(Молодые шахтеры: слева Мышко Иван, справа Владимир Бабич, 1958 год)
Принято считать, что все люди обладают одинаковыми возможностями. Считал так и я большую часть своей жизни. Возможности бывают потенциальные (не проявленные, скрытые) и реальные . Неограниченными потенциальными возможностями человека наделило Высшее Существо Вселенной, а человек ограничил эти возможности своими поступками и, классом религиозно-политических хищников внушаемыми ему, ложными стереотипами мышления, поэтому реальные возможности у каждого человека разные. Почему это так? Нормальным людям хочется, чтоб не было инвалидов. Английское слово «инвалид» я употребляю так, как пользуются им англичане, а не так, как используется это слово в русском языке. Инвалид – неправильный.
Ущербным людям не хочется чувствовать себя ущербными, поэтому они требуют равенства и равноправия, требуют, чтоб нормальные люди опустились до того же уровня, на котором находятся «любители равенства», но сами «любители равенства» не желают утруждать себя в стремлении подняться до уровня нормального человека. Это политика Стеньки Разина и Емельяна Пугачёва, да и всех остальных революционеров. А человек, который ненавидит идолопоклонство, тоже хочет, чтоб все люди были равны между собой, и стремится поднять интеллектуальный уровень народа.
Каждый человек всегда знает точную цену своей сущности. Ущербные люди прекрасно знают о том, что они ничтожества, но не знают причину своей ущербности. Ущербные люди ненавидят всех, кто умнее их самих. Я всегда старался помочь людям подняться своим мышлением и умением на более высокий уровень, по неопытности веря в человека. Верил в то, что каждый человек стремится стать лучше, чем он есть на самом деле, но всегда обжигался. Оставьте охломену право оставаться обезьяной – это его право, но не допускайте «цивилизованных обезьян» к средствам массовой информации и не допускайте их к иным рычагам воздействия на человеческое сообщество. Подрастающее поколение ежедневно видит «цивилизованных обезьян» на театральных подмостках и на экранах телевизоров, и делает для себя вывод, что быть обезьяной – хорошо. Цивилизованная обезьяна, даже если она будет иметь звание «академик», всё равно останется обезьяной – академической обезьяной.
Нельзя в мгновение ока стать бессмертным и не бывает озарения, как о том пишут некоторые теологи-невежды. Озарение отрицает путь трудного и горького опыта. Путь к бессмертию труден и длителен во времени и пространстве. Нельзя стать бессмертным, не познав метафизику. Всё зависит от того, к чему проявляет человек свой интерес. Интерес указывает вектор эволюции человека. Познанием человек расширяет не только свой кругозор, но и расширяет влияние своё на познаваемый им мир, независимо от того, ощущаете вы это влияние или не ощущаете. Если вы интересуетесь событиями во всём мире, то вы уже не только гражданин своей страны, но и гражданин Земли. Если вы участвуете в этом процессе, то ваша жизнь уже не ограничивается только жизнью вашего грешного тела. Вы можете расширять свой кругозор с эгоистичными целями, но далеко вам пройти не дадут, ибо вы в таком случае не только смертны, но и являетесь хищником. Только альтруист становится бессмертным.
Не утешайте себя реинкарнацией, хотя бы потому, что вы не знаете что это такое. Carneiro (галл. яз) – баран. Сознание духовно развитого человека после смерти его биологического тела перемещается в одну из Высших Сфер, приобретает соответствующее местным условиям тело и продолжает свою эволюцию. А обыватель жил бараном, конечно же – грамотным бараном, и умер бараном, а затем он реинкарнируется (снова рождается) бараном – в прямом или переносном смысле, но всё равно – бараном. Внутренние органы обезьяны, медведя и свиньи такие же, как у человека, и вкус мяса всех вышеперечисленных сущностей одинаков. Поэтому, когда вы кушаете свинину, подумайте о том, что вы, возможно, едите реинкарнированных грешных предков своих. Это истинно так! Вот вам и реинкарнация!
Получать полезную информацию – хорошо, но только опыт может подтвердить, что информация верна. Словами и музыкой вы не переворачиваете недра земные, а молотком и зубилом не вдалбливаете математику в мозги своим ученикам. В тонком мире, в мире психофизики, нужны и соответствующие инструменты, а инструменты эти находятся только в сознании человека. Это надо знать тем, кто изучает Вселенную.
Первый раз в первый класс. Первое свидание, первая любовь. Всё первое – самое значимое. Это для чувств, а для мудрости, для бессмертия, самое значимое – конечный результат, поэтому мудрые люди, как правило, любят осень, но не весну – многообещающую и обманчивую. У разных людей разные ценности, в зависимости от уровня, на котором находится сознание человека. Для смертного человека собственные чувства и желания имеют большую ценность, нежели законы морали и закономерность причинно-следственного развития событий, конечным результатом которой проявляются Возмездие и Вознаграждение – то, что вы называете Апокалипсисом.
«Я так хочу, а на законы и на всё остальное мне наплевать» – говорит смертный человек. Смертный человек прекрасно знает о том, что он смертный, поэтому ему просто необходимо верить в реинкарнацию, в «господа» и в «царствие небесное». Смертному человеку нужна вера в религиозную сказку, вера в «господа», помолившись которому, смертный человек «возможно» получит то, что для него недостижимо из-за его лени, тупости и грешности.
Смертному человеку нужна вера в «господа», который «простит» ему все грехи и «введёт» в «царствие небесное». Да, в это можно только верить, ибо это нереально. То, что существует – можно познать, а в то, что не существует, можно только верить, ибо несуществующее непознаваемое. Но верить в то, что невозможно проверить, может только умственно неполноценный человек! Обездоленному человеку ничего не остаётся, как только верить в несуществующее, доставляя удовольствие и средства к существованию тем, кто придумал гигантский «лохотрон» единобожия. В религиозные «лохотроны» бессмертный человек не играет.
Бессмертный человек знает о том, что он бессмертный и верить, во что бы то ни стало, ему нет смысла, ибо он не верит, а знает Истину и общается с Нею. Подумайте, насколько вы бессмертны. Безусловно, о бессмертии бесполезно думать женщине, осиротившей своих детей ради удовлетворения собственных желаний. О бессмертии бесполезно думать и тому, кто пользуется жизненными благами, заработанными не личным трудом. Потенциально или реально каждый смертный человек является слугою Тьмы. Вышеизложенная информация поможет читателю понять то, что написано ниже. Итак:
В июле 1959 года я получил свой первый в жизни рабочий отпуск. Целый календарный месяц! Я дал своей душе то, что она требовала. Я уехал в село Малиновку, Володарского района, к дяде Фёдору и с головой окунулся в украинскую природу. Родная степь! Родные запахи созревшего хлеба, степных трав, полевых цветов, запах степной речки и запах украинского села. Українська мова и широкая душа жителей села, дружелюбие и гостеприимство! Как много во всём этом! Здесь не Россия, здесь можешь подойти к любому незнакомому человеку и заговорить с ним, зная, что тебя встретят широкой улыбкой, живой певучей украинской речью и успокоят душу твою, а ты уйдёшь умиротворённым и довольным тем, что ты живёшь и дышишь не напрасно. В первый же день моего приезда в Малиновку все заботы и тревоги отлетели от меня, как пушинки с одуванчика под порывом ветра. Отдохнул я в родной степи отлично, а душа моя стала чиста, как у младенца.
После отпуска я вернулся домой и вновь опустился в шахту на работу. Отработав смену, я поднялся по ходку на горизонт 760 и направился к откаточному штреку. Я вышел на штрек, где сходятся два заезда со второго западного и со второго вспомогательного уклонов. Здесь была разминовка. По всем штрекам проложен одноколейный путь, поэтому надо делать разминовки для подземных составов. На разминовках сечение штрека намного больше обычного. Я прошёл разминовку и вошёл в узкий штрек. По этому штреку мне надо пройти километр до следующей разминовки, а от следующей разминовки надо будет пройти ещё один километр до панельного уклона. По ходку панельного уклона я должен подняться на карете с горизонта 760 метров на горизонт 575 метров, а затем выехать по стволу на-гора.
Я прошёл по штреку метров пятьдесят и вдруг почувствовал сзади себя тёмную массу ужаса. Я непроизвольно оглянулся, но ничего не увидел – сзади меня никого не было. Я продолжил свой путь, а Ужас набросился на меня с удесятерённой силой. Я снова оглянулся и, ничего не увидев, продолжил движение. В этот момент у меня включилось Око. Сзади меня была Сущность. Она была жадной и злой. Ей нужна была жертва. Ужас имел форму человеческой ладони чёрного цвета, полностью обросшую чёрной шерстью. Эта ладонь имела огромные размеры и занимала всё пространство штрека. Ужас пытался схватить меня и зажать в кулак. У меня на голове зашевелились волосы, а каска приподнялась над головой. Шла психическая борьба – я сопротивлялся. Я знал о том, что до тех пор, пока я не сдамся, Ужас не сможет меня одолеть. Неимоверно хочется оглянуться, но я знаю что, если я ещё раз оглянусь, мне станет легче, я расслаблюсь и потеряю защитную энергию. Я сразу же стану во много раз слабее, а Ужас, подобрав потерянную мной энергию, многократно усилит свои возможности. Став во много раз сильнее, Ужас набросится на меня с ещё большей силой, а я уже буду не в состоянии оказать нужное сопротивление. Нельзя и бежать. Побег – смерть или безумие, ибо от своих чувств убежать можно только на психическом уровне.
Только психическая энергия является оружием в тонком мире, а в мире Бытия это оружие является непревзойдённым. Нельзя оглядываться, нельзя и бежать, ибо я, проявив слабость, окажусь в полном распоряжении Ужаса. Я не мог применить магическую силу для своей защиты, ибо магию я не изучал и магические формулы не знал. Я был магом-самоучкой. Я спонтанно, и в предельно редких жизненных ситуациях, придумывал магические действия и опытным путём определял возможности этих действий. Мои магические возможности в данном случае были ничтожными в борьбе с могучей силой подземных стихий.
В подземном мире, в мире Тьмы, нельзя проявлять: ни агрессию, ни слабость. Тьму трудно победить в бою, но, объявив полный бойкот ей и её слугам, человек легко выходит победителем из этой борьбы. Чувства – уязвимое место, через которое слуги Тьмы покоряют сущность. Заглушив свои чувства и веру в чужое могущество, человек становится неуязвимым для Тьмы, её слуг.
В борьбе, в сильнейшем психическом напряжении я прошёл километр и дошёл до второй разминовки. Здесь Ужас оставил меня в покое. Следующий километр я прошёл без приключений. В моём сознании остались только воспоминания о страшном пути, только что пройдённом мною.
На следующий день я снова прошёл тот же путь. Всё повторилось – Ужас снова преследовал меня от первой до второй разминовки. На этот раз я не оглядывался, мне было немного легче, но на третий опыт я не решился.
На третий день я зашёл на заезд второго западного уклона и подождал плитовых, пока они закончат работу. Двое плитовых, горный мастер Диюк и я, отправились по штреку на-гора. Вероятно, Диюк не знает о том, что слово «диюк» еврейское, и обозначает – «точно». Как и фамилия Евтушенко, которая для еврея звучит как «Комаров». Я рассказал Диюку свои приключения.
– Что ты думаешь о причине такого явления? – спросил я горного мастера.
На мой вопрос Диюк ответил вопросом:
– А ты разве не знаешь, что перед твоим возвращением из отпуска на этом месте погиб забойщик?
– Первый раз слышу. Как это произошло?
– Забойщик, отработав смену, поднялся по ходку на наш горизонт. Подъём по ходку, где воздух горячий, отработанный, где недостаточно кислорода – дорога не из лёгких, а для человека, отработавшего смену в удушливом забое, подъём по ходку равносилен каторге. Забойщик от пота был весь мокрый. Куртка его висела на ремне самоспасателя. Когда забойщик подошёл к разминовке, мимо него два электровоза тянули состав гружёных углём вагонов. Уставшему, выбившемуся из сил человеку, трудно отказаться от соблазна проехать на вагоне два километра. Забойщик забрался на вагон и лёг на уголь. По откаточному штреку идёт с земной поверхности свежий, холодный воздух, а когда свободное пространство для прохода воздуха из-за вагонов сокращается, тогда скорость воздуха увеличивается. Для потного перегретого тела это очень опасно. Шахтёр приподнялся на вагоне и стал на колени, чтоб надеть тужурку. В этот момент он ударился головой о доску сланцевого заслона и свалился на сцепку между вагонов. Там его мяло, крутило, тёрло о шпалы и тащило целый километр до второй разлиновки. На разминовке машинисты электровозов остановили состав, и пошли вдоль вагонов, чтобы проверить состояние вагонов. Здесь они и обнаружили искорёженный труп забойщика. Смерть шахтёра ужасна – умер он не сразу, а в жутких мучениях. Вот поэтому тебя и преследовал ужас его смерти – от места, где забойщик свалился с вагона и до того места, где машинисты обнаружили его труп, – закончил свой рассказ горный мастер.
Мыслеформа ужаса, рождённая умирающим в страшных мучениях человека, и преследовала меня по штреку. Мы поговорили на месте гибели шахтёра о нём и о его мучениях, посочувствовали ему, и мыслеформа рассосалась. Больше никого не будет преследовать на этом участке Ужас, рождённый погибшим человеком.
Я надеюсь на то, что Душа погибшего шахтёра выехала с шахты вместе с нами. Тело шахтёра погибло, но сознание его не хотело умирать. Сознание шахтёра заслужило право на жительство в сфере более высокой, нежели земные недра, но не знало, как выбраться на поверхность земли. Наш разговор на месте гибели шахтёра позволил определиться сознанию покойника, и оно, выехав с нами на поверхность, удалилось с духом в Небо.
Мне мама говорила, что она несколько раз видела на горизонте 430 метров «Шубина». Вполне возможно – я верю ей. Вероятно, она видела какой-то иной подземный дух, но назвала его «Шубиным». Суть не в названии, а в явлении. В истории жизни шахтёров Донбасса есть рассказ о Шубине. Во времена НЭП в Донбассе было множество неглубоких малых шахт. Даже в послевоенное время несколько таких шахт ещё работало на нужды соседних колхозов. Такие шахты называли «мышеловками». Ниже я привожу легенду, бытующую среди шахтёров Донбасса о том, как родился угольный бог Шубин. Итак:
В одной из малых шахт-мышеловок работала артель шахтёров. В церковный праздник шахтёры полностью отдались во власть русского «хобби» – пили водку. Хозяину шахты поступил срочный заказ на уголь. Хозяин предложил шахтёрам поработать в праздник за большие деньги, но никто не согласился. Тогда хозяин вытащил из кармана серебряный рубль:
– Вот, отдам его тому, кто сегодня выполнит срочный заказ.
- Рубль за смену!? Да ведь взрослый, хорошо упитанный, кабан стоит три рубля, а лошадь – восемь рублей! Соблазн велик, - согласился поработать молодой парень, который приехал из украинской деревни заработать деньги на укрепление своего хозяйства.
– Иди, смельчак, поработай. Там тебя Шубин встретит, – злословили его товарищи.
Люди говорят, что Шубин был шахтёром, но однажды он не выехал из шахты и затерялся в подземелье. Его призрак несколько раз видели шахтёры в разных шахтах. Почему Шубин? В действительности ли была у него такая фамилия, или его назвали так потому, что он весь оброс чёрной шерстью, как говорят видевшие его шахтёры?
Парень опустился в шахту и начал рубить уголь. Минуты через три к нему подошёл седой старик. Волосы у него были длинные и седые. Старик заговорил:
– Ты один? Тебе тяжело? Давай помогу! Я буду рубить уголь, и грузить его в вагоны, а ты откатывай вагоны к стволу.
Парень откатил вагон к стволу и вернулся обратно, а второй вагон уже был наполнен углём. Парень откатил к стволу и второй вагон. Вернулся обратно, а следующий вагон тоже был наполнен углём. Целую смену парень катал к стволу вагоны с углём. Наконец парень спохватился – старик был без лампы! Как же он без света рубит уголь? Парень полез в забой, дабы увидеть старика и выразить ему благодарность, но старика нигде не было – старик исчез. Парень выехал из шахты, а у него на голове волосы белы – поседел он за время сотрудничества с Шубиным. Парень получил расчёт и уехал домой.
В этом месте своего повествования я забегаю на два года вперёд, дабы увязать события разного времени с темой этой главы. В мае 1962 года я работал в забое на ливенском пласте, на горизонте 500 метров. Здесь мы выбирали «ножку». Выше нашей лавы, и ниже её, уголь был уже выбран. Вентиляционный и откаточный штреки были уже нарезаны. Лава шла обратным ходом. В связи с тем, что по обе стороны лавы горное пространство было уже нарушено, давление кровли в лаве резко возросло. Лава находилась под городским прудом Бабаково, из которого в шахтные глубины поступала вода и сочилась из кровли в лаве. Из-за сильного давления и воды в лаве часто случались завалы. Как бы там не было, а работа есть работа – обыкновенные шахтёрские будни.
В середине мая я познакомился с интересной девушкой и прогулял два дня. Прогул – грех непростительный, какое наказание вынесут мне мои товарищи по бригаде? К моему удивлению, мои товарищи и бригадир встретили меня приветливыми улыбками.
– Мы видели тебя с красивой девушкой на городском пруду. Она нам понравилась. Мы решили оплатить тебе два твоих прогула. Прогулы теперь за тобой не числятся, но ты должен будешь отработать их, – объявил мне бригадир решение бригады.
После моих прогулов прошло довольно много времени, а об отработке их никто мне не напоминал. Я уже и забыл о своём проступке. Однажды мы пришли в лаву, а угля осталось выбирать мало. Уголь мы выбрали довольно быстро и сделали переноску транспортёра, подготовив лаву для работы следующей смены рабочих. После этого мы забутили породой освободившееся от транспортёра выработанное пространство. До конца смены оставался ещё час.
– Работа окончена – мы идём на-гора. До ствола пять километров. Пока дойдём, рабочее время закончится, так что выедем мы на-гора не раньше положенного времени, – принял решение бригадир. Затем он повернулся ко мне, – А ты останешься здесь, и отработаешь свои прогулы. Небось, о них ты уже забыл? Пробьёшь окно на вентиляционный штрек, тем и отработаешь свой прогул.
Бригада ушла на-гора, а я полез по лаве вверх к вентиляционному штреку. Между штреком и лавой оставляли трёхметровую полосу угля, для того чтоб не было обрушений кровли. В этой полосе пробивали окно шириной полтора метра. Через окно выходил из лавы отработанный воздух на штрек, и через окно протягивали электрические кабели. Лава двигалась, окно оставалось сзади, а в верхней части лавы образовывался угол, который не омывался воздухом. Надо было рубить новое окно и переносить кабели. В окне уголь приходилось брать с торца. Уголь в этом месте сильно зажат горным давлением. В верхнем кутке воздух не движется и насыщен высоким содержанием газа метана. Работа в кутке адская. На эту работу посылали двух человек, и они, сменяя друг друга, за смену прорубывали окно. Мне же, уже отработавшему смену, надо в одиночку сделать эту работу. Это не просто отработка прогулов – это наказание, достойное моему проступку. После такой отработки больше не появится желание совершить прогул.
Я начал рубить уголь. Откалываются кусочки угля меньше кулака. Шесть-семь раз ударил обушком и выдохся. Жарко, дышать тяжело. Двадцать секунд отдыха и снова в бой. Сколько прошло времени? Оно остановилось! Работы моей не видно, никакого продвижения вперёд. До поверхности земли 500 метров, вокруг меня на километр никого нет, кроме крыс.
Внизу лавы появилось слабое сияние. Через минуту показался свет шахтёрской лампы. По лаве пролез газомер, замеряя газ и делая мелом на деревянных стойках отметки о замере газа. Газомер растворился в штреке, а я снова остался наедине с подземной стихией. С каким бы усилием я не бил по пласту обушком – откалываются кусочки меньше кулака. Жарко, очень жарко, и дышать трудно.
Снял каску, вытираю пот со лба, отдыхаю. В голову лезут непривычные мысли: «Несколько тысяч лет тому назад, наши предки силою своей мысли могли двигать многотонные глыбы гранита. Теперь мы молимся «единому богу» и стали слабее муравья. Зато есть Шубин. Или нет его? Кому-то он помог, и мать моя его видела. А я что, хуже других?».
– Эй! Шубин, где тебя хрен носит?! Пришёл бы и помог мне! – громко произнёс я.
Вытер пот со лба, надел каску на голову, взял в руки обушок, крепко и зло сжал зубы и размахнулся обушком изо всей силы. Сейчас я отколю кусочек угля больше кулака! Я сильно ударил обушком по пласту угля, но удара не получилось. Не встретив сопротивления, обушок вошёл в пласт угля и потянул меня за собой. Я погрузился в уголь даже кистями рук. Ещё до конца не осознав, что произошло, я потянул на себя обушок. Без каких-либо усилий я вытащил обушок, а уголь с сухим шелестом посыпался мне под ноги. На моей голове волосы как по команде «смирно» встали вертикально, а каска поднялась сантиметров на пять над головой. Не останавливаться! Работать! Не дать чувствам овладеть мной! Я стал быстро убирать лопатой уголь.
Убрав уголь, я осмотрел пласт. Он был таким же прочным, как и прежде. Ну что ж, в природе всякое бывает. Дальше мне придётся откалывать уголь малыми кусочками. И за то, что произошло, спасибо большое. Я, уже успокоившийся, снова размахнулся и…. Всё повторилось – мой обушок не встречал никакого сопротивления, а уголь сыпался как полова, и был не тяжелее её. Я быстро, и уже спокойно, проделывал окно. Двумя рамками закрепил освободившееся пространство и продолжал расширять проход на штрек.
В лаве появились рабочие новой смены. Ко мне приполз бригадир новой смены, осмотрел окно, затем долго, изучающее смотрел на меня. После этого он тихо сказал:
– Иди на-гора.
– Я должен ещё отработать смену.
– Твой бригадир мне сказал, что ты должен пробить окно, и только. Окно готово, иди на-гора.
– Тут ещё надо зачистить и поставить две рамки.
– Иди на-гора, мои люди всё сделают.
Я ушёл, выехал из шахты на-гора, разделся в грязной бане и зашёл в чистую баню. Здесь на лавочках сидели ребята нашей бригады вместе с бригадиром. Они уже помылись, оделись и курили, обговаривая планы работ на завтра. Ребята удивлёнными взглядами встретили моё появление, а то, что выражали глаза бригадира, передать словами трудно.
– Вот, наглость! Мы же отнеслись к тебе по-человечески, поверили тебе, – произнёс бригадир.
– Я прорубил окно на штрек, а меня бригадир другой смены отправил на-гора, – ответил я.
Бригадир удивлённо на меня посмотрел, поднялся и ушёл. Наверное, пошёл в контору, дабы позвонить на участок бригадиру и уточнить мою информацию.
Я не стал мыться – сел грязный на лавку и стал ждать. Ребята сидели, насупившись, не разговаривая со мной. Минут через пять вернулся бригадир, бросил на меня короткий, изучающий взгляд и сел на лавку, опустив голову. Помолчал, о чём-то думая, а затем сказал:
– Ребята, ему нельзя работать в коллективе. Он должен работать в одиночку. Он, д-е-й-с-т-в-и-т-е-л-ь-н-о, прорубил окно.
Если жив ещё Рыжков и читает эти строки, у него не будет ко мне претензий – я передал всё, слово в слово.