Какими бывают открытия Владимир Э т и н
Происшествие в пустыне Кызылкум. (О клещах кровососах)
Маршрут экспедиции Института биологии АН СССР по пустыне Кызылкум. Мы изучаем насекомых, у нас программа работ. По мере нашего перемещения делаем остановки, лагерь-бивак на 2-3 дня, и едем дальше. Маршрут по карте прокладывает профессор, начальник экспедиции.
Карта показала, что вот здесь река Сырдарья подходит ближе всего к до¬роге, по которой мы едем, и дальше примерно через 50 – 80 километров будет разъезд Бель-Такир. И поглядев с крыши машины в наш семикратный морской бинокль, посовещавшись, так как реки нам совсем не было видно, а на карте река делала угол, махнув рукой вперед, ринулись куда-то напрямую, может быть к ней, к воде, или в какую-то неизвестность. Увы, наша машина не была стопоходящей, а по¬тому нас с Колей в кузове начало так швырять, что уже через минуту почувствовали себя, как если бы нас били. И вдруг колеса бук¬са¬нули, р-р-раз, еще р-раз, и шофер со страху, не обращая внимания на наши вопли, «нажал на все педали» в прямом смысле: машина заскакала, словно взбесившаяся.
Вспоминать такие страсти, можно только в спокойной обстановке. Солончак бывает сухой, или высохший, и на нем давно не было ни капли влаги. Иногда он наполнен водой, или набухший, в зависимости от времени года, и давности выпадавших осадков. И не всегда солончаки ярко выражены, и не всегда сплошь белые, так что не слишком опытному водителю его трудно определить. Такыр – солончак - это страх многих экспедиционщиков и водите¬лей, а не только нашего шофера. Жуткое место, особенно там, где помощи ниоткуда не предвидится. Знакомый рассказывал: ехали уже под вечер, искали место для стоянки, торопились стать лагерем до тем¬ноты. И шофер в спешке проглядел, как въехал на солончак. В это мгновение ему бы дать газ и рвать с этого страшного места, а он – растерялся, почувствовав, что машина буксует. И пока ему говорили и убеждали в том, что необходимо именно сейчас срочно сделать, машина «села». Не помогал и редупликатор, колёса «уходили» всё глубже и глубже в разъеденную солью почву. Что делать? Ведь кругом пустыня, пусто в самом прямом смысле этого слова, и поблизости нет ни жилья, ни людей. Даже доски под ко¬леса невозможно было подложить – настолько машина уже погрузилась, так, смогли подсунуть кое-что, чтобы задержать ее погружение. Пришлось поблизости стать лагерем, до утра, когда можно будет посмотреть всё на свету, так как уже стемнело. И простояли так два дня. И надо же было случиться счастью, что от дороги отъехали всего несколько километров, и кто-то услышал рёв мотора идущего трактора, и успели до него добежать: в нём и пришло спасение. Вылезли! Догадаться несложно, чем бы это могло закончиться. Драгоценный чужой опыт.
Ну, а мы, наша машина, то движется, то останавливается. Смотрим в бинокль, что там впереди – и опять движение. Остановка. Осмотр местности. Едем. Остановка. Опять осмотр местности, ничего не видно, мах рукой – держим путь туда. И вдруг – у нас под колесами почва заколыхалась весьма опасно, и машина – в «аллюр три креста», в полный газ. Проскочили, и грузовик перешел в плавную «иноходь». Видать, ту историю наш шофер помнит.
Остановка. Едем… И так до тех пор, пока не находим подходящее место для стоянки и жизни на несколько дней.
Начальник отряда – он же Шеф (так мы с аспирантом Колей зовем за его спиной) – разглядел впереди подходящую из осмотренных площадок. С при¬горка, лавируя между «клумбами», машина, притормаживая, въехала в облюбованное место и поползла среди зарослей сухого тростника, высотой метра два и больше, растущего клумбами диаметром 1,5 – 2 метра, а расстояние между ними один – три метра. Резкое торможение машины, и почва под ногами вздрогнула. Шеф и Коля стояли на выбранной площадке, обсуждая, куда и как развернуться машине, потому что мы оказались в этих зарослях слов-но в камышовом лесу. Коля, который уже решил, где и что у нас будет расположено, начал командовать шоферу, как развернуть машину. Чтобы не наезжать на камыши, машина осторожно и трудно разворачивается. Опять движение туда – сюда, поворот между клумбами. Стоп! Шофер резко тормознул, и машина замерла. Приехали.
А теперь всем быстрее за дело. Снимаем заднюю стенку кузова, достаю палатку с кольями, плиту и прочее, самое необходимое. Левым бортом машина прижалась к клумбе камышей, к правому Коля пристегивает палатку. В стороне между другими «клумбами» втиснули кухню.
Человечество свою небрежность и нелюбовь к При¬роде распространяет зачастую не только на те места, где случайно и на короткое время оказывается, но и в своей техногенной деятельности. Но мы, где бы ни оказались, соблюдаем чистоту и после себя не оставляет никаких следов пребывания. Вот и яма выкопана для мусора. Всё, бивак разбит!
Река где-то метрах в двухстах, берег реки здесь обрывистый и высокий. Походил-походил вдоль берега, поискал, где бы нам поудобнее сползать к воде. Только в одном месте оказался проход сквозь густые заросли. Высоко, неудобно, крутой пологий спуск позволяет только скатываться к воде. Но быстро лопатой сделал ступеньки, по которым стало возможным спускаться к воде.
Кое-как ополоснувшись, несусь в лагерь. Все уже раздеты по пояс, оставаясь в брюках и сапогах. Скидываю с себя почти все, остаюсь в трусиках и ботинках. Пока сидим в машине, да ветерок встречный, жару почти не ощущаем, хотя одеты почти всегда в ватники, и на голове что-нибудь теплое; стоит машине остановиться - пропадает свежий ветер, и если это днем - мгновенно охватывает полуденный зной, оказываешься, словно в печи. Не скинешь с себя слой одежды – через минуту уже мокрый, по лицу катит пот.
Пока я творил ступеньки, Коля и шофер бидонами из - под молока (в которых мы с собой непременно возим воду), как упорами, скрепили крышку, вынутую из кузова. Во время движения она обычно стоит между задним бортом и вещами, чтобы ничего не вываливалось из машины. Сейчас она будет закрывать от ветра печь, стоящую в специально отведенном месте: чтобы ветер от кормилицы-печки не сносил пламя паяльной лампы в сторону.
Уже раскочегаренная, шумящая, словно паровоз, паяльная лампа – спутница и кормилица геологов и биологов в экспедициях, сунута пламенем в отверстие печки, на которую Шеф поставил кастрюлю с чистой водой. Кухня готова! Шофер взялся за приготовление пищи – сегодня дежурным был он. Между тем мы с Колей оформляем лагерь для жилья: это и палатку по¬ставить, раскладушки–кровати внести по своим местам, со спальными мешками каждого.
В экспедиции существует правило: видишь необходимость в твоей по¬мощи – не жди слов. Нужную инициативу должны поддержать все.
Начальник отряда, увидев, что воды у нас в бидонах почти нет, собрал и потащил пустые к реке, наполнять сырдарьинской коричневой водой. Отстоявшая вода становится пригодной к употреблению. У него 4 бидона. Чистая вода из колодца где-то по пути заканчивается, и неизвестно, через сколько дней будет следующий колодец.
Оглядываюсь: над обрывом поднимается голова Шефа, показывается плечо, другое, рывок грудью, выкидывается на тропу вперед бидон, полный воды, вот он выкарабкивается на поверхность. Шеф вытолкнул на тропу уже последний, четвертый бидон, и тащит его к лагерю. К нему на помощь несется Коля. Оставляю свои занятия и зову шофера: за бидонами. Расстояние около двухсот метров, а бидон с водой весит около 45 кг. Это и без жары – не конфетка. Тащим бидоны, и Шеф обращается ко мне: « Эфу видел только что, вот здесь» – показывает на «клумбу» рядом. Большая такая, будь осторожен». Внимательно гляжу под ноги. Дотаскиваем бидоны до места, и влезаю в кирзовые сапоги. А не люблю их – ужас как, тяжелые, и без портянки в них не походишь. И нет той легкости и приволья в ногах, как в ботинках. Но эфа!
Змееловы, герпетологи, как Рюмин Александр Владимирович, считают, что змеи не так страшны, как принято думать. Сами змеи не нападают, если их не потревожить. Там, где змей боятся и уничтожают, мыши размножаются катастрофически быстро, а змеи – один из важнейших сдерживающих факторов. Они приносят большую пользу, уничтожая, поедая крыс, мышей, саранчу.
До темноты оставалось еще несколько часов, и обычно Шеф командовал нам собираться на осмотр окрестностей стоянки, на поиск муравьев, жуков. Чаще на эту разведку он отправлялся сам, на час – два, потом рассказывал нам, что он встретил, на какие виды насекомых здесь можно рассчитывать, бедная или богатая фауна, какие-нибудь интересные подробности маршрута. Тут же распределялись между мною и им с Колей маршруты для сборов.
Но сей¬час, после такой лихой скачки, он поспешил проверить состояние содержимого самого драгоценного вьючного ящика до нашего ухода.
И Шеф встал, как обычно, к откинутому заднему борту машины, висящему на цепях, выполнявшему роль импровизированного стола. Нас с Колей потрясало, как он часами стоически за этим «столом» работал, не обращая внимания на солнцепек (даже когда около + 40 градусов в тени, когда мы все, обессиленные, прячемся, кто куда), аккуратнейше и тщательно разбирает всеми нами собранный материал, готовит пробирки для работы или распихивает их по коробочкам и коробкам, упаковывая, чтобы ничего не разбилось.
Жизнь на новой стоянке налаживалась, всё складывалось хорошо (лагерь, вода, экзотика вокруг нас, обед уже готовился), но тут произошло неожиданное, происшествие, которое чуть было не заставило нас свернуть лагерь и бежать из этого страшного места.
Ровно через 30 минут (по часам!) Шеф, стоявший у «стола», громко произнес, заметив появление первого клеща: «А вот и гость». Клещи попадались нам и раньше, некоторый опыт уже был, особой неожиданности для нас не было.
Но того, что случилось еще через несколько минут, мы ни представить, ни предположить не могли. Ничего подобного не встречали ни раньше, ни позже, до самого конца поездки, да и в литературе описания, подобного увиденному нами, тоже нет: такого необыкновенно массового нашествия этих «друзей» всех млекопитающих и человека в том числе, которые накатывались на нас волнами, с небольшими интервалами во времени, как бы в несколько заходов.
Шеф, продолжая начатую работу у «стола», оказался первым, кто подвергся их массированному нападению. По пояс голый, стоял, быстро разбирая банки – пробирки, плотно прижимался голым животом к «столу». Обнаружив на себе трех клещей, отошел, снял их с себя. Потом продолжил работу. Опять обнаружил клещей. Снял. Продолжал работать. Опять обнаружил клещей на животе. Снял. Через несколько минут опять снял клещей. Тут он заподозрил неладное, отскочил от стола. Мы же с Колей заканчивали обставлять палатку, когда услышали горестный вопль. Выскакиваем из палатки и видим Шефа, лихорадочно снимающего штаны, скидывающего сапоги. Раздевшегося голого шефа, который сейчас мало походил на «начальство», осмотрели и сняли сидевших на нем клещей. Он успокоился, оделся. И продолжил работу, опять плотно прижавшись животом к своему «столу».
Входим в палатку с намерением внимательно ее осмотреть, и видим: на «полу», то есть на песчаной почве, из–под полога палатки ползет целое полчище клещей! Спешным порядком вытаскиваем расставленные раскладушки с уложенными на них войлоком и спальниками, рюкзаки, всё подальше от палатки, и осматриваем поле будущего сражения с клещами.
Коля высокий, в палатке ему неудобно. Он хоть и пригибается, но все равно задевает тент головой. Сейчас он наклонился, рассматривает ползающих по всему полу клещей, по – хозяйски «втекающих» откуда-то снаружи. В задумчивости, если не сказать, в совершенной растерянности от увиденного бесчисленного множества этих страшных животных, мы вылезаем из палатки, чтобы решить, как нам быть. И тут я замечаю на Коле клещей и снимаю их. Он видит их уже на мне. Вот тут–то и начался у нас «клещевой психоз», ведь мы знаем, чем это угрожает.
Быстро раздеваемся, осматриваемся. Впившихся, внедрившихся в тело клещей нет. Шеф нам кричит, чтобы осмотрели стенки палатки. Заглядываем, не входя в палатку. Действительно, на стенках их много, очень много. Яростно трясем стенки, клещи сваливаются на землю. Пока мы находились в палатке они и сваливались на нас! Топчем кишащих, ползущих под ногами. Но это бесполезно, их очень много. Лопатой сгребаем их, сжигаем. Облегченно вздыхаем. Как будто всё. Победили. Можно опять заносить раскладушки. Но что это?! Опять ползут, проклятые!
Решаю полить формалином подходы к палатке, но его у нас мало, в экспедиции это драгоценность. Немного все-таки капнул, на тряпки, внес в середину палатки, вдруг поможет, и вышел наружу. Может, струйкой формалина круг очертить, как в гоголевском «Вие»?
Оценив, сколько осталось его в банке, отказываюсь от этой идеи, все равно не хватит. Через несколько минут заглядываю в палатку, запах сильный, глаза щиплет, долго в палатке не пробудешь, но только клещей это не смущает, по-прежнему численность их нарастает. Тогда осеняет: посыпать нафталином! Решаем пожертвовать и, проверив, попытаться спасти ситуацию: сложно уезжать, лагерь уже готов, да и неизвестно куда ехать, до темноты не успеем найти место и стать лагерем. И где гарантия, что опять не встретим этих животных? Подумали, и решили опять побороться. Для пробы сыплю немного. Реакция клещей пока непонятна. Ждем. Запах фор¬малина их не остановил, а как нафталин? Не проявляют себя. Тогда собираю полтора десятка, сажаю их на белую нафталиновую полосу, кото¬рой обсыпал полог палатки. Жду. Ноль вни¬мания, равнодушно продолжают куда-то ползти. Что же делать? Фантазия страха заработала: ночью набегут, пока мы спим, влезут в наши спальники, присосутся, и если слюна клещей содержит возбудителей энцефалита… Будущее известно. Кошмар! Но действительно, что же делать? Шеф предла¬гает тщательно окопать палатку – сразу уменьшится возможность проникновения в неё. Так и сделали. А собранных клещей – уничтожили. Почти три часа мы с ними боролись. Опять внесли всё и обставили палатку, садимся запоздало обедать. За столом кто-то об¬ронил: ведь приехали – не было клещей.
В самом начале «клещевого» аврала все оделись, рубашки заправлены в брюки, брюки тщательно заправлены в сапоги, сидим в нашей «кухне», которая расположена в стороне от машины с палаткой.
Клещей ни на ком из нас нет. В одежде вроде и недосягаемы для этих животных, и над нами – темнеющее небо. Температура воздуха несколько снизилась, быть одетым сейчас нежарко.
После прошедших треволнений мы начали успокаиваться
Вечер выдался прохладным.
К ночи заметно похолодало… И клещи пропали.
Спать мы ложились со скверным чувством и некоторой долей страха: не то прекратилось нашествие полчищ этих животных, а может, опять возобновится их появление. Огромные экспедиционные мешки – спальники на любого роста «дядю Ваню» - наглухо застеги¬ваем, все завязки спальника, как никогда тщательно завязываем. Мы погружаемся в мешки и пятками, и макушками, словно скрываясь от возможных преследователей, ибо даже мысль, что какое-то существо, пока ты спишь, потихонечку углубляется в твое тело, не доставит радости никому.
По сравнению с обилием дневных впечатлений, ночь прошла абсолютно спокойно, и утром, после пробуждения, первым делом провели обследование. Чувство юмора мы не утратили, и с веселыми шуточками, подначиванием друг дружки в трусости или в чем-то схожем, обнаружили, что в палатке, кроме нас, никого нет. Вылезли из палатки, и при утреннем свете внимательно осмотрели друг друга. Успокоились, но удивились: после того, как накануне перед глазами клещи кишмя кишели, стекаясь длинными полосками к месту нашей стоянки со всех сторон, не обнаружить – НИ ОДНОГО! – было непостижимо и непонятно. После различных высказанных соображений, объяснений и предположений, сообща решили: уходящее тепло дня и прохладный вечер, а потом наступившая холодная ночь – их остановили.
Ранним утром, после умывания, когда стоишь на полюбившейся доске, едва не сваливаясь в воду - (очень неудобно чистить зубы, стоя одной ногой на доске, другой – словно держась за крохотный выступ берега), вскарабкался с откоса, и направился не по той тропе, которую мы торили все, а чуть левее. Сделав десяток шагов, я во¬время остановился, потому что на серой земле, едва не сливаясь с нею одним цветом, лежала змея. Эфа! Мгновенно ретировавшись, обежав клумбу, я вернулся на уже проторенную тропу, оставив шипящее полукольцо, издававшее звуки: то ли шипение, то ли треск, словно капли воды на шипящей раскаленной сковороде. По опасности, песчаная эфа в первой тройке с коброй и гюрзой: скорость распространения яда с кровью по кровеносной системе человека может оказаться быстрее, чем возможность выдавить яд из ранки или отсасать его, сплевывая слюну. Чтобы не быть наказанным за невнимание или неосмотрительность, человек никогда не должен забывать, что в Природе – мы в гостях, и лучше избежать нежелательных или может быть даже летальных приключений.
Свою радость об удачном исходе встречи с царицей пустыни – эфой, я и принес в лагерь. Змея красивая, ползет боком, а не головой вперед, как все другие змеи – её и называют «ходящая боком». Но лучше увидеть её раньше, чем она тебя. «Эфа укусит - это смерть», говорят местные жители.
Успокоились, и после завтрака сразу отправились на маршруты, плотно подогнав экипировку. Всё пошло как обычно.
Никогда бы не удалось найти объяснений вчерашнему нашествию, если бы не…
Мы не прошли и полукилометра от лагеря, и разошлись в разные стороны. А мне так захотелось пробежаться по плотно лежащему здесь песку. И я понесся вскачь, не обращая внимания на недоумевающих Шефа и Колю. Мне радостно было бежать, и, нагруженный сумками, инструментами, я бежал и чувствовал себя словно на стадионе. Бег люблю, и всегда бегал при любой возможности. Бежал я по давно оставленной плотной и широкой колее дороги, радуясь, что переживания и страхи вчерашнего – прошли, радовался началу дня, топая тяжеленными кирзовыми сапожищами. Однако пробежав едва ли больше сотни метров, запыхавшись, замер. Что тут началось!!! К месту, где я остановился перевести дыхание, откуда-то через минуту по открытой поверхности песка устремилось множество темнокоричневых точек, весьма крупных, как и вчера, хорошо заметных на светло-желтой поверхности песка. Разглядывая вокруг песчаную почву с редкой растительностью, я выглядел как вопросительный знак, замерев на месте, и не зная, как быть: ко мне со всех сторон приближались вереницы клещей. Шеф, заметив мою странную позу, обеспо¬коенно крикнул мне: «Что с тобой случи¬лось?». На цыпочках я отошел в сторону, и также на цыпочках, пошел, ступая легко, как если бы вдруг я стал балериной, чтобы почва подо мной не передавала сотрясений веса моего тела. Я объяснил, и мы начали экспериментировать втроем, сильно топая все вместе, и потихоньку, «шёпотом», расходились на 30 – 50 метров друг от друга. И увидели, как цепочки клещей устремлялись к только что покинутому нами месту. Проделали несколько раз, и всё разъяснилось: клещи устремля¬лись к месту, где была создана вибрация, разошедшаяся во все стороны по поверхности почвы. Вчера они среагировали на движение тяжело идущей машины, с несколькими торможениями, которые создали эпицентр вибрации.
Волны, распространявшиеся по поверхно¬сти почвы, и послужили сигналом, симулировали пищевой рефлекс, а эпицентр их распространения – место нашего прибытия - точка, место прибытия.
Такую высокую численность можно объяснить тем, что мы оказались в очаге клещей. Семейство аргазидов – клещи, жители пустынь Средней Азии – вот «имя» наших посетителей, размером достигающие от 2-3 до 13 мм.
P. S. .
Собственные эксперименты и наблюдения, работы акаридологов (ака¬ридология – наука о клещах, параллельна энтомологии – науке о насекомых), других исследователей, спустя годы позволяют сделать вывод, что теплокровный организм, передвигаясь, «сообщает» о себе, о своем прибытии, голодным клещам кровососам своим перемещением в пространстве.
Вокруг теплокровного организма существует информационное поле, самая «шумная» часть возникает при движении. Разошедшаяся во все стороны волна по поверхности почвы симулирует пищевой рефлекс членистоногих. Добавим к этому собственную температуру тела и выдыхаемый углекислый газ – вот часть информации, которую «сообщает» о себе организм.
Это означает, что, едва вступив на лесную тропу, оказавшись на аллее лесопарка, в степи или пустыне человек, собака или домашнее или дикое животного известило клещей, если эти животные здесь имеются, и они получают информацию: идет пища!
Сделанный вывод позволил мне изобрести устройство для активного привлечения клещей, для контроля их на вирусоносительство и возможности регулировать их численность экологически чистым способом.
В Москве и Московской области в прежние годы встречались единичные клещи, однако последние годы угроза энцефалита и боррелиоза в Моск-ве стала реальностью. В прошлом году на территории России было покусано клещами от 300 000 до 500 000 человек. Идущее глобальное потепление создает условия для роста количества очагов и численности их населения, мутационного процесса.
Будьте внимательны – и будете здоровы.
На сайте МОИП Москва опубликован материал подробнее: Как не быть укушенным клещом (В разделе популяризация знаний).
ВСЕ сказанное является результатом длительных раздумий, и если читать легко, то надо признаться, этой легкости предшествовал долгий и тяжкий труд. Как и обычно в науке, когда речь о чем-то новом даже самом незначи-тельном