На всю оставшуюся жизнь...

ВЫКЛАДЫВАЮ ПОВЕСТЬ НАПИСАННУЮ МОЕЙ ДОЧЕРЬЮ...

Анастасия ВОЛОКОНСКАЯ
Алек ШТЕЙН
                НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ...

   В представленном произведении я выступаю лишь как соавтор.
Основная идея принадлежала Насте Волоконской (имя в реале –
Анастасия Александровна Ковалёва, см. фото). Я, всего лишь,
по мере возможности, сгладил и развернул текст, добавил
дополнительные линии. Но, характер произведения,его направление –
всё это её...
Мы будем помнить тебя Настя. Мы любили тебя...
                Алек Штейн

Мой дед - Маркус Ван Дер Кальберг, в честь которого собственно и был назван я, эмигрировал в США в 47-м. Война уж два года как окончилась, но разруха, царившая в Европе в то время, сами понимаете, сладкой жизни не способствовала. Найти какую-то работу в Голландии, да и в любой, если уж на то пошло, стране - было не реально. Не то, чтоб работы не было совсем, но так чтоб содержать, кроме себя ещё и молодую жену, и ребёнка... Так что дед похватал, что было и на пароход. В Америке, тоже не всё сразу наладилось. Поскитавшись пару лет по штатам, от одного побережья до другого, дед всё же решился остановиться. С присущей ему амбициозностью, выбрал он для этого родину атомной бомбы(1) - если не самый центр страны, то уж центр «Хлебной корзины»(2) точно. Всё же думаю, основным мотивом было то, что бабка моя была уже на сносях, что мало способствовало путешествиям. Вот так и поселились они - дед, бабка и малыш (а малыш этот, скажу вам - был мой родной дядя Лукас) на окраине городка. Через месяц родился Хендрик - мой отец...
(1) – Так называемый «Манхэттенский проект» - проводившиеся в 40-е годы, в университете г.Манхэттен, штат Канзас, разработки атомной бомбы (на самом деле Марк ошибается, название проекта ничего общего с указанным городом не имеет, проект получил название из-за Манхэттенского инженерного округа – совокупности университетов занимавшихся разработкой ядерного оружия)
(2) – Одно из прозвищ штата Канзас
Дед занялся разведением коров и как следствие - молочной промышленностью - сыр, кефир и всё такое. Его продукцию покупали в самой Вичите. В общем, бизнес у него здорово пошёл в гору, и к моменту моего появления на свет, наша семья имела довольно неплохое, по тем временам состояние... Что-то я отвлёкся... Так вот, дед мой, был несомненно - человеком с придурью. Дикая идея на счёт того, что у него якобы новая жизнь, а значит, ничего не должно связывать с прошлым. Даже имя. Потому и изменил его на американский манер, став Марком Каленом. А мои отец и дядя, соответственно Риком и Люком. Потому, наверное, когда в 69-м отец привёл к деду в дом мою будущую мать, ирландку по происхождению, а вовсе не голландку, как рассчитывала бабушка, дед и благословил их брак... Через год родился я. Деда своего, мне так и не удалось увидеть, так как месяца за три до моего рождения он погиб в автокатастрофе. Всё, что у меня осталось на память о нём – фотографии, да старая, с затейливой гравировкой через всё лезвие, опасная бритва «Solinger», в деревянном, обтянутом кожей футляре...
В 72-м мои родители решили переехать ближе к центру города, а в дедовом доме остались дядя Люк со своей женой и бабушка... Так мы и жили, пока мне не исполнилось семь. В тот год, мы с моим другом Ральфи - соседский мальчишка, мой одногодка - почти всё лето ночевали у него в саду. В смысле - палатка, спальные мешки и всё такое. А что? Ночи были тёплые, да и находились мы в двух шагах от моего дома. Между нашими дворами и забора-то толком не было... Вот и в тот день я отправился ночевать к Ральфи. К родителям пришли друзья, был так же и дядя Люк. Сам. Жене его нездоровилось, так что она осталась дома. Взрослые весь вечер играли в карты, пили виски и веселились. Мы же с Ральфи играли в индейцев. Когда начало темнеть и гости разошлись, я вошёл в дом и сказал матери, что отправляюсь ночевать к другу. Мать лишь рукой махнула – отец был мертвецки пьян, и она вместе с дядей Люком пыталась перетащить его в спальню. Так что я сказал пока и умчался к Ральфи. Больше я их не видел. Живыми не видел… Как потом говорили – к нам в дом прокрались грабители. И здорово перетрусили застав там моих родителей и дядю. И, наверное в панике, так как скорее всего рассчитывали, что дома никого нет, убили их и сбежали, так ничего толком и не взяв… Вот так я и остался сиротой. Меня забрала к себе тётя Агнесса, жена дяди Люка (своих детей у них почему-то не было) и воспитывала как своего. Так мы и жили в дедовом доме, втроём – я, тётя и бабушка. До тех пор пока не пришли 90-е…
В 91-м я окончил колледж, при местном университете, и стал, довольно серьёзно, подумывать о переезде. Так как учился я весьма и весьма недурно – колледж окончил с двумя дипломами – бизнес и архитектура (честно сказать – просто, так и не смог определиться, что нравится больше, в итоге – чуть не разорвался, но заимел две специальности), хотелось чего-то большего – ну посудите сами – какие перспективы, в городке с населением едва ли тысяч тридцать? И само собой планы мои простирались гораздо дальше, чем у моих друзей. Предел их мечтаний – Топика, Канзас-Сити или даже Вичита – меня ну никак не устраивали. Более того – меня не устраивали даже Бостон и Чикаго. Бабушка смеялась – говорила, что я как дед – амбиции выше неба. С другой стороны, ну сами подумайте – куда ещё может отправиться на поиски счастья, американец голландского происхождения? Куда? Конечно же в Новый Амстердам(3). К тому же я долгое время мечтал об Уолл-стрит. Вот так вот, если отбросить лишние подробности, я и оказался в начале 92-го на Манхэттене. Но… В общем, в этот год вся Америка, а вместе с ней и весь свободный демократический мир находились в какой-то эйфории. Ну как же – грандиозная победа в холодной войне – долгие годы борьбы с монстром и вот… Но с распадом «Империи Зла» нарисовались и определённые проблемы. Поток эмигрантов из восточной Европы попросту захлестнул страну. И многие из приехавших были отнюдь не забитое дурачьё, годное лишь для грязной работы. Очень многие… Как итог – нигде в Манхэттене работы по специальности, я найти не смог. Да и не только там. Вообще во всём Нью-Йорке. Но…не возвращаться же домой. Так я и оказался в «голландской деревне»(4). Снял небольшую квартирку в южной оконечности острова, практически на Кони-Айленд(5). Устроился работать в бар.
(3) – Основан в начале XVII века голландскими колонистами, в 1664г переименован в Нью-Йорк
(4) – Брёкелен, голландская деревня на острове Лонг-Айленд, позже выросшая в город с одноимённым названием, а в 1898г стал районом г.Нью-Йорк – Бруклин.
(5) – Полуостров (в прошлом остров) – южная оконечность Бруклина
И знаете, самое смешное – работа мне нравилась. Конечно не бог весть какой заработок, но достаточный, чтобы довольно сносно жить. К тому же, я не оставлял надежды в конце концов найти работу по одной из своих специальностей, и пару раз в неделю обзванивал центры занятости, справляясь не объявилась ли какая-никакая вакансия. Так дни шли за днями. Рабочие сменялись выходными, жизнь понемногу становилась скучной, но… Вот так я встретил её. В один из выходных дней, прогуливаясь вечером по Променаду(6), я часто гулял там, оттуда просто потрясающий вид на Манхэттен, я заметил стоящую у ограждения девушку. Подошёл. Она была потрясающе красива. Длинные рыжие волосы как у моей матери, и зелёные как весенняя трава – глаза. Её звали Сюзи и да! да! – она была ирландкой как и моя мать. Видимо у нас с отцом всё же имеется какой-то сдвиг по поводу рыженьких ирландочек… Ну да ладно. Если уж на то пошло то звали её – Созанна. Но она предпочитала, что б все называли её Сюзан, или Сюзи. Всё же иногда, я позволял себе называть её настоящим именем, ведь лилия(7) – это так красиво. Опущу подробности, в общем через месяц, после нашей первой встречи, она переехала жить ко мне…
(6) – Своеобразный «козырёк» (терраса) тянущаяся вдоль побережья, через весь Бруклин, от Брайтон-Бич до Кони-Айленда.
(7) – Созанна по-ирландски – лилия.
Так прошёл год. Мы уже стали подумывать о том, что пора бы, в конечном счёте, пожениться, но пока не определились где. Толи ехать ко мне в Канзас, толи к ней в Вайоминг. Договорились лишь, что обдумаем всё и через месяц решим…
… В это время я и познакомился с ним… Я сидел в баре, сам – друзья уже все разошлись, мы праздновали день рождения Тода, мы с ним познакомились как-то на футбольном матче и с тех пор довольно часто проводили свободное время вместе – рыбалка, футбол ну и прочее. Так вот, было всего лишь начало десятого, но все уже разошлись. Мне же уходить не хотелось – смена у Сюзи заканчивалась в одиннадцать, так что дома делать было нечего. Вот я и остался. Сидел, от скуки наливался понемногу виски. Кроме меня, в баре были, лишь пара дешёвых шлюх, да довольно громкая компания, с полдюжины человек. Судя по долетавшим до меня обрывкам фраз – русские. Ну и бармен. Но не считать же бармена. Вот меня например никто, никогда не считает… Он вошёл в бар, направился прямиком к стойке и заказав бутылку виски, оглядел зал. Затем, ухватив одной рукой бутылку и стакан, подошёл к моему столику. Кивнув на свободные стулья, поинтересовался:
- Не против?
- Да пожалуйста, - разглядывая свой, практически пустой стакан, буркнул я, - Мне как-то… - и безразлично пожал плечами.
Выдвинув стул, он тяжело опустился на него, плеснул себе в стакан из бутылки, поглядев на меня, хмыкнул, и потянувшись через стол, налил и мне. Я молча выпил. Затем, наконец поднял на него глаза. Что ж, зрелище было… Здоровенный мужик, наверняка под два метра ростом, черноволосый и удивительными глазами – светло-светло карими, практически, цвета мёда. Чуть бледноват, на шее – цветная татуировка, видимо продолжавшаяся и под одетой на нём футболкой. Господи, я едва не подпрыгнул на своём стуле, да у него и руки все в татуаже. И, что характерно, яркие, цветные, и скажем правду, красивые рисунки. Стараясь внешне выглядеть спокойным, протянул ему руку, сказал:
- Марк Кален…
Он вновь хмыкнул, и нехотя ответил, даже не взглянув на протянутую руку:
- Ричард… Ричард Грей, - и добавил с угрозой в голосе, - И упаси тебя бог назвать меня Ричи…
После так не дружелюбно сложившегося начала, я некоторое время ошеломлённо молчал, но он сам вдруг прервал затянувшуюся паузу:
- Чего это ты малец, на мои руки уставился? Нравится?
- Очень, - признался я.
- Хочешь  и себе, что-нибудь подобное?
- Хочу, конечно. С детства мечтал о татуировке. Но я не знаю никого, кто мог бы мне сделать такое…
- Допустим, я бы мог, - он подался ко мне, и почти шёпотом продолжил, - Если ты конечно сам этого хочешь?
- Очень… А что нужно? Ну чтоб вы мне сделали тату?
- Да практически ничего. Тёмная рубашка – так та, что на тебе сейчас, вполне подходит. Желание – ну оно у тебя вроде есть. Ну и деньги…
- Ну не знаю, - я порылся в карманах, - Вот, у меня всего полторы сотни… Да и не знаю как на это отреагирует Сюз. Наверняка ей не понравится…
- Знаешь малец… Денег конечно маловато. Но тут мы придумаем что-нибудь. В крайнем случае, позже вернёшь. А вот на счёт твоей бабы… Тут я тебе не помощник. Сам решай. Мужик ты в конце-концов, или тряпка?..
Так я и оказался у него дома… Бросив на стол несколько толстых альбомов, он скрылся в соседней комнате, буркнув на ходу:
- Эскизы погляди пока. Может, что-нибудь понравится, - выглянул в дверной проём, и ухмыльнувшись, добавил, - Сядь. Чего ты стоишь как дурень. Я пока подготовлю иглы, машинку, да и краски смешать надо. Так что, давай располагайся…
Прошло минут двадцать. Я едва окончил просматривать первый альбом. Рисунки, я вам скажу, некоторые были просто потрясающие…
- Ну что? Выбрал? – спросил, вернувшийся в комнату, Ричард.
- Да, наверное… Вот это, - я указал на выполненный в трёх цветах иероглиф, стилизованный под какую-то птицу – то ли аист, то ли цапля, не важно.
Ричард посмотрел на рисунок, потом пристально уставился на меня. Хмыкнул и сказал:
- Ох, малец. Чего-то я тебе не верю. Ну не твоё это… Ты оба альбома посмотрел?
- Нет. Только один успел…
- Ах один… Так возьми и посмотри второй. Пойми – татуировка – это на всю жизнь. Так что колоть наобум – глупость. Как тебе объяснить? Ну вот где ты хочешь её себе?
- На груди. Слева…
- Вот! – он многозначительно поднял вверх палец, - А вот ту хрень, что ты выбрал – только девкам на копчик колоть. Так что давай, бери второй альбом и смотри. А не найдёшь ничего, к чему бы душа лежала – значит не судьба. Тату… оно понимаешь… как бы само должно тебя выбрать… Ведь это, на всю оставшуюся жизнь. Понял? На! Всю! Жизнь! – чеканя каждое слово, повторил Грей, - До самого конца…
Псих, подумал я. Ладно полистаю альбом, а там скажу, что не нашёл ничего. Как-то расхотелось уже. Надо валить отсюда. Так я думал, листая альбом, толком не вглядываясь в рисунки. И вдруг…это была она. При взгляде на неё защемило сердце, вдоль позвоночника – как холодным ветром потянуло. От рисунка веяло жутью и почему-то детством. Заглянув мне через плечо, Ричард вновь хмыкнув, произнёс:
- Что? Проняло? Ну, вот это значит и есть твоя…по-настоящему, твоя – тату! Пойдём, - и, вынув лист из альбома, направился в соседнюю комнату…
Как ни странно, было практически не больно. Лишь немного жутковато наблюдать, в висевшем напротив зеркале, как на груди постепенно появляется атакующая, трёхглавая змея, с острыми, окровавленными клыками…
Оттерев, предложенной Ричардом тряпицей, проступившую местами кровь, и с полминуты полюбовавшись на тату, я осторожно одел рубашку, и застегнув пуговицы, поинтересовался:
- И что дальше?
- Дальше? – Грей ухмыльнулся, - А дальше, малец, ты отдашь мне те зелёные бумажки, которые показывал в баре. Ну те на которых изображены досточтимые – мистер Гамильтон, мистер Джексон, и мистер Грант. Да-да, всё давай. И учти – ты должен мне ещё двести. Когда сможешь отдать?
- Ну, дней через десять, я думаю… Через две недели, чтоб уже наверняка…
- Короче малец…я не жлоб какой-то, не думай. Так, что давай наверное…долг ты мне отдашь через месяц. Договорились? Ну и ладненько. А теперь проваливай…спать хочу.
Махнув на прощание рукой, я открыл дверь, и уже выходил как вдруг был остановлен его окриком:
- Постой… - обернувшись, вопросительно взглянул на Ричарда. Тот, со своей циничной усмешкой на губах, произнёс:
- Выслушай меня внимательно малец. И запомни хорошенько то, что скажу. Так вот, будь добр – носи только тёмные, не прозрачные рубашки. Никому не показывай татуировку, по крайней мере – месяц. Вот деньги мне отдашь и можешь светить сколько влезет. А до этого, уж прости не надо, - последняя фраза была произнесена с настолько явной угрозой в голосе, что я попятился. Но, следующие слова, заставили меня развернуться и в какой-то, прямо таки панике, бросится бежать. Он с неприкрытой яростью прошипел мне в лицо: - Упаси тебя бог, за этот месяц, хоть с кем-нибудь поскандалить. Разозлишься на кого-нибудь – пожалеешь. Ох и пожалеешь…
***
...В замке провернулся ключ. Я подхватился из кресла, отключил телевизор и вышел в прихожую, походу бросив пульт на диван. Вошла Сюз. Лукаво улыбнувшись, подставила щёку:
- Целуй... - послушно чмокнул подставленную щёку. Взял протянутую сумочку, положил на стоявший в прихожей табурет. Сюзан устало прислонившись к стене стянула кроссовки, постояла с минуту, а затем легко оттолкнувшись направилась в ванную, раздеваясь на ходу и приговаривая:
- Душик, душик...а потом баиньки, - на пороге ванной комнаты остановилась. Обернувшись, спросила: - Ты голодный? Я сейчас сполоснусь, приготовлю что-нибудь... Нет? Ну как знаешь... - подняв руки, потянулась всем телом. Я залюбовался - стройное загорелое тело, крупная, красивая грудь. Широкие, но в меру, бёдра, охваченные белой полоской трусиков. Смутился - Сюз, с улыбкой наблюдала за мною. Сказала:
- Ладно, я и правда в душ. А ты подбери слюнки и дуй в комнату...
Вернувшись, вся, с головы до ног, укутанная в банный халат, опустилась в кресло. Откинувшись на спинку, устроила ноги, на стоявшем рядом, пуфике. Пожаловалась:
- Устала как собака...
Я молча опустился рядом с пуфиком, и стал осторожно массировать ей ноги. Она даже застонала слегка, от удовольствия. Сказала:
- О-ох...умеете же вы мистер, найти подход к сердцу одинокой, усталой девушки...о-о, да вот там. И пальчики! Пальчики тоже. М-м, здорово... Ох-ох... - повздыхав ещё с минуту, спросила: - Ну, что? Как у вас прошло всё? Ну вечеринка Тода? Хорошо повеселились? Хотя...Роб наверняка опять нажрался? - увидев, что я неопределённо пожал плечами, сменила тему: - А у меня сегодня не смена, а кошмар какой-то. Клиентов, не продохнуть...как во время ежегодного "большого жора". Честное слово. Целыми семействами. И главное с чего бы? Четвёртое июля вроде два дня назад было? Но, тем не менее - клиентов-одиночек, конечно тоже хватало, но большинство с семьями. И радостные все такие. Едят эти бургеры, хотдоги в таких количествах, как-будто завтра конец света... Вот я тебе скажу, господь свидетель, фастфуд убьёт Америку. И всё потому, что мы разжиреем, и однажды не влезем в двери собственных домов. Попадём под дождь и умрём от пневмонии на пороге дома. Потому как в скорую нас впихнуть тоже не смогут. Точно-точно тебе говорю... Вот сегодня семейка одна была... Он - ну едва ли старше тридцати пяти. Ростом с меня, ну где-то пять футов и восемь дюймов. И такой же толщины. Нет, не как я... А что в длину, что в ширину. А жена его... на пол головы ниже, но как мне показалось даже шире чем он. И трое ребятишек. Старшему лет десять-одинадцать, младшему - лет пять. И все пятеро, представляешь?..в джинсовых костюмчиках. И в стетсонах. Ну что ты хихикаешь? Представь каково мне было обслуживать их? Сидят такие - голубые воздушные шары...в стетсонах. И самый крупный, важно так заявляет - дюжину хотдогов, пожалуйста, полдюжины бургеров и полдюжины чизбургеров. И столько же картофеля-фри. А на десерт - шоколадный торт. Я заказ записала и спрашиваю - а из напитков, что будете? Тут мамаша их и выдаёт - всем диетическую колу, пожалуйста. В ней калорий меньше... Ну чего ты ржёшь балбес...я серьёзно тебе говорю, так и сказала - в ней меньше калорий, - глядя на меня, давящегося смехом, Сюз и сама принялась хихикать. И вдруг посерьёзнев, резко сменила тему: - А у нас в Бруклине, маньяк завёлся, сексуальный. К нам вечером, полицейские заходили перекусить. Я их обслуживала. Так они между собой говорили, а я слышала всё. Представляешь - изнасиловал и задушил уже шесть девочек. И все дети - от восьми до четырнадцати лет. Представляешь? Ужас какой... я домой боялась идти. Свернёшь в тёмный переулок, а там этот урод. И всё...
- Ты ведь не ребёнок. Тебе то чего бояться? Он же педофил скорее всего. Он тебя десятой дорогой обойдёт. Ты ж для него совсем старушка...
- Ну да...он же маньяк сексуальный. Кто знает что у него в голове.
- Кстати о сексуальных маньяках, - я закатил глаза и провёл руками ей по бёдрам. Под халатом разумеется. За что сразу же, по упомянутым рукам и отхватил...
Сюз покачала у меня перед носом указательным пальцем. Сказала, с ноткой вины в голосе:
- Сегодня ни-ни... я...в общем перенервничала сегодня...у меня...в общем - месячные у меня, на два дня раньше начались. Так, что извини, но...придётся тебе потерпеть несколько дней...
- Ну нет  - так нет, - я убрал руки.
- Ну не дуйся, - она потянулась и потрепала меня по волосам. Зевнув добавила: - Расскажи лучше, как ваша вечеринка...
- Да нечего, в общем рассказывать. Ну посидели. Ну выпили. Скукота. Роб опять нажрался. На этот раз до полной отключки. Так, что мы ещё немного посидели и в общем все ушли. Унесли Роба, а я остался. Посидел ещё немного... Знаешь, познакомился с одним странным типом. Зовут его Ричард. И у него до чёрта татуировок на теле. Крутые тату, скажу я тебе. В общем - слово за слово, он предложил и мне сделать татуировки. И...ну в общем я согласился, - Сюз возмущённо засопела. Я вскинул глаза - нет, она просто спала. Может и правда, так лучше. Завтра расскажу. Я поднялся, осторожно поднял Сюз на руки. Она полупроснувшись прошептала: - Не надо, я сама... Отнёс в спальню. Аккуратно опустил на кровать. И укрыв одеялом, принялся раздеваться сам. Зашипел от боли. Случайно зацепил своё новое приобретение. Бросив рубашку на кровать отправился в ванную. Взглянул в зеркало - ну вот...кровь проступила. Включив воду, осторожно обмыл рисунок. Снова осмотрел, выступило несколько небольших капель. Чёрт, осторожней надо... А всё-таки красиво. Сюз конечно не любит татушки, но думаю ей понравится. Взглянул в глаза своему отражению. Ну и что это было? Откуда такой страх? Нет, наш мистер Грей - определённо псих, но...как он смог внушить мне такой ужас? Такой, что я сбежал, едва не крича от страха... Чёрт знает, что. Нет уж, нужно побыстрее вернуть ему деньги, и забыть как не самый приятный сон. И клянусь, я стиснул кулаки - больше он меня не напугает. Ни он, и никто другой... Вышел из ванной и быстро ворвался обратно в спальню. Нагнулся, открыв тумбочку, достал обтянутый кожей, футляр. Открыл. Костяная рукоять приятно легла в ладонь. Выдвинул бритву. Залюбовался... Луна за окном отразилась от лезвия, и блик, зайчиком упал Сюз на щёку. Губы мои искривились ухмылкой, рот свело в оскал. Ну спи-спи. Я развернулся и чуть ли не бегом бросился в ванную. Вытащив из брюк ремень, зацепил пряжкой за ручку дверей. Натянул...и стал править лезвие...
Вытерев полотенцем лицо, провёл ладонь по щекам и подбородку. Ну, что же – вроде выбрито достаточно чисто. Но главное не это, а то, что пока брился, окончательно успокоился. Ведь от злости прямо-таки скулы сводило. Но сейчас вроде всё. Я подмигнул отражению, и решил – прогуляюсь. Спать не хочется абсолютно, плюс ко всему – я почувствовал, что начинаю трезветь. Пока ещё слабая головная боль, в ближайшее время могла перерасти во что-нибудь более неприятное. А свежий воздух, отнюдь не помешает. Наоборот – возможно алкоголь окончательно выветрится. Так что однозначно – гулять. Поброжу часок по улицам. Накинув рубашку, подхватил ключи и вывалился за дверь. Застёгивался уже на лестнице. Постояв пару минут на крыльце, прикидывая куда направится, решил – просто похожу, не особо удаляясь от дома. Нет, можно конечно было спустится в метро и двинуть куда угодно. Но все варианты, абсолютно не укладывались в тот час, что я отвёл себе на прогулку. А потому, закурив, двинулся вдоль улицы. Хм, без четверти час, а вокруг совершенно пусто. Ни одного прохожего. Да нет, понятное дело, что уже достаточно поздно, но всё равно… у нас обычно людишки шляются в любое время суток. А сейчас мёртвое всё. Может после празднования четвёртого июля до сих пор отойти не могут, отоспаться? Нет, быть такого не может. Два дня, как-никак прошло. Уже кто угодно бы отоспался. Так что отсутствие на улице людей – самая интригующая загадка века. Нафиг никому не нужная… Так прокручивая в голове всеразличную лабуду я и брёл по улице. Дошёл до арки и собрался уже поворачивать назад, но вдруг остановился. Звук… донёсшийся до моих ушей. Ну вот опять. Толи хрип, толи полузадушеный писк… и конечно же из арки. Откуда ж ещё. Медленно, вдоль стены, приблизился к краю. Заглянул и сразу же скрылся. Чёрт. Света горящего на улице фонаря, было конечно мало, что бы осветить всё находящееся в арке, но достаточно, что бы увидеть главное. Чёрт, чёрт, чёрт… Надо же так вляпаться. Я едва не стал ругаться вслух. И было отчего. Там…там кто-то, примерно моих габаритов, тащил кого-то отчаянно сопротивлявшегося, габаритов явно меньших. Короче – кто-то тащил в глубь арки ребёнка. Мальчика, девочку, вот этого не разобрал. И что прикажете делать? Полицию в нашем районе и днём не часто встретишь, а уж ночью… И что самое паскудное, это же наверняка тот маньяк, про которого Сюз рассказывала. Ну вот что? Что делать? Размышления мои были прерваны раздавшимся из арки вскриком:
- Помогите…
Девчонка… Видимо удалось на секунду вырваться и крикнуть. Только вот, бестолково это всё. Кто её услышит? Улица по-прежнему пуста. Но… ты то услышал? Эх была-небыла. Бросился в арку, крича:
- А ну отпусти её урод…
Подбежав к ним, попытался с ходу двинуть мужчину кулаком в лицо. Но тот довольно ловко сдвинулся, и я чуть не упал, промахнувшись. А он, отступил ещё на шаг и резким движением, отбросил девчонку к стене. Там света фонаря было достаточно, что б я разглядел её лицо… В общем…живёт у нас в доме, на два этажа ниже меня, семейка. Толи корейцы, толи китайцы. Не разбираюсь я в этом. Так это их дочка. Старшая. Там детворы вообще-то до чёрта. Штук восемь, короче. Но эта самая старшая. Лет пятнадцать ей. Правда как со всеми этими азиатскими детьми – на вид лет десять. Одиннадцать от силы. Сун, кажется… Она единственная, из всей их семейки, здоровается со мной… Так вот. Об стену она здорово стукнулась, но не убилась, и то хорошо. А вот у меня всё разворачивалось не очень. Пока я на девчонку пялился, этот урод нож достал. И не задумываясь махнул поперёк меня. Я назад отпрыгнул, да видать не особо резво. Кончик ножа мне живот пропахал. Правда не особо сильно. Я не упуская из виду ножа, всё же стал осторожно приближаться… И совершенно зря, скажу я вам. Зря я на нож уставился. Левый хук у него просто потрясающий. С ног меня свалил моментально. И тут же врезал ногой по рёбрам. Раз, другой, третий… Я понял – ещё пару ударов и отрублюсь…На моё счастье раздался шум работающего двигателя. Мимо арки проехала машина. Маньяк на миг замер, затем ударив меня ещё раз, быстрым шагом направился вглубь арки. Я повернулся на живот и попытался, упираясь руками, встать. Но видимо, не судьба. Каждый раз руки подламывались, и я падал. Перед глазами всё плыло. От боли и… от просто дикой, невероятной злобы. Нет, сука, никуда ты от меня не уйдёшь. Я вновь попытался подняться. И ещё раз. И ещё… Но тщетно. Грудь болела так, что казалось, что-то пытается проломить мне рёбра, на этот раз, изнутри. В очередной раз упав, я перекатился на спину. В голове толчками, пульсировала кровь. Я едва не рычал, от ярости и собственного бессилия. Вдруг зашевелилась, на груди, рубашка. Натянулась бугром. Затрещали, отрываясь пуговицы и показалась змеиная голова. На локоть приподнявшись надо мной, уставилась в глубину лежащего за аркой двора. Посреди него, спешно двигался в сторону противоположной арки, и как следствие, к выходу на соседнюю улицу, силуэт маньяка. Змея повернула голову и уставилась на меня. Из пасти выскочил и сразу же скрылся, язык. Из-под разорванной рубашки стремительно высунулись ещё две головы. И тоже стали смотреть на меня. А я ошеломлённо на них. Первая, а за ней и остальные две, близко-близко склонившись к моему лицу, заглянули мне в глаза. Господи, да это же моя татуировка. Вот только, почему она такая здоровая? Каждая шея толщиной с мою руку. Первая голова вдруг зашипела, как мне показалось в ярости, и змея, развернувшись, бросилась за уходящим маньяком. А я, наконец потерял сознание…
***
…Очнулся – по ощущениям – прошло полчаса, не больше. Попытался встать, к моему удивлению удачно. Ноги дрожали но тем не менее я устоял. Первым делом огляделся. Девчонки след простыл – скорее всего, уже дома. Ну и бог с ней. Осмотрел себя… Хм, забавно… А рубашка выглядит совсем не так, как вроде бы должна. Ни оторванных пуговиц, никаких разрывов вообще. Кроме не слишком длинного, тонкого разреза поперёк живота, никаких повреждений. Осторожно расстегнув, раздвинул края. Повернулся к свету… Хм, ничего серьёзного. Царапина в общем-то. Даже шрама не останется… Но чёрт, крови натекло – кошмар. Как-будто свинью зарезали. Спереди вся рубашка промокла, даже верх джинсов пропитался. Руки в крови, ну это понятно – лежал прижимая к животу, но вот лужица на асфальте… Обалдеть – с такой царапины… Ну да ладно, непонятно, но вроде не смертельно. А вот расположенная с левой стороны груди татуировка… ну она понятно на своём месте. По другому и быть не может. А то что привиделось… так оно именно привиделось. Галлюцинация короче. Стопроцентный глюк. А всё остальное нет. Правое ухо пульсирует болью, да и рёбра… Как минимум парочка сломаны. И нужно взглянуть ещё на кое-что…
Когда поднявшись, оглядывался, заметил в глубине двора, на полпути, вернее чуть ближе к противоположной арке, какую-то странную, ну не знаю, кучу что-ли… Вроде бы раньше, там ничего такого не было. Медленно, через каждые два-три шага останавливаясь и переводя дух, подошёл… И ту же отвернулся, сгибаясь… От хлынувшей рвоты, едва не задохнулся… Чёрт… Как же так? Вот тебе и галлюцинация – на асфальте, лежало мёртвое тело давешнего маньяка. Вроде бы… Утверждать это с абсолютной уверенностью, я бы не стал… Да мужчина, примерно моего роста, но… Множество ран на теле. Разорванный живот и наполовину вытащенные из него кишки. На изуродованном лице отсутствуют глаза… Ну его к чёрту. Сдерживая рвотные позывы, заковылял прочь…
Домой добирался – показалось вечность. В спальню не пошёл, не хотелось пугать Сюз посреди ночи. Но и на ванную сил не хватило – упал со стоном на диван, и через пару минут, вряд ли больше, уже спал…
***
Проснулся от причитаний Сюз. Она порхала по комнате как прекрасный мотылёк. Голенький. То склонялась ко мне, но боясь причинить своим прикосновением боль отскакивала к окну. Как бы плохо я себя не чувствовал, но всё равно залюбовался. Гибкое, практически совершенное тело, и буйный пожар волос… Чёрт, я почувствовал, что начинаю возбуждаться. С трудом приоткрыв губы, прохрипел:
- Сюзи… прошу – перестань мельтешить, голова кружиться…
- Что с тобой произошло? Как? Когда? Я ничего не понимаю… Проснулась, а тебя рядом нет. Вышла из спальни, а ты здесь…и весь в крови. Что случилось?
Я попытался сесть. Сюз, тут же подскочила ко мне и стала помогать. Сосок её обнажённой груди мазнул меня по лицу. Я простонал:
- Девочка моя…прошу, оденься. Ты чертовски возбуждаешь меня, ещё немного и я на тебя накинусь. По крайней мере попытаюсь… А учитывая в каком состоянии я нахожусь, это будет выглядеть весьма жалко…
На мои попытки шутить она лишь нахмурилась, и раздражённо махнула рукой. Переспросила:
- Так что случилось?
Что ж пришлось ей всё рассказать. О галлюцинациях я, само собой, умолчал. Когда закончил, она потребовала, чтоб я снял рубашку:
- Давай-давай… Надо рану осмотреть…
- Да какая рана, я же говорю – царапина…
Но отговорить Сюз, от чего-либо, что она твёрдо решила сделать, очень хлопотно. И вообще настолько редкий случай, что не стоит, лишний раз и пытаться. Поэтому пришлось капитулировать. Сюзан помогала мне, насколько было возможно, и вот, вся в засохшей крови рубашка полетела на пол, а мой милый рыжик, глядя на меня, хмурится ещё больше. Ткнув пальцем в тату, спросила:
- Это что?
- Ты понимаешь, я хотел ещё вчера тебе рассказать. Даже начал, но ты заснула, так что я…
- Марк… ну ты же знаешь, как я отношусь к татуировкам. Что же ты так?.. Не посоветовавшись со мной, взял и сделал… И в придачу ко всему, наверняка кучу денег на это выкинул…
- Триста пятьдесят всего. И то не сразу, а полтораста, а двести потом…
- Вот дурак, он ещё и должен остался, - Сюз махнула рукой, - Чёрт с ней, с тату. Давай помогу подняться – надо в ванну тебя. Пойдём…
Кое-как дошли. Сюзан помогла окончательно раздеться и забраться внутрь. Пустила воду. Аккуратно обмыв порез, заявила:
- Сейчас наберём воды и полежишь немного. А я тем временем в аптеку сбегаю, надо продезинфицировать, и…слушай, может всё-таки, врача вызовем? Да и полиции надо сообщить…
- Да ты что, рехнулась? Сюз, никакой полиции!!! Ты что не слушала меня? Я ведь сказал – этого урода, пока я в отрубе был, кто-то на части порвал. В полиции в первую очередь на меня подумают… И врач…если увидит что я избит, обязательно в полицию сдаст. Не-ет, такого счастья мне не надо…
- Ну ладно отмокай, а я в аптеку…
Через час, приняв таблетку обезболивающего, с туго перебинтованными рёбрами, лежал на диване. Сюзан сидела рядом в кресле, и кормила меня с ложечки. На все мои протесты по поводу того, что я в принципе и сам могу поесть, причём не лёжа на диване, а нормально – сидя за столом, она лишь отмахивалась. И продолжала кормить. И, скажем так, развлекать меня, приятной, в её понимании, беседой…
- Была в аптеке, встретила Меган…Ну знаешь, она в том доме живёт, с аркой, ну там где всё случилось, ну что ты рассказывал… Ну чего ты уставился? Я же говорю тебе – Меган, она со мной работает, только я в зале, а она на кухне. Мы и на работу иногда вместе ходим, как-никак в одной смене пашем…Ой, кстати, забыла сказать, я позвонила твоему сменщику, Рою, сказала, что ты заболел. Так что он тебя подменит, эти три дня, в общем, можешь не переживать, а спокойно выздоравливать. И…чёрт, о чём я говорила, ах да Меган. Так вот, она утром в магазин шла, а у них во дворе, ну ты понял, под аркой там… Короче – полиции наехало. Ну она конечно позаглядывала, ужас говорит – покойника в мешок засовывают, а у него кишки выпадают всё время… Еле впихнули. А крови там, ужас… А потом, говорит, полиция расспрашивать стала, может кто, что видел. Ну она и ушла. Охота, говорит, перед полицией распинаться. Ну да слышала, крики жуткие, ночью. Но не видела ничего. Страшно было, в окно выглянуть. Так что, может ты и прав. Ну на счёт полиции… Может и не надо им ничего говорить. А то и правда доставать будут… Ну ладно, ты давай поспи, а вечером, если тебе лучше станет, попробуем выйти прогуляться немного. Я тоже сменой поменялась, так что сегодня весь день с тобой буду. Ну ладно, отдыхай…
Проснулся я часов в пять. На удивление, чувствовал себя довольно сносно. По крайней мере, ни голова не кружилась, ничего такого. Рёбра, правда болели сильно, но терпимо. Действительно терпимо. Так что  возможно и стоит выйти прогуляться. Продышаться, да и поглядеть, что там к чему…
Вниз спускались минут пятнадцать, это с четвёртого-то этажа. В основном конечно не из-за того что мне было тяжело, просто Сюзи перестраховывалась, и заставляла отдыхать, чуть ли не через каждые две ступени… Но в конце концов спустились. Прогулялись, вдоль улицы. Под арку, к сожалению, заглянуть, толком не вышло. Вход был, сплошь перетянут жёлтыми лентами. Полиция постаралась… Закупорили так, что и не подлезешь, а из далека кроме тёмных пятен, по всей видимости от крови, да мелового контура, ничего видно не было… Ну и ладно. Скажем честно, не очень-то и хотелось, что-нибудь разглядывать. Наконец Сюзан надоело и она скомандовала отступление. И вовремя, что-то боль стала увеличиваться. Надо домой отправляться и прилечь. Хватит на сегодня прогулок…
Поднимаясь к себе, на площадке третьего этажа, столкнулись с Сун и её матерью. Я, улыбаясь, хотя рёбра болели ужасно, поздоровался, и поинтересовался, как она. Но, девчонка побледнела, и попятилась. А её мамаша, честное слово, я думал она меня ударит… Так вот, она вклинилась между мной и дочкой, и завопила…Ей богу, именно завопила:
- Не трогать мой девочка!!! Уходить, уходить!!! Чудовище…
И схватив, продолжавшую пятиться девчонку, утащила её в сторону их квартиры. Я клянусь, так обидно, мне ещё не было. Из-за этой маленькой дряни, меня едва не убили, а эта тварь… Суки! Жёлтожопые обезьяны… И это благодарность…
Я никак не мог успокоиться. От закипавшей внутри ярости, даже о больных рёбрах забыл. Слева, на груди, появилось и стало усиливаться, какое-то жжение… Сюз тронула меня за плечо, сказала:
- Не бери в голову. Этих долбанных азиатов никто не понимает… Да успокойся ты, тебя ж ведь трясёт всего… Пойдём домой. Я заварю тебе чай, ты отдохнёшь успокоишься…
Ну да легко говорить – успокоишься. Как тут успокоиться, я для этой девочки… А они…суки…своими руками бы порвал…


***
Чай, удобное кресло, сидящая на подлокотнике Сюз… Что ещё надо? И ответить нечего. Вроде всё что нужно. Но успокоиться не получилось. Обида клокотала внутри, и вот-вот, я это чувствовал, ещё немного и накроет с головой. Чтоб не сорваться и ненароком не обидеть мою девочку, буркнул:
- Спать пошли…
Видя мою хмурую физиономию, Сюз, милая моя, всё понимающая Сюз, лишь молча растрепала мои волосы, и чмокнув в щёку вскочила. Подойдя к двери в спальню оглянулась, вопросительно подняв бровь…
- Я сейчас, - кисло улыбнувшись, ответил я, - Пойду побреюсь…
- Так ты не зарос вроде, - нахмурила лоб Сюзан, - Вот веришь – не понимаю тебя… Некоторые, неделями не бреются, и ничего, не переживают. А ты – каждый день, в каком бы  состоянии не находился, всё равно тащишь свою задницу, кстати – отличная задница, так вот, тащишься к умывальнику и бреешься. Ещё и переживаешь – хорошо ли выбрился? И ещё… Давно хочу спросить – вот эта твоя бритва, ты на неё столько времени тратишь. Ну точишь её…да-да я знаю не точишь, а правишь. Но слушай, ты действительно, много времени затрачиваешь, час-полтора на побриться, это, как по мне – слишком… Так может, давай я тебе новую куплю? Навороченную какую-нибудь? Главное, чтоб лезвия сменные были, чтоб ты не мучился…
- Я не мучаюсь, - довольно-таки зло, ответил я. Видя, что Сюз напряглась, поспешил исправить ситуацию, - Ты пойми – эта бритва…ну она и так крута до невозможности. Это настоящая немецкая бритва. Изготовлена ещё в девятнадцатом веке. Она к моему деду во время войны попала. Да её коллекционеры с руками оторвут… К тому же это всё, что у меня осталось на память о моём деде Маркусе. Она к нему во время войны попала. И он с ней не расставался никогда. А когда он умер… В общем, не нужна мне другая…мне эта дорога…
- Да будет тебе, - Сюзи примиряющее махнула рукой, - Не хочешь и не надо. Я ведь спросила просто… Ладно, иди, брейся и приходи. Спать будем…
Сюз ушла, а я пригладив волосы, ещё минут десять пялился в потолок пытаясь вспомнить – куда же дел вчера бритву. Не получалось. Плюс ко всему отвлекало жжение на месте моей тату. Чёрт, и довольно сильное… Ну ничего, ещё пара дней и должно пройти, я думаю. А бог с ним с бритьём и правда завтра вспомню, и… Ха, вставая из кресла, наткнулся взглядом на лежащую на диване бритву. Вчера, уходя ночью гулять, наверное, бросил её туда. А когда вернулся, так и улёгся сверху. Странно, что не мешало лежать. Я поднял её…чёрт, на диване надо было убрать ещё с утра. В крови всё. И бритва, почитай сутки провалялась в этом. Вон испачкана вся. Почистить надо, а то как бы ржаветь не начала… Вынимая из брюк ремень, поплёлся в ванную. Накинул пряжку на ручку двери, оставил болтаться, сам же полез в аптечку, достал упаковку бинта и флакон спирта. Хм, болтается совсем чуть-чуть на донышке. Хотя мне, в общем-то много и не надо. Выдвинул лезвие, аккуратно очистил засохшую кровь, вылив остатки спирта на бинт, нежно провёл по металлу. И ещё раз. Протерев, и дождавшись, когда лезвие высохнет, натянул ремень. Сперва, осторожными, мягкими движениями, затем, усиливая нажим, стал водить по коже. Раздававшийся поначалу скрип металла об ремень, сменился тихим, приятным слуху, шуршанием. Лезвие задвигалось плавно, без рывков, как в начале. Отражавшийся в нём свет лампы, зайчиком метался по стенам, временами заскакивая мне на лицо. Эти блики завораживали, покой охватывал возбуждённый мозг, и кипевшая внутри меня злость, отступала, замещаясь тяжёлой, холодной яростью…
Покончив с бритьём, отправился в спальню. Сюз уже вовсю сопела, наверняка видя уже третий сон. Всегда удивляло это её умение – стоит ей лечь, достаточно пары минут, и всё – спит без задних ног. Ну и пусть спит, милая моя, милая малышка. Склонившись, осторожно провёл рукой по волосам. В свете луны под ладонью заиграло призрачное пламя. Тут же к горлу подступил комок, и почему-то где-то глубоко внутри, шевельнулась затаившаяся ярость. Отдёрнув руку, и судорожно сглотнув, немного постоял, успокаиваясь. Более-менее прейдя в себя, лёг не раздеваясь поверх одеяла. Спать как-будто не хотелось. Донимало жжение в груди, да ещё ноющие рёбра. Как тут заснуть? И пожалуй, это была последняя внятная мысль. Через минуту, заглядывающая в комнату луна, с вечным своим безразличием, наблюдала двух, безмятежно спавших молодых людей. Привольно раскинувшуюся на кровати, красивую, с волосами цвета огня, девушку, спокойно улыбавшуюся во сне. И хмурого, почему-то заснувшего одетым, на левой стороне груди которого вздымалась и опадала, грозя порваться, рубашка…
…чёрт, ухнул в сон, как в колодец. Отрубился моментом, хотя вроде бы спать не хотелось. Но вот поди ж ты, хлоп и всё. С другой стороны, сейчас что происходит? Сплю я или нет? Судя по испытуемой боли – нет, а вот если рассуждать исходя из того, что вижу… Разорванная на груди рубашка, чёрт знает что, вторая за два дня… Хотя стоп! Первую-то мне никто не рвал, её тот урод порезал. А всё равно жаль – хорошая рубашка, а придётся выбросить. Да и дьявол возьми, рубашка не беда – на груди, свернувшись кольцами, устроилась давешняя змея. Головы приподнятые на мощных шеях, поочерёдно заглядывают мне в глаза. Вот средняя, отпрянув, раздражённо зашипела. В приоткрытой пасти угрожающе блеснули, жуткие, как мне показалось, острые как…как бритва клыки. И вдруг она метнулась к моему лицу, я даже, честное слово, дёрнуться не успел, нежно потёрлась головой о мою щёку. Резко, я бы даже сказал, чересчур резко, отстранившись, змея поползла прочь. Спустившись на пол, словно вода перетекла, направилась к двери. Я заглянул в дыру на рубахе. Татуировки, чуть не сказал «естественно», так вот, татуировки нет. На груди лишь не слишком большое пятно покрасневшей кожи, да несколько капель выступившей крови. Хм, забавно… Татуировки нет, а покраснение от неё есть… Полный бред. Всё-таки я наверное сплю. А раз сплю, почему бы не взглянуть, куда это направилась, моя на редкость активная, тату. Поднявшись и выйдя из спальни, услышал раздражённое шипение в прихожей. Подхватил с тумбочки, положенную туда, перед тем как отправиться спать, бритву. Сон не сон, а кто её, эту змеюку дурную знает? Тем более дома ничего другого нет. Разве что ножи на кухне. Но они с моей бритвой и рядом не ходили. Вывалился в прихожую. Змея раздражённо раскачивалась перед выходом. Заметив меня, ткнулась два раза в дверь, затем обернулась и требовательно зашипела. Я, секунд двадцать, тупо пялился на неё, а после, пожав плечами, открыл замок и распахнул дверь. Змея тут же скользнула наружу. Я вновь пожал плечами, и поигрывая, для успокоения, бритвой, направился следом. По лестнице, спустились на один этаж. Она метнулась по коридору, остановилась, ткнула левой головой в одну из дверей, и, пару секунд помедлив, поползла дальше. Я шёл следом. Возле заинтересовавшей змею двери приостановился. Ха, да это же квартира семейства Вэй. И что нам интересно там понадобилось. Я взглянул вдоль коридора. Моя «тату» ползала вокруг расставленных в углу кадок с пластмассовыми кустами. Мистер Уолинг, хозяин дома, в котором мы снимали квартиру, считал, что это оживляет обстановку. И расставил эту дрянь на каждом этаже. Наконец змея скрылась за кадками. Я подошёл. Она свернувшись кольцами, лежала, прикрыв глаза. Услышав мои шаги, приподняла правую голову. Посмотрела на меня, и вновь как показалось, заснула. Я опустился рядом на пол, и прислонившись к стене, тоже прикрыл глаза…
Прошло не менее получаса. С лестницы донеслись звуки чьих-то шагов. Я едва не подпрыгнул от неожиданности – змея резко дёрнувшись, хвостом зацепила мою ногу. Просунула среднюю голову между пластмассовых листьев и напряжённо следила за выходом. Кто-то вошёл на этаж. Я, торопливо, но осторожно, выглянул из нашего укрытия. Так-так-так, наш добрый мистер Вей, вернулся домой. С работы, надо полагать. Несколько раз, негромко стукнул дверь. Открыли. В проёме, благо их квартира предпоследняя на этаже, я заметил его жену. Орала на меня сегодня. Вновь проснулась злость. Сука… Едва она сдвинулась в сторону, впуская мужа, к дверям метнулась моя змея. С немыслимой скоростью преодолела разделявшее их расстояние, и…невероятно – прыгнула. От неожиданного, сильного удара в спину, китаец упал. Или кореец? Какая к дьяволу разница. Я чертыхаясь вскочил (как же вскочил! Ага. С поломанными рёбрами. Медленно встал!) и поспешил к открытой двери. Из которой уже раздались первые, наполненные ужасом, вопли. Вошёл, машинально прикрыв дверь. И тут же едва не выскочил обратно. Мистер Вэй мёртвый лежал у порога. Судя по всему, всё что он успел с делать после сбившего его с ног удара, это начать вставать. И вновь уткнуться в пол. Из-под его головы уже растекалась кровь. Рядом, хрипя разорванным горлом, сидела, привалившись к стене, его жена. Хм, а раны от клыков, совсем не рваные. Крови много, вот и показалось сперва. Нет, не разрывы – очень тонкие разрезы. Как от скальпеля. Или… я покосился на зажатую в руке бритву. Вот-вот. От неё могли бы быть очень похожие. Раздавшиеся из комнаты детские крики, вновь сорвали меня с места. Я вошёл. Да уж. И, что самое странное, при виде того, что происходило там, в первую очередь мелькнула странная злорадная мысль – а дура Сюз, говорила, что их восемь. А их всего-то пятеро. Девчонка, лет трёх-четырёх. Три пацана. Двое, по видимому близняшки, лет десяти. И один, лет двенадцати. Но опять же – азиаты, очень может быть, что всё и не так. Хотя это и не принципиально, возраст, я имею в виду. Старше никому из них уже не стать. Все мертвы. Кроме старшей. Сун стоит вжавшись в угол, сквозь слёзы смотрит на лежащих у кровати близнецов. Меня замутило. У обоих кроме ран на шее, разорваны животы. От них к ней, уже не спеша, приподнимая то левую, то правую голову, приближается змея. Но девчонка не обращает на неё внимания, а переводит взгляд на меня, и я скорее читаю по губам, чем слышу:
- Почему?..
Змея бросается на неё. Две головы вонзают клыки в шею, средняя впивается в лицо. Затем резко подаётся назад и оборачивается ко мне. В приоткрытой пасти – вырванный глаз. Челюсти резко смыкаются, и брызги лопнувшего глазного яблока летят мне в лицо. От ужаса и мерзости увиденного я наконец теряю сознание, падая на залитый кровью пол. В голове лишь одна затухающая мысль – господи, пусть это будет всего лишь кошмарный сон…
***
- Марк проснись… Ну проснись же… - открыв глаза увидел склонившуюся надо мной Сюзан. С облегчением, всё-таки всего лишь сон, попытался ей улыбнуться. Пересохшие губы отказывались слушаться. С трудом прохрипел:
- Что?..
- Марк у тебя опять с твоей, якобы «царапины» на животе, кровь, чуть ли не хлещет. Вон всю постель измазал. И одежду. Сколько раз тебе говорила – не ложись одетым… Ай да что я несу… Врача тебе надо.
Я, привстав посмотрел на загаженную кровать, на пропитанную кровью одежду. На испачканные ей же руки. В правой была зажата открытая бритва. Проследив за моим взглядом, Сюз хмыкнула и спросила:
- Я понимаю – память о дедушке. Но какого чёрта, ты с ней спать ложишься? Ты же как-нибудь ночью, зарежешь меня случайно. Да и сам можешь пораниться…
Замотав в отчаянье головой, и шепча – нет, нет, не может быть этого, взглянул на притихшую Сюзан. Тихо произнёс:
- Сюз…ты знаешь… а их всего пять…а не восемь… - и закричал на испуганно шарахнувшуюся от крика девушку, - Всего лишь пять…
- Ты…ты совсем сдурел Марк? – Сюз с расширившимися от испуга глазами, пятилась к окну, - Ты чего кричишь? Кого пять? Кого восемь?
Я лишь рукой махнул. Ну её. Отвернулся, прикрыл глаза, пытаясь унять нахлынувшую злость. Сюзан, немного потоптавшись за моей спиной, жалобно произнесла:
- Марк…ну Марк. Давай врача позовём? Ну пожалуйста Марк…
Я уж чуть было снова не сорвался, но на её, или моё счастье, раздавшийся звонок телефона, остановил меня. Сюзи выскочила из комнаты. Я слышал как она ответила, а через несколько секунд, вновь стояла в дверях.
- Марк, там твой шеф звонит. Я пыталась ему объяснить, что ты болен, но он и слушать не хочет. Ты можешь подойти к телефону?..
Я молча встал, всё тело болело, в особенности многострадальные рёбра, но в целом терпимо, потащился к телефону. Взял лежащую рядом с аппаратом трубку, буркнул:
- Алло…
- Марк? – раздался из динамика рык шефа, - Какого чёрта ты не на работе? Я кого спрашиваю?..
- Мистер Харрис, понимаете, я заболел и…
- Что? Что ты там бормочешь? Что я должен понять? Сынок, бери свою маленькую белую задницу, в свои сраные ручонки, и бегом на работу… Заболел он видите ли… Я такого не понимаю… Я понимаю одно – раз ты у меня работаешь – изволь работать, либо убирайся к чертям. Болен он…Ха! Уважительная причина для отсутствия – внезапная трагическая смерть. Ты меня понял сынок? Либо ты мёртв, либо ты на работе, если ты не мёртв, но и через час тебя не будет за стойкой, я тебя вышвырну. Клянусь тебе, вылетишь с работы, не будь я Брендон Харрис!
- Урод! – в сердцах сказал я тревожно наблюдавшей за мной, Сюз, - Бросил трубку. Наорал и даже слова сказать не дал. Жирная черномазая сволочь…
- И что теперь?
- А что теперь? Пойду на работу…
- Марк, ты же еле двигаешься… Как ты работать собираешься?
- А что делать? Что ты предлагаешь? Остаться без работы? Самое время… Нет, Харрис, конечно скотина, но платит очень неплохо… Так что Сюз прости, но я пойду. Деньги нам сейчас очень даже нужны…
Придерживая ноющие рёбра, спустился по лестнице. Проходя мимо третьего этажа, заглянул в коридор, просто подмывало желание – зайти и позвонить в квартиру азиатам. Чтоб убедиться уже – всё это мне приснилось… Хотя, если бы что-то в действительности произошло, здесь уже не продохнуть было бы, от полиции. Ночью, в нашем районе, никто может и дёргаться не станет. Побоится. А вот днём… днём стуканут сразу же… Так что, делаем логический вывод – ничего не было, кроме кошмарного сна…
***
Чёртов засранец Рой. Пообещал подменить, а сам… Нажрался урод и с утра не вышел. Вот шеф и разошёлся. Гадство, как бы до конца смены дожить. А до этого ещё без малого два часа. Ничего продержимся. С работой сейчас просто не очень, сложно куда-нибудь устроится, а то послал бы я всех подальше… Но придётся терпеть. Деньги нам с Сюз очень пригодятся. Раз уж решили поженится, то… В общем – не просить же у тётки…
- Добрый вечер, - настороженно улыбалась подошедшая к стойке девушка.
- Ну привет, - не слишком-то дружелюбно ответил я, - Чего вам мисс?
- Я… вас Марк зовут? – она ткнула пальцем в мой бейдж, - Марк?
- Допустим Марк? И что?
- Понимаете Марк, я хотела у вас спросить…
- Не справочная, - отрезал я. Говорить с кем-либо не было никакого желания. Хотя девочка, признаться неплохая. Очень-очень неплохая. Высокая, совсем немного ниже меня, чёрные длинные волосы, бог ты мой, почти до симпатичной, округлой попки. Красивое, чуть бледное, личико, на котором огромные, цвета весеннего неба, глаза. Красивая девочка. Чуть худовата, как по мне… Но… в другое время, я бы не приминул пообщаться, сейчас же, вымотанный до предела, едва терпящий боль, был абсолютно не расположен к разговорам. Даже с такой симпатяшкой.
Девчонка нахмурилась и с полминуты переваривала мой ответ, наконец решившись виновато улыбнулась, и попробовала снова:
- Вы не понимаете, я должна с вами поговорить. Меня мать отправила к вам. Сказала – Эмми ты должна… Ох кстати, - она протянула через стойку руку, - Меня Эмма зовут…
- Послушай меня Эмма, - игнорируя протянутую руку, сказал я ей, - Я устал. Весь день знаешь ли на ногах, плюс ко всему я болен. И мне если честно очень паскудно. Так что извини, но мне плевать – кто тебя послал, зачем. Плевать… Либо ты заказываешь что-нибудь, либо отваливаешь. А для разговоров поищи кого-нибудь в зале. Ну? Будешь заказывать?
- Я…
- И ещё одно… Если решишься сделать заказ, будь добра покажи мне свои водительские права. Или любой другой документ, где я смогу увидеть твой возраст. Потому как, есть у меня такое подозрение, что рановато тебе здесь что-то заказывать…
Девчонка, обижено поджав губы, смотрела на меня. Затем резко отвернулась и направилась к выходу. А я, потирая ноющие рёбра, отправился к другому концу стойки…
***
Уже на выходе был остановлен окриком шефа. Пришлось вернуться. В комнатушке, гордо именуемой им – мой кабинет, едва можно было развернуться. Просто поражаюсь, как такая туша, в нём всё не сломала. Шеф осторожно опустился в захрустевшее от его веса кресло, облокотился своими ручищами об стол, и несколько мгновений разглядывал меня. Затем ткнул рукой в сторону хлипкого, древнего стула:
- Сядь…
Я послушно опустился на указанное место. Вопросительно уставился на шефа:
- Вот что я тебе скажу сынок. Если ты болеешь, или с тобой другая какая беда приключилась, надо мне сообщать. А уж я буду решать, выходить тебе на работу, или заменить тебя кем-нибудь. Ты понял меня сынок?
- Да мистер Харрис, я понял…
- Да? Так вот, чтоб тебе было ещё понятнее – за эту неделю, получишь только пятьдесят процентов зарплаты…
- Это почему ещё? – я вскочил. – С какой стати?..
- Я сказал – сядь, - гаркнул Харрис, - И на кого это ты тут орать вздумал? Я сказал тебе сядь! – заорал он, грохнув по столу кулаком. Я плюхнулся обратно на стул.
- Повторяю – пятьдесят процентов, чтоб знал, как за моей спиной договариваться о подменах…
- Не имеете права…
- Сынок, это мой бар, - голос шефа стал угрожающе ласковым, - И я имею право на что захочу. Будет так как я сказал. Не нравится – выметайся. Никто не держит… Уяснил? И запомни – случай повторится – неделю отработаешь вообще бесплатно. Всё-всё, проваливай…
Я вскочил, с ненавистью глядя на шефа. Пару мгновений стоял, тяжело дыша, затем развернулся и быстро вышел, со всех сил хлопнув дверью. Выбежал из бара и бросился вдоль улицы. На углу остановился. Оглянулся на бар, сжимая кулаки. Тварь, тварь… От ярости меня трясло. Вонючий жирный нигер… Как он смеет… Убил бы сволочь… Сам. Я эту суку… От резкой боли с левой стороны груди, едва не упал. Не в силах сдерживаться застонал, опускаясь на колени, схватился руками за разрывающуюся грудь. Под ладонями, раздирая рубаху, бесновалась тату… Не выдержав, одна за другой, стали отрываться пуговицы, и в тот же  миг, разбрасывая в стороны, удерживающие их руки, в образовавшуюся прореху вырвались змеиные головы. Раздражённо шипя, поочерёдно заглянули мне в глаза. А после, змея выползла полностью и устремилась вдоль улочки к заднему входу в бар. Я понял, всё что привиделось мне ранее, не сон. Я просто сошёл с ума. И всё происходящее вокруг – бред. Особенно забавным, в моих безумных видениях, был тот факт, что сама татуировка, на моей груди, размером была не больше пачки сигарет, а к бару ползла тварь примерно двух с половиной ярдов длиной. Но скажу честно – это меня мало беспокоило, а думал я лишь об одном – я хочу видеть, как моя змея разорвёт этого урода. Поэтому я со всех ног бросился за ней. В здании кроме Харриса никого не было. Все давно разошлись по домам, и это было мне лишь на руку. Мне и змее. Хотя думаю, вряд ли её остановило бы чьё-то присутствие. Тату, поджидало меня у входа в комнатушку боса, и едва я подошёл, с силой ударила в дверь. Та оказалась не запертой, а потому, открываясь, отлетела и ударила о стену…
- Марк?!! Что ты себе позволяешь? – заорал Харрис. Ну ясное дело, из-за небольших размеров комнаты, да плюс кипа бумаг на столе… сидя, можно разглядеть вошедшего лишь выше пояса. Так что всё, что творилось в проёме двери ниже этого уровня, оставалось незамеченным. И совершенно зря. Змея сжалась, как взведенная пружина, и дождавшись момента, когда мой бос начал вставать, бросилась на него. Что ж, Харрис кричал не хуже и не лучше остальных. Но не долго. Лишь до тех пор, пока змеиные клыки не  вонзились в его горло. После этого – лишь хрип и медленное сползание тела на пол. Когда Харрис уже лежал, змея разорвала его брюхо, и головы, поочерёдно ныряя в рану, принялись деловито вытаскивать кишки, из пока ещё живого, но не надолго, тела…
- Смотри не подавись жиром, - нервно хихикая, предупредил её я. А затем перевёл взгляд на стол, - И чем же уважаемый мистер Труп, вы здесь занимались, когда мы так невежливо вошли… - и осёкся. А это очень даже интересно – мы тут выручку оказывается считали, и сейф не закрыли…
В общем, пока моя змейка ужинала босовыми потрохами, я собрал разбросанные на столе деньги. Вместе с теми, что обнаружил в сейфе, вышло неплохо – около семи с половиной тысяч. Чуть больше. Но вот же не задача, всё в основном, мелкими купюрами. С другой стороны, что тут ещё может быть. Дешёвый бар, не кредитками же посетителям расплачиваться. Всё это конечно правильно, но кучка денег, приличная. Не за пазухой же их тащить. А в карманы джинсов, они ну никак не влезут… Но вот эта газетка очень даже ничего. Завернув деньги, получился тугой, удобный свёрток, достал из кармана бритву. Отсёк шнурок торшера и перевязал ним, полученную конструкцию. Отлично. Стараясь не смотреть на то, что натворила моя змея, сделал шаг к выходу, и со всего маху грохнулся, об залитый кровью, пол. Чёрт, так по-дурацки поскользнуться. И главное – зажатой в руке, пока ещё раскрытой бритвой, едва сам себе горло не перерезал. Чёрт, чёрт, чёрт. Аккуратнее надо. Приподняв с липкого пола голову, столкнулся взглядами с одной из змеиных голов.
- Ну, - сказал я ей, - Что это ты натворила?
Та, пару секунд задумчиво рассматривала меня, затем потянувшись потёрлась о мою щёку…
Домой добрался лишь за полночь. Пока шёл, а идти приходилось осторожно – всё-таки с головы до ног испачкан кровью, думал – чёрт, если всё, что происходит не бред, то… Как же жить с этим. Пусть Харрис, или тот маньяк – чёрт с ними – не жалко… Но, остальные? Это ведь ни с кем не поссориться, не поругаться… Не дай бог сорвёшься и всё… А Сюз? Вдруг змея нападёт на неё? Нет уж, лучше пусть всё это будет бредом. А что? Я тогда с маньяком дрался – получил наверное по голове, и у меня из-за травмы – галлюцинация… Логично? Логично. И скорей всего так и есть. Вот только…раз всё это глюки, то и деньги в моих руках, это тоже они… Глюки в смысле. А следовательно – их нет. Жаль… Очень… Но чёрт с ними, лишь бы Сюз была в безопасности… Эх дурак, я дурак. Если б я тогда знал…
***
- Марк, ты?
- Я, я. Кто ж ещё, - разуваясь у двери, ответил я кричавшей из комнаты Сюзан.
- Ой Марк! Представляешь, что тут бы-ыло… Ты на работу ушёл, а тут считай сразу, полиции наехало. У нас в доме семью убили. Ну этих Вэев. Ну мы с их мамашей и дочкой вчера вечером на лестнице столкнулись. Ты ещё… Марк ты ведь весь в крови! Что произошло?
- А я думал ты и не заметишь? Стою тут, стою – и ноль внимания…
- Марк не шути! Что случилось?
- Упал… - обидевшись, я отвернулся и собрался в ванную, но Сюз остановила, схватив за плечо.
- Ну Марк пожалуйста… ну что случилось? Ты же мне ничего никогда не говоришь… Марк…
- Сюз, отстань… мне хреново…
- Ну почему отстань? Никогда со мной не говоришь, иногда мне кажется, что я тебе не нужна…
- Что значит не нужна? – я злился всё сильнее и уже не говорил, кричал, - Я ведь всё для тебя делаю! Всё! Если хочу что-то, то даже тогда прежде спрашиваю… И ты говоришь не нужна?
- Спрашиваешь? Марк ты никогда не спрашиваешь. Делаешь только то, что хочешь… Татуировку сделал, потратил деньги, а сам ведь знаешь, как они нам нужны…
- Деньги? Так вот, что тебя на самом деле заботит! Кроме денег ни черта не интересует, - я разорвал принесённый свёрток, и бросил содержимое ей в лицо, - На, подавись сука…
Уже, во всю плачущая девушка, отшатнулась, а затем, влепила мне пощёчину. Да такую, что у меня в ушах зазвенело. Отскочила, перепугано закрывая ладонями рот. Пошептала сквозь пальцы:
- Марк прости, я…
Я в ярости шагнул к ней, занося руку… Опустил. Глупости. Ну поссорились, ну с кем не бывает. Чёрт, ну не убивать же её за это. Плохо то, что кое-кто думал совершенно иначе… Я упал на колени, хватаясь за грудь. Не удержал. Змея выскользнула и метнулась к Сюзан. Девушка завизжала в ужасе, а я не поднимаясь с колен, бросился всем весом на тату. Но змея легко высвободившись из-под моего тела, развернувшись уставилась на меня тремя парами глаз…
- Не надо. Прошу…
Показалось? В глазах средней головы мелькнула насмешка. И в тот же миг, мощный удар хвостом, опрокинул меня в темноту…
***
Очнулся, дьявол меня дери – это стало уже чуть ли не привычным, лежу лицом вниз, и переворачиваться нет никакого желания. А уж если быть честным – страшно. Я прекрасно знал, что именно увижу. Но хочу – не хочу, это всё не здесь и не сейчас. С усилием отжавшись руками, встал на колени, и просто заставил себя смотреть. В бессильной ярости дважды ударил кулаком в пол, и сдерживая рыдания прикусил до крови  губу. Закрыл глаза – не могу… не могу я на это смотреть. Вся комната в ошмётках плоти и потёках крови. В её центре то, что осталось от Сюз. Безглазое, изорванное тело. Бедная моя девочка – что е я натворил. Моя глупость убила ту единственную ради которой был готов на всё. Идиот, кретин… Ну почему я сперва не поговорил с тобой… Ведь наверняка ты отговорила бы меня. И была бы жива. А я не сидел бы сейчас в залитой кровью комнате, мечтая кухонным ножом пропороть ненавистную татуировку. Заодно и собственное сердце… Нет, не могу больше быть здесь… Нечем дышать… Воздух… мне нужен воздух. Я вскочил, и более не оглядываясь бросился прочь из дома…
Улица была пустынна, всё же начало третьего. Ночь в самом разгаре. А квартал у нас в общем довольно тихий. Никогда ничего не происходит. Ни одного морального урода не имеется… Не имелось… Теперь здесь есть я… К чёрту. Не будет меня здесь. Я метнулся к станции сабвэя (8). Прочь! Прочь из города. Доехать до окраин Бронкса и пешком уйти. К чёрту этот город… Добежав до входа станции замер. Стоп. Что значит из города? Не стоит ли сперва пообщаться с автором тату? Выбить из него кое-какие ответы. К примеру – Что же такое у меня на груди? Именно выбить. Хотя учитывая какой он здоровый… Ну для этого есть наколотая им тату. Пусть хоть раз сделает что-то действительно нужное…
(8) – Жители Нью-Йорка традиционно называют метро – сабвэй (подземка), хотя множество линий проходит не под землёй, а на её уровне, а также приподнимаясь на эстакадах и мостах. Нью-Йоркское метро работает круглые сутки.
В дверь колотил не меньше десяти минут. Да что же это. Неужели дома нет? И где его искать? Или здесь ждать? Но тут щёлкнул замок…
- Кого это черти принесли? Ох ты, да это ж наш малец! Чего припёрся? Или деньги принёс? Ну давай…
- Деньги? Я тебе, сукин ты сын, сейчас такие деньги дам… Ты что наколол мне урод?..
- Я не понял малец чего тебе надо? Судя по тому что ты орёшь, то хочешь ты промеж рогов. Устроить?
- Отвечай урод что ты мне сделал? Почему твоя тату живая? Какого дьявола эта грёбанная змеюка убивает людей?
- Ах вот ты о чём? Людей говоришь убивает? Так вот что я тебе малец скажу – это не мои проблемы, а твои. Пойми – это твоя тату. Вы ж с ней сами друг друга выбрали. Так что вали-ка ты отсюда псих. Подобру-поздорову. Пока я тебе зубы не выбил, - Грей развернулся, с явным намерением уйти в квартиру, хлопнув дверью прямо перед моим носом. Добавил напоследок, - Давай-давай, проваливай. Возвращайся когда деньги будут…
Я подскочил к нему хватая за плечо, неожиданно легко развернул. Ну да развернул… он сам развернулся, а я отгрёб кулаком между глаз. И здорово приложился спиной, упав на пол. Чёрт-чёрт-чёрт… Мне с этим быком ну никак. Я рванул рубашку.
- Пообщайся со своей тварью ублюдок!!!
        Что за?.. Рисунок был мёртв. Как в общем и положено рисунку… Поднял взгляд на Ричарда. Тот стоял в двух шагах и ухмылялся. Происходящее его явно забавляло…
- Ну-ну малец… Ты не просто псих. Ты ещё и идиот…Ну вот что ты делаешь? Если даже эта дрянь, что я наколол, способна убивать то, что он будет делать против меня? Что она сделает своему папочке? Так что вставай и иди сюда. Поговорим без посторонних. Как людей, так и чудовищ…
Господи, а ведь он прав. Ни жжения в груди, ничего. Я тяжело поднялся, сказал:
- Вот как? Папочка значит? Ну и пусть. Я убью тебя сам Ричи, своими руками…
- Не называй меня Ричи, ублюдок, - взревел он бросаясь на меня и тут же с воплем отскочил, хватаясь за живот. Разрез был хорош. И болезненный и глубокий. Я подшагнул и ещё раз взмахнул бритвой, целясь в лицо. Грей дёрнулся пытаясь увернуться и в результате остался без уха. Бритва, моя милая бритвочка. Не зря я тебя дома не оставил. Чтоб я делал без тебя. А сейчас ещё раз, вот так, поперёк горла. Ты смотри – опять увернулся. Лезвие прошлось Ричарду по щеке, едва не оставив без глаза. Закричав и закрывая лицо ладонями ублюдок упал. Я усевшись сверху, с большим трудом отодрал его руки, и приставив бритву к судоржно дёргающемуся кадыку, прошипел:
- Не дёргайся урод. Отрежу башку на хер…
- Не надо. Прошу… сделаю всё что хочешь…
- Говори – что за тварь ты мне наколол И как от неё избавится…
- Это татуировка… Самая обычная. Ты просто псих – татуировки не убивают. Не живые они…
- Не ври мне, - я слегка надавил, из-под лезвия вялой струйкой засочилась кровь, - Не ври сука…
- Я правду говорю! – Ричи почти что визжал, свободной рукой влепил ему пощёчину. Вроде притих.
- Повторяю, не ври…
- Да я чем хочешь клянусь… Обычная тату…
- А все твои угрозы – не показывать никому, носить только тёмные рубашки, не ругаться ни с кем… Это что было?
- Да я так просто… Рубашки… ну понимаешь, первое время, часто случается кровь сочится… так чтоб людям меньше заметно было. На светлой кровь-то сразу видна будет, а так… Ну а не показывать никому…так знаю я, как вы молодые показываете. Сейчас лето, так ты на пляж пошёл бы – красоваться. Все вы такие. А тату под солнце нельзя. Хотя бы месяц. Проблемы могут быть…
- Врёшь ты… ну ладно, а почему, в таком случае, не ругаться ни с кем? Это что?
- Ну-у… понимаешь, - он отвёл глаза в сторону и я тут же снова чуть нажал бритву, - Ладно-ладно! Скажу… Я краски, для работы, у одного черномазого покупаю. Он сам их делает. Из растений каких-то. Не в курсе… Они очень глубокие, насыщенные цвета дают. Но с ними проблемка одна. Летом, по жаре, очень быстро портятся. Если порчеными колоть…ну они могут галлюцинации вызывать. А если ещё содержание адреналина в крови резко повышается, то у некоторых, аллергию не слабую может вызвать… Говорят загнуться можно. А я тебе месячной давности красками колол, так что…
- Удали её…
- Я не умею. Ей богу не умею. Наколоть да, а удалить…
- Ох врёшь ты всё, - я убрал бритву от его горла, а левой ладонь похлопал по щеке, - Как есть врёшь. Галлюны, адреналин, аллергия… Такая чушь… Ну да чёрт с тобой… Пойду я… А вы общайтесь. Как родственники. Папочка со своей деткой…
Я уже минут пять как ощутил – почуяв кровь и мою ярость, ожила татуировка. И сейчас, едва я встал с Грея, серой, кошмарной лентой, заструилась вниз. Начавший было вставать Ричи, замер в ужасе глядя на змею…
- Что за…
Начатая было, полная недоумения фраза, сменилась коротким, тут же оборвавшимся криком – змея вцепилась ему в горло и лицо. А я…я развернулся и ушёл, размышляя – какой хороший всё же у нас город. Никому ни до кого дела нет. Убивают кого-то, ну и пусть – лишь бы не меня… Но валить всё равно надо. Первый страх пройдёт и кто-нибудь всё же вызовет полицию. А копы нам сейчас совсем ни к чему…
***
…Я сидел под мостом уже больше часа. Понемногу светало. Что делать? Куда податься? Ни одной мысли в голове. Покосился на грудь в расстегнутой рубахе. В слабом свете зарождавшегося утра, была тем не менее, отчётливо видна татуировка атакующей трёхголовой змеи. Когда вернулась – не имею понятия…
        За спиной зашуршали осыпающиеся камни. Кто-то спускался ко мне. Я было напрягся, но… какого чёрта – уже всё равно. Рядом сели. Лёгкий аромат духов. Повернулся – о, недавняя знакомая из бара. Как её…Эмми кажется. Она покосилась на меня, сказала:
        - Мистер Кален! Прошу вас – пойдёмте со мной. Моя мать хочет поговорить с вами, - я хмыкнул и она быстро добавила, - Это на счёт вашей татуировки…
***
        Ну и дыра… Засраный пятиэтажный домишко, на не менее засраной окраине Квинса. Трущобы. Небось одни черномазые да латиносы. Ну и азиаты само собой. Тем всё равно где жить. Поднялись на четвёртый. Эмма достала из кармана джинсов, ключи. Отперла дверь. Ну, по крайней мере, в квартирке не такое дерьмо как на улице. Сразу чувствуется, в доме живёт женщина. И не одна.
- Ну и где твоя мать?
- Вы проходите мистер… Она сейчас придёт… Она… ну в общем скоро будет…
- Ох, не нравитесь вы мне, ну да ладно…
Бурча на ходу, заглянул в комнату. Присвистнул и уже не задумываясь, вошёл. Обстановка в общем обычная. Чисто женская, правда. Мужского присутствия не ощущается. А так – диванчик, пара кресел, шкафчик, престарелый телек. Ну и всё такое… Но, есть пара моментов. Стоящий в углу, на высокой деревянной стойке, ловец снов. И не новомодная дрянь, каких в каждом магазинчике сувениров, пруд пруди. Нет – это была натуральная древняя вещь. Реликт, ха-ха. Де-енег стоит… А на стене висели лук, с десятком стрел в колчане, и томагавк… Того же примерно возраста, что и ловец. Жаль, что я в этом ни черта не понимаю. По шнуру, на рукояти томогавка, можно было бы определить какого племени изделие. И если это производство какого-то полностью исчезнувшего племени, то… В общем тут целое состояние без толку пылится…
- Где прикупили? – я кивнул на лук, - На распродаже?
- Что вы мистер Кален. Моя бабушка из коренных жителей. А мама наполовину онунда’гэга(9). Это её…
- А твой отец?
- Я никогда его не знала мистер Кален…
- Марк…прошу называй меня Марк…
- Хорошо Марк. Мой отец он… ну он ушёл от мамы, когда меня ещё не было.
- Прости…
- Ничего. Хотите кофе, мистер… ох прости –  Марк. Так хочешь кофе?
- Да было бы не плохо…
(9) – Онунда’гэга (онондага) – племя североамериканских индейцев, входившее в союз Лиги ирокезов

***
        Мать Эммы пришла лишь через полтора часа, около девяти. Уставшая, вошла в комнату и заметив сидящего Марка сказала, обращаясь к дочери:
        - Привела всё-таки. Ну-ну, - и обернувшись, бросила мне, оторопевши смотрящему на её левую руку, а точнее на то место где она должна была быть, - Ну? Что уставился? Да, нету у меня руки… Сложилось так. Так что не пялься на меня – давай показывай…
        - Ч-что показывать?
        - Тварюку свою показывай, что ж ещё…
        Я медленно расстегнул пуговицы. Мать Эммы подшагнув ближе протянула руку. Сильные пальцы, с короткостриженными ногтями – и это женская рука? – остановились в четверти дюйма от кожи. Всё же не захотела коснуться. Или побоялась?..
- Красота… Дальше некуда. Наверняка людей уже кучу перебила? Можешь не отвечать и так всё ясно. А теперь послушай меня, и будь добр ответь максимум точно – когда тебе сделали татуировку?
- Ну сегодня, в одиннадцать вечера примерно, будет трое суток…
- Отлично. Значит, время ещё есть. Я боялась, что может быть поздно. Почувствовала, как раз вечером, два дня назад, но думала – а вдруг поздно почувствовала? Но нет гляди ж ты. Вовремя… В общем хватит трёпа, скажи – ты хочешь её убрать? Или и дальше собираешься жить с этим?
- Хочу? Конечно же хочу! А вы…можете?..
- Я? Нет. Но ты можешь.
- Как?
- Я покажу и расскажу…
- Так давайте…
- Э нет дружок, не так быстро. Придётся подождать вечера, - увидев, что я собрался возражать, махнула перед собой рукой, и с угрозой в голосе продолжила, - Сказала – вечером. Я с ног валюсь – отпахать всю ночь, знаешь ли довольно сложно. Пусть и сраной уборщицей. Но убрать за ночь супермаркет, если у тебя при этом всего одна рука, довольно проблемно. В общем мне надо выспаться…
- Но вы не понимаете…
- Я не понимаю? - рявкнула она, выставив перед собой культю левой руки, - Да я лучше тебя понимаю. В тысячу раз лучше… Раз сказала вечером, значит вечером…
- Но…
- Мальчик, - сузив глаза, зашипела, - Не зли меня. Пусть я полукровка, но я всё же ходинонхсони(10). И даже с одной рукой, сниму тебе скальп за полминуты. Не будь я Ватанэй(11) Онунда’гэга. Ты понял меня?
- Понял. Всё понял, - я примиряющее поднял руки, - Просто хотелось побыстрее…
- Да всё я понимаю, - она вздохнула, успокаиваясь села в кресло, - Но ничего не поделаешь. Придётся подождать… И дело даже не в моей усталости, просто то, что нужно будет сделать… в общем – солнце должно сесть. Так что как не крути… А сейчас бери Эмми и уматывайте. Часиков в восемь возвращайтесь…
(10) – Ходинонхсони – самоназвание ирокезов
(11) – Ватанэй — Птичье яйцо

***
- Грозная у тебя маман, - подзывая официантку, мы решили зайти в кафе и основательно позавтракать, сказал я Эмми, - Прям настоящая скво…
Девчонка хихикнула, а затем сказала, внезапно посерьёзнев:
- Не вздумай при ней так сказать. Скальп она тебе не снимет, но отгребёшь основательно. Уж поверь. Моя мама, когда нужно, становится бешенной, как дикая кошка…
- Ладно уж, давай кошкина дочка… о вот и официантка. Ты что будешь?
Заказ дожидались молча. Эмма о чём-то задумалась и выглядела настолько мило, что я не захотел её тревожить. Просто сидел и любовался. Красивая. И хоть убей меня – кроме жгуче-чёрных волос, найти ещё что-либо, свидетельствовавшее о примеси индейской крови, было положительно невозможно. Светлая кожа, если подумать, то даже излишне светлая. Голубые глаза – просто затягивают в себя. И вообще – черты лица, скорее европейские, чем какие-либо другие. Хотя… разрез глаз… ну тут я не специалист…
Расставив наш заказ на столике, официантка, пожелав приятного аппетита, отправилась восвояси. А я… ну такая я кобелина, начал обихаживать девчушку. Для начала, потребовав рассказа о себе. Кто она? Кто её мама? Чем занимались и чем занимаются? В общем всё то, что в конечном итоге, даёт почти полное представление о человеке. Эмми, задумчиво поковыряв вилкой в картофельном пюре, ответила:
- А почему бы и нет… Ну-у, я Эмми. Эмма Онондага. Мне восемнадцать, и я в этом году закончила школу. Мои родители… Ну про отца я тебе уже говорила. Я его никогда не знала, а мать ничего рассказывать не хочет. Но не думаю что он из коренных. Нет, не думаю. Мать… ну её ты видел. Тут стоит рассказать подробнее. И начать даже не с неё, а с её матери, моей бабушки. Её звали Метэйнэй(12). И однажды она ушла из племени. Отец её едва не проклял. Особенно когда она вышла замуж. И за кого? За шведского эмигранта.
(12) – Метэйнэй — Птица, поющая при дневном свете
Прадед мой был вне себя от ярости, и запретил показываться ему на глаза. Лишь когда родилась моя мать, оттаял. Но было поздно. Они погибли. Мои дед и бабушка. А мать воспитывал прадед. Вот поэтому она такая. Как ты говоришь – настоящая скво. Но в резервации она тоже не захотела оставаться. И ушла. А когда я родилась… ну маме, приходилось много работать – мужа ведь у неё не было, а маленький ребёнок – был. Ну, так мы и жили. А когда мне было примерно пять, что-то случилось. Я мало запомнила, сам понимаешь, маленькая была. Помню только – мама часто плакала, с кем-то ругалась. И иногда по ночам страшно-страшно кричала. Я просыпалась от криков, и тихо плакала, зарывшись с головой в одеяло. Было страшно. А потом… ну однажды утром мы собрались и уехали к её деду. В резервацию. Нас там не очень-то радостно встретили. Всё-таки моя мать полукровка, а я так вообще не пойми кто… Но мой прадед он всё же не кто-нибудь, а сахем(13), так что может всем и не нравилось, но деваться некуда. Там с этим вообще как-то очень строго. Раз сам Глэйдэйнохче(14), так моего прадеда зовут, раз сказал – значит так и будет. Так что мы прожили там десять лет. А потом прадед умер и сахемом стал Нэстэйсакэй(15). А он ни меня, ни мою маму терпеть не мог. И нам пришлось уехать. Ну и вот, мы уже три года тут живём…
(13) – Сахем – титул вождя, исторически существующий в ряде индейских племён
(14) – Глэйдэйнохче — Ястреб, парящий в воздухе
(15) – Нэстэйсакэй — Белоглазая птица
После завтрака отправились в парк. Там, прогуливаясь, я рассказал Эмми о себе. И о том, что со мной произошло в эти два дня. Она плакала, но при этом, ещё и пыталась утешать меня. Эх Эмми, Эмми… Что ж мы так не вовремя познакомились…
Как-то за разговорами незаметно подошло назначенное время. Ну почти. Мы заскочил в тоже кафе, что и утром. Быстренько перекусили и отправились обратно к Эмми домой. Её мать буркнула лишь, что мы вовремя, и отправила дочку на кухню. Готовить кофе. А меня усадила на диван, и забравшись с ногами в кресло пару минут пристально вглядывалась мне в глаза. Наконец сказала:
- То что предстоит сделать – довольно неприятно. Скажу больше – очень больно. Но по-другому никак. До полной темноты ещё часа два, я специально сказала прийти так рано, что бы успеть рассказать. Что б ты понял, - обернулась к вошедшей Эмми, добавила, - И ты дочка садись. Послушай то, что я тебе ещё никогда не рассказывала. Я расскажу вам о том, как я потеряла руку, и заработала шрам на лице…
…Это было тринадцать лет назад, я тогда пахала на двух работах, но тем не менее, я была крепкая молодая женщина, и мне хотелось немного жизни и для себя. Так что я позволяла себе иногда гульнуть в компании. За девочкой моей приглядывала соседка, мы тогда жили в Бронксе, в довольно приличном квартале, так что… в общем к делу это никакого отношения не имеет, так что чёрт с ним. Однажды, в одну из таких гулянок, я здорово перебрала, и в таком состоянии, легко согласилась, что б тип, с которым я, буквально только что, познакомилась, сделал мне тату. Тем более, что я давно хотела этого. Мы пришли к нему. И рассматривая альбомы с рисунками, я увидела её. Увидела и поняла – это моё, это я. Тёмно-серая, почти чёрная пума. Я наколола это себе на руку. На левую. И спокойно отправилась домой. Но буквально в двух кварталах от собственного дома, какие-то залётные ублюдки, затащили меня в подворотню. Чего им хотелось, уточнять не буду. Всё равно получилось иначе. Совсем не так как им хотелось. Моя татуировка вдруг ожила, став огромной беспощадной тварью. Порвала их. В мелкие куски. А я… мне от увиденного стало… в общем я потеряла сознание… Очнувшись уверила себя – всё что привиделось – галлюцинация, а кровь на мне – из моего разбитого носа. Но через пару дней я поссорилась с одним типом в парке, и всё повторилось. И повторялось снова и снова. Я сходила с ума, но что делать не знала… Но как-то, в один вечер, я едва не сорвалась на дочь. На мою маленькую Эмми. Мне повезло. Смогла сдержаться и сбежать из дому. Правда, какому-то прохожему совсем не повезло. Успокоившись, вернулась домой. А утром, мы с моей девочкой, собрались, и уехали к моему деду. Только там я могла рассчитывать на помощь. И, я её получила…
Дед отвёл меня к пухакуту(16)… Слушай, я не буду рассказывать, как он общался с духами, скажу лишь – это длилось три дня. Всё это время меня держали в запертом сарае. Связанной. На утро четвёртого дня пришёл пухакут. Он долго смотрел на меня, а потом сказал, что лучше, наверное, было бы меня убить. Но раз за меня просил сам Глэйдэйнохче, то…
(16) – Пухакут – шаман
В общем вот, что он рассказал:
С самого сотворения мира, племена жили в мире с духами. Да не все из них были добрыми, некоторые были просто кошмаром. Но даже с ними удавалось договориться. Так было всегда. До тех пор, пока не пришёл белый человек. В общем, и это проблемой не было. Духи белых людей были такими же как они сами. Слабыми, изнеженными. Настоящих воинов почти не было. Но белый человек пришёл не сам. Он привёз с собой рабов. Чёрных. А вместе с ними пришли их духи. Мерзкие, злобные маниту(17). И тогда в верхнем и нижнем мирах воцарился хаос… Он говорил ещё много чего. Но всё свелось к одному. Во мне злой дух, и его придётся вырезать. А поскольку, он живёт во мне уже месяц, всё кончилось тем, что мне самой пришлось отрезать себе руку. Ах, как сопротивлялась эта тварь. Даже умудрилась порвать мне лицо. Не хочу вспоминать. В общем, мальчик, мы подошли к твоему вопросу. Шесть лет назад, мы ещё жили в резервации, я поехала, по делам племени, в Квебек, там зашла в библиотеку, и нашла то, о чём говорил пухакут. Сраный вуду. Грёбаный культ. Этих тварей, как была у меня, как та, что у тебя, называют – лоа(18). Не самые сильные, но… В общем тот что был во мне, один из подручных папы Легба(19). Твой, судя по всему из свиты Дамбала(20). Тебя как, последнее время жажда не мучает? Ах мучает. Но ты терпишь. Ну скажи спасибо, что это только мелкий лоа из свиты, если бы был сам Дамбала, ты бы уже умер от жажды. Высох как стручок фасоли. Ну и спасибо небу, что это не барон(21). А то было бы нам… Ну что, уже стемнело. В принципе нечего тянуть…
(17) – Маниту – так в индейских мифах называют некоторых духов.
(18) – Лоа – духи в культе вуду.
(19) – Легба (Legba) — дух дверей. Одержимый не держится на ногах.
(20) – Дамбала — дух, связанный со змеями. Великий Зомби. Одержимый мучится жаждой.
(21) – Барон Суббота (Baron Samedi, Ghede)— дух смерти и загробного мира. Изображается скелетом в цилиндре с сигаретой. Одержимый им пьет ром.
Она вскочила, подошла к шкафу, и открыв один из ящиков, достала нож. Сказала:
- Скажи спасибо своему богу, что всего лишь третий день. Если прошла б хотя бы неделя, ничего бы не вышло. Это ведь не рука. В общем так, рассекаешь ножом кожу. Так что бы… ну как бы отрезая головы. Затем разрежешь туловище вдоль, до самого кончика хвоста. Это обездвижит лоа. Он останется в рисунке и не сможет нырнуть в тебя. Затем сделаем боковые надрезы и снимем заражённую кожу. Вот возьми…
- Это принципиально? – я с сомнением покосился на протянутый нож, - Я имею в виду, что нужно обязательно этим ножом?
- Нет, в общем… Но это хороший нож.
- Тогда спасибо. Но, я лучше своим, - я ухмыльнулся и вытащил из кармана бритву…
Господи, как же мне было больно. И, скажу я вам – даже не от того, что я собственной рукой снимал с себя кожу… Боль от порезов была, в общем-то, терпима. Невыносимое страдание причиняла тату. Ощущение было… Эта тварь пыталась спрятаться, нырнуть в меня как можно глубже. Грудь жгло… да чёрт возьми в какой-то момент, я был абсолютно уверен, что толстый железный стержень, к тому же раскалённый, пробил меня насквозь. И выйдя из-под лопатки, пригвоздил меня к креслу. Я даже шею едва не свернул, пытаясь взглянуть себе на спину… Да и вообще, было пару моментов, когда я хотел остановиться. Но лишь закусывал до крови губу и продолжал резать. А затем… Боль вдруг как-то неожиданно прекратилась.. Я, облегчённо вздохнув, выронил бритву, и ухватился дрожащими руками за подлокотники. Смог. Я всё-таки смог. Попытался улыбнуться Эмми. Но сведённые судорогой губы не спешили слушаться. Перевёл взгляд на мать Эммы и замер… Она стояла напротив, и отрицательно качала головой. Я потянулся к упавшей на пол бритве, и… не успел. Упираясь хвостом мне в грудь, надо мной нависла чёртова тварь. Склоняя к моему лицу, то одну то другую голову, с жадной ненавистью, вглядывалась мне в глаза. А вокруг… воздух тёк как вода, всё, что было в комнате, стало размытым, нечётким. А за разъярённой змеёй поднялась с пола тень. Сгущаясь и становясь с каждым мгновением плотнее, сформировалась в некое подобие человеческой фигуры… В чёрном, обветшалом смокинге, в высоком цилиндре, на совершенно голом черепе, и с зажатой в зубах дымящейся сигаретой… Змея впилась мне в горло. Последнее, что я увидел, перед провалом в темноту – прижмурившуюся от удовольствия среднюю голову, которую ласкали лишённые плоти пальцы, ухмыляющегося Барона Самеди…
***
- Я…я смог? – с трудом разлепив искусанные до крови губы, хрипло прошептал я, склонившейся надо мной, улыбающейся Эмми.
- Господи… ну конечно же смог. Иначе, как бы ты сейчас со мной разговаривал. Хотя, под конец, признаюсь честно, мы с матерью, думали – всё. Доигрались… Ты знаешь… в какой-то момент, мне показалось… что явился хозяин твари. И когда ты уронил бритву… В общем испугалась я – жуть. А тут ещё какая-то тень… Мама кинулась к тебе с ножом, но ты дотянулся всё-таки до бритвы. И здорово так махнул, и не по змее, а поперёк стоявшей за ней тени. И всё кончилось. Змея пропала, а тень… Ну она вообще… может быть показалось мне. В общем, ты сознание потерял, лежишь такой, почти не дышишь. Я матери – может скорую надо? Но она только рукой махнула. Собрала кусочки кожи… ну те, что ты с себя содрал. Побросала в миску, и, бензином для зажигалок, облила. Подожгла. Бог ты мой… ты не поверишь. Эти кусочки кожи… они горели… и пытались выбраться из миски. Бр-р-р, гадость… Слушай, заболтала я тебя. А тебе отдыхать надо. Так что давай, поспи. Герой, - она наклонилась и быстро поцеловала меня в щёку. Покраснела и выскочила из комнаты…
***
Хэппи-энд? Кто-то, возможно, скажет – да, именно счастливый конец. Но, я… я так не считаю, слишком дорого за это заплачено. И я не о себе. О тех, кто заплатил за мою ошибку, своей жизнью. И Сюзи… милая моя девочка. Я знаю – ты видишь меня даже сейчас. И наблюдала за мной, все прошедшие семь лет. Но… если ты… если хочешь, я расскажу тебе… После исчезновения татуировки, вся моя жизнь изменилась. Рисунок на моей коже и пробыл-то всего лишь три дня, но, исчезнув, кажется забрал с собой всё, что было плохого в моей жизни… Через два месяца, после произошедшего, мне позвонили из одной строительной компании и пригласили на собеседование. Компания эта, по меркам Нью-Йорка, довольно средненькая. Но, если подходить с точки зрения моих родных мест, просто строительный гигант. Да и интересы компании лежат отнюдь не в Нью-Йорке, а нацелены в основном на периферию. Я верил, что у неё огромное будущее, и поэтому, когда мне предложили должность младшего бухгалтера, я не долго раздумывал. И не прогадал. Дела компании, приличными темпами, шли в гору. Мои личные успехи тоже не остались без внимания руководства. И сейчас, я никто иной, как зам. финансового директора компании. Сбылась моя мечта – я на Манхэттене. Здесь и офис компании, прямо у “близнецов”. И здесь же мне удалось снять квартиру. С видом на Гудзон. За сумасшедшие деньги, между прочим. Эмми даже возмущалась долгое время по этому поводу. Но ничего, привыкла. И главное – детям нравится. Да-да, вы не ослышались. Именно Эмма, и именно дети. Как-то так вышло, что после случившегося с нами, мы стали иногда встречаться. И чем дальше, тем чаще. И едва Эмми достигла совершеннолетия, поженились. И у нас уже двое детей. Дочь, прелестное четырёхлетнее чудо, ангелочек по имени Стере(22). И двухлетний разбойник – Марк младший. В общем, действительно хэппи-энд… если б не одно но. Вчера, жена ездила навестить мать и осталась у неё на ночь. Ну а я, возвращаясь вечером, с детьми домой, ходили смотреть «Манхэттенхендж»(23), ощутил давно забытое жжение с левой стороны грудной клетки. Быстро прекратившееся.
(22) – Стерре (Sterre) – от голандск. ster – звезда.
(23) – Манхэттен, имеет прямоугольную планировку. Абсолютно прямые авеню, пересекаемые, под прямым углом, такими же прямыми улицами. Что вызывает определённое явление (по аналогии со Стоунхенджем, называемое «Манхэттенхендж», другое название «манхэттенское солнцестояние») – два раза в год, в конце мая и в начале июля, прямо с уровня земли, можно наблюдать закат солнца за горизонт. А также восход – в январе и декабре, что в другие дни невозможно, из-за множества высотных построек.
Потому, сперва испугавшись, я легко смог уговорить себя – показалось. Но позже, примерно около полуночи, меня разбудил отчаянный крик из детской спальни. Я оказался там, практически мгновенно, включил свет. Малыш Марк, забившись в угол, широко раскрытыми от испуга глазами, смотрел на кричащую сестру. И готов был, вот-вот разреветься. А моя милая звёздочка, абсолютно бледная от пережитого ужаса, сидела с закрытыми глазами в своей кроватке, и кричала… Услышав мой топот, она приоткрыла глаза и дрожащей рукой указала на висевшее на стене зеркало. Ну вот, я было вздохнул с облегчением, наверняка в темноте, показался какой-то детский кошмар – вроде брошенной на стуле одежды, чья тень на стене, благодаря темноте и детской фантазии, напоминает монстра. Но для очистки совести, и чтоб успокоить мою малышку, подошёл к зеркалу. Вместо моего, как я ожидал, отражения, мне улыбался Барон, с неизменной Мальборо в зубах. Улыбался, и поглаживал, вырезанную мною семь лет назад, тварь, устроившуюся у него на плечах. Неужели Грей говорил правду, и моя тату, останется со мной на всю жизнь? До самого конца? Который, судя по всему, достаточно близок. Средняя голова твари, приподнявшись, долго вглядывалась в меня, и вдруг подмигнула. Я в испуге отступил назад. Ещё шаг. Ещё… И, этого следовало ожидать, запутался в лежащей на полу, полутораметровой плюшевой змее, купленной дочке, на прошлогодней ярмарке. Падение было коротким. Всё что успел, перед тем как провалиться в темноту, от удара по голове, подумать – грёбанные змеи таки прикончат меня. И ещё одно – где-то сзади, журнальный столик…
***
- Ну-с, молодой человек, - вошедший в комнату в сопровождении копа, старенький доктор, с зажатыми в руке исписанными листами бумаги, приветливо усмехнулся, - Прочё-ол. Да-с, весьма-весьма занимательный опус. Откровенно скажу – интереснейшая история!
- Доктор! И это всё что вы можете сказать?
- Ну-у, голубчик. А какой ещё комплимент, вы хотите услышать от старого врача? Хотя если подумать…
- Да я не о том, - от подступившего раздражения я был сам не свой, какие к чёрту комплименты, этот старик ничего не понял, - Абсолютно не о том. Поймите док, я вчера здорово шарахнулся башкой. Отрубился. Но сегодня? Проснулся, чувствую себя нормально. Мне необходимо домой. Там дети. Одни… А вы не выпускаете меня. Заставили записать всё произошедшее… Со всеми подробностями. К чему это? Выпустите меня. Раз уж вы прочли, то должны понимать… Повторяю – там дети. Одни. Но не совсем. Там где-то моя змея… и Барон. А если что-то случится?..
- Молодой человек. Вы не просто, как вы говорите, шарахнулись башкой, а пробили её. Вы слышите меня? Проломили череп. И произошло это, не вчера, как вы думаете, а две с половиной недели назад. И если бы, что-то должно было произойти, то уже произошло бы. Но ничего такого не случилось. Вот и полиция подтвердит. Не так ли, офицер? – дождавшись, утвердительного кивка копа, док продолжил, - Так вот. А не выпускают вас, потому как есть на то причины. А именно – как я сказал, прошло две с половиной недели. Вы лишь сегодня утром вышли из комы. И развили на удивление бурную деятельность. А ведь у вас череп проломлен. Мы, правду сказать, вам пластину вставили. Но надо бы полежать немного в больничке. Пока заживёт. Обследовать вас опять же, нужно. Так что, вот вам и основные причины, из-за которых вас не выпускают. Есть ещё, но это так, по мелочи…
- Скажите, хотя бы, где я нахожусь?
- О-о, достойный вопрос. Вы, молодой человек, находитесь в кровати. В шестнадцатой палате. В больнице, при институте, исследования травм и заболеваний головного мозга…
- Хм… В психушке что ли?
- Ну-у, как по мне, звучит это весьма грубо. И, в общем, не охватывает всего, чем занимается институт в целом, и больница в частности, но… Я скажу вам – таки да. Именно в психушке…
- И как я здесь оказался?
- На этот вопрос ответить будет сложновато. Всё что могу сказать – полиция вызвала скорую, а та привезла вас к нам…
- Ладно. Но у меня доктор, есть ещё парочка вопросов…
- Кто бы сомневался, - усмехнулся врач. Присел на стул, и жестом показал – давайте мол, вываливайте. Я прикинул и спросил:
- Как долго я буду здесь?
- Да-а, молодой человек, вы уж как спрашиваете, так сразу глобально. Не могу ответить. Всё будет зависеть от результатов обследования…
- Хорошо, я понял… И ещё одно… док, вы можете гарантировать, что с моей женой, и детьми, ничего не случится? А, док? Можете?
- Знаете голубчик… я готов утверждать это с полной ответственностью. Именно так. Абсолютно уверен. Готов, знаете ли, на чём угодно присягнуть. Ничего не случится. Га-ран-ти-ру-ю!
- Да? Хм, забавно. Но… раз вы так серьёзно настроены… пожалуй я вам поверю. Но всё же, я хотел бы позвонить домой. Надо же сообщить Эмми – где я… - я ухмыльнулся, - Мы с ней, вроде как, родственники…
  - Непременно позвоните. Но немного позже. Могу вас заверить – всем кому необходимо, уже сообщили. А сейчас, я хотел бы предварительно обследовать вас.
- Хорошо. И что от меня требуется?
- Да пока ничего особенного. Как я говорил – я прочёл то, что вы написали…
- Но ведь это вы мне сказали – написать…
- Да-да, конечно же я. Но я не о том. В прочитанном, меня смущают некоторые странные вещи…
- Да я понимаю. Трёхголовые змеи, вуду… И вообще многовато мистики… Понятно, что вы мне не верите. История абсолютно невероятная…
- Нет-нет! Молодой человек, э… позволите, я буду обращаться к вам по имени? На правах, старшего по возрасту?.. Замечательно. Так вот Марк… Я не о змеях. Трёх они, или одно, или десятиголовые – я не какой-нибудь зоолог, специалист по рептилиям. Мне это мало интересно. Так же как и вуду. В этом, я разбираюсь ещё меньше чем в змеях. А по поводу мистики вообще – скажу вам, за свою, отнюдь не короткую жизнь, я видывал такое, чему не нашлось объяснений ни у официальной науки, ни у этих самых мистиков – специалистов по всякой чертовщине…
- Не понимаю… в таком случае, что именно вам показалось странным?
- Некоторые нестыковки. Малозаметные. Возможно, мне показалось. Всего лишь. А возможно, имеет место повреждение мозга. И эти странности, суть проявление травмы? Я этого не знаю, но хочу выяснить. Итак…
- Так что вы хотите?
- О-о, ничего особенного. Так, несколько вопросов. Начнём? Замечательно, - доктор пролистал написанное мною. Остановился, сказал, ткнув пальцем в текст, - Вот. Здесь вы пишите – взрослые играли в карты, пили виски… вы не подскажете дату описываемых событий?
- Четвёртое июля…
- Да что вы говорите? Такой праздник, и взрослые развлекаются самостоятельно, забросив детишек?
- Нет, ну почему? Я не вдавался в подробности, но… мы тоже веселились. Я помню – у нас во дворе стоял гриль. И в тот вечер, отец жарил всем колбаски, из мясной лавки мистера Стенли. О-о, док вы не поверите – они были чертовски вкусными. И это наполняет моё сердце печалью. Кроме потрясающего вкуса, они имели просто чудовищные размеры. Док я клянусь – каждая колбаска тянула не меньше чем на фунт. Они были огромные. И вкусные. Хотелось, есть их, и есть, но не хватало сил, справиться до конца, хотя бы с одной. Да извините, отвлёкся. Нет, в тот день мы веселились со всеми. И только ближе к вечеру я и Ральфи, ушли играть к нему во двор, а взрослые занялись своими развлечениями…
- Замечательно, - док снял очки и принялся протирать стёкла, вытащенным из кармана халата, платком, - А вот ещё такой вопрос… Не подскажите старику – кто, на данный момент, вице-президент? Хотя, бог с ним, с вице, кто сейчас президент Соединённых штатов?
- Да ну, вы спросите тоже… - начал было я и вдруг осёкся. Чёрт. Ой, мамочки… Чёрт, чёрт, чёрт… А ведь я не помню. Как же так? И ладно, как говорит док – чёрт с ним с вице, но кто президент США… Я ведь не могу этого не знать. Что за чертовщина? – Док, что-то не могу вспомнить. Не понимаю почему, но…
- Да? Забавно, но, в общем, не существенно. Возможно, вы не просто равнодушны к политике, а даже, я бы сказал, напрочь игнорируете её. Ответьте в таком случае, как зовут вашего начальника? Не главу компании, нет-нет. Непосредственного, того, чьим замом являетесь.
Пусто. Ей богу, этого я тоже не помнил. Что, чёрт возьми, случилось с моей головой? Что происходит? Я был просто вне себя. Как, ну как такое могло произойти? Почему я не могу вспомнить детали, которые должен помнить отлично? Тихо спросил:
- Док, что со мной? Почему я ничего не помню? У меня амнезия?
- Ну-ну, Марк. Не нужно так расстраиваться. То, что вы ничего не помните – неправда. Вы не помните лишь некоторых вещей. И тут, должен вам сказать, помню - не помню, несущественно. Главное, как говаривала моя мать, чтоб был здоров.
- Так я здоров? Да?
- А вот здесь, голубчик, не торопитесь. Вы ведь и правда кое-чего не помните. И на деле, у нас с вами, весьма серьёзные проблемы. На вашу выборочную память, я обратил внимание, ещё, когда читал написанное вами. Вопросы, которые я задавал, были направлены на то, чтобы убедиться – если вы о чём-то не написали, то не потому, что посчитали не существенным. Вы этого действительно не помните. И не потому, что у вас амнезия. Отнюдь. У вас неприятности совершенно иного толка. Вы как раз помните. Много помните. Больше чем нужно…
- Что-то я вас док не понимаю. Что значит – больше чем нужно? Как это? Вы что-то странное говорите. Как память может быть лишней? – я с некоторой опаской взглянул на врача. Да он, наверняка, сам с катушек съехал. Несёт чёрти-что. Вот так, с психами пообщаешься, не заметишь – сам психом стал. Вот же угораздило меня… - Так что? Вы ответьте доктор – какие воспоминания могут быть лишними?
- Ох, Марк. Не кричите вы так. Вам только кажется, что таких воспоминаний нет. А на деле – бывают. Бывают такие. Лишние, это воспоминания о том, чего не было…
- Как это не было? – я вскочил с кровати, - Чего не было? Сюзи? Или Эмми? Моих детей? Меня? Или может этой чёртовой змеюки? – сидевший около двери коп, встал, и с написанной на лице угрозой, двинулся в мою сторону. Я опустил дрожащие от напряжения руки, и после нескольких судорожных попыток, разжал кулаки. Уже тихо продолжил, - Я понимаю. Вы мне не верите. Змея, Барон Самеди… Но я вам сейчас покажу, - и не обращая внимания на отрицательные жесты врача, расстегнул пуговицы больничной пижамы, - Смотрите какие шрамы…
- Но Марк, не зачем было утруждать себя. Я ведь сказал – вы здесь, уже больше двух недель. И я, понятное дело, уже видел… Скажу откровенно – странная… да именно странная, но красивая татуировка.
Я в ужасе опустил глаза. С левой стороны груди, расположилась атакующая трёхглавая змея. Перед глазами всё завертелось в бешенном темпе. Если б не поймавший меня коп, быть бы мне с заново разбитой головой. Меня усадили, достаточно бережно, на кровать. Когда перед глазами прояснилось, я встретился взглядом с врачом, и внезапно охрипшим голосом спросил:
- Что происходит? Доктор, помогите мне. Я ни черта не понимаю. Я ведь вырезал эту тварь. Откуда она взялась? И вы сказали, что чего-то не было. Чего? Чего не было?
- Видите ли, Марк… кстати может вам лучше прилечь? Не то, боюсь, вы и сидя можете свалиться и вновь раскроить себе голову… Да-да. Вот так. Отлично. Так вот. Выслушайте меня, не перебивая. И прошу вас не нужно вскакивать, кричать, или каким-нибудь другим буйным способом, выражать свои эмоции. То, что я буду говорить, практически наверняка, вызовет у вас шок. Но, я повторюсь, сдерживайтесь. И затем, мы вместе с вами, подумаем, как нам быть дальше. Договорились? Ну и чудненько. Значит так, по порядку. Я заставил вас, написать о вашей жизни, не просто так. Таким образом, я пытался выяснить, каково состояние вашей памяти после полученной травмы. Нет ли участков подвергшихся амнезии. И столкнулся с совершенно иным. Я признаюсь, даже был сбит с толку, некоторое время. И дело не в фантастичности вашей истории. Да это наводит на определённые мысли. Но дело не в реальности демонов вуду, оживающих татуировок, и прочего в том же духе. Дело именно в том, что я искал. В образовавшихся в памяти лакунах. Вы прекрасно помните далёкое для вас прошлое. Колбаски на пикнике четвёртого июля, в семилетнем возрасте. И абсолютно не помните, как зовут вашего начальника. Человека, с которым вы общаетесь, наверняка каждый рабочий день. И вообще, всё случившееся с вами, до того момента, когда вы «удалили» тату, вы описываете, более-менее подробно. Вся же ваша счастливая жизнь, в течении семи лет, уместилась в один абзац. Прожить в покое и счастье, такой промежуток времени и упомянуть о нём лишь вскользь. Довольно странно, вам не кажется? Иметь двоих детей и практически ничего о них не сказать? Написать о том, как ходили смотреть «Манхэттенхендж» - явление достаточно редкое, но не слишком, особенно для людей, проживших в Большом Яблоке(24) больше года.
(24) – Нью-Йорк
Но ничего не написать о праздновании Миллениума? Всё это, можно было бы объяснить частичной амнезией, из-за локальных повреждений мозга, случившихся, в результате травмы. Можно, было бы, если бы сегодня было 31 июля 2000 года. А не по-прежнему 93-й год…
Я в ужасе закрыл руками лицо. Нет! Нет! Не может быть!!! Эмми… наши дети…
- В свете всего мною сказанного, я хотел бы предложить вам одну вещь, - едва я немного пришёл в себя, продолжил врач, - Всё же я хотел бы помочь вам, именно вспомнить некоторые события, которые произошли в вашем прошлом. И которые ваш мозг, начисто блокирует. Возможно, блокировка этих событий и привела, к построению в вашей памяти, в то время когда вы были в коме, воспоминаний о, не произошедшем. Суть в том, что я хочу предложить вам гипнотический сеанс. Возможно, нам удастся, таким образом, чего-нибудь добиться, - я вяло кивнул, и док тут же поднялся со стула, добавив, - В таком случае, отдыхайте. А завтра утром, и приступим…
***
- Слушайте меня внимательно Марк, - я оторвал глаза от пола и вяло взглянул на доктора, - Как я уже говорил вам вчера – при помощи гипнотического транса, вам откроются блокированные участки воспоминаний. Для входа в транс вам необходимо расслабиться. Устраивайтесь поудобнее. Готовы? Вам необходимо сконцентрировать своё внимание на чём-то, имеющем определённый ритм. Раньше, врачи для этого использовали маятниковые колебания своих карманных часов, сейчас, многие предпочитают лампы определённого типа, но я посчитал, что будет лучше, не световая пульсация, а всё-таки маятник. Но! Использовать хочу, предмет, который имеет, судя по всему, большое значение для вас. И прошёл с вами через всю вашу жизнь. Я говорю о вашей бритве, которую мне сегодня, любезно доставил офицер, - кивнув в сторону расположившегося у стены кабинета полицейского, кстати, не тот, что вчера, доктор подошёл к столу, и взял с него, незамеченную мною, бритву. Раскрыл. Повертел в руках, явно любуясь, добавил, - А она вам действительно дорога. Отличная вещь, и в отличном состоянии. Ладно, смотрите сюда, - он взял её кончиками пальцев за самый край рукояти. Качнул, - Расслабьтесь, но внимание сконцентрируйте на световом блике, который возникает на лезвии. Смотрите. И вспоминайте. Детство. Вам семь. Душная жаркая ночь четвёртого июля, вот-вот перейдёт грань, и наступит пятое. Следите за бликом и вспоминайте. А я буду считать, и когда дойду до десяти, вы заснёте. И всё вспомните. Следите за бликом. Раз. Вам семь лет. Два. Блик на лезвии…
Доктор считал, а я следил за своей бритвой. Отблеск света на лезвии засасывал. Маятник бритвы всё замедлялся, а она сама, вдруг стала расти. Всё увеличиваясь, заслонила собой дока, затем и всё пространство вокруг стало размытым, нечётким. И наконец исчезло. Лишь огромный маятник лезвия в пустоте. Плавно уходящий влево, замирающий на пике, и неудержимо несущийся обратно. Из глубины пространства донёсся шёпот – десять. И лезвие, развернувшись, рассекло меня…
…Вот же гад этот Бил. Не будь он кузеном Ральфи, я б ему врезал. И скорее всего получил бы так, что мало бы не показалось. Он ведь здоровый как бык. Всё же на целых пять лет старше нас. Но всё равно врезал бы. Ну не может такого быть, чтобы дети появлялись так, как он рассказал. Фу. Гадость. И моя мама, и мой папа вот так… Нет, я ему завтра точно врежу. И будь, что будет. Ужас как пить хочется. Полное брюхо колбасками набил. Жирные. Теперь вот, постоянно пить хочется. И фляга пустая. Всё выдули. А балбес Ральфи, заснул. И ему всё равно, что я тут без воды могу загнуться. Придётся тащиться домой. А то и правда умереть можно…
Тихо выбравшись из палатки, побрёл к дому. Зашёл. Внизу на диване храпел отец. А ну да, видать мама с дядей Люком, так и не смогли дотащить его до спальни. Но скорее на кухню…
Струйка тёплой воды из-под крана абсолютно не освежала, и я сделал то, что мать обычно запрещала – полез в холодильник. Достал, едва не выронив – тяжёлый чёрт, почти полный кувшин прозрачной, холодной воды. Хлебнул прямо из него. Вода была ледяной, горло сразу онемело. Но я продолжал пить. Остановиться никак не получалось. И в конце концов произошло то, что должно было – из-за сильной жары, большого количества съеденного вечером слишком жирного мяса и обилия невероятно холодной воды, мне стало плохо. Тошнота подступила к горлу, закружилась голова, перед глазами поплыло. В неясном свете висящей за окном луны, по кухне поползли, сгущаясь, зловещие тени. Чёрные лапы чудовищ потянулись ко мне. А я отступал, шаг за шагом, пока не уткнулся спиной в дверь. Выскочил из кухни и бросился к лестнице. На второй этаж – там, в спальне мама. Она поможет, защитит. Толкнул незапертую дверь. И замер на входе. В лунном свете, на широкой кровати, сплелись блестящие от пота тела. Сильные, загорелые ноги матери, обхватив, крепко сжимали, ритмично двигавшиеся бёдра моего дяди. По его широкой спине, перекатывались под кожей мышцы. Из-за их движений, татуировка трёхглавой змеи, на правой лопатке дяди Люка, извивалась в диком, нереальном танце. Это…это то, о чём говорил ублюдок Билли? Я…я ненавижу их. Волна тяжёлого бешенства накрыла мозг, рука сама плавно двинулась к стоявшему у двери столику. Взяла. Тёплая, деревянная рукоять, удобно расположилась в ладони. С тихим, змеиным шипением, выдвинулось лезвие, на нём тут же заиграл лунный луч. Семь. Семь быстрых шаг. Короткий, без особой силы взмах. Да и откуда силы в семилетнем ребёнке? Но бритва остра. Остра как коса старухи-смерти. Кровь, тугой струёй брызжет из рассечённой сонной артерии. Тело заваливается вперёд, содрогаясь в агонии. Моя мать, ещё не заметила случившегося – глаза её прикрыты, она громко вскрикивает – последние, судорожные конвульсии умирающего, доводят её до оргазма. Но кровь любовника, наконец, заливает ей лицо, попадает в приоткрытый рот. Она открывает, ничего непонимающие глаза. Над ней склоняюсь я. Шепчу: - Ты сука мама. Она придавленная телом, не может даже шевельнуться... Лишь глаза расширяются от ужаса и непонимания, когда я провожу бритвой по её шее. – Я пойду мама. Ты спи, - отворачиваюсь и быстро выхожу из спальни. Нужно поторопиться, ведь внизу ждёт отец…
Потом были другие… Заснувший в леске, пригревшись под майским солнышком, бомж. Мне было двенадцать. Я прогуливался в лесу и случайно наткнулся на него. Весь его довольный жизнью вид, внезапно вызвал во мне приступ дикой ярости. Пришёл в себя уже стоя над бьющимся в агонии телом… Затем, в четырнадцать, девчонка –черлидирша. У неё были потрясающие ножки, и напрочь отсутствовали мозги. Чем ещё объяснить то, что она посмеялась над моим предложением совместного похода в кино… Шлюха в дешёвом мотеле под Топикой, должным образом не оценившая старания семнадцатилетнего мальчишки… И многие, многие другие. Не слишком часто. Трое-четверо в год. Не больше… Лишь в этом году сорвался. Маньяк этот придурковатый. Он всерьёз считал, что это он охотник. Я резал его медлено, наслажаясь каждой минутой… И прозевал девчонку. Успела сучка азиатская. Сбежала. Но ничего. На следующий вечер, достал и её, и всю их дерьмовую семейку… Придурок черномазый, я имею в виду своего боса, визжал как свинья, всё пощады просил. Как и ублюдок Ричи. Не интересны. Вот Сюз. Сладкая моя девочка… Это да. Это было здорово. Красивое тело доставило максимум удовольствия. Но апофеозом была индейская-чертовка. Дурочка рассуждавшая о сраном вуду. Как есть дура. Но при всём при этом, ни на секунду не расслаблявшаяся. Чёрт, как она дралась. Как бешенная кошка. Едва-едва своим ножом не отправила меня на ту сторону. И это с одной рукой. Настоящая скво. Чёрт возьми – уважаю. Лишь поэтому не сделал ничего с её дочкой. Хоть и собирался сперва. Но… из уважения к её матери не стал. Просто перерезал глотку. И как последний идиот, подскользнулся на луже крови и разбил башку, об этот грёбанный столик…
***
        - Вот так вот, офицер, - раздался, в окружавшей меня темноте, голос старого доктора, - Оказывается, перед нами убийца-маньяк. Из-за травмы головы, забывший обо всём. А не неудавшаяся жертва маньяка. Так-так… а знаете… давайте мы с вами поступим следующим образом – вы сейчас, прямо на спящего наденете наручники, и может подмогу вызовите? А? Как вы считаете? А я разбужу его, предварительно, пока он во сне, дав установку, забыть, скажем? на пару часов, всё то, что он благодаря мне вспомнил. Ну так что?
        - Знаете док, а давайте сделаем по-другому, - открывая глаза произнёс я, - Я ведь знаете ли, не сплю, - пружинисто вскочил с кресла, и сильно ударил врача, ногой в живот. на лету поймал, отброшенную всплеснувшими руками, бритву. Не останавливая движения, провернулся, и перечеркнул лезвием кадык, потянувшегося к кобуре, копа. Довольно ухмыльнувшись, вновь развернулся к докторишке, продолжил, - Да-да, совсем даже не сплю. И всё прекрасно помню. Без вашей помощи. И честно признаюсь – не забывал никогда…
        Шагнул к испуганно пятившемуся доктору:
        - Ну, так что будем делать, док? Между мной и свободой, только вы. Там окно… Перед ним вы. А здесь я. Я и она – моя милая девочка, - я с любовью взглянул на бритву. Поднёс ко рту и слизнул с лезвия кровь. И естественно поранил язык, слава богу, совсем чуть-чуть. Прошептал, - Ну-ну, дурашка. Не надо кусаться, - вновь взглянул на врача. Подмигнув, сказал, - Нам пора…
        Шагнул ближе, занося руку. Солнечный луч нежно погладил лезвие, лишь слегка запнувшись о готические буквы гравировки – Fur den Rest Ihres Lebens(25)…
(25) – Fur den Rest Ihres Lebens – на всю оставшуюся жизнь