Он не умел читать мысли, а его куклы умели. Он становился на Конюшенной площади и насвистывал на панфлейте, крепившейся к шее специальной скобой, а куклы пританцовывали под пальцами в такт его простым мыслям. Когда начинали собираться люди, куклы играли сценки из их мыслей – иногда комические, иногда трагические – ему оставалось только подбирать мелодию. Сценки никогда не повторялись, и было интересно. Он был режиссером этих маленьких спектаклей, и он же был главным зрителем.
Однажды в дождливый день он остался в мансарде и заварил кофе. Но кукла-африканец нетерпеливо тукала пяткой о стенку книжного шкафа – просилась к людям. И Кукольник пошел под дождь. Прохожих почти не было. Кукольник выводил задумчивую мелодию, а кукла-африканец играла со змеей в корзинке.
Рядом остановилась девушка в очках. По ее волосам текла вода. Босые ноги были омыты в лужах. Началось представление. Африканец насторожился и отскочил от змеи. Кукольник ускорил мелодию. Змея атаковала африканца – тот увернулся и выхватил нож. Кукольник, пораженный, наблюдал за поединком, не веря, что это и вправду мысли девушки. Тогда, впервые в жизни он вмешался в действие, видя, что африканец проигрывает. Он наступил змее на хвост. И тут змея его укусила. От яда быстро занемела нога, одеревенело бедро и выше. Куклы замерли. Мелодия смолкла.
Девушка положила деньги в корзинку и пошла прочь, весело перескакивая через лужи.