– Здравствуйте уважаемые телезрители. Сегодня в очередной передаче цикла "По ту сторону смерти" нам предстоит познакомиться еще с одним человеком, побывавшим по ту сторону. Гость нашей программы Блевотюнин Дмитрий Архипович. Дмитрий Архипович расскажите, пожалуйста, немного о себе.
– Ну что же мне о себе рассказать. Обычный рабочий человек. Работал по разным специальностям – токарем, слесарем, сантехником, шофером недолго. Сейчас временно не работаю.
– А как с личной жизнью?
– С личной-то? Был женат, в разводе – как говорится, не сошлись характерами. Двое детей: сын и дочь. Живут в других городах, свои семьи.
– А какие хобби у вас есть.
– Хобби? Это увлечения что ли?
– Ну да.
– Есть, конечно. Телевизор, вот смотрю и вашу передачу тоже. Интересная передача. Во дворе с соседскими мужиками собираемся втроем, иногда меньше или больше, и соображаем…
– Вероятно, о путях развития страны и человечества?
– Ну да, ну да. Еще о спорте говорим, рыбалке. В домино играем, как водится. Еще животных люблю. У меня собака есть, Секретарь кличка.
– Секретарь, оригинально. Ну что же Дмитрий Архипович, спасибо. А теперь перейдем к теме передачи. Нашим зрителям, я думаю, не терпится узнать, каким образом вы стали одним из немногих, можно сказать легендарных, людей побывавших по ту сторону смерти. Расскажите, пожалуйста.
– Да вы знаете, я большей частью смутно помню, что было в тот день.
– Ну еще бы, такое пережить. Расскажите что помните.
– Помню, день был солнечный, вышел я из дома купить продукты. Шел по улице, и вдруг, будто провалился в преисподнюю. Преисподняя и оказалась. Видно боженька решил меня туда определить за грехи, да потом передумал – я-то человек безобидный, если когда делал что-то не то, так не со зла, а по непониманию, вот Господь и смилостивился, вернул на землю.
– Дмитрий Архипович, а как вы поняли, что находитесь в аду?
– Так ведь увидел, увидел! Я когда очнулся после падения в мир-то загробный, смотрю – тоннель длинный такой, а в конце тоннеля свет, будто пламени отсветы. И как магнитом меня туда потянуло, я и пошел. Долгенько шел и, наконец, вошел в помещение. А в помещении все вокруг полыхает, полыхает, но ничего не загорается. Среди пламени три черта сидят и в карты режутся, а четвертый жезл в руке держит. И хочу сказать, что чертей художники не совсем верно рисуют. Потому что сами-то они и вправду зеленые, только не гладко зеленые, а вроде как защитного цвета с пятнами, а вот морды у них не зеленые совсем, а красные и толстые, так, с немного зеленоватым оттенком.
– Ну а дальше.
– А дальше, от таких перетрубаций сильно мне курить захотелось, я и спросил, нет ли сигареты. Тогда черти расхохотались, да так что кровь заледенило и гул вокруг пошел. И тот, что с жезлом взмахнул им, и тут все пламя бесовское со всех сторон на меня и ринулось. Я закричал от дикого страха, а дальше ничего не помню. Очнулся, будто в раю – чистое светлое помещение, свежая постель, а рядом ангелочек дивной красоты во всем белом. Потом оказалось медсестричка Ниночка.
За несколько часов листья, которые намел ветер, занесли тело почти полностью. По животу, покрытому этим естественным одеялом, уже ползали земляные черви, время от времени их подхватывали резвые птички, оставляя после себя гуманитарную помощь для мух, которые тут же ее и употребляли. Бригада муравьев подхватывала крошки, иголочки, листики, веточки и транспортировала их к месту постоянного жительства. На груди тела, две симпатичные зеленые лягушки осуществляли первый этап воспроизводства – самый приятный, но и самый скоротечный из всех последующих этапов. Лицо тела было покрыто пятнами багрового цвета, нижняя челюсть бессильно свисала, из края полуоткрытого рта на землю тянулась густая красная струйка, на которой устроили пикник все те же вездесущие мухи. В общем, закон биологии, согласно которому, на месте почившей жизни цветут другие, работал в полную силу.
На клетчатую рубашку, не вполне свежую от блевотины, совершил посадку дятел и стал долбить багровые пятна на лбу, который был им, видимо, принят за край колоды. Однако застолье длилось недолго. Вблизи послышался радостный лай, средних размеров дворняга подбежала к месту праздника лесных жизней, и резво принялась облизывать неподвижное лицо, которое уступило ей, выпорхнувшее из под самого носа, пернатое. Эстетика лика тут же изменилась к лучшему – пятна и струйка, вытекавшая изо рта, исчезли, черты обрели некоторое благородство. Дворняга, доев с рубашки не принятое лежавшим на земле организмом, примостилась рядом и, положив голову на его лицо, отошла к приятному послеобеденному сну. Вскоре в центральном персонаже нашего рассказа начался процесс противоположного свойства. Широкая грудь трепетно взметнулась, из- под дворняжьей головы раздалось мычание.
Тело псевдопокойника пришло в движение, прониклось дрожью, и еще недавно налаженный быт расположившихся на нем мелких обитателей леса, был сломан в одночасье этим земле- , вернее, телотрясением. Некоторые мурашки-букашки побежали не разбирая пути, другие, после недолгого оцепенения, бросились вслед за первыми. Кто-то спасся, кто-то погиб, придавленный телом к земле. Так разрушаются миры.
– Ой хреново…, ой хреново…, ой хреново…, – непрерывно извещал окружающую среду свежевоскресший о своем телесном и духовном состоянии. И он совершенно трезво оценивал это состояние. Действительно было хреново. Было хреново потому, что между окончанием состояния опьянения и истинной, нормальной трезвостью, у рыцарей спиртопотребления имеется состояние ненормальной трезвости, именуемое похмельем. Тело потрясалось неукротимой дрожью, сердце трепыхалось в груди словно птичка в кошачьей лапе, изловчившейся пролезть сквозь прутья клетки, во рту было сухо, как только может быть сухо и кисло, как только может быть кисло. Но самой страшной была даже не головная боль – она-то после питейных мероприятий с годами беспокоила нашего героя все меньше. Самой страшное находилось под ложечкой. Там бесновалась чудовищная, все поглощающая тошнота. Не боль а тошнота, которая сейчас была хуже любой боли и терпеть которую было невыносимо. Единственным позитивом был пот, который катил градом и смывал, хотя бы частично, грязь с давно немытого тела.
– Ой хреново…, ой хреново… Чего тебе Секретарь, отстань, ой как хреново. – Обращение адресовалось к виновнику возвращения к безрадостной жизни. Пес резвился вокруг и время от времени хватал героя за штанину, порываясь куда-то тащить.
Герой с немалым трудом поднялся, не переставая твердить упомянутую мантру, и, тяжко вдавливая раздолбанные кроссовки в земную твердь, поплелся в сторону опушки леса, который на самом деле был не каким-то там диким лесом, а городским лесопарком, что впрочем, не мешало быть ему порядком изгаженным, но не дикими зверьми, а, как и положено в городском лесопарке, обитателями каменных джунглей.
– Блин, какой же сегодня день-то. Ни одной бутылки… Ни одной бутылки…
Секретарь застыл и потянул вскинутым носом. Затем отбежал в левую сторону, гавкнул, привлекая внимание попутчика, а по привлечении замахал хвостом, снова гавкнул и отбежал еще на несколько шагов в том же направлении. Попутчик побрел следом. Метров через двести в кустарнике обнаружились остатки бивуака, состоящие из двух консервных банок, пепелища костра, примятой в человеческий рост травы и известных спутников скоротечной любви. Но главной ценностью были шесть бутылок из-под пива, прекрасных целехоньких бутылок.
– Ух ты мой Секретарчик, – прошептал страждущий, порываясь поцеловать собаку, но та, весело лизнув его в лицо, увернулась от любезностей и, отбежав в сторону, замахала хвостом, приглашая к дальнейшей деятельности.
Нужно сказать, что Секретарь был дворнягой не по породе а по статусу. По породе это был отменный кокер-спаниель густо-яркой шатенистой масти. А бездомным пес оказался по вине бывшего владельца, который приобрел его, следуя волне моды на домашних животных. Однако, будучи гражданином сугубо прагматичным, хозяин вскоре стал тяготиться таким соседством не улавливая в нем никакого практического смысла, и после последнего "Прости-прощай" их пути разошлись. После некоторого периода странствий по подвортням кокер, в прошлом Джульбарс, прибился к одному из дворов, будучи прикормленным добрыми местными жителями, которые и нарекли его за услужливый нрав Секретарем.
Операция с бутылками повторилась еще несколько раз. В отвратительном сорном огороде обозначенном как "хреново" появился маленький, хиленький симпатичный цветочек "надежда", который с каждой найденной бутылкой чуть-чуть распускался. Через три часа упорных поисков число бутылок эквивалентное сумме необходимой на опохмелку было достигнуто.
Тяжелая сварная дверь со скрипом распахнулась и, предшествуемый Секретарем, в храм пития и опохмелки вбрел наш страдалец.
Продавщица психохимических утешений сверкнула глазом на вошедшего не вполне ласково.
– Здравствуй Карповна.
– Здравствуй Митенька, с чем пожаловал?
– Хреновато мне, Карповна, дай бутылочку на оздоровление, – промычал Архипыч протягивая выручку от стеклотары.
Дородная Серафима Карповна была женщиной доброй, но злопамятной, в отношении нелицеприятных отзывов о ее женских прелестях. Впрочем, как и все женщины, независимо от национальности, цвета кожи, вероисповедания и социальной принадлежности.
– Ты Митяня за сколько бутылок был мне должен? – ласково поинтересовалась Карповна принимая купюры.
– За сколько бутылок?… – эхом отозвался Архипыч.
– За три.
– Ну значит за три… Так я ж отдам, ты ж знаешь.
– Знаю, тем более и отдавать будет легче – уже за две.
– Да ты что Карповна! Не видишь, помираю?!
– Ниччё, не помрешь, не такие не помирали. А вперед будешь знать что гавкать, у кого какие ляжки, окорока-не-окорока
– Да ты что Сима, я ж по-дружески, без злобы. Дай бутылку, помираю!
– На. – И Архипыч обнаружил в ближайших окрестностях своего носа известную фигуру из трех сарделеподобных пальцев. – А ты собачка покушай, умная собачка, не в пример хозяину, – доразорила страждущую Архипычеву душу жестокая буфетчица.
Избитые фразы потому и называются избитыми, что часто употребляются. А значит хороши. Кто ж будет часто употреблять дерьмо или глупость. Поэтому непонятны советы всячески избегать избитых фраз. Напротив, их нужно употреблять, если такая фраза к месту более чем любая иная. И в данном случае такая фраза имеется. "Надежда на счастье рухнула" – вряд ли можно точнее охарактеризовать происходившее в душе Архипыча.
Упомянутый выше симпатичный цветочек поник головкой, усох и исчез. Тошнота разыгралась с новой силой и стала еще мучительней, ибо тошнота без надежды во сто крат хуже тошноты с надеждой.
Архипыч брел не разбирая пути, машинально как автомат, и подсознательно боялся остановиться – чувствовал, что ходьба хоть немного отвлекает от мучительных ощущений. Внезапно нога ступила в пустоту, земная опора исчезла, и он обнаружил себя в состоянии свободного падения. Последнее что он воспринял, был удивленный лай гулко донесшийся откуда-то сверху.
Бригада ремонтников сегодня работала в общем коллекторе, по которому проходила водопроводная магистраль снабжавшая жидкостью широкого назначения целый городской район. Командировка была дана в связи пропажей в кранах воды, выявленной утром, пробудившимися от ночного сна жителями района. По прибытии на место выяснилось, что вентили закручены, а отрезок трубы длиной в четыре метра отсутствует, аккуратно вырезанный, по всей вероятности, ностальгирующими любителями пионерского металлоломного прошлого.
Когда следственная группа уже покинула место преступления, а замена похищенной трубе находилась еще в пути, ремонтники, как водится, послав младшего за пивком, и закусить, резались в дурака.
По доставке пития и съестного, бригада, не отвлекаясь от игорного занятия, приступила к трапезе.
– Ой, блин, люк не закрыл, – встрепенулся гонец.
– Да ладно, покушай, не слепые, обойдут. Покушаешь, сходишь да закроешь.
Трапезу завершили в аккурат с прибытием трубы.
– Ну что ж мужики, за работу, – определил бригадир характер следующего этапа трудового дня и включил автогенную горелку. – Ег твою мать, а это что за очевидное-невероятное.
В проходе бокового вентиляционного тоннеля стояло на четырех конечностях существо отдаленно напоминавшее человека, лохматое, взъерошенное, с ссадинами на руках и лице, в помятом, крепко испачканном землей пиджаке и таких же джинсах. Существо исходило дрожью и дико оглядывалось по сторонам.
"Снежный человек", "Робинзон Крузо", "Да откуда здесь снег, нет, это Маугли", "Да какой на хрен Маугли, это этот, его еще Челентано играл – ну упал младенцем с самолетом, выжил, в лесу вырос, а потом его ученые в Италию забрали", "Да что ты плетешь – где мы, а где Италия" растерянно строили гипотезы присутствующие.
Тем временем существо, завидев пивные бутылки с воплем бросилось к ним, и приложив по очереди ко рту быстро убедилось в их роковой бессодержательности.
– Есть еще?! – возопило существо обнаружив принадлежность к человеческому роду, хоть и в изрядной степени одичания.
– Да где ж ты раньше был касатик, выпили все, – сообщил бригадир.
– Дай хоть закурить!
– На, – бригадир протянул пачку "Примы"
– Дай спичку!
Бригадир пошарил в кармане и не найдя спичек, по привычке многих сварщиков поднес горелку к неистово прыгавшей в губах пришельца, сигарете.
Внезапно пришелец взвыл и с криком ужаса бросился в направлении противоположном первоначальному.
– Лови его мужики, не в себе он, лови, не то натворит чего! – и бригада ринулась за убегавшим.
Архипыч вышел за порог телестудии, сжимая в руках кулек с двумя бутылками коньяка, кольцом копченой колбасы и баночкой кетовой икры умыкнутых им с застолья организованного администрацией студии по случаю запуска цикла "Ваша аура", на которое были приглашены и сегодняшние участники передач. Сейчас он решал арифметическую задачу – скольким бутылкам самогона эквивалентна эта барская роскошь.