Осень 1957 года – в училище для меня начался второй год обучения. Теперь я уже второкурсник – я уже не «салага», а «старик». Учился я в основном на «отлично» даже по самому трудному предмету – «сопромату». Преподавала нам этот предмет Анна Израилевна. Однажды на уроке она у меня спросила:
– Кто ты по национальности?
– Украинец, – ответил я.
Анна Израилевна выразительно сделала удивлённый взгляд, а затем повернулась к аудитории и продолжила вести занятие. Что она хотела выразить своим вопросом и взглядом? Способность легко воспринимать и запоминать информацию принадлежит исключительно только «богом избранным» паразитам рода человеческого? Но это, же абсурд! После этого каверзного вопроса я отвечал на её вопросы кое-как, но она всё равно продолжала ставить мне «пятёрки», а я упорно продолжал добиваться того, чтоб она поставила мне «двойку», именно поэтому, однажды ответил:
– Я не выучил урок.
– Я не буду ставить тебе оценку. Выучишь урок и ответишь другой раз.
На все остальные вызовы я неизменно отвечал: «Я не выучил урок». Но она всё равно оценку мне не ставила. Наконец она недовольно сказала: «Двойка!». Через пару дней после этого случая проводилось училищное собрание по успеваемости курсантов. Когда началось собрание, Анна Израилевна отошла от стола, подошла к стене и сложила обе руки у себя на груди, а молочные железы у неё были такой огромной величины, какой мне нигде и никогда не придётся увидеть! Она жёстко уставила взгляд серых глаз на меня и как удав смотрела неотрывно. К столу вышел староста нашей группы и сказал:
– В первой группе успеваемость хорошая, потому что «троечников» у нас предельно мало, а «двоечников» вовсе нет.
– А Бабич? Два дня назад по «сопромату» он получил «двойку».
– Бабич захотел получить «двойку» и получил её, но предмет он знает хорошо. Это был каприз с его стороны, - староста криво усмехнулся.
После этого случая Анна Израилевна перестала делать различие между мной и остальными курсантами нашей группы, а я продолжал учиться на «отлично».
В январе 1958 года нам объявили, что приказом Совета Министров горная профессия «врубмашинисты и комбайнёры» ликвидируется, поэтому мы получим аттестаты, в которых будет указано новое название профессии – «Рабочий очистного забоя», сокращённо – РОЗ. Это рабочие широкого профиля, имеющие право работать забойщиками, переносчиками, бутчиками и проч. т.е. исполнять все работы по очистному забою, в том числе – работать на врубмашинах и комбайнах. Это объявление всех огорчило, так как мы теперь уже «никто» и два года учёбы летят «коту под хвост». Наша группа взбунтовалась. Во второй группе тоже учились «врубмашинисты и комбайнёры», но курсанты второй группы не бунтовали, так как все они были иногородными.
Первую акцию протеста мы выразили тем, что сделали стихийное собрание группы и пригласили на это собрание директора училища и руководителя нашей группы. Собрание прошло бурно, а решение его было резким: «Мы требуем от администрации училища освободить нас от неугодного нам руководителя группы». Директор нам сказал о том, что руководитель группы не избирается, а назначается, поэтому курсанты не вправе требовать смены руководителя. Мы же директору заявили: «Мы не будем ходить на занятия до тех пор, пока наше требование не будет удовлетворено».
Руководитель нашей группы, Святохо Пётр Иванович, не был в чём-либо виноват перед каким-либо курсантом, а уж перед всей группой – тем более. Этот человек всегда относился к нам корректно, как и должен вести себя хороший руководитель. Я не знаю зачинщиков этой акции, и на собрании я был всего лишь свидетелем, не принимая участие в прениях и голосовании. Я уверен в том, что акция эта была вызвана сообщением об изменении наименования нашей профессии, а ребята сорвали своё зло на руководителе группы.
Администрация училища не стала распространять информацию за пределы училища о нашем бунте во избежание неприятностей для самой же администрации. Мы уже проучились более года и средства государственные уже были затрачены на нас огромные, поэтому отчислить кого-либо из училища будет накладно, а уж отчислить всю группу курсантов, или часть её, тем более. Был уволен из училища ни в чём неповинный Петр Иванович под каким-то благовидным предлогом.
Удовлетворив наше требование, администрация назначила нам уже двух руководителей криминального характера. Взаимоотношения с криминальными личностями не могут быть некриминальными, ибо «как аукнется – так и откликнется». Грубость наших новых руководителей мы терпели недолго – они были изрядно избиты. Эта акция прошла тихо и незаметно, вероятно новые руководители никуда и никому не жаловались, а ушли из училища «по собственному желанию». Теперь руководителем нашей группы был назначен человек иудейского происхождения. Этот человек никуда не вмешивался и ни от кого ничего не требовал, поэтому я даже лица его не запомнил – просто, был такой человек.
Выпускные экзамены я сдал тихо и спокойно с отличными оценками по всем предметам, но государственный экзамен сдавать отказался. Государственным экзаменом у нас называлась дипломная работа, но какой может быть «дипломная работа» в ремесленном училище? В середине июня 1958 года неожиданно для себя в парке отдыха трудящихся шахты 17-17 бис я встретился с Дмитрием Сергеевичем, завучем злополучного училища.
– Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич.
– Здравствуй. Почему ты не пришёл на государственный экзамен?
– А какой в этом смысл? Меня и без документа об окончании училища примут на шахту в качестве РОЗ. На эту специальность на всех шахтах принимают без документа о специальном образовании.
– Документ этот тебе необходим, хотя бы потому, что он даёт тебе двухгодичный рабочий стаж. Ты дипломную работу писал?
– Чертежи сделал давно, но дипломную работу не дописал, осталось совсем немного.
– Допиши дипломную работу и вместе с чертежами принеси её мне в училище. Валентин Якунин тоже не сдавал государственный экзамен, но по уважительной причине, потому что был на республиканском соревновании по боксу. Принеси свою работу в ближайшие два-три дня. Дипломную работу Якунина и твою мы рассмотрим на следующей неделе и выставим оценки, а потом ты получишь документ об окончании училища.
После этого разговора я пришёл домой, дописал дипломную работу и на следующий день отнёс её в училище, а спустя неделю получил аттестат «рабочего очистного забоя» с оценкой «отлично» по государственному экзамену – утешения мало. Ой, как мало!