Ее ребенок третьи сутки метался на маленькой железной кроватке. К сожалению, никто из врачей их небольшого городка, где она жила с пятилетней дочкой и мужем, не могли поставить точный диагноз, говорили, какой-то вирус... А девочка «горела»... Ничего не помогало - ни обертывание в смоченную спиртом, смешанным с водой и уксусом, простыню, ни новейшие антибиотики и жаропонижающие препараты.
Подошла заведующая детским отделением и, спрятав глаза за стеклами очков, то ли с заботой, то ли просто, чтобы что-то сказать, предложила ей пойти домой отдохнуть, ведь все это время практически не отходила от ребенка.
- Если этой ночью не будет улучшения, помочь малышке сможет только чудо, - подтвердил лечащий врач.
«Кризис»... - от этого слова веяло глубинным холодом. Оно клещами сдавливало виски матери, железную хватку которых не способны были ослабить даже мощные, ритмичные удары пульсирующей крови... Но оставалась надежда на чудо...
С ужасом мать ожидала предстоящую ночь. Бесконечно долго тянулось время. И воспоминания, связанные с дочерью, как старое кино, проплывали в сознании, словно это была не ее, а чужая жизнь.
Вот отец получил в роддоме "ценный пакет". Вот дома развернул и впервые увидел ребенка. Он почти отшатнулся от разочарования. "Такая красная и сморщенная", - растерянно произнес он, а увидев в глазах женщины слезы обиды, посмотрел второй раз и добавил: "Какие у нее красивые пальчики, а ноготки, как жемчужинки. Да она же станет красавицей! "- и поцеловал жену...
Вот девочке семь месяцев, она сидит на детском стульчике и маленькой ложечкой с печеньем, размоченным в молоке, пытается попасть в ротик. Это ей уже хорошо удается. Мать и ребенок очень довольны. Входит отец и, пряча улыбку, говорит: "Ой, как вкусно! А мне дашь? "- и девочка протягивает ему ложку.
А вот ей уже три года. Они с мамой из кубиков с азбукой составляют первые слова: "МАМА", "ПАПА". Рассматривают картинки и рассказывают по ним друг другу сказки: о Колобке, о Красной Шапочке, о козе и семерых козлятах, о трех поросятах...
Избушки... соломенная... из прутиков... каменная... Ой, волк!.. Берегись!.. Волк!.. Женщина вздрогнула, открыла глаза, коснулась маленькой ножки под одеялом и снова погрузилась то ли с сон, то ли в воспоминания.
Под утро ребенок затих, а мать вернулась из путешествия во времени и с ужасом наклонилась послушать: дышит? – Дышит! Вот и хорошо...
Прошел обход. Врачи ничего утешительного не сказали, и женщина поняла: последняя надежда исчезла. Пришла медицинская сестра, поставила капельницу. А мать, чтобы не сойти с ума, начала представлять, что это не лекарство, а ее собственная жизнь по капле переливается в маленькое тельце ее дочери: "Одна, одна, еще одна", – шептала она еле слышно. Так прошел день.
Женщина застыла на стуле в невероятно неудобной позе. Тело, налитое свинцом, было безразлично к голоду, неудобствам, боли в затекших конечностях. Она не отводила взгляд от лица девочки, такого красивого, словно выточенного талантливым скульптором. Вдруг глаза под длинными ресницами дрогнули, и снова тишина, и снова никаких признаков жизни. Но вот ребенок заметался, взлетели вверх тоненькие ручки, зашептали что-то непонятное губы...
За окном сгущались сумерки. В палате было темно. Зачем ей свет? Не было сил даже пошевелиться, не то, что встать и подойти к выключателю, только из-за угла коридора в приоткрытую дверь тончайшей лентой заглядывала полосочка "дневного" освещения. Замерли все звуки. Где-то далеко, практически в ином мире, спали другие больные дети, притихли медсестры и врач, дежурившие ночью.
Вдруг мать сорвалась с места: что же это я?..
- Боже! – лихорадочно взмолилась она, - Боже! Ты все можешь! Ты все знаешь! Спаси мою крошку! Не дай ей погибнуть!
- Матерь Божия, Пресвятая Богородица! Не умею молиться, прости. Защити, спаси мою доченьку! Ты тоже мать. Вспомни, как разрывалось сердце, когда умирал на кресте твой ребенок. Подскажи, что делать?
Время шло, а она, как сумасшедшая, неумело повторяла свои молитвы, прося защиты и спасения для своего ребенка.
Вскоре женщина забылась от усталости и напряженного ожидания. И вот, то ли ей показалось, то ли приснилось…
В комнату вошла высокая стройная женщина в длинном белом одеянии. Лица ее не было видно. Неслышно, словно в медленном танце, "подплыла" она к ребенку. Взяла с тумбочки маленькую бутылочку и чайную ложечку, лежащую рядом. Налив в нее жидкости, она трижды поднесла и влила "лекарство" в ротик ребенка - и, та на удивление, спокойно и послушно все проглотила. Незнакомка поставила все на место и, ничего не говоря, вышла из палаты.
Мать, как загипнотизированная, сидела неподвижно. Через некоторое время девочка открыла глаза, впервые за последние четыре дня узнала мать и попросила пить. Женщина вскочила, стремглав бросилась к тумбочке, дрожащими руками схватила бутылку с минералкой, но не удержала, она выскользнула из онемевших рук, упала на пол и вся вода вылилась.
Дочь просила пить, а мать, прижимая к груди пустую емкость, горько плакала. Но вдруг, словно прозрела: перед ней стояла волшебная бутылочка - мать схватила ее и, наливая в ложечку, начала поить ребенка...
Утолив жажду, девочка заснул. Женщина едва держалась на ногах. Она была истощена до предела, но на удивление спокойная и уверенная: теперь все будет хорошо.
Солнце осветило больничную палату. Яркий лучик поскакал по белой стене и игриво заглянул в прищуренные глаза ребенка. Девочка потянулась и окликнула мать, которая богатырским сном спала рядом на старом деревянном стуле:
- Мама, ну мама, есть хочу...
Мать засуетилась, от радости хватая все, что попадалось под руку, подсознательно ища ту, волшебную бутылочку. Но ее как не бывало…
Только потом, когда они были уже дома, женщина, стремясь найти ответ на вопрос, что же с ней случилось в больнице, поняла: какая разница? Может, это действительно было чудо? Может, игра уставшего воображения? А может, дочку спасли ее безграничные ВЕРА, НАДЕЖДА и ЛЮБОВЬ?! Какая теперь разница. Вот он, ее звоночек, бегает рядом, ласкает котенка, и это важнее всего...