяются, позволю себе снисходительный жест.
Незнакомец ещё раз хлопнул в ладоши, и в дверь сразу прошли несколько человек. Они втащили внутрь пяток стульев и небольшой столик, заставленный посудой с едой и напитками. Вику отвязали от столба и под руки, так как самостоятельно от слабости и увечий она уже передвигаться не могла, усадили. Затем настала моя очередь. Мне сняли наручники с рук, но предусмотрительно оставили на ногах, надёжно прикрепив их цепью к тяжёлому стулу, персонально принесённому для меня. Придвинув нас к столу, большая часть людей удалилась. С нами остались лишь Гена, незнакомец, в котором я всё больше начинал подозревать того самого Вела, и совсем юная девушка. Её, как вскоре выяснилось, всего лишь использовали в качестве официантки. Ассоциативно мне вспомнилась Марта из «Весёлого Хряка», которая обслуживала нас в Станаупельской траттории. Но та была немного постарше. Этой вряд ли больше пятнадцати-шестнадцати лет, совсем девчонка.
– Стэфочка, – распорядился незнакомец, усевшись за стол, – плесни-ка нам всем вина, а господину Перуну, – он кивком указал в мою сторону, – чего-нибудь покрепче. Он сильно устал и расстроен, ему следует расслабиться.
– Не волнуйтесь, – возразил я, – со мной всё в порядке. Поэтому буду вам весьма признателен, Стэфа, если вы сможете найти для меня обыкновенной воды.
Девушка вопросительно посмотрела на хозяина, и тот, окинув меня критическим взором, снисходительно кивнул:
– Воды так воды, раз наш гость того желает. Пусть не говорит потом, что ему не предлагали.
Я лишь пожал плечами. Этот спектакль меня откровенно раздражал, но сейчас я был не в том положении, чтобы продолжать пререкаться. Я бы даже не отказался от предложенного алкоголя, потому как боль из моего тела никуда не делась, разве что поменьше стала чуточку, но сильно опасался, что после него не смогу себя контролировать. А вот Вике обязательно нужно чем-нибудь подкрепиться, невзирая на то, что это всего лишь демонстративная подачка со стола врага. Я вообще не понимаю, как она держится, и просто преклоняюсь перед её мужеством.
Нет-нет, не подумайте ничего такого. Я вовсе не воспылал к ней вновь глубокими чувствами, но уважения она заслуживала однозначно.
– Что ж, – нарушил затянувшуюся паузу тамада импровизированного банкета, длившуюся, пока по бокалам разливалось вино и моя вода, – провозглашаю этот тост за воссоединение семьи.
И я, и моя супруга это провозглашение молча проигнорировали, что отнюдь не помешало двум другим персонажам доиграть сцену до конца. Они почти синхронно опустошили свои бокалы, после чего ковырнули вилками лежащие на столе закуски. Пока они поглощали содержимое бокалов, я настойчиво пытался заставить Вику хоть что-нибудь съесть, используя для этого мимику. Она таки поддалась моим уговорам, но после первого же куска, который с трудом запихнула себе в рот, её лицо перекосила болезненная гримаса, а на дико распухшие глаза навернулись слёзы. Похоже, эти скоты сломали ей челюсть.
Не в силах смотреть на это, я отвёл глаза, что не укрылось от наблюдавшего за нами хозяина.
– Что поделать, производственная травма, – прокомментировал он. – А ты, Перунчик, что-то совсем раскис. Помнится, раньше тебя подобные мелочи не трогали.
– Раньше и сейчас – две большие разницы, Вел, – я с вызовом посмотрел в его глаза, – то, что было раньше, я не помню, а то, что сейчас – прямо у меня перед глазами.
Последняя его фраза окончательно меня убедила, что я вижу перед собой именно Велеса. Любопытно, как ему удаётся оставаться в человеческом обличии при отсутствии магии?
Он словно прочитал мои мысли:
– Что, недоумеваешь, как я могу здесь существовать? Всё просто. Подсмотрел у тебя и применил тот же приём с перерождением. Только, в отличие от тебя, не стал памяти себя лишать. Но я, хоть убей, не понимаю, для чего ты это сделал? Может, расскажешь?.. Ах, да, ты же не помнишь ничего. Зато помню я. Не про память твою, разумеется, а про то, что было. Тебе, наверное, невдомёк, почему мы с тобой по разные стороны баррикад оказались? Раньше ведь мы неплохо ладили, хотя настоящей дружбы промеж нас не было никогда. Хочешь, поведаю тебе по доброте душевной, какую бяку ты мне сделал?
Что я мог сказать? Я молчал. А главное, какое бы «откровение» он сейчас передо мной ни выложил, проверить его я всё равно не могу.
– Стэфа, будь добра, наплескай нам ещё по бокальчику, – велел Вел девчонке. – Так вот, Пер, бяка эта сидит сейчас рядом с нами.
Честно говоря, ему удалось сбить меня с толку. Я даже головой закрутил в недоумении, пытаясь обнаружить поблизости кого-нибудь ещё. То же самое сделала и Вика.
– А тебе, Викуся, крутиться незачем, – похоже, Велесу доставляло удовольствие над нами издеваться, – речь как раз о тебе идёт.
Повисло молчание.
– Да-да, – видимо, ему уже давно хотелось выговориться, – ты и есть та самая сучка, что сбежала от меня к этому напыщенному хлыщу, который обожал бросаться молниями и пускать разноцветную пыль в глаза. Не помнишь?.. Я ведь на коленях тогда к тебе приполз, умаляя вернуться. А что сделала ты? Обозвала навозным червём и сообщила, что больше видеть меня не желаешь. Ты-то забыла про мой позор, быть может, зато я всё досконально запомнил. И скажи после этого, что я неласково с тобой обращаюсь.
Пытаться как-то возражать смысла не имело. Если человек, пардон, бог триста с лишним лет лелеял и взращивал мечту о мести, тут простыми словами уже не отделаешься. Тут всё по-серьёзному.
– Ну как, – не унимался он, – достаточная причина, чтобы я с тех пор не очень вас обоих любил?
– Зачем же ждал так долго? – выдавила из себя Виктория. – Мог бы намного раньше с нами разделаться.
– Да вот всё простить вас пытался, но так и не смог, как оказалось. Только главная причина, что вы у меня сейчас в гостях, совсем не в этом. Это так, попутно. Все эти годы я неустанно ломал голову, чтобы понять, для чего вы сотворили с собой ту невероятную глупость, когда обоюдно лишили себя памяти. И если ты, Викуся, всегда была бабой взбалмошной и импульсивной, то вот об этом типчике, – он кивнул в мою сторону, – такого сказать никак не можно. Совершенно очевидно, что за его на первый взгляд абсолютно абсурдными действиями стояло нечто-то совсем иное, нежели примитивные, присущие человечишкам эмоции.
По мере того, как Вел углублялся в своих россказнях всё дальше и дальше, у меня снова начали возникать аналогии с кино. Там, по законам жанра, центральный злодей, когда главный герой или герои фильма уже у него в руках, с упоением рассказывает им о своих планах, замыслах, достижениях, мыслях, детально объясняет, как он их захватил и что с ними сделает. После чего героям, обычно в самый последний момент, либо удаётся со злодеем покончить, либо, что бывает немного реже, просто сбежать. Вот только я, к сожалению, героем себя совсем не чувствовал. Шансов на то, чтобы прикончить центрального злодея или хотя бы просто сбежать, без посторонней помощи у меня никаких не было, не говоря уже о Вике. Боюсь, самостоятельно передвигаться она ещё нескоро сможет, если сможет вообще. Пока что для побега не просматривалось ни единой лазейки. Оставалось только внимать этому разошедшемуся в словесном поносе зазнавшемуся богу в надежде, что он таки случайно сболтнёт что-нибудь лишнее.
А он тем временем с упоением продолжал:
– И, как оказалось, мои усилия не прошли впустую. Очень умно было с вашей стороны доверить свою тайну Ваньке. Божок он слабенький, но ответственный. Только с годами стал немного рассеян. Тогда и удалось мне внедрить в его окружение своего ведьмака. Знакомьтесь: Геннадий Владимирович Велесов. Ничего фамилия не напоминает? Один из моих внучков. И что же я в конце концов узнаю? Что вы на пару с моей бывшей пассией триста с гаком лет назад сделали какое-то абсолютно уникальное открытие, которое перепугало вас настолько, что вы решили его похоронить. И не было меж вами никакой особой любви. Просто так вам проще получалось друг за другом следить на тот случай, если другой возжелает это открытие в одиночку попользовать. А чтобы уж совсем наверняка, вы и придумали тот дегенеративный план с изъятием собственной памяти. Что сказать, грандиозное решение! Теперь, даже если захотите, при всём желании вспомнить не сможете, о чём шла речь.
Признаться, и для меня, и для Вики это стало откровением, причём откровением до нельзя похожим на правду, хотя что-то подобное мне ещё Илана рассказывала. Уж больно хорошо под это вписывалось всё то, с чем я за последние дни столкнулся. Но тут имеется одна серьёзная загвоздка. А может, и не одна. Кристалл с памятью, по всей видимости, уже у Велеса в руках. Но, если следовать логике, их должно быть два, мой и Викин. Тогда который из них у него? А кроме того, я всё равно понятия не имею, как их считывать. Опять же, если припомнить всё то, что говорили мои Мычиные сподвижники, то изъятую у себя память могу вернуть либо я сам, либо кто-то ещё более сильный. В меня же вернуть, заметьте, не в кого-то другого. И не факт, что Велес меня сильнее и способен это сделать, это во-первых, а во-вторых, коль я её заимею, вряд ли после этого у него достанет сил со мной тягаться. Кстати, чтобы её вернуть, я снова должен оказаться в магическом поле. Дилемма, однако. И как, интересно, он намерен её решать?
Но словесный понос ещё не закончился, поэтому я продолжил внимать.
– Очень долго больше ничего нового узнать мне не удавалось, – Вел как следует приложился к бокалу, – Игнатич всегда держал язык за зубами. Но терпение, как известно, приносит плоды. Так оно и случилось. Как-то раз Гена случайно наткнулся на одну запись, сделанную на порыжевшей от времени бумажке, вложенной в одну из старых книг на самой верхней полке Ванькиной библиотеки. Невзрачная такая книжица о травах. Да и выглядела та бумажка, как рецепт настойки от простуды. Только в указанных пропорциях её ингредиентов проглядывала какая-то несуразность. А когда мы отбросили всякие ненужные слова и описания, то получилось что-то очень похожее на координаты для портала. Вероятность, что из этого предположения будет извлечена хоть какая-нибудь польза, была, как вы понимаете, мизерной, но мы всё же решили её проверить. И что вы думаете? Эти координаты привели нас прямо сюда. Ну, не совсем сюда, но в эту местность. И что же мы почти сразу тут обнаружили? Силовой колпак, под который не могли попасть. И вот тут-то мы наконец-таки поверили, что находимся на правильном пути. Раз есть преграда, значит, за ней что-то сокрыто. В нашем случае предположить, что тут именно сокрыто, было совсем не сложно. Вопрос состоял лишь в том – как под этот колпак попасть? Но в итоге и это оказалось совсем не сложно. Да ты и сам знаешь, раз сумел пройти.
А дальше у нас снова начались проблемы. Обшарить столь гигантскую территорию – задача, как вы понимаете, не из простых. Особенно, если ты толком не знаешь, что ищешь. Тут потребовался обстоятельный анализ. Рассмотрев наиболее надёжные варианты для длительного хранения информации, мы пришли к выводу, что это должен быть какой-то кристалл. Срок хранения практически неограниченный. Самым прочным и долговечным, по нашему мнению, должен был быть алмаз. Его-то мы и стали искать. К сожалению, из-за того, что магию тут применить невозможно, поиск затянулся на годы. Кстати, объяснить феномен с отсутствием магии мы так и не смогли, хоть и обнаружили источник.
Это замечание Велеса меня сразу насторожило. Получалось, что те ямы, с которыми мы столкнулись в лесу, и даже этот колпак – дело ещё чьих-то рук. Недаром я спинным мозгом чувствовал, что имеется некая третья сила. Да и методы, которыми пытались задержать людей магистра, выглядят как-то неубедительно. Уверен, что, если б за этим стоял наш гостеприимный хозяин, он просто бы разом прихлопнул весь отряд и не стал бы заморачиваться всякими мелочами. Во всяком случае, я бы именно так поступил на его месте.
Но, отвлёкшись на собственные мысли, я не прекращал слушать. А Вел, по-моему, вдохновлялся всё больше и больше:
– По счастью, – вещал он, – мы не стали спешить с ликвидацией источника антимагии. И, как оказалось, сделали абсолютно правильно, хоть это доставляло и по сей день доставляет нам массу неудобств. В общем, лет где-то через пятнадцать мы наконец-таки нашли первый кристалл. Да-да, я тоже до двух считать умею. Разумеется, я не представлял, чья из ваших памятей была в нём заключена. Была, потому что, как только мы вышли с ним из-под колпака, он в тот же миг превратился в пыль. Такую хитрость с Ванькиной стороны нам заранее предусмотреть не удалось. Умно, не скрою. Внутрь кристалла было внедрено заклинание разрушения, которое, естественно, без магии мы почувствовать не могли, и которое без неё же не могло сработать, зато сразу же запустилось, попав наружу. Пришлось потратить ещё двадцать лет, чтобы отыскать второй. Вот он, – Вел вынул из нагрудного кармана невзрачный камешек размером с голубиное яйцо, – ничего особенного, правда? Но в нём целая бесконечная жизнь кого-то из вас. Вопрос лишь в том, как её оттуда достать? Честно говоря, я уверен, что её реанимация каким-то образом в вас заложена, иначе тогда вообще теряется всякий смысл её хранить. Стёрли бы себя разом и все дела. А раз хранили, значит, способ есть. Сломать Викусю нам не удалось, хоть ребята и старались. Похоже, что вы действительно ничего не знаете. В любом случае пытки мы всегда можем возобновить, причём в формах намного более изощрённых, нежели простое избиение. Подумайте над этим и постарайтесь уяснить, что добровольное сотрудничество со мной будет для вас значительно выгоднее. Не исключено, что я даже сохраню ваши жизни, если полученная отсюда информация, – он ещё раз продемонстрировал нам кристалл, – будет того заслуживать.
– Мы подумаем, – дипломатично сказал я в надежде потянуть время.
– Рад это слышать. Не хотелось бы увечить бывшего соратника. А чтобы во время обдумывания вас меньше мучили посторонние темы, я дорасскажу историю до конца. Сразу после того, как был найден второй кристалл, началась операция по подготовке вашей переброски сюда. Поначалу я думал просто взять вас обоих за шкирку, и дело с концом. Но оставались сомнения, что без пробуждения в ком-нибудь из вас заново магических способностей, результат может оказаться нулевым. Первоначально для этого планировалось использовать Вику, как вариант более безопасный, но тут очень удачно всплыла твоя бывшая база в Мычах. Идея целиком Генкина. Чтобы заложить основу, он провёл в Мычах чуть не половину лета, изображая перед этим тупоумным придурком Кизей сплошной пьяный разгул. На самом деле ребята устанавливали вокруг хутора магические маячки с координатами портала для переброски. Затем, когда первый этап был завершён, началась ваша подспудная обработка. Это было не так уж и трудно, поскольку нежной страстью вы друг к другу не пылали. Даже никакой магии не потребовалось. Словечко там, намёк тут, а дальше вы уже сами начали генерировать взаимную ненависть. Генка между тем весь год рассказывал другу, как хорошо прошлым летом он с друзьями провёл отпуск, не забыв сообщить точный адрес местечка.
И вот уже гонимый праведным гневом муж на всех парах мчится прочь от жены точно туда, куда его подталкивали. А Гена между тем не только тебе рассказывал про свой замечательный отпуск, но и не забывал нашёптывать доверчивому Игнатичу свои опасения, что ваш брак, ах и ох, трещит по швам. Тот, понятное дело, засуетился и поспешил извлечь на свет божий бывшую Перунову игрушку – Илану. Опасности от неё особой мы не видели, поэтому было решено, что трогать её не будут.
Всё складывалось чудесно, а проверка вертолётом показала, что магия к объекту нашей разработки успешно возвращается. Правда, случились непредвиденные потери, так как предполагалось, что уничтожению подвергнутся лишь ракеты, но тут уж ничего не попишешь. Ещё был, риск, что ракеты остановить ты не сможешь, но в качестве подстраховки на этот случай рядом была графиня Олонецкая, и с этим тогда бы справилась она. Пора было приступать к запуску ядерных носителей.
К несчастью, тщательно просчитанные планы изрядно подпортил неучтённый фактор. Даже три, если быть точным. А ещё точнее – пять. Но если ворон с чёртом особой проблемы не представляли, то неожиданное появление Горыни сразу спутало нам все карты. Пришлось на ходу перекраивать так хорошо выверенную схему. Сначала-то мы намеревались изъять тебя из «Мычей» сразу же по прибытии, пока ты ещё в полную силу не вошёл, но с учётом Горыни, который к тому же ещё оказался триединой сущностью, этого сделать мы уже никак не могли. Честно признаюсь, в открытом противостоянии мне он не по зубам. Весь целиком, по крайней мере. Из-за него же, по сути, мы отсюда даже носа высунуть после вашего появления не могли без опасения угодить в его пасти. Оставалось ждать и надеяться, что ты сам к нам придёшь, не в силах сдержать присущее тебе любопытство, что в итоге и произошло.
Видишь, я ничего от тебя не срываю. Всё как на духу выложил.
Да уж. На мой взгляд Вел уж чересчур разоткровенничался. Зато теперь большая часть фрагментов из раскладываемого вокруг меня пазла встала на свои места.
– А зачем вам понадобилось Ивана Игнатича убирать, коли кристаллы всё равно в ваших руках уже были? – решил я уточнить детали.
– Необходимая предосторожность. Расстроиться мог старик, а то и мешать бы начал. Ты прежде тоже никогда за спиной даже малой опасности не оставлял. Правила игры такие.
– И что же ты рассчитываешь в кристалле найти? – хоть нас и было тут пятеро, но практически вся беседа шла лишь между мной и Велесом.
Он хмыкнул.
– Хотел бы я знать. Но согласись, что тайна, за которую две незаурядные могущественные личности расплатились собственной памятью, должна чего-то стоить.
– Когда лелеешь большие надежды, Вел, то разочарование может оказаться ещё большим.
– Не опускайся до демагогии, Пер, тебе это не к лицу.
– Как скажешь.
Я замолчал, перебирая в голове, чем всё услышанное может нам с Викой помочь. Оставалась ещё масса вопросов, ответы на которые я хотел бы знать, но, задавая их, я в свою очередь сам начну выдавать уже свои секреты. А этого делать мне категорически не хотелось. Вполне возможно, что о многих из них Вел и без моих вопросов уже знает, но рисковать опасно. Всегда полезно иметь в рукаве запасной козырь. Уверен, у него они тоже есть. Опрометчивое, на мой взгляд, признание, что из-за Горыни они сидят здесь взаперти, позволяло надеяться, что та часть, что относится к местной военно-магической экспедиции, ему неизвестна. Да я и сам, можно сказать, о её целях ничего пока не знаю. Но в итоге она может оказаться непредвиденным Велесом фактором, а любая неразбериха, если суметь ей правильно воспользоваться, способна дать дополнительный шанс к победе.
Под «колпаком» работают совсем другие законы, нежели те, к которым Вел привык. Зато они более привычны для меня. А если отряд магистра по каким-либо причинам встанет на мою сторону, то шансы мои возрастут многократно. Учитывая там присутствие Габриэля, такой расклад вполне реален. Главное, суметь до их появления оставаться живыми, а ещё лучше – живым и дееспособными.
На этой ноте я наконец решил, что могу себе позволить немного расслабиться.
– Не будет ли с моей стороны нескромностью, – я постарался заискивающе улыбнуться, – немного изменить своё отношение к напиткам и попросить Стэфу всё-таки налить мне чего-нибудь покрепче воды?
– Узнаю стиль, – Вел тоже улыбнулся, но с оттенком снисхождения. – Сначала дело – потом отдых. Для мозга пища получена, теперь можно и тело порадовать. Стэфочка, уважь, пожалуйста, нашего гостя.
Девушка взяла в руку небольшой графинчик, и из него в мой бокал тоненькой струйкой полилась какая-то янтарная жидкость. Я сразу же уловил запах коньяка. Приятная неожиданность. С хорошим коньяком у меня всегда были хорошие отношения. Невольно бросив взгляд на лицо девушки, я неожиданно оцепенел. Почему-то до этого момента её образ обходил меня стороной, и я особо не заострял на нём внимания. Но сейчас вдруг понял, что вижу перед собой стопроцентный микс из лиц Дэны и Коры. И возраст тот же. Жаль только, что на этот раз не могу провести экспертизу.
– Что, нравится моя девочка? – услышал я голос Велеса. – Это наше местное приобретение. Каким-то невероятным образом она оказалась под колпаком ещё несмышлёным ребёнком. С тех пор всё время с нами. Поначалу мы опасались с её стороны какого-нибудь подвоха, но проверки ничего не подозрительного не выявили ни здесь, ни вне колпака. Сама она так и не смогла вспомнить, как сюда попала. Почти что Маугли. Мы её не обижаем.
Я наконец оторвал глаза от её лица, стараясь не выдать волнения, и пригубил коньяк. Тот оказался выше всяческих похвал.
– Просто Стэфа напомнила мне одну девочку из моей школы, – зачем-то соврал я. – Я даже за ней ухаживал, но она отдала своё сердце другому.
– Но-но, – похоже, Вел воспринял меня всерьёз, – на чужое не зарься, не по Сеньке шапка.
Почти как Вася Крот, мелькнула мысль. Даже молчавшая всё это время Вика едва заметно улыбнулась, но улыбка сразу же превратилась в болезненную гримасу. Для неё сейчас любое движение – боль. Пусть этот скот не думает, что я прощу ему жену. И в данном случае совсем неважно, люблю я её, или не люблю. Просто есть пределы, заходить за которые не следует даже богу.
И Геночка. Особенно Геночка! Ничего нет хуже предательства друга. Женщину ещё простить можно иногда, а вот бывшего друга – никогда! Недаром он ни единого слова не произнёс с тех пор, как мы за столом оказались. Всё, гад, понимает!
Я залпом допил коньяк и прикрыл глаза. По сути ничего не изменилось. Я всё тот же бесправный и беспомощный пленник в стане врага.
Боль в избитом теле как будто стала капельку слабее. Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем потребовалось меня раньше времени избивать, тем более что сам процесс происходил уже после того, как меня напрочь вырубили. Раз уж от меня что-то нужно, то для начала следовало бы просто попросить или спросить. Затем вполне годятся угрозы, иногда одних их хватает, а уж дальше, коль и первое и второе результатов не принесло, можно приступать к физической обработке, ежели последствия не волнуют.
Тупоумный кретин! Это я о себе. Почему все мои действия после влезания под колпак были просто-таки пронизаны беспечностью и легкомыслием? Как, впрочем, и само влезание. Неужели те несколько дней, что превратили меня из простого человека в почти всемогущего бога, успели настолько сильно завысить собственную самооценку, что чуть ли не напрочь подавили инстинкт самосохранения? Ведь с момента проникновения за экран я только и делал, что усиленно сообщал всей округе о своём присутствии. И если шум двигателя ещё можно как-то отнести к допустимому уровню, то о рёве бензопилы и стрельбе из винтовки (до надевания глушителя) этого никак не скажешь. Так что, если и существовала вероятность, что меня не вели с самого начала, я же сам её и похоронил.
Мои мысли невольно вернулись к Мастрею. Где он? Что с ним стало? Мальчишку убили, или же произошло чудо и ему удалось каким-нибудь образом уцелеть? Спрашивать, как вы понимаете, я не имею права, пытаясь оставить шанс чуду, а пленившая меня банда сама пока ни словом не обмолвилась об обстоятельствах моего пленения. Разве что упоминание Серым о каких-то троих в кашу и в решето, но не уверен, что речь шла именно о процедуре моей поимки, потому что при мне ничего такого не происходило. Оставалось ждать.
Ещё было совершенно непонятно, в какую игру играет Велес. Неужели он думает, будто я или Вика хоть на секунду поверили, будто он оставит нас в живых? Такими обещаниями можно разве что дебила обмануть. Хотя не исключено, что ими он нас и считает. Если ещё раз вспомнить, как беззаботно я шёл прямо к нему в лапы, то подобное допущение с его стороны становится не таким уж и глупым. И эта его невероятная откровенность, которую он только что демонстрировал. Такое может позволить себе лишь тот, кто контролирует обстановку целиком и полностью, абсолютно не опасаясь никаких непредвиденных ситуаций. Или же напыщенный идиот, которым, судя по тщательно выверенным и обдуманным шагам, рассчитанным на десятилетия, наш главный враг быть никак не может. Да такое просто невозможно, учитывая неизмеримый опыт целых эпох, стоящий за его спиной. Правда, как я успел убедиться на собственном примере, божественная сила сильно притупляет естественные человеческие инстинкты. Также уверенно себя чувствует мясник на скотобойне, полдня разглагольствуя перед приведённой на убой скотиной, что, возможно, и не станет её забивать.
От мрачных дум меня отвлёк всё тот же Велес:
– Думаю, на сегодня достаточно. По поводу твоего высочайшего визита на сегодня объявляется выходной. Что означает ваш совместный с супругой отдых от нашего присутствия. Весь остаток дня и ночь в вашем полном распоряжении. Совсем уж освободить я вас не могу, сами понимаете, но некоторая свобода передвижения в пределах этого помещения вам будет предоставлена. В качестве бонуса я вам оставляю этот стол со всем его содержимым. За исключением колюще-режущих предметов. Засим позвольте откланяться и приятного вам времяпровождения. Увидимся завтра.
Не говоря больше ни слова, Вел встал и направился к выходу. Его движения, словно тень, повторил Геночка. Стэфа немного замешкалась, но, попав под неодобрительный взгляд хозяина, поспешила выскочить за дверь впереди него. И прежде чем им на смену успели войти те, кому поручено «предоставить нам некоторую свободу перемещений», я стремительным движением протянул руку и запихнул в рукав столовый нож, которым так ни разу и не воспользовался мой бывший «друг».
Через секунду вошли четверо спортивного вида парней, командовал которыми уже знакомый мне Серый. Первым, что он сделал, так это встал рядом со мной и немного насмешливо произнёс:
– Ножичек извольте вернуть, господин гость, а то наш столовый распорядитель сильно расстроится, недосчитавшись подотчётного инвентаря.
Беря на заметку, что за нами ведётся не только аудио, но, возможно, и видеонаблюдение, хотя никаких камер, сколько ни пытался, обнаружить не смог, я беспрекословно подчинился. Не исключено, что Серый просто знал, сколько и каких конкретно колюще-режущих предметов находилось на столе. Хоть и неприятно осознавать себя насекомым в банке, но лучше всё же предполагать, что камеры есть, и мы находимся под неусыпным надзором. Да что же я туплю, конечно же они есть, ведь Велес сам мне сказал, что нас прослушивали, значит, наверняка и отсматривали. Современные камеры настолько малы, что без специального оборудования их можно выискивать до морковкина заговенья.
Далее нас в самом буквальном смысле посадили на цепи, довольно туго обвязав их каждому вокруг пояса и закрепив свободные концы к подпирающим потолочные балки столбам. Персонально для меня ещё добавили новые браслеты на руки. Правда, на сей раз между ними была вставлена цепочка сантиметров тридцать-сорок длиной, так что некоторая свобода для рук всё же оставалась. Кандалы с ног снимать мне также не стали, но от стула отцепили. Длину цепей рассчитали таким образом, чтобы мы могли добраться до края стола, но не друг до друга. Поблизости от столбов на пол бросили матрасы, а рядом с ними поставили пластиковые вёдра с крышками. Надо понимать, что это отхожие ёмкости.
Вся процедура заняла не более пяти-семи минут, после чего мы остались одни.
Знаете, какой вопрос задала мне Вика первым?
– Кто такая Илана?..
Разумеется. Сейчас важнее этого на свете нет ничего. Но я не стал её расстраивать, ответив в стиле Чернуха:
Подруга дней былых, что я не помню совершенно.
Та, что ждала меня, тоскуя, триста лет.
Я пал пред нею, преклонив колено,
ловя очей её прекрасных дивный свет.
– Короче – мечта любого мужчины, – пояснил я.
– Паяц. Мне жаль её.
– Её?!.. То есть у тебя самой, надо понимать, всё в полном порядке?
– Какая же ты сволочь, Илья.
– О! Ты даже не представляешь, как я рад, что у тебя сохранились ко мне хоть какие-то чувства. Хуже всего, когда становишься полностью безразличен.
По-моему, она попыталась заскрежетать зубами, судя по её перекосившемуся лицу. Немного помолчав и явно делая над собой усилие, Вика решила переключиться на другую тему:
– Как думаешь, что с нами будут дальше делать?
– Не имею ни малейшего. Считать с нашего мозга то, чего там просто нет, как ты понимаешь – невозможно. Тут хоть гипноз применяй, хоть трепанацию делай – всё едино. Вспомнить можно лишь то, что забыл, а вот то, что удалено – то удалено. Вел вопрос поставил абсолютно верно. Если и существует способ информацию снять, то только с самого кристалла, а не с нас. К тому же только методами обычной физики, без всякой магии.
– А ты, значит, магию уже успел на вкус попробовать?
– Успел.
– Ну и как?.. – в вопросе чувствовался неподдельный интерес.
– …Удобно, – наконец ответил я, некоторое время подыскивая для определения самое точное слово. – Как «по щучьему велению», только без всякой щуки. При массовом использовании приведёт к полной деградации человечества. То есть сделает из человека обезьяну значительно быстрее, нежели создавала человека из обезьяны в процессе развития эволюция.
– Всё равно искушение огромное.
– Что да – то да. Но у тебя для этого есть все задатки. Вот поможем Велу кристалл прочитать, тогда всё и будет. Выберемся из-под «колпака» и как начнём, как начнём магизировать!
– Ты, наверное, даже на смертном одре скоморошествовать будешь.
– Так далеко я не заглядываю. Для начала неплохо бы с насущными проблемами разобраться.
– И ты знаешь, что сейчас нужно делать?
– Конечно. Видишь, нам с тобой и вино, и коньяк оставили. Ты сейчас должна выпить, сколько сможешь. Не совсем анестезия, конечно, но в больших дозах помогает. А затем, пока не отключишься, сможешь хоть что-то съесть. Убьешь сразу трёх зайцев. Во-первых, притушишь боль, во-вторых, поешь, а в-третьих, получишь снотворный эффект. Вряд ли ты могла, стоя привязанной к столбу, полноценно спать.
– Откуда такая забота? Впрочем, возможно, что ты и прав. Хуже, чем есть, уже вряд ли будет.
– Вот и умничка. Я тоже от ещё одной дозы коньячка не откажусь.
Знали бы вы, чего стоила мне эта показная бравада. Но я давно заметил, что даже в самых худших ситуациях стоит оставаться оптимистом. Особенно если рядом с вами есть кто-то ещё более нуждающийся в поддержке. Без этого лучше сразу вешаться. Вот и сейчас я со щемящим сердцем наблюдал, как карабкается на стул Вика. Эти скоты, сажая её на цепь, так и оставили измождённую и избитую женщину валяться на полу. А для повышения качества садизма, как я уже сказал, длину моего поводка намеренно ограничили, чтобы я ни коим образом не мог ей помочь.
Дабы не показывать свои истинные чувства, я усердно думал о том, что сделаю с нашими тюремщиками, когда они окажутся в моих руках. Можете взять на вооружение. При хорошо развитом воображении иногда помогает.
Жена моя всегда была женщиной сильной. Это я к тому, что на стул она в конце концов взгромоздилась, не издав ни звука, который мог продемонстрировать наблюдающим за нами выродкам её страдания. Дальше обнаружился небольшой казус. Вино, которое я ей рекомендовал, оказалось с моей стороны стола, зато коньяк – с её. Стол был хоть и небольшой, но вытянутый, так что при максимальном сближении между нами оставалось ещё примерно полметра. Ровно столько, чтобы хватило остаться и без вина и без коньяка, начни мы их друг другу двигать. Ещё один элемент садизма. Любопытно, это тоже было заранее предусмотрено, или же сработал закон Мёрфи? Я имею в виду доступный каждому ассортимент. Про полметра я даже не сомневаюсь.
Вика никогда не любила крепкие напитки, но что было делать? Пришлось и дальше двигаться по пути оптимизма.
– Викусь, на…
– Не называй меня так больше! Сразу возникают ассоциации с этим козлом.
– О’кей. Хотел сказать, что нам повезло. Коньяк с твоей стороны, а тебе он нужнее. Подействует быстрее и надёжнее. Отнесись к нему, как к лекарству.
Уговаривать не пришлось. Налив себе в бокал сразу грамм двести, а то и двести пятьдесят, супруга резко выдохнула, как заправский алкаш перед заглатыванием стакана ядрёного самогона, и, не останавливаясь, выцедила его до дна. Конечно, по отношению к коньяку это самое настоящее варварство, но, учитывая обстоятельства, было не до того, чтобы обращать внимание на гастрономические тонкости. По-моему, действие алкоголя на её измученный и истощённый организм началось ещё до того, как бокал показал дно. Во всяком случае, в процессе пития свободная рука Виктории воспроизводила какие-то жесты, смысл которых понять было трудно. Не то душила кого-то, не то кожу сдирала. А может, глаза выцарапывала. Или просто выражала своё отношение к напитку, кто знает.
Покончив с коньяком, Вика принялась запихивать себе в рот всё подряд, что было относительно мягким. Я видел слёзы в её глазах и те мучения, с которыми ей приходилось раздвигать для этого челюсти. Жевать она всё равно не могла, но хотя бы заставляла себя глотать. Даже смотреть на это было больно.
В какой-то момент я начал опасаться, что она не сможет доползти до матраса. Её движения становились всё более вялыми, а глаза начинали слипаться.
– Вика, – почти закричал я, чтобы мои слова достигли её сознания, – заканчивай и ползи к своему ложу. Иначе ты отключишься прямо за столом.
Она тускло посмотрела в мою сторону и медленно сползла со стула. На этом все видимые двигательные процессы в её теле замерли. Что я мог сделать? Только сдерживать бессильную ярость, что раздирала меня изнутри.
Я ещё долго сидел за столом, время от времени прикладываясь к бутылке с вином, до тех пор, пока она не опустела. В голове так и не родилось ни единого намёка, как выбраться из той западни, в которую сам завёл себя по беспечной дурости.
В отличие от Виктории, способность передвигаться я не утратил, поэтому, успокаивая пытающуюся взбрыкивать совесть тем, что всё равно не могу ничего для неё сделать, свалился на валяющийся на полу матрас и закрыл глаза. Организм пребывал в некоем промежуточном состоянии между сном и явью. С одной стороны, он был избит, измучен и находился под воздействием алкоголя, хоть и не столь сильным, как у Вики, и всё это взывало к отдыху, но с другой – полноценно заснуть не давали боль и, мягко говоря, совсем не радостные мысли. Но, в конце концов, я всё же утратил связь с внешним миром, погрузившись если и не в полноценный сон, то в какое-то оцепенение.