Саша, несмотря ни на что, все же любила Антонину, свою мать, пусть та и пила беспросветно, и ходила пьяная по улицам станицы, шатаясь, ругая крепким мужским матом облаивавших ее собак, а иногда и встречных прохожих, изредка попадавшихся на пути.
Антонина не всегда была такой. Но уже в юные годы эта недурная собой девушка, окруженная толпой ухажеров, любила посидеть за их счет в ресторанах. Пила не более других, поначалу, можно сказать, умеренно. Была просто разбитной девкой, охочей до мужиков, ложилась под любого, но могла изобразить для нового кавалера и неприступную даму, пустить пыль в глаза, впрочем, ненадолго: ведь слава о ее похождениях среди местных разнеслась быстро по всему небольшому курортному городу, в котором она родилась и выросла. И когда один из приехавших на лето отпускников предложил ей руку и сердце, она немедля согласилась: в городе замуж уже не выйти, а новенького словить можно.
На новом месте, в небольшой предгорной станице, жизнь поначалу складывалась неплохо. У молодых родилась девочка. Назвали ее Сашей. Антонина не работала, сидела с малюткой-дочкой. Муж вертелся на двух работах, с Антониной и дочкой был ласков, заботлив. Но когда девочке исполнилось три годика, Антонина по случаю зашла в местный кабачок, а вечером домой не явилась. Муж, обегав полстаницы, нашел ее в постели известного всей округе любителя подебоширить и поискать приключений на свою голову. Оба были мертвецки пьяны.
С тех пор и началось. В семье пошел полный раздрай, вскоре последовал развод, и бывший муж уехал на заработки на Север. Антонина вновь пошла по рукам. Каждый день станичники наблюдали одну и ту же картину: пьяная женщина с разметанными грязными длинными волосами, смоля сигарету за сигаретой, кутит в обществе поклонников «зеленого змия».
Дочь тем временем как-то незаметно подросла и из угловатого нескладного подростка превратилась в симпатичную девчушку с живыми глазами, пухлыми щечками и алыми губками. И фигурка, и все, что надо, было при ней. Росточком, правда, не вышла. Впрочем, ни мать, ни отец ее гулливерами не были, да и рост Сашу, или Сандру, как стала она себя называть, не смущал.
Мать порой по нескольку суток пропадала, не приходила домой, а однажды явилась вместе с хахалем – пузатым невзрачным мужичонкой с блестящей сальной лысиной и лисьей мордочкой. «Вовочка будет жить у нас», - заявила Антонина.
Вова с первых дней установил распорядок в доме на свой лад. Теперь Сандре вменялась дополнительная обязанность по первому зову, а зов обычно исходил из пропитой глотки в виде пьяного хриплого рыка, бежать к ближайшему ларьку за спиртным. Машка Созинова, работавшая в ларьке, была рада увеличившемуся числу клиентов и без проблем и заморочек отпускала соседке-девчонке водку, в основном самопальную, пиво и закуску.
Как-то Вова, скучая под громкую музыку дома на пару с бутылкой спиртного в отсутствие Антонины, налил полную стопку водки, положил рядом с ней зачерствевший кусок колбасы, ломоть хлеба с салом и указал Сандре, только вернувшейся из школы, на стул: садись, мол, попробуй водочки на пару с главой дома. Сандра отрицательно качнула головой: пить не буду. Вова, уже привыкший к тому, что все его пожелания и распоряжения выполнялись беспрекословно, взбеленился. Эта сопливая девчонка посмела отказаться от угощения, которое он ей милостиво предложил?! Значит, пришла пора продемонстрировать строптивице, кто в доме хозяин.
- А ну, пей! – повелительно гаркнул Вова, схватив Сандру за волосы и притянув к столу. – Пей, сказано!
Сандра не на шутку испугалась. Таким сожителя матери она не видела давно. Повелительный тон был характерен для Вовы, но это касалось в основном приказаний типа «быстрей беги за водкой». В отношении Сандры рук он никогда до сих пор не распускал. С матерью – да, было несколько раз, но в итоге все оканчивалось примирением и распитием очередной «поллитровки».
- Отпусти, ну, больно! – взвизгнула она. Вова и глазом не моргнул. Сандра присела на разболтанный стул и взяла дрожащей рукой граненый стакан.
- Давай-давай, – одобрительно хмыкнул Вова, - приобщайся! А то, смотрю, все носом вертишь в сторону, будто я совсем неродной.
- Неродной и есть, - буркнула Сандра и, зажмурившись, махом опрокинула стопку. В горле словно полыхнуло огнем, сразу перехватило дыхание. Сандра почувствовала, как из глаз покатились слезы. Нос засопливил. Сандра громко шмыгнула и открыла глаза. Ничего не произошло.
Вова пододвинул колбасу и хлеб с салом к падчерице.
- На, закуси, - сказал он почти добродушно, налил себе и Сандре еще стопку. Внимательно, молча наблюдая за ней, Вова ждал, пока Сандра судорожно глотала хлеб, потом ухмыльнулся.
- Неродной, говоришь? – вкрадчиво проговорил он. – Ну, тогда давай выпьем за родственные связи.
Сандра до этого ни разу не пробовала водки. Пиво – да, бывало, с подружкой Таней, а когда у матери с сожителем начинался очередной «праздник», она уходила к Тане. Иногда, когда Танин муж отправлялся на заработки, ночевала у нее. В эти моменты Сандре были отвратительны и пьяная мать, и Вова, и эта водка, которая превратила дом в настоящий притон.
Алкоголь начал действовать. Голова закружилась, Вовино ухмыляющееся лицо поплыло над столом куда-то в сторону. Его голос и включенная на полную мощность музыка стали приглушенными, словно доносились через стену. Сандра взяла стакан, чокнулась с Вовой и, не дожидаясь того, залпом осушила ее. Вова смотрел на нее удивленно-одобрительно.
- Все-таки наш человек, - пробормотал он и начал снимать брючной ремень. – Садись ближе, узнаем друг друга получше.
Он притянул ее к себе волосатой рукой и неожиданно накрыл ее рот жирными губами. Его руки забрались ей под кофточку и стали больно тискать грудь.
Опьяневшая от двух залпом выпитых стопок Сандра, плохо соображавшая, что происходит, на секунду очнулась от охватившего ее омерзения.
- Ты ч-ч-че, блин, охренел, ур…род? – взвизгнула она, пытаясь высвободиться. Кофточка сползла на пол. Вова не унимался, его руки блуждали по лифчику, пытаясь расстегнуть. Безрезультатно. Он осклабился, дыша перегаром Сандре в лицо.
- Породнимся, а стану родным, будешь уважать меня, сопливая девчонка, - бормотал Вова, все крепче зажимая ее хрупкое тело в тисках потных объятий. – Сандра изо всей силы, как ей показалось, пнула его ногой куда-то в колено.
- Не лягайся, сучка! – взревел он и, уронив Сандру на стол, ударил ее по лицу наотмашь. – Будешь дергаться – прибью на фиг, поняла?
Сандра притихла и лишь еле слышно скулила, пока Вова насиловал ее прямо на столе. Удовлетворившись, он сгреб со стола стакан и бутылку с остатками водки, с бульканьем глотнул из горлышка, отбросив в сторону стакан. Тот со звоном разбился о стену.
- Свободна, - распорядился Вова и громко рыгнул. – И молчи, ты же ведь теперь, - он хохотнул, - мне родня!
Все так же тихо скуля, Сандра собрала разорванную одежду и, шатаясь, поплелась в свою комнату. За порогом ее вырвало прямо на затертый до дыр ковер, она свалилась на кровать и без движенья пролежала так до темноты. Вечером за стеной вновь началось веселье: пришла мать с соседкой, принесла самогонки.
Дождавшись, когда гулянка закончится, Сандра наскоро собрала вещи, немного подумав, прихватила пару учебников с сумкой и на цыпочках проскользнула в полураскрытую дверь.
Таня была дома одна с ребенком. Она охнула, увидев перед собой подругу, разящую перегаром, растрепанную, в мятой, надетой наизнанку кофте с отпечатком подошвы. Выслушав короткий сбивчивый рассказ Сандры, стала собираться.
- Пошли в ментовку, - решительно сказала она. – Эту скотину надо наказать.
Сандра испуганно отшатнулась.
- Ты что, с ума сошла? Ведь все узнают! – пролепетала она.
От включенного света заворочался, закряхтел двухмесячный Танин сынок. Открыв глазенки, он моргнул пару раз и, скривив рот скобочкой, заревел.
Таня, немного подумав, разделась и дала малышу грудь.
- Ладно, завтра разберемся, - сказала она. – Пойди, прими душ – и сразу спать! Я жду.
Наутро в Танину дверь забарабанили. За Сандрой явилась мать.
- Ты что в доме натворила, сопля такая! – кричала она через дверь. – Гадишь в комнате, а мать должна за тобой убирать? Иди, мой полы!
Сандра, несмотря на протесты Тани, рывком открыла дверь. Мать, нечесанная, с синим испитым лицом, стояла на пороге.
- На себя лучше посмотри, - грубо ответила Сандра. – Докатишься со своим козлом до белой горячки. А домой не пойду, и не жди. Я остаюсь у Тани.
Мать хотела было возразить, но потом, видно было по выражению лица, ей в голову пришла другая мысль.
- А и не ходи, доча, не надо тебе домой, - вдруг заворковала Антонина изменившимся, приторно сладким голоском. - Тебе здесь, с Таней, спокойнее будет. А дома что? Дома я тебя ругаю, да и Вовочка любит музыку громко включать, тебе спать не дает. Оставайся здесь, доча.
Дверь вдруг захлопнулась перед носом Сандры, скрыв мать. Под Таниной рукой щелкнула щеколда.
- Ты все поняла? – сказала Таня, сузив глаза. – Она отказалась от тебя, ясно?
Таня не любила церемониться, всегда была по-мужски прямолинейной и даже грубоватой. И сейчас голая, жестокая правда ее слов больно хлестнула Сандру по сердцу. Она все же еще любила свою мать, несмотря ни на что!
С тех пор Сандра поселилась у Тани. В школу она ходить перестала, помогала старшей подруге по хозяйству. Иногда, когда приезжал Танин муж, они ходили на подработку: покрасить, побелить, подмазать домик старушкам, нанимались копать огороды.
Антонину, Сандру и Таню вызывали в школу, классный руководитель, социальный педагог, директор увещевали, просили, чтобы Сандра вернулась в школу, угрожали.
- Попадешь в колонию, а там несладко, - говорили они.
На все уговоры Сандра отвечала одинаково: в школу не пойду, домой не вернусь, и точка.
- Справимся без вас, - говорила Таня учителям. – Голова на плечах есть, руки, ноги - проживем.
Так длилось больше года. Антонина о дочери и не вспоминала. Сандре же часто снилось, что та приходит к ней, прижимает к себе и уговаривает:
- Ну что же ты, доча? Почему не идешь домой, ведь ты у меня одна-единственная…
- Я люблю тебя, мама! – кричала Сандра.
Тогда она просыпалась и тихо плакала, уткнувшись в подушку, чтобы не услышала Таня.
…Персональное дело Александры Власюковой рассматривалось на комиссии по делам несовершеннолетних при администрации ...кого района. По решению суда ее мать Антонина лишена родительских прав, а Сандра направлена сначала в ...кой реабилитационный центр для детей и подростков, а затем в школу-интернат. Жить у Тани ей не разрешили.
Имена и фамилии героев этой истории изменены.