1.
Костя проснулся рано. Некоторое время он нежился в постели, сладко потягивался под одеялом, отворачивался к стенке от ласково трогавших лицо солнечных лучей. Окончательно расхотев спать, мальчик решительно спрыгнул с кровати, прошлепал босиком по прохладным крашеным половицам к окну и отдернул занавеску из прозрачного тюля, за которой неприятно гудела большая синяя муха. Запиравший окно металлический шпингалет с прошлого лета заржавел и поддался не сразу. Наконец рамы широко распахнулись, обсыпав подоконник кусочками отставшей краски, и в дом вместе со свежим дыханием июльского утра ворвались шелест большого куста сирени, задиристое чириканье воробьев, кудахтанье соседских кур и далекое стрекотанье трактора – обычные деревенские звуки, от которых Костя за прошедший год успел отвыкнуть.
Костя выглянул из окна, и его настроение сразу же испортилось. На качелях, его любимых, его собственных качелях, которые прошлым летом сделали они с папой, упоенно, во весь размах длинных веревок, качалась чужая, совершенно незнакомая девочка.
Девочка явно была из деревенских. Ее коротко остриженные волосы за месяц лета успели выгореть до соломенной белизны. На тощих голенастых ногах болтались черные резиновые боты, старенькое ситцевое платьице – голубое в белый горошек -- не надела бы ни одна из знакомых Косте дачниц. Лица девочки Костя не разглядел. Он громко и грубо крикнул:
-- Эй, ты! А ну, убирайся! Это мои качели!
Собственно говоря, качели стояли не во дворе, а на улице, под самыми окнами дома, который в прошлом году купила Костина семья. Но кататься на них можно было лишь тогда, когда хозяева приезжали в деревню – до этого веревки и удобное сиденье со спинкой были спрятаны на чердаке. Папа вчера приделал их к перекладине пред тем, как вернуться в город. Папа был на своей работе очень важный, необходимый человек и поэтому, к великому сожалению Кости и его мамы, постоянно от них уезжал, даже во время отпуска.
Девочка тут же соскочила с качелей и убежала, громко топая своими ботами по песчаной дорожке. Она была маленькой, щуплой, и Костя решил, что девочка намного младше его. Сам он в этом году закончил четвертый класс и теперь с полным правом считал себя старшеклассником, которому не стоит связываться со всякой мелюзгой.
Костя без особого аппетита позавтракал, помог маме вымыть посуду и отправился побродить по деревне. Когда-то их деревня Пеньки была большой и многолюдной, теперь здесь жили в основном дачники. Многие из деревенских перебрались в большой поселок в нескольких километрах от Пеньков. Там были магазин, почта, школа и лесопилка, там останавливался автобус, на котором можно было доехать до города. Зато совсем рядом с Пеньками протекала неглубокая чистая речка, где водилась рыба. Рукой подать было и до леса, куда все ходили за грибами и ягодами
.
Костя подошел к большому дому с выкрашенными синей краской ставнями, приподнялся на цыпочках и заглянул в окно. Его встретил равнодушный взгляд сидевшей на подоконнике куклы Барби. У Роксаны этих кукол было штук десять, каждая со своим именем и гардеробом. Вот эта, в модном брючном костюме, с длинными темными волосами и большими карими чуть раскосыми глазами, казалась Косте похожей на саму Роксану. Костя отошел от окна, увидел замок на дверях дома и тихонько вздохнул. Он знал, что Митька и Роксана, брат и сестра, с которыми он играл прошлым летом, еще не приехали, но все же втайне надеялся. Теперь надежда исчезла.
Костя поймал и отпустил рыжую с крапинками бабочку, сдвинул с заброшенного колодца замшелую дощатую крышку, покричал в гулкую сырую глубину и бросил туда камешек. Потом выломал из орехового куста длинную ветку и, сбивая ею головки цветущего репейника, сам не заметил, как добрел до небольшого пруда со странным названием «сажалка». В сажалке жили лягушки, тритоны и маленькие золотые карасики.
Сейчас на берегу сажалки валялись черные боты, а по зеленоватой воде, раздвигая коленками камыши и сосредоточенно глядя себе под ноги, бродила девочка, убежавшая с качелей. В правой руке она держала пустую литровую банку, левой придерживала подол платья. Внезапно она, быстро нагнувшись, зачерпнула банкой воду и поднесла к лицу. Косте стало интересно.
-- Что у тебя там? Головастики? – спросил он. Девочка оглядела его с ног до головы, узнала. Глаза у нее были такие же большие, как у Роксаны, только светло-серые, нос курносый, облупленный, по щекам разбежались крупные золотистые веснушки.
-- Нет, тритончик, -- она немного картавила, голос был хрипловатый, немного простуженный, но приятный. – Посмотри, если хочешь.
Девочка выбралась из воды, подошла к Косте. В банке, шевеля лапками, плавал маленький черный тритон с оранжевым брюшком и гребнем вдоль спинки. Костя раньше видел таких, но поймать не мог.
--Классный тритон, -- сказал он. – А зачем он тебе?
-- Я его дома в аквариум посажу. Там уже головастики живут и улитки, -- сообщила девочка. – У меня еще ящерица есть большая. И ежик. Хочешь, покажу? Тебя как зовут?
-- Костя.
-- А я Нинка. Я теперь тут живу, у бабули. Я твою маму знаю. Она к нам за молоком приходит.
2.
Костя помнил, что мама покупала козье молоко у Марии Ивановны, или, как ее все называли, Мариванны, которая жила на самом краю деревни. Козье молоко он не любил, но зажмуривался и пил, как лекарство, чтобы не огорчать маму. Мама была убеждена, что оно укрепляет иммунитет, а Костя в холодное время года часто болел.
Делать все равно было нечего, и Костя пошёл вместе с Нинкой к Мариванне. Он уже бывал там прошлым летом вместе с мамой и решил, что разрешения можно не спрашивать.
Мариванна была невысокая худенькая старушка, разговорчивая и хлопотливая. Ее маленькое, коричневое от вечного деревенского загара лицо было сплошь покрыто тоненькими морщинками, которые как-то особенно весело дрожали, когда Мариванна смеялась. Увидев Костю, она каждый раз принималась шарить в карманах своей серой вязаной «кохты» и потом преподносила ему на заскорузлой ладони несколько гороховых стручков или какую-нибудь карамельку с прилипшими к фантику крошками. Разговаривала она по-белорусски. Костя одно время развлекался тем, что запоминал смешные и неправильные с его точки зрения слова Мариванны и потом с успехом изображал ее перед Митькой и Роксаной. Правда, потом это занятие ему надоело. Мариванна была хорошая. Она жила одна – «мужык памёр, дачка у горадзе» -- и бывала страшно рада, когда к ней кто-нибудь заходил.
Нинка и Костя поднялись по скрипучим ступенькам крыльца, миновали темный коридорчик, где пахло сеном и луком, стояли какие-то корзины и ведра, и вошли в комнату. Костя огляделся.
Он сразу узнал эту просторную тихую комнату. Как и в прошлом году, тут было уютно и прохладно, окна затеняли плотные голубые занавески, за ними на широких подоконниках жили в горшочках комнатные цветы – крупные яркие колокольчики. На оклеенных желтенькими обоями стенах висели черно-белые фотографии разных размеров в самодельных деревянных рамочках. Стоило гостю проявить к ним интерес, как Мариванна тут же начинала обстоятельный рассказ о своей многочисленной родне. Посередине комнаты в окружении трех стульев с высокими решетчатыми спинками стоял круглый стол, покрытый бордовой плюшевой скатертью. В углу над телевизором, занавешенным кружевной салфеткой, висела в обрамлении белоснежного вышитого крестиком полотенца небольшая потемневшая от времени икона.
Нинка повела Костю в дальний угол, где находились длинный деревянный сундук, расписанный алыми маками и синими васильками, и низенькая тумбочка с небольшим прямоугольным аквариумом. На сундуке стояли банки с завязанными марлей горлышками, в которых что-то копошилось.
Нинка сразу направилась к аквариуму и выгрузила туда тритона. Костя подошел поближе. Вода в аквариуме была чистой, на дне, посыпанном песочком, лежали красивые камешки и речные ракушки – перловицы и катушки. Между веточками плавучих растений шныряли головастики, некоторые совсем мелкие, похожие на черные пузатые капельки, другие покрупнее – с задними лапками, два или три были уже совсем как лягушата, только с хвостиками. У всех были красивые темные глазки с золотым ободком, такие же, как у взрослых лягушек. Выглядели головастики ничуть не хуже аквариумных рыбок, а наблюдать за ними было еще интереснее. Попавший в незнакомую обстановку тритон сперва суматошно заметался, потом спрятался на дне за большой ракушкой и замер.
-- Пусть привыкает, -- сказала Нинка. – Надо только прочитать, что они едят.
Она полезла за сундук и достала большую толстую книгу. «Энциклопедия юного биолога» -- прочитал Костя. Девочка аккуратно перелистала страницы, открыла содержание и принялась шепотом читать названия статей, водя пальцем по строчкам. Читала Нинка плохо. Костя сразу увидел, что тритонов в содержании нет.
-- Классный у тебя аквариум. А где твой ежик? – спросил он.
-- Гуляет, -- Нинка захлопнула книгу и спрятала ее за сундук. – Он вечером приходит, когда уже темно. Я ему молочко под крыльцо ставлю. Вот, посмотри пока, кто еще у меня тут живет.
Нинка принялась одну за другой снимать с крышки сундука банки. В первой, выложенной травой и листьями, сидели два больших зеленых кузнечика с длинными усиками и коротенькими полупрозрачными крыльями. Один их них держал в передних лапках листочек и неторопливо объедал его мощными жвалами.
-- Они питаются и растениями, и мелкими насекомыми, - важно произнесла Нинка. – Когда вырастут крылышки, они стрекотать начнут.
В другой банке ползали по корявой веточке несколько толстых зеленых гусениц со смешными торчащими кверху хвостиками на конце брюшка. Костя обычно таких давил не задумываясь.
--- А это гусеницы сиреневого бражника. Из них такие мохнатые ночные бабочки получаются, -- сказала Нинка. -- Им надо часто листья менять, вялые они не едят. А когда окуклятся, куколки нельзя снимать с веточки, а то бабочки не выведутся.
-- Откуда ты все это знаешь? – Косте стало немного завидно, что эта малявка – гляди-ка! – такая умная.
-- В нашем детском доме есть живой уголок, я там часто за всеми ухаживала. Знаешь, как это интересно! У нас и бабочки из гусениц выводились, и лягушки из головастиков. А потом, когда меня бабуля к себе забирала, мне про них книжку подарили. Чтобы я биологом стала, когда вырасту.
-- А, так ты детдомовская! – Костя с новым интересом посмотрел на Нинку. – У тебя что, папы и мамы нет?
-- Мама есть, только она уехала, -- Нинка осторожно сняла с сундука последнюю банку, трехлитровую. – Она еще вернется, денег побольше заработает, и вернется… Вот, посмотри. Это моя Изумруда.
В банке на посыпанном желтым песочком дне сидела, подогнув хвостик, большая – Косте показалось, огромная – серо-зеленая ящерица. Ее спинку украшал тонкий узор из мелких, идеально подогнанных друг ко другу глянцевитых чешуек, из приоткрытого рта молниеносно показывался и тут же исчезал раздвоенный, как у змеи, язычок. Круглые черные глазки, таинственно мерцая, уставились, как показалось Косте, прямо на него. Мальчик замер от восторга. Поймать такую ящерицу было для него давней, неисполнимой мечтой.
-- Ух ты! Вот это да! Как же ты ее словила? Они ведь так быстро бегают!
-- Очень просто, панамкой. Правда, ждать долго пришлось, когда вылезет. Эти ящерицы у нас в дровах живут, выползают, чтоб на солнце погреться. Ловить их надо осторожно, а то хвостик отвалится.
Нинка еще некоторое время рассказывала о привычках своей питомицы, но Костя слушал невнимательно. Он не отрываясь смотрел на ящерку, и она нравилась ему все больше и больше. Наконец он сказал:
-- Слушай, Нинка, подари мне ее, пожалуйста! Ты себе еще поймаешь. А я тебе своего тамагочи отдам. Знаешь, какая классная игрушка? Я тебе покажу, как в него играть. Хочешь -- щенка выводи, хочешь -- динозавра.
-- Не могу, -- решительно ответила девочка. – Тамагочи ведь не живой, а Изумруда живая, настоящая. Она у меня давно живет, я ее люблю, и она ко мне привыкла. Если хочешь, я тебе такую же маленькую поймаю.
-- Не надо маленькую, -- Костя был сильно разочарован. Помимо его желания, губы у него задрожали, и от этого он рассердился на себя, а еще больше на Нинку. По видимому, девочка это поняла. Она часто заморгала своими серыми глазами, потом вдруг вскочила и торопливо проговорила:
-- Ой, совсем забыла! Наша кура вчера цыплят вывела! Такие маленькие, хорошенькие! Хочешь, покажу?
Костя понуро поплелся вслед за Нинкой. Однако вскоре он уже весело смеялся, убегая вместе с девочкой от воинственно настроенной белой козы. А изучение и кормление кроликов, кур и большой бурой свиньи, почему-то именовавшейся «поросенком», заняло столько времени, что он пришел к обеду довольно поздно, когда мама уже начала волноваться.
-- Я у Мариванны был, -- объяснял Костя, с жадностью отхлебывая из кружки то самое, нелюбимое, молоко. – У нее теперь девочка живет, Нинка. Мы с ней играли.
-- Почему Нинка? Вежливее будет называть ее Нина, Ниночка, -- поправила мама. – Это хорошо, что вы подружились. Ты Нину, пожалуйста, не обижай. У нее ведь, кроме бабушки, никого нет.
-- Она сказала, что ее мама уехала, чтобы денег заработать…
Мама ласково взъерошила сыну волосы, потом перевела разговор на другое.
3.
Один за другим тянулись долгие летние дни, то знойные, то пасмурные, заполненные нехитрыми деревенскими развлечениями, которые вспоминаются в городе с такой ностальгией. Костя быстро сдружился с Нинкой. У нее оказался легкий, покладистый характер. Она была всего на несколько месяцев младше Кости, но будто бы сразу и навсегда признала за ним авторитет старшего, умного и сильного; рядом с ней он на самом деле начинал чувствовать себя таким. В играх Нинка не капризничала, не стремилась верховодить, поэтому играть с ней было проще и спокойнее, чем с Митькой и Роксаной, часто вступавшими в утомительные споры. И все же Костя очень обрадовался, когда однажды утром увидел около своей калитки брата и сестру, дочерна загоревших на турецком курорте.
Два дня он не ходил к Нинке. Общение со старыми друзьями поглотило все его время. На третий день Нинка сама подошла к их компании, когда они играли в мяч возле Костиного дома. Костя так увлекся, что заметил ее, когда она была уже совсем близко. Отчего-то он сконфузился. Мяч выскользнул из его рук и подкатился к Нинке, та подняла его и робко спросила:
-- Можно, и я с вами?
Роксана, которой принадлежал мяч, поджала губы и смерила девочку недружелюбным взглядом. Высокая, темноволосая, одетая в стильные джинсы и яркую маечку, она казалась рядом с простенькой Нинкой существом из другого мира.
Роксана подошла к Нинке и бесцеремонно забрала у нее мяч.
-- Иди играй со своими, деревенскими. Ну, кто на новенького? – она бросила мяч Косте, тот задержал его в руках.
-- Это Нинка. Я с ней играл, пока вас не было, -- сказал он.
-- Так что же? Если хочешь, можешь и дальше с ней играть, -- Роксана пожала смуглыми плечиками. – А нам родители не разрешают с деревенскими водиться. Пойдем, Митя.
-- Подожди, -- Косте нравилась Роксана, и он не хотел с ней ссориться. Он подошел к сжавшейся Нинке и тихо произнес:
-- Ты сейчас лучше иди домой, а я к вам вечером за молоком зайду, тогда и поиграем.
Нинка кивнула, повернулась и вихрем понеслась по дорожке к своему дому. Хорошо хоть, что сегодня она была босиком, а не в своих жутких ботах. Костя знал, у Нинки были хорошие туфли и кроссовки, но она берегла их для школы.
-- Родители говорили, что она детдомовская, -- сказал Митя, проводив Нинку взглядом. – У нее что, все умерли?
-- Нет, просто она росла без отца, а потом и мать родительских прав лишили, -- сказал Костя. Он как-то раз нечаянно услышал разговор мамы с Мариванной. – Она в детском доме всего один год прожила, пока бабушка документы оформляла. У нее ящерица есть, гусеницы, кузнечики и еще головастики в аквариуме.
-- Понятное дело, нормальных игрушек нет, вот и возится со всякой гадостью, -- проговорил Митька. Роксана усмехнулась.
Вечером Костя и Нинка вместе покормили кроликов, цыплят, наловили мух для Изумруды, поставили ежику под крыльцо блюдце с молоком, отнесли на сажалку и выпустили подросших головастиков и тритона – хозяйке казалось, что он в неволе «скучает». Потом Мариванна зазвала их в дом и угостила вкусными варениками с черникой. Мариванне очень нравилось, что Костя дружит с ее внучкой.
-- Кушайце, дзетки, ды малачко пейце, -- приговаривала она, подливая им в чашки молока. – Малачко казинае смачнае, дужа карыснае. Вырасцеце вяликими ды разумными. Нинка настауницай будзе, Косця, пэуна, у космас паляциць. Хочаш, Косця, у касманауты?
Костя кивал, пихал Нинку под столом ногой, и они хихикали, пуская в свои чашки пузыри. Мариванна отстала от жизни. Никто из Костиных сверстников уже не хотел стать космонавтом. Сам Костя мечтал стать дайвером, исследователем океана. В океане столько рыб, моллюсков, растений, там намного интереснее, чем в пустом, холодном космосе.
4.
Несколько дней Костя играл с друзьями как по расписанию: с Митей и Роксаной днем, с Нинкой – вечером, когда приходил за молоком: мама с недавних пор возложила эту миссию на сына. А потом случилось вот что: пропал Костин мобильник. Этот телефон, хороший, дорогой, папа подарил Косте совсем недавно за отличное окончание начальной школы. Там было много музыки, игр и фотографий, номера всех друзей. Костя мобильником очень дорожил.
-- Может быть, ты ходил с ним куда-то, давал его кому-нибудь, а потом забыл забрать обратно? -- предположила мама.
Мальчик вспомнил, как позавчера они с Нинкой, наигравшись во дворе, сидели у Кости дома и смотрели по телевизору мультфильмы. Телевизор у Мариванны не работал, а Нинка очень любила мультики. Из разговора выяснилось, что она совершенно не знакома с компьютерными играми, поэтому Костя достал свой телефон, научил с ним обращаться и продемонстрировал несколько игр. Ему польстило восхищение, с которым девочка взяла в руки это чудо техники. Вскоре Костю позвала мама, и он, уходя, разрешил Нинке еще немного понажимать на кнопки. Дел в огороде оказалось много; когда мальчик вернулся, Нинка уже ушла. Мама тут же усадила сына чистить овощи, потом они вместе готовили ужин. Вышло так, что Костя с того вечера не вспоминал про свой телефон и хватился его только сегодня.
-- Я его у тебя дома оставила, только не помню, где, -- сказала Нинка. – Сначала выключила, как ты показывал…
-- Вот балда! – рассердился Костя. – Вовсе не надо было его выключать! Мама набрала бы мой номер, и он бы зазвонил, понимаешь?
Глаза девочки наполнились слезами.
-- Меня бабуля учит всегда все выключать, -- пробормотала она. – Чтобы электричество не тратилось…
Они вместе пришли к Косте домой, осмотрели все шкафы, столы и полки. Нинка добросовестно ползала под кроватями и диваном, умудрилась набрать на голову паутины и порвать платье, но все было бесполезно – телефон не находился.
Виноватая, угнетенная молчаливой враждебностью Кости, Нинка ушла. Костя же, хмурый и раздраженный, некоторое время бесцельно слонялся по дому, потом отправился к друзьям.
Не сдержав досады, он рассказал Митьке и Роксане о своей пропаже. Те отреагировали бурно.
-- Конечно, это она взяла, даже и не сомневайся, -- сразу сказал Митька. -- В милицию надо позвонить. Пусть приедут, попугают ее как следует. Небось быстро отдаст. А то я знаю, вы с мамой слишком добрые, начнете ее жалеть и все такое.
-- Точно, вызови милицию, -- поддержала брата Роксана. -- Эти детдомовские всегда воруют, они без этого не могут. Еще плохими словами ругаются, курят и пиво пьют. Деревенские тоже такие, поэтому мама нам с ними играть не разрешает.
-- А ты еще с ней дружил, на качелях давал кататься, домой к себе пускал, -- подлил масла в огонь Митька. -- Видишь, чем это закончилось!
-- А знаешь, зачем их в детдоме так коротко стригут? Это чтобы вши не заводились! – ни с того, ни с сего добавила Роксана, и Косте от этого замечания стало совсем плохо. Он начал испытывать к Нинке какое-то отвращение. Он вспомнил, как однажды она упала в крапиву и все лицо у нее некрасиво распухло, и даже ее увлечение головастиками и насекомыми стало казаться ему глупым и неприятным.
В тот день Костя отказался идти к Мариванне, и за молоком снова ходила мама.
5.
На следующее утро Костя встал очень рано и до завтрака отправился на сажалку удить карасей.
В воде вокруг красного пятнышка поплавка дробилось и плясало яркое солнце, крошечные мальки подплывали к Костиным ногам и бесстрашно пощипывали кожу чуть пониже закатанных до колена штанов. Рыбалка спорилась. В жестяном ведерке на берегу уже плавали пять карасиков, когда на воду вдруг упала чья-то тень. Костя отвел глаза от поплавка и увидел Нинку.
-- Ну что, нашелся твой мобильник? – спросила она. Ее голос казался еще более простуженным, чем обычно. Новая волна обиды всколыхнулась в душе у Кости. Ничего не ответив, он резко взмахнул удочкой и забросил наживку подальше. Нинка продолжала:
-- Твоя мама моей бабуле про мобильник рассказала, бабуля меня ругала, сильно плакала. А я ведь не брала его совсем. Может, ты сам его где-то потерял?
-- Знаешь что, вали-ка ты отсюда, -- раздраженно сказал Костя. – Можешь не отдавать, все равно телефон скоро разрядится, тогда фиг поиграешь. Вот подожди, мой папа приедет, он с тобой разберется.
Нинка, опустив голову, побрела прочь. Когда она отошла подальше, стали слышны сдавленные рыдания.
-- Ну и пусть, -- прошептал сквозь зубы Костя. Он был очень сердит. – Пусть поплачет, гадина, может, совесть проснется.
Придя домой, Костя поставил ведерко в сенях на кухонный стол и начал перекладывать карасей в широкую миску. Один особенно бойкий карасик решил дорого продать свою жизнь. Он выскользнул из Костиных рук, трепыхнулся несколько раз на столе и, высоко подпрыгнув, упал на пол. Мальчик опустился на четвереньки и полез под стол. Рыбий хвостик виднелся из-под низенького шкафчика, где мама хранила крупу и макароны. Костя попытался ухватить карася двумя пальцами за хвост, но тот последним отчаянным усилием вырвался и окончательно спрятался под шкафчиком. Выход был только один. Недовольно пыхтя, Костя отодвинул шкафчик от стены. Раздался глухой стук, и на полу рядом с обессилевшим карасем Костя увидел свой мобильник.
Костя застыл от изумления. Он точно помнил, что, когда они с Нинкой проводили поиски, под этим шкафчиком мобильника не было. Вскоре он сообразил, в чем дело: по-видимому, телефон, завалившись за шкафчик, застрял между его задней стенкой и выступом бревенчатой стены. Костя поднял мобильник, понажимал кнопки. Телефон был цел и невредим, и даже не разрядился.
Водворив на место беглого карася, Костя поставил миску в холодильник и зашел в дом. Рассеянно вертя в руках телефон, он раздумывал вот над чем. Правильнее всего было бы прямо сейчас рассказать о находке маме и извиниться перед Нинкой. Вспомнив, как она недавно плакала, Костя почувствовал угрызения совести. Но существовало одно важное обстоятельство: послезавтра ему, Косте, исполняется одиннадцать лет. Приедет папа, мама устроит праздничный ужин, на который он, Костя, должен будет позвать своих друзей. Костя представил, что Роксана, Митя и Нинка будут сидеть за одним столом, и ему это не понравилось. За вчерашний день он столько слышал и говорил о Нинке плохого, что на душе остался нехороший, грязный осадок. Сейчас ему было бы неприятно, стыдно встречаться с Нинкой. Объяснения с мамой и друзьями тоже хотелось отложить на потом... Решено: мобильник найдется сразу же после дня рождения. Костя попросит маму ничего не говорить отцу, чтобы не портить праздник, а телефон пока спрячет. Да, так будет лучше всего.
Костя открыл тумбочку под телевизором, где хранились его игрушки, отключил телефон и спрятал его в дальний угол. Он чувствовал, что поступает нехорошо, но успокаивал себя тем, что Нинке зато не придется дарить ему подарок. Ведь у них с бабушкой и без того не так уж много денег.
6.
День рождения удался на славу. Папа приехал даже раньше, чем его ожидали, привез Косте подарок – отличный велосипед с переключающимися скоростями. Потом хозяева и гости – Митя, Роксана и их родители -- жарили на мангале шашлыки и за ужином ели их с молодой картошкой и укропом, запивая соком и чаем, прямо на веранде, под стрекот кузнечиков и чириканье воробьев. Костя и брат с сестрой вдоволь накатались на велосипеде, а когда стемнело, собрались вокруг телевизора, чтобы посмотреть привезенные папой из города новые мультфильмы.
Нельзя сказать, что Костя был чем-то недоволен, напротив – все складывалось как нельзя лучше. И все же какой-то червячок неотступно грыз его сердце. Ни на минуту Костя не мог забыть о Нинке. Вспоминал все подробности утреннего разговора с мамой – когда она спросила, пригласил ли он девочку на свой день рождения. Костя сказал, что не хочет ее видеть, потому что она взяла его телефон. Мама попыталась защитить Нинку, но Костя, раздосадованный собственным враньем, не стал ее слушать и выбежал во двор. Он сам не ожидал, что ему будет так тяжело и плохо на душе, ведь он привык говорить маме правду и до этого случая считал себя вполне хорошим человеком, честным и справедливым.
В самом начале мультфильма Костя, на миг отвернувшись от телевизора, заметил за тюлевой занавеской выступающее из темно-синих сумерек бледное лицо. В первую секунду он испугался, но тут же узнал Нинку. Девочка стояла на выступе фундамента и держалась за карниз. Забыв обо всем на свете, она во все глаза смотрела на экран, а звуки доносились до нее через приоткрытую форточку.
Новый приступ стыда обжег Костю. Он вспомнил, как недавно рассказывал Нинке, что папа привезет ему на день рождения новые мультфильмы, и как она этому радовалась. Костя не подал виду, что заметил девочку. Он только подошел к телевизору и немного увеличил звук.
С этой минуты он больше не мог внимательно следить за происходящим на экране и смеялся в нужных местах только потому, что смеялись его друзья. В довершение всего на улице поднялся ветер и начал накрапывать дождик, который не замедлил превратиться в настоящий ливень. Нинка все не уходила, будто бы для того, чтобы Костя мучился еще больше. Конечно, козырек крыши в какой-то мере защищал ее от дождя, но Костя даже боялся себе представить, как ей сейчас холодно и неуютно.
Мама принесла детям из кухни большое блюдо с подоспевшими пирожками, поставила его на столик у телевизора и тут, бросив взгляд на окно, заметила девочку. Ахнув, мама метнулась к выходу. Через несколько секунд Костя услышал, как она зовет Нинку. Бледное пятно за стеклом исчезло.
Ожидание казалось Косте бесконечным, сердце его сильно и болезненно билось, уши и щеки горели. Однако мама вернулась одна.
Пригладив мокрые волосы, она наклонилась к Косте и тихо сказала:
-- Все-таки нам нужно было пригласить Нину. Бедная девочка, она такая робкая, одинокая. Представляешь, она стояла под дождем и смотрела через окно вместе с вами телевизор, а когда я позвала ее, тут же убежала.
У Кости не хватило духа поднять на маму глаза. Он только кивнул и, торопливо засунув в рот печенье, сделал вид, что полностью поглощен мультфильмом.
7.
В тот вечер Костя лег спать довольно поздно, но никак не мог заснуть. Ночью его мучили бессвязные, неприятные сны. Утром он встал с тяжелой головой, умылся и, решив сначала помириться с Нинкой, отправился к Мариванне.
Мариванну Костя нашел на огороде. Он сразу же подошел к ней, поздоровался и сказал, что телефон нашелся. Мариванна внимательно выслушала Костю, и вдруг все морщинки на ее лице жалобно задрожали, а по щекам покатились слезинки. Костя с каким-то страхом услышал, как старушка тоненьким голосом запричитала:
-- А Божа мой, Божа! Бедная ж мая унучачка, гаротнае дзицятка! Няма у цябе доли, шчасця няма! А як жа я цябе пакрыудзила, наругала ды пабила низавошта! Баялася, што дрэннай станеш, ды, як мамка твая, прападзеш… Даруй мне, птушачка мая маленькая!
Охая и вытирая холщовым фартуком испачканные землей руки, Мариванна поковыляла к дому. Костя в растерянности направился за ней. Старушка на пороге обернулась и сказала:
-- Захварэла Нинка. Ноччу у яе тэмпература паднялася, галава забалела. Я «скорую» вызвала. Павезли яе у райцэнтр, у бальницу. Кажуць, менингит. Пэуна, учора пад дажджом бегала, прастудзилася… Ты, Косця, зайдзи, кали ласка, у хату ды выпусци усих яе жывелин, пакуль не падохли...
Костя, как автомат, зашел вслед за Мариванной в комнату, принялся снимать с сундука банки. В груди ворочался большой колючий ком, в голове крутилось страшное слово «менингит». Совесть не говорила – во весь голос кричала, что он, и только он виноват в Нинкиной болезни. Как же так? Ведь он не хотел ничего плохого! Хотел, чтобы день рождения обошелся без насмешек Митьки, без косых взглядов Роксаны… Была одна, только одна маленькая ложь…
Костя вынес банки к дровяному сараю, снял марлевые крышки. Кузнечики тут же резво упрыгали в высокую крапиву. Гусениц, уже совсем больших, готовых окуклиться, мальчик посадил на куст сирени. В третьей банке вместо Изумруды оказалась совсем маленькая серая ящерка. Костя положил банку боком на землю. Ящерка выскользнула из своей тюрьмы и бесшумно, словно струйка воды, исчезла в траве.
Обратный путь Костя проделал будто бы по другой планете. Он не слышал ни чириканья воробьев, ни кудахтанья кур, ничего. Было только беспощадное солнце над головой и пыльная дорожка под ногами. И непривычное, тяжелое, как камень, чувство вины, которое нужно было дотащить до дома и сложить к ногам родителей. Может, тогда станет легче.
Костя уже открыл дверь своего дома, когда взгляд его случайно упал на трехлитровую банку, спрятанную под скамеечкой крыльца. Банка была заботливо прикрыта листьями лопуха. Догадка кольнула сердце. Костя наклонился, снял листья, взял банку в руки. Сквозь зеленоватое стекло на него глядела своими волшебными глазами ящерица Изумруда.
8.
Нинку выписали из больницы только через три недели. Костин папа и Мариванна ездили за ней на машине. Косте очень хотелось узнать, понравится ли Нинке то, что приготовили для нее они с папой, но он решил пойти к ней на следующее утро, чтобы поговорить, когда рядом не будет взрослых.
Была уже вторая половина августа. Стояла пасмурная, безветренная погода, прохладный воздух и желтые листочки в кронах деревьев напоминали о скорой осени. За заборами о землю то и дело глухо шлепались созревшие яблоки, в палисадниках цвели золотые шары, георгины и астры, на высоких стеблях чертополоха вместо фиолетовых цветов теперь качались пушистые венчики семян. Ласточки с пронзительным щебетом носились над самой землей. «Будет дождь», -- подумал Костя.
Подходя к Мариванниному дому, он еще издалека увидел маленькую фигурку, тихо качавшуюся на высоких качелях. У Кости внезапно пересохло во рту, а сверток, который он нес в руках, стал гораздо тяжелее. Бессознательно он замедлил шаги, но, подойдя ближе, увидел то, что его приободрило. Нинка смотрела на него и улыбалась.
-- Привет, -- сказал Костя и протянул Нинке сверток. -- Это тебе – конфеты.
-- Спасибо, -- Нинка взяла сверток и слезла с качелей. Было заметно, что она очень рада видеть Костю. Лицо у нее немного похудело, загар стал бледнее, а в верхнем ряду зубов появился просвет. Мариванна одела ее на совесть -- на ней были теплая вязаная кофта, колготки и кроссовки, голова плотно обвязана бабушкиным платком. – Классные качели, даже лучше, у тебя. Это твой папа их сделал?
-- Ну да. Мы с Митькой тоже помогали. Видишь, доска какая широкая, можно даже вдвоем кататься… А у тебя зуб выпал! Давно?
-- Нет, вчера. И еще один шатается… Ты Изумруду нашел? Как там она?
-- Все в порядке. Я ее на твой двор выпустил, пусть живет на воле.
Нинка кивнула:
-- Ну и правильно. Им на воле лучше, они ведь все-таки дикие. Мне бабуля котенка обещала, буду теперь за ним ухаживать. Пойдем, покажу, какую куклу мне вчера Роксана подарила. У нее есть шкафчик, кроватка и одежки. А Митя подарил конструктор и книжку про Буратино.
-- Они к тебе уже заходили?
-- Ну да. Вечером, как только я из больницы приехала. Они такие хорошие. Они теперь со мной играть будут, пока в город не уедут.
Косте очень приятно было слышать, что его друзья подружились с Нинкой. Оказывается, даже у Роксаны, которая ему раньше казалась модной самоуверенной Барби, есть живое человеческое сердце…У мальчика защипало в носу, он опустил глаза и с усилием произнес:
-- Прости меня, Нинка, за тот случай, с мобильником. Я тогда очень на тебя рассердился. На день рождения не пригласил… Ты и заболела, выходит, из-за меня…
-- Да нет, не из-за тебя. Я сама виновата. Просто мультик посмотреть хотелось, вот и стояла под дождем, -- бесхитростно сказала девочка.
-- Все равно, прости… И еще за тот самый первый раз, когда я тебя с качелей прогнал…
-- Бог простит, -- неожиданно по-взрослому ответила Нинка, взяла Костю за руку и повела его в дом. По дороге она начала что-то увлеченно рассказывать, а Костя, тихонько шмыгая носом, шел рядом и чувствовал, как в сердце расцветает большая, теплая, никогда им прежде не испытанная радость.