Осень вылила на лист неба облако серой краски и, спустившись к реке, побрела по берегу, кидая на ветер листья. Я вышла во двор, охватив взглядом прозрачную синеву, сопку в платке тумана и рваную цепь домов. На меня свалилась тоска и приросла как горб. Я села на чурку возле забора и, обвесившись воспоминаньями, пыталась из окна памяти разглядеть прошлое. Ко мне подошла Татьяна, моя соседка.
- Привет! Ты что такая хмурая?- спросила она.
- Ненавижу этот гнилой посёлок. Недаром здесь Сталинские лагеря были.
- Да кто ж тебя сюда насильно тащил! Сама приехала. Был бы мужик рядом, не замечала бы этой серости. Мой сегодня в командировку уехал, хоть от варки отдохну.
- Ты знаешь, я подумала и решила мужика завести. Я его угольком буду называть, или солнышком за то, что он мою душу греть будет.
- Когда душу греть будет, Душегрейкой назови, а когда тело твоё греть будет- Телогрейкой,- смеясь, предложила Татьяна.
- Да ну тебя! Тебе хорошо, у тебя муж есть.
Татьяна поглядела на меня и, спрятав за душой любопытство, пошла домой.
День, облизав край пролива, скрылся на его дне, оставив скуку. Месяц как высохший лист качнулся в темноте неба. В звёздной чаще блудила ночь, ожидая своего выхода. Я вошла в дом и, побросав в тишину свои мысли, стала стелить постель, чтобы погрузиться в сны, забыв о своём одиночестве. Ночь подняла занавес и, пригласив меня на сцену играть в спектакле, села и смотрела его со мной до утра. Странно, но одновременно я была зрительницей и актрисой. Прервав спектакль, она опустила занавес и скрылась в редеющих сумерках.Солнце карабкалось на небо, цепляясь за шелковистый край горизонта.
Я поднялась, спешно позавтракала, взяла сумку, деньги, документы и побежала на автобус. Собрав людей, автобус тронулся и поехал по каменистой неровной дороге, оставляя позади ещё спящий посёлок. За окном мелькал лес, хмурые замшелые лиственницы да старые ели, прятавшие под юбками шёпот желтеющей травы и смех грибов, норовивших выбежать на дорогу. Потом замелькал горельник. Обгоревшие скелеты высоких лиственниц, мёртвыми корнями цепляясь за каменистую землю, скрипели, пропуская сквозь корявые ветви молодой бесшабашный ветер. За горельником показалась ободранная спина сопки, обросшая бородавками камней, потом опять лес, уже мягкий белоствольный берёзовый в жёлтом простеньком платьице. Время смолянистое, тягучее еле двигалось. Я закрыла глаза. Из невесомой темноты ко мне выбежала мама.
- Дочка, когда ты замуж выйдешь? Всё у тебя есть и дом хороший благоустроенный, и работа, мужика нет. Да ты хоть бы внучку мне родила. Тебе ведь уже скоро тридцать.
Она, махнув мне рукой, поплыла над ресницами и растаяла. Я открыла глаза. Мы приехали. Я вышла из автобуса и направилась на вещевой рынок покупать себе шубу. На рынке, как всегда в выходные дни, было много народа. Я шла мимо ларьков, останавливаясь, глядела на разложенный товар, и отходила, ничего не выбрав. Вдруг на меня наткнулся мужик, держа перед собой большую коробку.
- Ты что, отойти не можешь? Видишь человек гружённый идёт!- заорал он, будто я отдавила ему ногу.
- А ты гляди куда идёшь! Таскаете тут своё тряпьё, выбор не даёте сделать!- парировала я.
- Не тряпьё, а товар. Ко всему надо относиться уважительно.
- Ты бы уважение жене своей приберёг.
- А у меня нет жены,- ответил он и поставил коробку рядом с прилавком.
- Я свободен?- спросил он продавщицу.
- Ладно, иди, я тут как-нибудь сама разберусь,- ответила она.
Он легко отправил коробку за прилавок, а сам пошёл вдоль рядов к выходу.
- Что, у тебя правда жены нет? А живёшь ты где?- допытывалась я, семеня за ним.
- Да нигде. Со своей развёлся, квартира ей досталась. Я, дурак, квартиру на неё переписал, вот и остался на улице,- сказал он, вздохнув.
- Бомжик что ли? А с виду вроде ничего.
- Вот именно, Ничего,- усмехнулся он.
Немного помолчав добавил:
- Живу в подвале, работаю на рынке. А тебе от меня чего надо?- спросил он, и в сумерках его глаз вспыхнули огоньки.
- Пойдёшь ко мне в мужья? Я работаю, дом у меня есть, в посёлке правда, но хороший, с удобствами, готовить умею, да и порядок люблю.
Он остановился как вкопанный и удивлённо уставился на меня.
- Ты что, смеёшься! Ты ведь меня совсем не знаешь, а может я вор какой, или рецидивист. Ну ты и даёшь!
- Может и вор, только сердце к тебе потянулось, видно свет увидело в твоей непроглядной душе.
- А что? Мне терять нечего. Я согласен.
- Только ты не говори, что ты Бомж, будешь моим одноклассником. Кстати, как тебя зовут?
- Евгений Александрович.
- Евгений, непризнанный гений,- пропела я, и как то стало на душе тепло и покойно.
Я посмотрела в его глаза, в которых плавло небо с кусочками серых облаков и осеннего солнца, и увидела в них отражение своей печали.
- Я не буду тебя спрашивать о прошлом. Его пыль пусть лежит на полках памяти. Начнём всё с чистого листа. Приедем, подадим заявление в загс, потом распишемся, а пока поживём в разных комнатах. Пойдёшь слесарем работать. У нас в посёлке маленький заводик есть, так что без дела сидеть не будешь А сейчас пойдём тебе делать покупки,- сказала я, подумав: " Чёрт с ней, с шубой, потом куплю".
Мы вышли с рынка. Он тащил большую сумку, в которой, вопя, лежали его вещи.
- Ты устала?- спросил он меня.
- Немного. Вон и автобус наш подъехал, сейчас сядем, отдохнём,- сказала я, и направилась к автобусу.
Мы сели в автобус, я закрыла глаза и подумала: "Господи, кого везу! Зачем? Хоть бы в документы заглянула!" Я поёжилась, открыла глаза и пристально посмотрела на Евгения.
- У тебя документы есть?
- А что, испугалась? Если передумала, то я не обижусь, а документы у меня в порядке и всегда при себе.
Он вытащил из внутреннего кармана куртки пакет с документами и подал мне. Я открыла паспорт. Передо мной действительно был Евгений Александрович Стародубов. Я успокоилась, вернула ему документы и стала ждать, когда автобус, наконец, тронется.
День, вылив солнце на пыльные улицы, завалился на бок, и лежал в обнимку с ветром среди позолоты старых тополей. Из-за спины дня выглядывали сумерки. Время покатилось, отбивая о камни бока. Люди постепенно заполняли автобус и вот он, качнувшись, плавно тронулся с места. За окном замелькали дома. Вдали чернел лес, щетиной щекоча небо. Мне не о чём не хотелось думать. Что будет, то будет. Меня окутала дрёма и я поплыла в манящую глубину тишины.
Я открыла глаза и, напрягая память, стала вспоминать, что же всё-таки произошло, и почему я оказалась в больнице. Возле меня сидел Евгений.
- Евгений,- тихо произнесла я,- Что случилось?
- Слава Богу, пришла в себя! Мы в аварию попали, немного не доехав до посёлка. Водитель выехал на встречную полосу, и мы врезались в гружёный грузовик. Многие пострадали. Я тебя вытащил и ждал прихода скорой помощи. Ну вот, кожется всё позади. Ты извини, я ключи от дома нашёл, адрес в паспорте. В общем, я живу у тебя. Ты не против? На работу устроился. Завтра пойду. А ты, молодец. Выздоравливай, я к тебе завтра приду.
В палату вошла медсестра.
- Вам пора,- сказала она, обращаясь к Евгению.
- Я уже ухожу. Завтра жди. Это тебе.
Он положил на тумбочку апельсины, яблоки, шоколадку и, озорно подмигнув мне, вышел из палаты.
Я пошла на поправку. Вскоре я выписалась из больницы, мы подали заявление в загс и зимой сыграли свадьбу. Судьба, играя со мной, подала мне горящий уголёк. Я, не побоявшись обжечься, взяла его, и он согрел меня своим теплом, и светом наполнил мою жизнь.