Из романа "Студенты - 3"
Виттен - зеленый городок в Северной земле Рейн-Вестфалия. Там в одном из частных университетов и проходила международная конференция «Философия в медицине. Биокосмология». В просторных, с современным дизайном помещениях административного здания университета, в которых даже коридоры можно назвать весьма условно таковыми, собрались ученые со всего мира. Собственно, если внимательно присмотреться, то холл здания имел сходство с католическим органом. Видно автор проекта так и задумал. Студенты, по его замыслу, должны были чувствовать в своих учителях надежных помощников-музыкантов, играющих на органе науки. Особенно посетителей поразила огромная шахматная доска, размером почти с волейбольное поле, уставленная фигурками. Подходи любой и создавай свою шахматную новеллу. Мейнстрим – скажет эстет из молодых студентов. Давая таким образом понять, что знает о современном художественном течении. Но наверняка, он не в курсе, что это направление зародилось в искусстве еще в двадцатые годы прошлого века. Под ним подразумевалась противоположность существующему реализму, как океаническому теплому течению -Гольфстрим, согревавшего Европу многие века.
В этом суперсовременном здании Савва Николаевич неожиданно встретил странного, на первый взгляд, участника конференции, пожилого человека, явно еврейского происхождения, но со следами русского эмигранта. Перед Саввой Николаевичем предстал невысокого роста мужчина, с широким улыбающимся лицом, тронутого редкими морщинами и с очень умным взглядом серых глаз. Во всем облике этого человека было что-то трогательно-притягательное и вместе с тем интеллигентное. Но вся его сущность явно контрастировала с тусующейся вокруг лохматой, неопрятно одетой молодежью из числа студентов, и монументальных в своем величии, седовласых ученых из Европы и Америки, и чернявых, вечно подвижных участников из Азии и Ближнего Востока, непременно в костюмах от Версаччи, белоснежных рубашках и ярких галстуках. Одним словом – научная богема со всего света, состоящая из мужчин и едва разбавленная дамами. Особенно яркое впечатление производили две розовощеких китаянки и японка. Они поминутно всем улыбались и отвешивали поклоны. Все они прекрасно говорили на английском, в европейском прикиде, но утонченность Востока подчеркивалась в стиле одежды и их поведении. Вся эта разношерстная публика не производила никакого впечатления на многоопытного Савву Николаевича, привыкшего к таким сборищам. Его притягивало как магнитом, к этому старому, непохожему ни на кого, еврею.
- Извините, вы говорите по-русски? – скорее из вежливости, чем по необходимости спросил Савва Николаевич.
- Говорю, еще как говорю. Я же бывший советский, переехавший на Запад.
Савва Николаевич улыбнулся и решил непременно поближе познакомиться с этим человеком, так похожего на соотечественников.
- Меня зовут Илья Осипович, фамилия Копштейн… Здесь я уже более 26 лет…
В свою очередь, Савва Николаевич представился, кто и что он есть.
- Это как же Вы из медицинских практиков и на такую конференцию махнули? Что же вас заинтересовало, профессор, на этой философствующей посиделке?
Савва Николаевич ответил без приукрашивания.
- Студенты с моей с кафедры увлеклись биокосмологией, еще лет шесть - семь назад. Поначалу, думал, что баловство, ну а потом втянулся и сам. Интересно, собственно, благодаря этому я здесь и оказался... А Вы какую школу здесь представляете?
Пожилой человек заулыбался
- Да я давно на пенсии… В Германии пенсионерам работать не положено… Поэтому я здесь сам от себя... Ну а по профессии я биолог. Занимался когда-то особо опасными инфекциями. Книги писал. Их у меня шесть, все они изданы, когда я еще в Союзе работал, на кафедре института биологии в Харькове. Дело в том, что я из семьи евреев, а Вы знаете, что после революции многие мои соотечественники в политику или науку ринулись. Мой отец, мудрый провизор сказал – политика, как девка, сегодня ты ей нравишься, завтра ей полюбился другой. Выбирай профессию основательную, чтобы кормила. Я медицину не любил: крови боялся, трупов. Вот и выбрал биологию – червячки, пестики, тычинки… И не жалею. Хорошее время было для науки в те годы. Все, что мы, ученые, хотели выделялось, и оборудование, и материалы... Кандидатскую - студентом сделал, но защитил через три года, после аспирантуры. Порядки такие были. Потом по всему Союзу мотался, где только не был... В Ташкенте родных нашел, с войны там застряли. И я там пригодится, работы – море! Надоело солнце, поехал на Дальний Восток. Несколько лет в институте Мирового океана отработал. Открытия делали одно за другим, но как говорится – нашего брата-еврея, то приблизят, то отодвинут. Дело времени. В общем, доктора биологических наук и профессора не получил, но Заслуженного деятеля науки Украинской Советской социалистической республики - удостоился. На конференцию попал случайно, нашел в интернете информацию, и захотелось мне свою концепцию развития аскарид представить. Интересная вещь! Аскарида считается, чуть ли не совершенством биологической жизни. Дожила до наших дней, и представьте себе, чувствует себя превосходно. Чем не повод для выступления, если не с точки зрения онтогенеза, то уж биокосмологический элемент развития присутствует явно. Целую статью по этому поводу предоставил, но организаторы-то немцы, мне вежливо отказали, мол, все же не по теме. Еще раньше, в интернете, встретил вашу фамилию и господина Храповицкого, но к вам не рискнул обратиться, человек Вы занятый, а вот Сергей Константинович – другое дело. Он ответил, что хочет познакомиться с моими работами и даже пообещал мое выступление внести в план конференции. Но вот, не получилось….
- Да, Илья Осипович разговор о вас был. И мы предлагали Вас в состав участников конференции, – утвердительно ответил Савва Николаевич.
- То-то и оно, что был. И вот на руках у меня официальная программа. Видите, нет меня среди участников. Вычеркнули из списка бывшего советского еврея-ученого за ненадобностью. А я все свои шесть монографий принес. Представьте, Савва Николаевич, шесть книг, правда, напечатанных на русском языке. Здесь, сколько ни пытался перевести на немецкий, или, хотя бы, на английский – не хотят, плати деньги - переведем. А где у меня, старого человека, столько денег, – произнес этот милый, с доброй улыбкой человек, чем-то напоминающий Аркадия Райкина, особенно в его последние годы. Такая же мудрость в глазах и неизбежная тоска по утраченному. Нет, нет, официально о нем помнят, приглашают и даже садят в президиум. Но как творческая личность, он перестал интересовать сильных мира сего.
Такие вот невеселые мысли посетили Савву Николаевича.
- А знаете, что, в нашей делегации из России - президент Биокосмологического общества - Игорь Николаевич Кознов. Он очень креативный, как говорит нынешняя молодежь, человек, но самое главное – умный и быстро вникающий в суть дела. Я вас сейчас с ним познакомлю. У него есть право вносить корректировки в программу конференции. Кстати, завтра он председательствует. Я думаю, что он сможет найти лазейку, чтобы включить и Ваше выступление.
- А господин Храповицкий? Он же меня уже включил в список, я сам читал на сайте проект программы выступлений русских ученых.
- Видите ли, Илья Осипович, доцент Храповицкий очень известный человек в биокосмологическом сообществе. Но Вы же понимаете, что это происходит не в России, а в Европе, где 30 ученых со всего мира собрались на встречу, и мнение Храповицкого для них не решающее. А вот господин Кознов – это фигура в их глазах влиятельная, профессор и президент сообщества. А игнорировать его мнение никак нельзя. Да, кстати, а вот он и сам.
- Игорь Николаевич, - обратился Савва Николаевич к профессору Кознову, - перед Вами легендарный ученый-биолог Илья Осипович Копштейн. Хочу вас лично познакомить!
Профессор Кознов, только-только приходящий в себя после вчерашних бурных дебатов, в новеньком пиджаке, белоснежной рубашке и светлых брюках, выглядел неприступно.
- Савва Николаевич, - не обращая внимая на стоящего перед ним пожилого человека в сером мятом костюме и соломенной шляпе, напоминавшего своей позой старичка – лесовичка. – Бред какой-то, а не начало конференции! Кругом одни перфомансы! Что делать будем? - пророкотал Игорь Николаевич.
- Да, погодите Вы о делах, – одернул его Савва Николаевич.
- Извините, Савва Николаевич, эти ребята довели меня до неврастении, Ей богу! – и тут же перешел на другую волну. - Я внимательно слушаю Вас.
- Видите ли в чем дело, - продолжил Савва Николаевич, - когда решался вопрос о составе выступающих на конференции, там проговаривалось выступление нашего бывшего соотечественника Ильи Осиповича, – и Савва Николаевич показал рукой на стоящего рядом Копштейна.
- Припоминаю. Точно, было такое и даже тема, кажется, интересная заявлялась, что-то связанное с биологией...
- Верно! – обрадовавшись, произнес Илья Осипович. - Именно так, дорогой Игорь Николаевич.
- Так в чем дело? – не понял профессор Кознов
- А в том, что доклад уважаемого Ильи Осиповича в конечной программе отсутствует.
- Вот как?! Узнаю братьев-ученых. Везде хороши! Хоть на Западе, хоть на Востоке, лишь бы гадость сделать, - не удивился сказанному Саввой Николаевичем. Он даже заулыбался впервые за утренние часы. - Подлость, она везде подлость.
- Ничего, бывало и хуже, прорвемся, Илья Осипович. Слайды, текст на английском у вас есть?
- Конечно. Все готово, только я оставил материалы дома. Привез с собой книжки. Они у меня в холле, при входе у охранника. Шесть штук, тяжелые, едва донес.
- Вы, что их сами несли?– удивленно спросил Игорь Николаевич. - почему такси не вызвали?
- А кто же донесет?! Мы, пенсионеры из эмигрантов, не можем себе такой роскоши позволить, как на такси кататься. Я езжу на электричке и трамвае. Билет бесплатный и это меня спасает.
- Ндаа… Европа. Хотя и у нас сейчас не лучше… Кстати Савва Николаевич, а ведь нас с вами надули молодые прохиндеи, - перешел он снова к больной теме.
- Кто? – не понял Савва Николаевич
- Кто, кто! Арсений и Алексей во главе с их куратором господином Храповицким.
- Как надули?
- Просто! Взяли денежки себя в карман, а мы, два профессора и докладчики ни копейки не получили. С Вас деньги за регистрацию требовали?
- Да, сто евро!
- И с меня потребовали. Хотя предварительно было оговорено, что за нас платит немецкая сторона, впрочем, как и за проживание. Более того, еще по 250 нам причитается за каждое выступление с докладами на конференции. Я пошел узнать, где получить денежки? А мне вежливо говорят: ими распорядился по своему усмотрению профессор Храповицкий. Я взорвался, нагрубил, говорю, здесь на форуме от России только два профессора Мартынов и Кознов. Никаких других профессоров не было и нет! Храповицкий - доцент, это как старший преподаватель, по-вашему, и все... Где деньги спрашиваю? Давайте деньги, иначе я покидаю конференцию. Не из-за этих несчастных пол -тысячи евро, а из-за принципа! Вот они там сейчас и бегают, выясняют отношения с организаторами, а Храповицкий в мою сторону смотреть не хочет. Такие у нас шустрые помощники оказались, Савва Николаевич! Переобули на ходу!- Продолжал возмущаться профессор Кознов
- Господа профессора, я, наверное, не вовремя со своей проблемой? – услышав ругань и темпераментный монолог профессора Кознова, тихо проговорил Илья Осипович, трогая за рукав Савву Николаевича. - Я смотрю, вам сейчас не до меня... Извиняюсь, я пойду. Давно не был в университете, похожу, посмотрю...Да самое главное,чуть не забыл... Разрешите вас пригласить к себе домой. Я живу отсюда недалеко. Всего три остановки. на электричке.. Давайте договоримся на послезавтра, когда кончится конференция, вы ко мне в гости на чай зайдете. Я буду очень рад. Честное слово!
- Неудобно как-то, но если настаиваете- придем, – ответил Савва Николаевич,видя огорченное лицо старого русского интеллигента.
- А Вы не обращайте внимания на наши разборки, –как бы продолжил разговор профессор Кознов. - Я обязательно завтра включу Ваше выступление в первой половине конференции.Нечего наших земляков обижать... Готовьтесь, Илья Осипович... Извините, но мне пора по делам.А в гости заскочим.
Старый еврей пожал обоим русским руки на прощание и все благодарил: -Спасибо,спасибо,я знал,что поможете ,даже не сомневался,спасибо, дорогие земляки, - и слезы навернулись на его глазах, и он, сгорбленной, тихой походкой, заложив руки за спину, побрел по длинному коридору немецкого университета.