Моим последним официальным местом работы был Промторг.
В просторной мастерской в самом центре города работали мой бывший сокурсник Стас и две
барышни, не имеющие столь серьезного образования, как мы.
Все художники были "привязаны" к определенной сети магазинов, которые лично оформляли
на все праздники.
Моей "сетью" оказались комиссионные, коих по тем временам было в городе
великое множество.
Не успела я влиться в коллектив, как наш начальник объявил:
- С завтрашнего дня Вы, Ирина, работаете при своей сети, в собственной мастерской.
Я немного разочаровалась, т.к. вместе - гораздо веселее.
Но - ничего не поделаешь. И с утра я предстала пред очи непосредственного
начальника, которой так хотелось приблизить к себе творческую личность.
Когда, после доклада секретарши, что вот, уже и прибыл долгожданный художник,- я вошла
в кабинет, у моей непосредственной вытянулось лицо. На несколько минут она впала
в откровенный ступор, сравнимый разве что со знаменитой сценой из "Ревизора".
И лишь затем ее лицо исказилось откровенной неприязнью.
Наивная, я тогда так и не поняла, чем было вызвано ее, словно взятое совершенно наобум
с верхней полки, такое ко мне отношение.
С первой минуты Валентина возненавидела меня и пыталась всячески помочь моему
увольнению.
А для начала, буквально через пару дней, вернула в общую мастерскую.
Но зато мои оформительские работы так понравились самому шефу Промторга, что ни о
каком, даже мало-мальски незаконном способе увольнения. не могло быть и речи. А
законных оснований я попросту не давала.
Директора других сетей приходили в мастерскую и просили, чтоб именно я сделала
им поздравительные газеты и оформление к праздникам. И я рисовала ночами - сбегав
на полчаса домой попроведовать Саньку.
Коллеги мои с радостью взвалили на меня все плакаты, а я с не меньшей радостью - на
них все шрифтовые работы. Так что жили мы дружно.
И казалось, нет ничего более близкого и постоянного в жизни, чем запах краски в
нашей мастерской.
Уйдя в отпуск, я случайно стала продавать этюды на Байкале. И меня стали волновать
совсем другие запахи - запах свободы и запах денег вперемежку с густым воздухом
Байкала - перед этой смесью трудно было устоять. Поэтому из отпуска я уже не
вернулась.
А спустя лет восемь, вдруг совершенно неожиданно узнала причину ненависти ко мне
моей Валентины.
Как-то в гости зашел один из бывших сокурсников, - Славка Рыжий - как звала я его
по старой студенческой привычке, хоть он давно уже был совершенно лысым, - и
обмолвился, что после меня работал на моем месте в сети комиссионок. И работалось
ему так хорошо - он неприятно хохотнул,- что работа была слаще варенья: он чуть ли
не на второй день стал любовником начальницы, женщины замечательной во всех смыслах.
И явно изголодавшейся по мужской ласке,- он снова неприятно хохотнул и сматерился:
- И дура ты, Ир, что упустила такую прекрасную работу по своей глупости.
- По какой еще глупости?
- Да тебя ведь уволили из-за ошибки в тексте - это же надо было написать
"Пажарная безопасность".
И я так и не смогла его убедить, что, во-первых, не делаю ошибок никогда в принципе,
а уж таких глупых...
- Во-вторых, я не занималась шрифтовыми работами.
- Ну конечно! Ты еще скажи, что твою работу кто-то другой делал!- плавится от сарказма Славка...
- И, в-третьих,- ну не могли в те времена уволить просто так одинокую маму с
маленьким ребенком на руках. Отчего и бесилась на меня постоянно страждущая
Валентина.
- Ну а зачем ей надо было меня обманывать?- любопытствует вроде и не наивный Слава,-
не догадываясь почему-то, насколько коварны могут быть неудовлетворенные бабы.
Больше спорить с ним не было смысла....