ПРЕДИСЛОВИЕ К СБОРНИКУ "ДЕДУШКИНЫ РАССКАЗЫ".
«Дедушкины рассказы» («День в деревне», "Рыбалка", «Бабушкина уха», «На сеновале», «Уши горят», "Кладоискатели") это небольшой цикл рассказов о том, как люди жили на селе полвека назад. Это воспоминание о моём детстве, о природе, окружавшей меня, о моих сверстниках, о возмужании и формировании характера, о трудовом воспитании в семье, о проблемах, волновавших подростков полвека назад.
По моему глубочайшему убеждению эти рассказы для СОВМЕСТНОГО чтения внуков и внучек с ДЕДУШКАМИ и БАБУШКАМИ. Это, если хотите, методическое пособие, подсказка, как и о чём, вспомнить дедам и бабкам из своего детства, чтобы совершить со своими внучатами поход в историю своей молодости. Историю, пусть, хоть, и полувековой давности, но таящей в себе столько незнакомых для современных детей слов, понятий, видов работ, уже забытой техники и, вообще, всего того, что нашим внукам и внучкам самим не осмыслить.
Но, если нет осмысления, не появится и интерес, а это повод оборвать чтение на полуслове, нет, не чтение, а повод оборвать связь поколений, которой нам всем в нашем обществе так не хватает.
Если вы промоете песок прочитанных фактов на сите своего сознания, и в нём останутся, хоть редкие отдельные песчинки золота общечеловеческих непреходящих ценностей, значит и мы, старики, можем своим примером и воспоминаниями ещё что-то сделать для наших ближайших потомков – внуков и правнуков, для их духовного, интеллектуального и физического совершенствования.
Автор.
ДЕНЬ В ДЕРЕВНЕ.
1. Удачное соседство.
В конце пятидесятых годов прошлого века в течение трёх лет, с одиннадцати до тринадцатилетнего возраста, каждое лето моя мама отправляла меня к моей старшей сестре. Сестра жила тогда в сельском районном центре, расположенном в краю озёр в Прибалтике, и работала после окончания медицинского института начинающим врачом в сельской больнице. Работать ей приходилось с утра до вечера, врачей тогда на селе не хватало.
Администрация больницы снимала для сестры комнату с кухней с отдельным входом в частном доме, где хозяйкой была тётя Анна, работавшая учительницей младших классов в местной школе, поэтому почти всё лето она была в отпуске, дома, занималась хозяйством.
Хозяйство не маленькое. Сад и огород, как говорили взрослые, «десять соток». Корова, два поросёнка, куры, кролики. Муж её, дядя Антон, работал бухгалтером в поселковом совете. Уходил он на работу очень рано, а возвращался вечером, когда мы обычно после поливки огорода шли купаться на речку. В особо жаркие дни он составлял нам компанию.
В выходные он брал у знакомых лодку и один рыбачил на большом озере. Возвращался под вечер всегда с полным ведром мелочёвки и парой щук, лежавших сверху ведра и свисавших с его краёв.
У дяди Антона и тёти Анны было четверо детей. Когда мы познакомились, старшему, Янке уже исполнилось двенадцать лет. На год моложе его сестра Эрна, полное имя Эрнестина. Брату Арнольду исполнилось девять лет, но он был маленького роста и выглядел младше своих сверстников. У Арнольда был музыкальный слух и голос, он пел в школьном хоре вместе с дядей Антоном и тётей Анной. Школьный хор в нашем посёлке тогда объединял всех любителей пения, поселковый Дом культуры ещё только строился. Самой младшей сестрёнке, которую все звали Куколкой, шел восьмой год.
Все дети, даже младшая дочка, помогали тёте Анне по хозяйству. С согласия моей сестры тётя Анна и меня пристроила в компанию со своими детьми, полностью взяв на себя мой пансион. Потом, уже став взрослым, я был ей за это очень благодарен, так как многому научился. Пилить и колоть дрова, складывать их правильно в поленницы, возделывать сад и огород, ухаживать за домашними животными, пасти коров, мастерить будки для кроликов, косить траву, сушить и складывать сено и ещё много чему, что мне – городскому мальчишке, было ранее невдомёк.
С Янкой мы сразу подружились и вместе проводили всё время, я был младше его всего на полгода. Надо сказать, что мы не столько отдыхали и развлекались, сколько вместе работали, чем мы занимались, я уже перечислил.
День наш строго расписывался по часам, подъём был в половине седьмого, в семь. Часов с восьми, т.е. после того, как мы отводили корову пастись на луг и завтракали, и до часов двенадцати мы с Янкой и его братом Арнольдом брали удочки и шли рыбачить на речку. Как это происходило вы узнаете из рассказа "Рыбалка". Пока мы рыбачили, тётя Анна с дочерьми занималась огородом. Летом это в основном прополка и окучивание.
Надо сказать, что рыбалка для нас не столько развлечение, сколько способ добыть дополнительное питание. Дело в том, что в те годы в сельском магазине продавались только хлеб, мука, макароны, крупы и растительное масло. Всё остальное давало подсобное хозяйство. От коровы получали молоко, а значит делали домашнее масло, сметану, сливки, простоквашу, творог и сыр. Куры несли яйца. Мяса домашней птицы, кроликов и свинины большой семье не хватало, и из-за отсутствия холодильников попадало оно на стол в течение года крайне неравномерно. Сад и огород снабжали нас овощами и фруктами. Правда не всё вырастало сразу. Зелень и клубника в июне, смородина,огурцы, морковь, зелёный горошек в июле,яблоки, сливы, крыжовник, репчатый лук в августе, картофель, свекла, фасоль,капуста в сентябре.
Если погода стояла дождливая или ветреная, когда рыба не клюёт, я, Янка и Арнольд шли в сарай пилить, колоть и складывать на зиму дрова. Когда с заготовкой дров к середине лета заканчивали, чинили или сколачивали будки для кроликов.
Девочки с тётей Анной в ненастную погоду занимались по дому уборкой, приготовлением обеда, стиркой или перешивали и чинили старую одежду. Жили все тогда довольно бедно, особенно на селе. Купить что-либо из вещей стоило дорого, да и такого выбора в магазинах, как сейчас, не встречалось. Иногда половина жителей посёлка ходила в одинаковых платьях и рубашках, особенно дети.
2. На речке.
Место, где мы на речке купались, находилось в метрах пятистах от дома. Сначала мы шли по тропинке вдоль нашего огорода, потом спускались к улице, покрытой утрамбованной щебёнкой, которая вела к проходной спиртзавода. У проходной сворачивали налево и шли вдоль заводского забора, потом мимо старого еврейского кладбища и, выйдя к берегу, сворачивали ещё раз налево, чтобы пройти метров сто к большой поляне, служившей пляжем.
Река здесь имела ширину метров двадцать пять. Ближний к нам берег мелкий, песчаный плавно переходил в поляну. У противоположного берега глубина была метра два с половиной, и на том берегу приладили толстую доску, конец которой возвышался над водой метра на полтора. С пружинящего конца этой доски, раскачав её, мы ныряли в воду.
Уже на второе лето я так наловчился плавать и нырять, что мог, нырнув с доски, доплыть обратно до пляжного берега под водой. Поныряв и поплавав не меньше часа, мы шли домой обедать.
Обедали около двух часов дня. На обед обычно ели уху со сметаной, а если в тот день не рыбачили, то молочный суп с вермишелью. На второе рыбную «жарёнку» или рыбные котлеты с картофельным пюре, или овощную запеканку на свиных шкварках. Овощной салат со сметаной. Хлеб с домашним топлёным маслом. Когда начинались ягоды, тётя Анна варила из них густой кисель. Охлаждённый кисель подавался на десерт с молоком.
3. Походы на делянку.
Отдохнув немного после обеда, мы все вместе шли на делянку, что в километрах двух от посёлка. Делянка – это участок вырубленного леса, так он назывался на местном сельском диалекте. Лес вокруг нашего посёлка по большей части лиственный. Растут берёзы, ольха, ясень, осина. Сосны встречаются редко, ель чаще, но всё какая-то мелкая. На делянке вырубают только крупные деревья. Пни и корни выкорчёвывают редко, поэтому подлесок из тех же берёз, ольхи, осины лет через двадцать вырастает снова в крупные деревья. Но пока деревья не подросли, открытые солнечные места быстро обрастают орешником и лесной малиной.
На делянках растёт много сочной травы, за которой, собственно говоря, мы туда и направляемся. Сочная трава, мелко нарубленная специальной сечкой в деревянном корыте, служит хорошей пищевой добавкой для поросят. Траву мы переносим в мешках. Тётя Анна сшила нам мешки каждому по росту, от плеча до колена. Самые большие мешки у меня, Янки и тёти Анны, у Эрны и Арнольда чуть поменьше, а у Куколки самый маленький.
Наши с Янкой мешки, набитые свежей травой, весят килограммов шесть, а если трава влажная, например, после дождя, то и все восемь. Это сначала кажется, что мешки не тяжёлые, а вы пронесите их по пересечённой местности по тропинкам два километра, когда объёмный мешок, свисающий от плеча до колена, перекатывается по спине, тянет в разные стороны и, чтобы поменять плечо, каждый раз надо ставить мешок на землю.
Срезает, а правильнее сказать жнёт траву серпом Янка. Тётя Анна стоит рядом и держит мешки с раскрытым верхом, чтобы удобнее засовывать охапки срезанной травы. Они с Янкой зорко следят, чтобы в сжатой серпом траве не попадалась лебеда. Эту сочную лиственную траву поросятам есть нельзя, они от неё болеют.
Пока Янка с тётей Анной наполняют сжатой травой мешки, остальные занимаются сбором ягод или орехов. В конце июня собираем землянику, её, как и лесной малины, созревающей в июле, на делянке, очень много. А вот черники и голубики здесь удаётся собрать пригоршню в рот, не больше. Во второй половине августа на делянке созревают лесные орехи. А летние грибы в этих местах почти не встречаются.
Эрна с Куколкой иногда собирают полевые цветы, делают из них венки и букеты, а тётя Анна ищет лечебные травы, но я, к сожалению, ни их названий, ни как они выглядят, не помню. Поход на делянку занимал у нас часа три.
4.Как мы были пастухами.
Я напомню, что вставали мы в половине седьмого. Поспать подольше удавалось только если на улице «барабанил» дождь, да и то не всем. Янке надо было сразу же после утренней дойки напоить корову Бруньку, а для этого приходилось приносить с колодца два-три ведра воды. В его обязанности входило также утром корову отводить и вечером приводить домой с общественного луга, расположенного в метрах трёхстах от дома.
В течение дня два раза корову следовало перевести на новое место, со свежей, не объеденной травой. Дело в том, что на шею коровы, одевалась восьмиметровая цепь с полуметровым металлическим штырём на конце. С помощью камня, какой с трудом можно обхватить пальцами правой руки, штырь вбивался в землю, и тогда корова могла двигаться только в пределах круга, радиусом которого служила цепь. Корова за несколько часов объедала траву на площади этого круга и её следовало перевести на новый участок луга, где свежей травы было больше.
Выдёргивать штырь из глинистого дёрна тяжело. Приходилось напрягать все силы рук и ног, но мы знали, если штырь забит плохо, корова может вырвать цепь из земли и пуститься в странствие. Тогда ищи её по всей округе, а если корова провалится в канавную жижу по самое вымя, без помощи двух-трёх взрослых мужчин её оттуда не вызволить. Или кто-то из соседей придёт пожаловаться тёте Анне на то, что корова сорвалась с цепи и лезет в чужой огород или гуляет по улице, где, нет-нет, да проезжает грузовик или трактор порой с чересчур лихим водителем.
Тогда нам «взбучка», будет на неделю вперёд. «Плакал» тогда и «Детский утренник», так тогда назывался первый утренний воскресный сеанс в кинотеатре, когда показывали какой-нибудь фильм для детей: сказку, подборку мультфильмов, детский или исторический фильм, и билет на такой сеанс стоил всего десять копеек. Сейчас за такие деньги ничего не купишь, разве что коробок спичек. «Плакала» и порция мороженого, которое по воскресеньям привозили с молкомбината, что за сорок километров от нас, и продавали в стеклянном киоске напротив кинотеатра.
В качестве наказания всё это заменялось воскресной уборкой навоза из хлева. Навоз с остатками затоптанного коровой и поросятами в него сена и древесных опилок вилами и лопатами грузился на носилки, которые выносили и высыпали в перегнойную яму, вырытую за хлевом на краю огорода. Древесные опилки специально подсыпали на доски пола в хлеву, чтобы было суше и чище.
За свежими опилками ходили только мы с Янкой на лесопилку за полтора километра на другой конец посёлка. Мешок с опилками весил килограммов пятнадцать, поэтому весь обратный путь шли мы, останавливаясь передохнуть и сбрасывая с себя мешки, через каждые метров триста.
5.Как мы огород поливали.
В жаркие засушливые дни мы поливали огород. Делали это вечером, немного передохнув после похода на делянку. В поливке огорода участие принимали все. Каждый из нас имел свои вёдра по возрасту. У нас с Янкой по два на каждого самых больших, луженых для дойки коров, литров на двенадцать-пятнадцать. У Эрны два обычных, десятилитровых. Арнольд ходил с одним десятилитровым. Так как он был маленького роста, и ведро доставало ему до щиколотки, никто не возражал против того, что он наполнял ведро до гофрированной полосы, т.е. не полное, чтобы не ударяться в него на ходу ногой, бесцельно разливая при этом воду.
Даже Куколка ходила с самодельным ведром, сделанным из трёхлитровой жестяной консервной банки, с прилаженной к ней ручкой из толстой проволоки с куском одетого на неё резинового шланга, чтобы проволока не впивалась в руку.
Только тётя Анна не ходила за водой. Она переливала принесённую нами в вёдрах воду в лейку и поливала грядки. Делала это не спеша для того, чтобы вода успевала впитаться в почву и не стекала ручейками с грядок в протопчины между ними, и, чтобы каждый из нас в ожидании пока она перельёт воду из ведра в лейку, мог отдохнуть пару минут перед новой ходкой.
А ходок приходилось делать каждому не менее восьми за вечер. За водой для полива ходили метров за двести от дома к круглому пруду рядом с обочиной дороги. Говорили, во время войны сюда попала тяжелая авиабомба. Образовавшаяся воронка диаметром метров десять и глубиной метра четыре постепенно заполнилась грунтовой, дождевой и талой водой, так и оставшейся в ней. Со временем берега обросли осокой, появилась тина и караси.
Черпали воду с мостка, специально сделанного для этой цели. Мы с Янкой по очереди менялись местами. Один день он шел впереди меня, а я за ним. Другой раз наоборот. Тот, кто шел сзади, следил, чтобы впереди идущий не разливал по дороге и не расплёскивал воду при ходьбе. Вёдра носили по обочине дороги, состоящей из ссохшейся глиняной пыли, на которой хорошо видны свежие подтёки воды. Иногда пролитая из ведра вода даже не успевала впитаться в глину.
Передвигались мы по цепочке, один за другим, с интервалом шагов пятьдесят, встречаясь друг с другом дважды на каждом круге. Если я шел впереди Янки, и он видел за мной пролитую воду, при встрече подставляй лоб и получай «щелбан». А пальцы у Янки жилистые, костлявые, «щелбаны» крепкие. Обидно не за «щелбан», а за то, что Янка разливал очень редко, и расквитаться с ним не удавалось иногда несколько дней.
Зато был хороший стимул тренировать руки и координацию движений, чтобы вёдра с водой носить, слегка приподняв руки над бёдрами и не касаясь вёдрами ног.
Два, три ведра из последней ходки мы оставляли, чтобы напоить корову, за которой на общественный луг, закончив поливать грядки, шла тётя Анна с Арнольдом или Эрной. Пока тётя Анна с Эрной в хлеву доили Бруньку, остальные отдыхали, а после дойки мы все вместе с тётей Анной шли на речку, но не долго, только помыться с мылом и окунуться.
Вернувшись домой, ужинали. Чаще всего на ужин был холодный летний суп из свекольной ботвы, картошки, зелени и огурцов, обильно сдобренный сметаной, или простокваша. Хлеб с топлёным маслом и парное молоко. В десять часов вечера все уже спали. Так и заканчивался наш летний день в деревне.
6.Как мы отдыхали и развлекались.
Кое-кто может подумать, какими мы были несчастными детьми, которых безжалостно заставляли работать целый день. Это не так. Во-первых, воскресенья всегда были выходным днём, если, конечно, нас не наказывали за какие-то проделки или провинности, но это, к счастью, случалось не часто. Об этом и о том, как мы проводили время в воскресенье до обеда, я вам уже рассказывал.
После обеда часа два отдыхали. Иногда, особенно в плохую и дождливую погоду спали. Арнольд и Куколка в воскресенье после обеда всегда спали часа два. Кто не спал, читали, играли в настольные игры, слушали радио. В плохую погоду занимались этим до ужина, а в хорошую шли загорать и купаться на речку, где также находились почти до ужина. Иногда мы, мальчишки, рыбачили на вечерней зорьке.
Единственным трудовым заданием в воскресенье считалось накормить и напоить домашний скот и отвести утром Бруньку на выпас, пару раз за день переставить её на новое место со свежей травой и вечером привести домой.
Далее, например, возьмём рыбалку. Нам нравилось это занятие. Мы регулярно соревновались, кто наловит больше штук, кто поймает самую большую рыбину. Особым шиком считалось поймать щуку на живца, правда, на речке это случалось не часто и щуки попадались небольшие потому, что щуки у нас в основном водились в озере.
Когда слабо клевало, мы наблюдали за поведением рыб, которых хорошо можно рассмотреть в идеально чистой воде, просвечиваемой до дна солнечными лучами. Наблюдали также за выводками диких уток, водяными крысами, лягушками, окружающей нас растительностью, насекомыми. Старались вспомнить какие-то знания по ботанике и зоологии, сравнивали теорию с тем, что видели вокруг, в жизни.
Наблюдали за перемещением солнца. Например, Янка мог по разным приметам и положению солнца, сказать, который сейчас час с точностью до двадцати-тридцати минут. Кроме того, и я об этом уже говорил выше, в дождливую и ветреную погоду рыба клюёт слабо, и мы в такие дни и вовсе не рыбачили.
То же самое можно сказать и о поливке огорода. Порой зарядят дожди на неделю, так землю смочат, что после них ещё дня три-четыре можно не поливать. Да и жара в наших краях больше двух недель к ряду не стояла. А в середине августа начинались обильные утренние росы, заменявшие полив. Так что в среднем за лето получалось, что поливали мы огород два раза в неделю.
А то, что и в ненастную погоду занимались мы дровами, либо что-то мастерили для дома, так работать с инструментом для нас, мальчишек, было одно удовольствие, а что касается дров, то мы безмерно гордились оказанным нам доверием заниматься самостоятельно настоящей мужской работой. Главным у нас был Янка, его команды мы выполняли дружно, без споров, стараясь подражать взрослым мужчинам, занятым серьёзной работой.
На делянку мы также не ходили в дождь и сразу после дождя. В среднем за лето получалось ходки три в неделю. Короче говоря, свободного времени нам тоже хватало. Чем же мы занимались в эти часы?
7.Походы в библиотеку.
Во-первых, мы читали. Тётя Анна и все дети, включая Куколку, были записаны в поселковой библиотеке. Два раза в месяц вся семья, одетая, как на праздник, шла в библиотеку. Для своего похода старались выбрать тот день, когда раз в неделю в небольшом актовом зале библиотеки, мест на тридцать, проводились лекции на самые разные темы.
С лекциями выступали учителя местной школы и врачи местной больницы, работники поселкового исполкома, милиции, суда и прокуратуры, ветеринары, журналисты местной газеты. Иногда выступали гости из столицы, приезжавшие к нам в служебные командировки. После лекции лекторы отвечали собравшимся на вопросы, относящиеся к их компетенции, объясняли людям, что и как им нужно делать в той или иной ситуации.
Такие встречи собирали, как правило, полный зал. В те годы не было столько источников информации, как сейчас, книга, газета, лектор и радио, вот, пожалуй, и всё. Поэтому всякое живое слово собирало благодарную аудиторию.
Книги в библиотеке выбирали не спеша. Библиотекарь обслуживала каждого индивидуально, помогая выбрать книгу по возрасту и по интересам. Тем не менее, библиотекарь всегда заранее и не навязчиво предлагала прочесть ту или иную книгу из обязательной школьной литературы.
Пока один из нас выбирал книги, остальные просматривали свежие газеты и журналы в читальной комнате. В общем, возвращались из библиотеки все довольные, особенно когда удавалось получить редкую, но популярную книжку по предварительной записи. Иногда ожидание в такой очереди длилось месяца два.
Тех, кто не возвращал такие «дефицитные» книги в срок, исключали из библиотеки на месяц или два, и это наказание казалось страшнее любых штрафов. В те годы это было равносильно тому, что тебя сегодня бы отключили на два месяца от интернета.
8.Занятия спортом.
Тётя Анна в молодости была чемпионкой района по шашкам. Она часто играла с нами и учила, как надо правильно ходить и устраивать комбинации, как «ловить дамку». Её способности передались Эрнестине, у которой поначалу мне удавалось выиграть не больше двух раз из десяти партий. Арнольд и Янка играли и в шашки, и в шахматы хуже меня.
Лучшим шахматистом среди нас слыл Юрка, внук нашего соседа, деда Соколовского, приезжавший, как и я, на лето из города. У себя дома в городе он посещал шахматный кружок, поэтому хорошо знал теорию шахмат, способы защиты, атакующие комбинации, умел решать шахматные задачки, которые тогда печатались во всех журналах. В этом плане он очень многому научил меня. Я же в свою очередь показывал ему всё, чему выучился у тёти Анны в игре в шашки.
Вспоминаю, что отдыхая пару лет спустя в пионерском лагере, я занял второе место в шахматном турнире вслед за мальчиком, имевшим взрослый разряд по шахматам, причём наша очная встреча в круговом турнире завершилась в ничью. В шашки же я играл так, что конкуренцию мне могли составить только взрослые вожатые и педагоги.
К слову сказать, я в те годы регулярно никаким спортом не занимался, но в результате полученной в деревне в течение трёх лет физической закалке, года через два в пионерском лагере занял первое место по спортивному многоборью, занимая в каждом из отдельных видов первое, второе или третье места. Будь-то бег на разные дистанции, прыжки, метание на дальность гранаты, подтягивание на перекладине, отжимание и другие виды упражнений. Особо удавались мне дисциплины, где требовалось проявить силу и выносливость.
Позже меня взяли в детско-юношескую спортивную школу, где я попробовал свои силы и способности в лёгкоатлетическом десятиборье. Занимался в разное время также стрельбой, футболом, волейболом, хоккеем, плаванием с аквалангом, лыжами, бегом на коньках.
Во время службы в армии увлёкся бегом на марафонские дистанции и боксом. Будучи студентом, серьёзно занимался тяжёлой атлетикой, а лет с тридцати и почти до пенсии, пока позволяло здоровье, занимался яхтенным и парусным спортом, участвуя вместе с членами экипажа нашей яхты даже в чемпионате республики, где мы не раз входили в шестёрку лучших.
Но базой всех своих спортивных успехов считаю ту физическую закалку и выносливость, что я сумел выработать в себе, занимаясь тяжёлым физическим трудом в деревне.
9.Прослушивание радио.
В те годы, о которых я рассказываю, ещё не были изобретены компьютеры и интернет, а телевидение было чёрно-белое, двухпрограммное и только в крупных городах. Не было и малогабаритных переносных радиоприёмников на транзисторах и микросхемах.
Радиоприёмники имели габариты с чемодан средних размеров, изготавливались в деревянных корпусах, фасадная сторона которых обтянута плотной тканью. За ней находились громоздкие динамики, а ниже располагалась стеклянная пластина, на которой краской обозначались названия городов, имевших мощные радиостанции. Когда вращали ручку настройки, за стеклом передвигалась специальная палочка, указывавшая на какой город или радиостанцию, настроен радиоприёмник.
Вещание велось на, так называемых, «средних» и «длинных» волнах. Оно сопровождалось радиопомехами, в виде: свиста, хрипа, треска и бульканья в радиоэфире. Только самые мощные и наиболее близко расположенные радиостанции вещали достаточно чисто.
Основу радиорепертуара составляли записи концертов симфонической, народной и камерной музыки, последние известия, обзоры газет, радиоспектакли, выступления актёров-чтецов, репортажи с футбольных матчей и других спортивных соревнований.
Так как радиоприёмники работали от электрической сети, переносить их далеко от электрической розетки не представлялось возможным, поэтому мы были вынуждены сидеть или около радиоприёмника в комнате, или ставить его у открытого окна, тогда мы слушали радио на крыльце под навесом.
Летом особенно много помех вызывали грозы, встречавшиеся на пути радиоволн. Зато зимой морозными вечерами в ясную безоблачную погоду удавалось «поймать» даже слабые радиостанции, находившиеся за несколько тысяч километров от нас, но для этого требовалось устанавливать радиоантенну на крыше дома. Прослушивание радио занимало не малую часть нашего свободного времени.
10.Занятие рисованием и живописью.
В первое моё лето в деревне со мной произошел такой случай. На рыбалке уколол рыболовным крючком палец на руке, но не обратил на это внимание. В ранку попала грязь, и через несколько дней палец распух, образовалось нагноение. Пришлось идти к сестре в больницу. Хирург сделал мне на пальце небольшую операцию, прочистил нагноение и приложил мазь. Палец мой забинтовали так, что я неделю ничего этой рукой не мог делать. Строго настрого мне запретили руку мочить и предупредили, чтобы оберегал от грязи.
Целую неделю, пока мне не сняли повязку, я был предоставлен сам себе, так как не мог ни рыбачить, ни носить мешки с делянки, ни поливать огород, ни пилить дрова, ни купаться в речке. Как-то днём Янка шел на общественный луг, чтобы перевести корову Бруньку на другой участок с ещё не объеденной травой. От "нечего делать" я составил ему компанию.
Дорога шла по вершине холма, всю длиннющую пологую сторону которого и занимал общественный луг. С дороги, т.е. с вершины холма, открывался красивый вид вдаль. Где-то на горизонте за озерком чернел лес. Слева раскинулась берёзовая роща. Справа утопали в зелени домики на окраине нашего посёлка. Здесь на обочине дороги мы и увидели незнакомого мужчину – художника, установившего на обочине походный этюдник и стоявшего перед ним с мольбертом и кистями в руках.
Я поздоровался и заглянул на холст, точнее кусок картона, на котором художник уже нанёс белый грунт и сделал карандашный набросок пейзажа. До этого я никогда не видел, как рисуют картины «маслом», т.е. масляными красками из тюбиков. Спросил у художника разрешение посидеть посмотреть, на что он ответил: «Сиди, смотри, только молча».
Я наблюдал за его работой, как заворожённый, часа три, не проронив ни одного слова. Закончив работу, он заговорил со мной. Мы познакомились. Он сказал, что его звать Николай, фамилии его не помню. Вместе с ним к нам в посёлок на этюды приехали пять художников. В воскресенье в вестибюле кинотеатра пройдёт выставка их работ, которые можно будет купить. Рассматривая законченный пейзаж, от которого пребывал в полном восторге, стал задавать Николаю массу вопросов. Видя мой интерес, он сказал: «Приходи завтра, я буду вон ту улицу писать».
Когда я на завтра пришел к тому месту, где Николай расположился с этюдником, по его выражению лица понял, он рад моему приходу. Весь день, пока он работал, не отходил от него. Он охотно отвечал на все мои вопросы. Обращал моё внимание на те, или иные приёмы в своей работе. Учил секретам смешивания красок для получения нужного цвета. Объяснял, что такое перспектива и глубина изображения, что такое тени и полутени, как их изображают красками.
В общем, он пробудил во мне такой интерес к живописи, что я, упросив маму купить мне художественные масляные краски, льняное масло для их разведения, грунт и кисти, на несколько лет увлёкся этим занятием.
В следующие два лета я сам «писал маслом» сельские пейзажи, правда, заниматься этим удавалось лишь, когда мы не шли на рыбалку, делянку и не поливали огород, т.е. в дождливые сумеречные дни, когда небо затянуто облаками. Отчего все работы выглядели печально. Недавно моя сестра показала мне несколько сохранившихся у неё работ, которые я не видел лет сорок и о которых успел забыть. Глядя на них, не скажешь, что это рука тринадцатилетнего мальчика. Но я не жалею, что не стал художником, как мой двоюродный брат в Москве.
Ведь самое главное, что я понял, и чему меня выучил художник Николай – это уметь увидеть красоту, видеть всё, то прекрасное, что тебя окружает, и мимо чего в обыденной повседневной жизни ты проходишь, не замечая. Хотя, кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы я и дальше серьёзно учился у профессиональных художников.
11.Что мне дала жизнь в деревне.
Дозированный физический труд, заменявший нам регулярные занятия спортом, водные процедуры, общение с природой, настольные спортивные игры, развивавшие интеллект, посещения кинотеатра, прослушивание радио, особенно радиоспектаклей и чтецов, читавших стихи и рассказы, и самое главное - чтение книг. Т.е. применительно к нам использовались все доступные в те годы формы интеллектуального, духовного и физического развития детей.
Сейчас, уже фактически прожив свою жизнь, мне порой становится жалко некоторых сегодняшних городских детей, этих пленников современных железобетонных пещер, лишенных постоянного, регулярного, продолжительного общения с природой, совершенно не приспособленных к борьбе за выживание, а потому и не умеющих по настоящему оценить прогресс и достижения цивилизации. Променявших красоту и возможность познания реальной жизни на виртуальные компьютерные "тыкалки", развивающие лишь один палец, давящий на "мышку", и превращающие мозг в бесполезный "холодец".
Привыкших ко всем городским благам так, что, не дай бог, если на время отключат электричество, газ или воду, чувствующих себя при этом как Робинзон, оказавшийся первый день на необитаемом острове, когда все простые житейские проблемы становятся для них непреодолимым препятствием.
Букулты 2009год
Владмир Пантелеев