КОНЦЕПЦИЯ ПРАВЕДНИКА
В БИБЛЕЙСКОЙ И РАВВИНИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Луис Джейкобс (1957)
http://www.louisjacobs.org/index.php?pge_id=185
I
Хотя концепция хасида, как она видна по ашкеназийской литературе и, в особенности, по бештианскому хасидизму, получила более или менее адекватную трактовку, до сих пор не предпринималось порыток проследить эволюцию этого термина в более ранней литературе. Ценная монография Лазара Гульковича по этому термину в библейской и раввинистической письменности (1) на самом деле не рассматривает единую почву этой концепции, имея дело, с одной стороны, с образами, представленными главным образом в Псалмах, а с другой – с рассказами об отдельных праведниках, в большинстве своем датируемыми намного более поздним периодом.
Мы начнем с изучения слова хэсед, которое мы находим в многочисленных местах Библии и которое в соответствии с контекстом, в котором оно стоит, означает милосердие, доброту, преданность, верность или милость. В двух местах (2) хэсед, по-видимому, означает позор или поношение; слово иногда несет этот смысл по-арамейски, и ученые отметили, что таково основное значение его корня (3). Это происходит, как если бы древние, используя это слово, имели в виду качества, которые находят свое полное выражение в щедрости, но которые имели бы обратный эффект, будучи лишь верностью своим обязательствам.
Практика хэсед – тема, часто повторяющаяся в библейских книгах. Пророк Михей говорит о том, что Бог отказывается от Своего гнева, ибо Он находит удовольствие в хэсед (4); любовь и хэсед являются важными компонентами пророческого идеала благой жизни (5). В Книгах Иоиля и Ионы Бог описывается как изобилующий хэсед (6); это же наименование уделяется Богу в Книге Исход (7). Иеремия говорит о хэсед Бога к Его народу (8), а также о любви Израиля к Нему (9). Хэсед – лейтмотив Книги Осии. Центральная тема этой книги – то, что Бог любит Израиль, который Он обручил Себе как невесту в хэседе (10), и поэтому Он желает хэсед, а не жертв (11). В силу Своей любви к Израилю Бог желает, чтобы Ему поклонялись те, кто практикует хэсед, то есть те, кто отвечает взаимностью на любовь Бога и добр по отношению к ближним, так что любой вид несправедливости и беззакония отвратителен ему (12). Хэсед является своего рода рождением доброты в характере человека, которое побуждает его свободно и радостно делаться с другими. Часто указывалось на неадекватность перевода хэсед просто как «милость». Это слово не имеет никакого оттенка снисходительности, покровительства или подчинения. Это расцвет характера и его красоты. В Книге Есфирь героиня нигде не описана как красивая, но упоминается ее очарование, которое так повлияло на сердце ее царственного возлюбленного (13).
Слово хасид (праведный, благочестивый) происходит от хэседа. В отличие от английского или латинского понятия «святой» (sanctus, saint) этот термин в оригинальном (библейском) употреблении не имел окраски особого посвящения, высшей святости или благочестия. Библейский «хасид» - это также не харизматическая личность. Это просто тот, кто практикует хэсед (14), чье сердце и разум источают доброту в силу полной преданности Богу и безоговорочной любви к ближним. Сам Бог описан в Книге Псалмов как «хасид» (15). Говорить о Творце в тех же выражениях, что и о «святых» людях, просто нелепо (16).
В Псалмах есть много ссылок на хасидим (мн.ч. от хасид (17)). Кто были эти люди? Это не более чем общий термин для обозначения праведных и благочестивых людей или это особая группа людей, посвященных некой цели? На этот вопрос невозможно ответить однозначно. Когда псалмопевец, например, обращается к Богу как к Творящему мир для Своего народа и Его святых (хасидим), можно ли сказать, что это синонимы, ибо речь идет о святом народе, или речь идет о группе «святых» среди народа? Многие толкователи склоняются к мнению, что во многих псалмах хасидим – не кто иные, как люди с тем же названием, как те, кто сражались с Маккавеями против Антиоха. Псалом 149, в частности, говорит конкретно о группе воинствующих святых (18).
Библейский «хасид» - это не особо освященный человек, отделенный от своих ближних. Он не отличается от них ничем, кроме того, что это просто очень хороший и богобоязненный человек. Возможно, однако, что уже в период Псалмов речь шла о богобоязненных людях, объединявшихся ради защиты своей веры. Если это верно, то к хасидим можно не только причислить группы, существовавшие во времена Маккавеев, но это было уже существовавшее к тому времени явление. Можно быть уверенным, что в восстании против Антиоха было целое сообщество людей, вступавших в ряды повстанцев, которые были известны как хасидим. Теперь мы должны взглянуть на их историю подробнее.
II
Самые ранние определенные упоминания о группе преданных людей, называющих себя хасидим, появляются в книгах Маккавеев, где речь идет о том, что эти люди (греч. аsidaioi) присоединились к Маккавеям (19) или, по другой версией, были возглавлены Иудой Маккавеем (20). Ученые уже давно отмечали, что есть внутренние доказательства (например, использование греческих слов), что Книга Даниила была составлена в эллинистический период. Правдоподобно предположение (21), что эта книга была написана в период восстания Маккавеев, чтобы побудить евреев оставаться преданными вере своих отцов. Эта гипотеза находит сильную поддержку в видении Даниилом зверя, ведущего войну с благочестивыми (22).
Из сказанного ясно, что есть некоторая неопределенность в идентификации хасидим в Псалмах и в книгах Маккавеев. Относится ли этот термин в обоих источниках к одной и той же группы, или же маккавейское его употребление вырастает из Псалмов, или хе, возможно, хасидим в Псалмах – это не название какой-либо определенной группы? Сегодня на эти вопросы нельзя дать окончательного ответа. Все, что мы можем утверждать с уверенностью – это то, что группа людей, известных как хасидим, приняла на себя ведущую роль в восстании Маккавеев. Стоит отметить, что книги Маккавеев не говорят о том, что эта группа создалась, чтобы бороться с Антиохом, но она уже была сформирована, по-видимому, для других целей. Возможно, Миллар Бэрроуз (23) прав, отслеживая то, что он называет пуританской тенденцией, начиная с рехавитов (24), которая проявилась в позднейших хасидим как организованной группе верующих, определявших себя как хасидим псалмов, и именно из этой группы происходили маккавейские хасидим.
Духовными наследниками последних были фарисеи, проявлявшие такую же преданность Закону, а также ессеи (25). Ессеи жили монашеской жизнью с общим имуществом, главным образом, в окрестностях Мертвого моря, и свитки Мертвого моря были, по-видимому, творчеством этой секты. Филон определяет численность этих людей, полностью погруженных в изучение Торы и молитву, примерно в 4 тыс. чел. Точно определить связь ессеев с Маккавеями на основе Книги Юбилеев, Еноха или других памятников сложно в связи с недостатком свидетельств (26).
В раввинистической литературе есть ряд ссылок на людей, обозначавшихся как хасидим ха-ришоним. Возможно, это были ессеи (о которых, кстати, прямого упоминания в Талмуде нет) или более ранние маккавейские группы. О них говорится, что эти благочестивые люди проводили час перед молитвой для того, чтобы сосредоточить свои мысли на Боге (27); они носили цицит на углах любой одежды (28), хотя закон этого не требует (29), и они могли общаться с женами лишь в среду, веря в то, что зачатие в любой другой день могло привести к рождению в субботу, что означало бы определенные нарушения субботы ((30); это разрешено законом, но особо благочестивые люди предпринимали самые крайние шаги для того, чтобы избежать осквернения субботы).
Такое же скрупулезное исполнение этими людьми своих религиозных обязанностей было явлено в их чувстве социальной ответственности. Они придерживались обычай не оставлять среди поля шипы и острые предметы до глубины трех локтей, чтобы ничего из принадлежащего им не могло причинить вред другим (31). Хотя некотоые детали, возможно, были позднейшими приукрашиваниями, нет никаких оснований сомневаться в подлинности этих свидетельств, из которых возникает картина группы людей, ревностно и скрупулезно соблюдающих вещи, выходящие далеко за рамки буквы закона в делах молитвы, соблюдения субботы, ритуала и некоторых социальных предписаний. Таким образом, обоснованно считать, что библейский термин стал использоваться для описания особой группы.
Здесь следует сослаться на важные исследования И.Ф.Бэра об упоминаниях хасидим харишоним у Филона (32) и об их вкладе в становление Галахи (33). Филон говорит о древней традиции, касавшейся благочестивых людей прежних времен, которые проводили жизнь в тесном общении с Богом, и он рассчитывает на возрождение этого типа (34). Бэр не испытывает трудностей в демонстрации того, что эта традиция параллельна раввинистическим источникам и что Филон описывает действительно благочестивых евреев, а не греческих мудрецов. Но Бэр слишком легко идентифицирует хасидим харишоним с ессеями. Филон, как представляется, говорит в более общем плане об отпадении человечества от хэсед, так что святые мужи древности практически перестали существовать. Но убедительных ссылок на определенную группу, такую, как хасидим харишоним, у Филона нет, и выше мы отметили, что это является весьма отрицательным фактором для отождествления последних с ессеями (35).
Бэр делает поразительно оригинальное предположение, что большая часть ранней Галахи – это не продукт школьного учения, но создание общин благочестивых крестьян в ответ на неотложные потребности довольно примитивной сельской культуры, и он указывает на некоторые замечательные греческие параллели (36). Эта теория не может быть легко отброшена. Но даже если Бэр прав, в этой связи представляется более правдоподобным рассматривать хасидим харишоним как определенную группу в подобной общине, а не отождествлять с ними все сообщество до танаев. В любом случае, для такой идентификации нет никаких прямых доказательств. Возвращаясь к хасидим харишоним, отметим, что ко времени танаев эта группа больше не существовала (37), и в этот период термин хасид указывает на отдельного благочестивого человека, выдающегося в своей любви к Богу и щепетильности в исполнении своих религиозных и этических обязанностей. Теперь это своего рода эквивалент святого (38).
III
Лучшим для введения в раввинистическую концепцию хасидим является изучение эпизодов из жизни праведников, записанных в трактате Авот. Поскольку эти тексты включены в Мишну как общепринятый кодекс закона, они имеют особое значение. Первые упоминания о хасидим в этой книге – это высказывание, приписываемое Гилелю, что невежественный человек (ам-хаарец) не может быть праведником (хасидом) (39). В этой же главе представлены пять учеников р. Йоханана бен Закая, и один из них, р. Иосе Священник, описывается как хасид (40). Когда ученики были призваны к мастеру, чтобы он наставил их на то, как следовать доброму пути и избегать зла, р. Иосе ответил, что должно выбрать хорошее окружение и избегать плохого (41). Р. Иосе приписывается также изречение: «Пусть имущество ближнего твоего будет тебе дорогим, как свое собственное, и главным для тебя будет изучение Торы, ибо оно не твое по наследству, и пусть все, что ты делаешь, делается ради Небес» (42). Здесь суть святости полагается в добрососедстве и бескорыстии.
Уделив внимание теме учения, в одной из последующих глав трактат Авот описывает святость как интенсивность добродетельного поведения. Среди четырех родов людей хасид – это тот, кто говорит: мое твое и твое твое (43); из четырех типов темпераментов хасид – это тот, кого трудно спровоцировать и легко умирить (44); из четырех типов даятелей хасид – это тот, кто дает сам и хочет, чтобы давали другие (45); из четырех типов тех, кто посещает дом учения, хасид – это тот, кто изучает, а также практикует (46).
Из вышеприведенного изречения очевидно, что хасид не довольствуется минимальными нормами поведения, но соблюдает то, что выходит далеко за рамки буквы закона. Эта идея типична для раввинистических источников. Таким образом, возможно, например, следующее решение: предположим, жертва мошеннических действий может вернуть себе часть денег, при условии, что возврат осуществляется в течение ограниченного времени, в которое можно выяснить истинный ущерб. Если деньги не будут возвращены в течение этого времени, предполагается, что жертва отказывается от своих прав. Мишна оговаривает, что этот срок может быть продлен до года. Р.Хисда отвечает, что чем дольше период ожидания, тем праведнее ожидающий (47). Аналогичным образом, если состоятельный человек в путешествии остался без денег, он обязан принять помощь как бедняк и не обязан платить по возвращении домой, ибо на тот момент он был действительно беден. Но приводится другое решение, согласно которому такой человек обязан заплатить. Опять же, р.Хисда отвечает, что такое решение пригодно лишь для хасидим (48).
В этих двух примерах интересна оценка святости правил, приводимых в Мишне. Задавать вопрос, правильны ли толкования Мишны, в этом контексте просто неуместно. По мнению р. Хисды, кодекс еврейского права всегда остается истинным, но в то же время он содержит минимальные требования закона, в то же время предлагая руководство для тех, кто хочет вести себя благочестиво, выходя за рамки буквы закона. Иными словами, такие «правила для святых» - это не только личные предпочтения, но реальный кодекс поведения (49).
В этой связи важен приводимый в Иерусалимском Талмуде анекдот. Мишна устанавливает правило, что при нападении иноверцев евреи могут спасти свою жизнь, выдав из своего числа того, кого язычники назовут по имени. Р. Йешуа бен Леви последовал этому учению и спас жителей города, выдав человека, указанного по имени. После этого пророк Элиягу, который ранее являлся в городе, являться перестал. Йешуа защищал свои действия, ссылаясь на четкое правило Мишны. Пророк явился ему и сказал: разве этот закон для праведника? (50).
Разницей между формальным следованием закону и праведностью является то, что хасид выходит за пределы буквы закона. Р.Гуна (конец IIIв. н.э.) противопоставлял две части стиха: «Господь праведен (цадик) на всех Своих путях и милостив (хасид) во всех Его делах» (51). Бог поступает с грешниками по букве закона, но если Он милостив и прощает, Он выходит за рамки буквы закона (52). Широко бытовало мнение, что раскидывать обрезки ногтей может быть вредно для беременной женщины, которая наступит на них. Человек, который бросает обрезки ногтей, грешит, цадик закапывает их, хасид же убирает их подальше, то есть избегает самой возможности кому-то навредить (53).
Важным фактором, вытекающим из цитированных выше отрывков трактата Авот, является связь между праведностью и учением. Профессор Шолем, изучая традицию Хасидей ашкеназ, замечает, что для нее быть хасидом означало соответствовать чисто религиозным нормам, полностью независимым от интеллектуализма и обучения. Хотя эта традиция продолжала делать ставку на знания, тем не менее, можно было быть хасидом и без понимания чего-то большего, чем текст Библии. Шолем считает это отходом от старых представлений о хасидуте (54). Но в то же время он, видимо, прав, утверждая, что разделение между ученостью и святостью, которое было особенно заметно у Хасидей ашкеназ – это тенденция, которую можно наблюдать и в раввинистической литературе. Гиллель, говоря, что ам-хаарец не может быть праведником, имел в виду не больше, чем то, что невежественный хасид далек от идеала ученого. Точно так же Гилель считал, что вспыльчивый человек не может учить – то есть он просто не будет хорошим учителем!
Утверждение, что тот, кто учится и практикует – это хасид, не означает, что тот, кто не учится, не может рассматриваться как хасид. Смысл таков, что из четырех типов людей, которые посещают дом учения, хасид – это просто тот, кто изучает и практикует. Даже раввины могут быть отнесены к невежественным хасидам (55). Еще один интересный пример противопоставления благочестия и учености в раввинистической мысли можно найти в следующем пассаже. Раве, сыну р. Гуны, сказали: если кто-то убивает змей и скорпионов в субботу, Дух праведности недоволен. Он ответил: Точно так же Дух мудрости недоволен хасидами (56). В раввинистической литературе есть много упоминаний благочестивых людей, прославившихся своей святостью, но не ролью наставников Галахи, как, например, Хони Хамеагель, Ханина и Амрам Хасид. Понятно, что хотя эти люди были в почете, ученые считались превосходящими их. Различие между двумя типами выражено и в другом анекдоте. Ханина успешно молился за сына р. Йоханана бен Закая, хотя молитвы самого р. Йоханана не были услышаны. Р.Йоханан заявил, что это было связано не с превосходством Ханины над ним, но с тем, что он был похож на аристократа перед царем, не всегда допускаемого к нему, тогда как Ханина подобен слуге, который всегда может войти в царские покои, чтобы перенести мебель (57).
Реальность такова, что в принципе хасидский подход должен находиться в противоречии с официальной позицией учителей Галахи. Этот антагонизм, как известно, вспыхнул уже в виде открытого конфликта гораздо позднее, в бештианском хасидизме. Несколько ранее Бешта Моше Хаим Луццатто в предисловии к своему знаменитому руководству по святости Месилат Йешарим высказал замечание, что хасидут часто отождествляется с такими практиками, как долгое чтение псалмов и ритуал омовения, и что святость редко можно встретить среди ученых, которые считают, что для ее достижения не нужны никакие интеллектуальные усилия (58).
Иногда в раввинистической литературе термин хасид используется в очень слабом значении, обозначая просто доброго и благочестивого человека, что является возвратом к его изначальному библейскому применению. Именно в этом смысле это слово используется, когда говорят, что большинство моряков – это хасидим (59). Но, как правило, это слово все же передает идею особого рода высокой добродетели, что является признаком святости. В примерах, приведенных выше, особый упор делается на хасидут в молитве, самоконтроль и бережное отношение к чужой собственности. В IIIв. вавилонский учитель рав Йехуда сказал, что тот, кто желает быть хасидом, должен исполнять законы, изложенные в трактате Незикин (нанесение ущерба и избежание вреда другим). Рава (299-352) сказал, что для этого следует соблюдать предписания этического трактата Авот. Другие же утверждают, что праведник должен исполнять предписания трактата Брахот, посвященного молитве (60).
Итак, есть надежда, что мы проследили постепенное развитие концепции хасид от библейского периода к раввинистическому. Этапы этого развития можно выявить по источникам. Хасид в Библии – это просто добрый человек, который ведет хорошую жизнь в глазах Бога и людей, хотя интенсивность добродетели и отличает его от собратьев. В маккавейский период мы находим это понятие применяемым к определенной благочестивой группе. Эта группа упоминается и в Талмуде среди характеристик благочестивых людей, но среди танаев ее уже не было. В более поздний раввинистический период хасид – это человек особой святости и альтруизма, в частности, отмеченный желанием идти далеко за пределы буквы закона. С развитием различных мистико-аскетических элементов в последующей еврейской жизни этот тип оформился в том виде, в каком мы наблюдаем его в позднераввинистический период.
1. Die Entwicklung des Begriffes Hassidi im Alten Testament;, Acta Seminarii Universitatis Judaici, Тарту, 1934, и Die Bildung des Begriffes Hasid;, Тарту, 1935.
2. Лев.20.17, Притч.14.34. Возможно, однако, что во втором отрывке слово используется в его общепринятом смысле, и речь идет о том, что особая щедрость – достоинство еврейской жизни: GreenstoneJ. Proverbs. Philadelphia,1950. P.159
3. Ibid.
4. Мих.,7.18
5. Мих.6.8.
6. Иоиль 2.13, Иона 4.2
7. Исх.34.6
8. Иер.31.2
9. Иер.2.2
10. Ос.2.2
11. Ос.6.6
12. С.Л.Браун (Hosea, Westminster Commentary. L.,1932. P.47-49) справедливо указывает на три значения слова хэсед: Божья снисходительность к нуждам людей, любовь Израиля к Богу и любовь людей друг к другу (Ос.10.12-13, 12.7-8)
13. Есф.2.17. Р.Йеошуа бен Корха сказал: Эстер была некрасива, но наделена огромной привлекательностью (хэсед, Мегила 3а).
14. Притч.11.17 говорит о человеке, которому свойственен хэсед, а 3 Цар.20.31 – о царях, обладающих хэсед. Термин иш хэсед может быть синонимом хасид, но, вероятно, различие между этими двумя терминами в том, что второй более интенсивен. Бриггс (Psalms. V.1. P.34) замечает, что слово хасид означает и милостивый, и набожный, и благочестивый, поскольку милость как черта, по которой известно благочестие, подразумевает и другие атрибуты благочестивого характера. Более вероятным объяснением является то, что хэсед, от которого происходит слово «хасид», означает силу любви, направленной как на Бога, так и на человека. Шехтер (StudiesinJudaism. V.2. N.Y.,1908. P.151) считает, что восприятие понятия хасид как красоты души, по аналогии с упомянутым толкованием Эстер, является гомилетически надуманным.
15. Пс.144.17
16. Хасид иногда упоминается в противоположность нечестивцу (1 Цар.2.9, 2 Цар.22.6-7) или как синоним праведника (Мих.7.2). Стоит отметить, что женский род этого понятия в Библии не встречается. Форма хасида используется в отношении кошерных птиц (Лев.11.19, Втор.14.18, Иер.8.7, Зах.5.9, Пс.104.17, Иов 39.13). Это слово может не иметь никакой связи с хасид и вообще не имеет в иврите общепринятого значения. Р.Хисда объясняет употребление обоих слов по отношению к тем, кто проявляет доброту (хасидут) к ближним (Гитин 63а), но это не более чем народная этимология (Gulkowitsch. Op.cit. S.11)
17. Пс. 139.20, 50.5, 79.2, 87.28, 97.10
18. Гулькович (Op.cit. S.11) делает гениальную попытку проследить развитие термина хасид в псалмах, но предложенное им приложение этого термина к особой благочестивой группе не очень убедительно, поскольку в различных псалмах это слово имеет разный контекст.
19. 1 Макк.2.42-44, 7.8-18
20. 2 Макк.14.3-6
21. РобертХ. Пфайфер (Pfeiffer R. History of the New Testament. V.1. IntroductiontoApocrypha. L.,1949. P.13-14) слишком уверен в своем категорическом утверждении, что книга написана хасидим.
22. Дан.7.19-22, хотя на арамейском языке для обозначения «святых» используется слово кадушин. Арнольд Тойнби в работе: HistorianApproachtoReligion. L.,1956. P.100-101 замечает, что, возможно, первыми, кто положил свою жизнь за имя Божие, были еврейские мученики, пострадавшие при Селевкидах в 167 г. до н.э.
23. Plan of Biblical Theology. Philadelphia,1946. P.151-152
24. Иер.35.6-7
25. Шюрер (Geschichte des judischen Volkes im Zeitalter Jesu Christi, 1901-03. Bd.2. S.655) показал, что слово «ессеи» могло быть греческой формой слова хасидим. Ср. Oesterley W.O.E. Jews and Judaism During Greek Period. L.,1941. P.256-257. В последнее время, однако, И.Ф. Бэр (Сион, 1952, Т.17. С.43) показал, что это слово встречается в ранних греческих источниках лишь с возможным значением «благочестивый человек».
26. Buchler. Types of Jewish Palestinian Piety 70 BCE – 70 CE. Jewish College Publications. Philadelphia, 1922. P.2
27. МишнаБрахот 5.1, Брахот 32б
28. Чис.15.37-41
29. Менахот 41а
30. Нида 38б. Это, казалось бы, исключает идентификацию хасидим харишоним с ессеями, которые соблюдали целибат. Но тексты Мертвого моря свидетельствуют, что по крайней мере некоторые ветви ессейства не практиковали безбрачие, ибо упоминают женщин-членов.
31. Баба Кама 30а. В малом трактате Смахот (3.10) от имени р. Йехуды (IIв.) сказано, что древние праведники умирали от заболевания кишечника, которое очищало их так, что они попадали в рай.
32. Hahasidim harishonim bekhitvei kol uvamasoret haivrit;, Сион, 1953, т. XVIII, с.91-108.
33. Hayesodot hahistori;im shel hahalakhah, Сион, 1952, т. XVII, с.1-55.,
34.DeSpecialibus Legibus, II, 42-55 и Quod Omnis Probus Liber.
35. Бер, например, ссылается на Мишну, Сота 9.9, где говорится, что когда умерли р. Иосе бен Йоэзер и Йосе бен Йоханан из Иерусалима умерли, виноградные лозы перестали плодоносить, и это были именно хасидим харишоним (С.92). Позже он цитирует высказывания р. Иосе как типичного лидера этого направления (С.100). Однако Бэр несомненно прав, рассуждая о том, что в начале раввинистической традиции хасидим – это просто праведники, хотя и существует определенная путаница в плане выявления конкретной группы, известной как хасидим харишоним. Он нигде не сказал, что Иосе принадлежал к последней группе.
36.Hayesodot
37. Это подразумевается в словах о древних благочестивых. Говорят, что когда умер р. Иосе Хатнута, не было более святых (Сота 9.14), что может означать, что он принадлежал к хасидим харишоним.
38. В первой главе книги Бюхлера упоминается ученик Гилеля и его предположение, что хасидим харишоним еще существовали в его дни и Гилель принадлежал к их числу. Доказательство этому Бюхлер основывает на Сота 9.24 и Тосефта Сота 13.3, где упоминается, что по смерти Гилеля его оплакивали как «смиренного, святого ученика Эзры». Но здесь термин хасид используется в общем качестве, как панегирик хорошему человеку; ср. Брахот 6б, где указано, что это понятие прилагается просто к человеку, отводящему место для молитвы. Ср. Buchler. Tannaim. V.1. P.6
39. 2.6
40. 2.8
41. 2.9
42. 2.12
43. 5.10
44. 5.11
45. 5.13
46. 5.14
47. Бава Меция 52б
48. Хулин 130б
49. Было бы слишком поспешным выводом, что в мишна баридим мы имеем лишь бессознательное воспоминание о примитивной Галахе, как пишет Бюхлер (Р.148). Бэр (Ha-yemdaihр.55) считает, что законы, регулирующие этот момент, требуют дальнейшего изучения на основе его теории, но есть четкое различие между мишнат хамавим, которые являются законом для всех людей, и мишнат луцидим, которые есть кодекс поведения для святых, ср. Энциклопедия Талмудит. Т.7. С.382-395
50. Иерусалимский Талмуд, Трумот 8.46
51. Пс.114.17
52. RH 17б
53. Бава Меция 18б, ср. Бава Кама 30а: хасид – тот, кто запретит разбрасывать камни, составляющие общественное достояние
54. MajorTrendsofJewishMystics. L.,1955. P.91.
55. «Даже если мудрец не мстителен и не злобен, как змея, опояшь чресла свои, прининимая во внимание, что если ам-хаарец и может быть праведным, лучше не злословить его» (Шабат 63а).
56. Шабат 121б.
57. Брахот 34б, мнение Раши отличается. Зохар (II.15) cообщает похожий анекдот о р. Елеазаре и р. Акиве, но там молитва стоит ниже ответа, ибо царь желает сохранить пользу от нее как можно дольше. Зохаристическое объяснение предполагает, что аристократ тоже является мужем молитвы, и без сомнения, это так потому, что в каббалистической мысли есть иная шкала ценностей. Остается, однако, верным, что в целом талмудический ученый – это другой тип молитвенника, превосходящего последний. Ср. заявление о том, что мудрецы выше пророков (Баба Батра 12а)
58. Уильям Джеймс в «Многообразии религиозного опыта» после проведения тщательного анализа односторонности святых заключает: «В жизни святых могут быть сильны духовные способности, но что дает впечатление экстравагантности – так это сочетание духовности с относительным дефицитом интеллекта» (Р.340).
59. Хулин 4.14
60. Бава Кама 30а. Здесь могут быть упомянуты некоторые другие раввинистические идеи относительно хасидут. Благочестивые люди, собравшиеся в Храме на вынос воды, говорили: блаженна наша молодежь, что не опозорила нашу старость; в то время как кающиеся говорили: блаженна наша старость, что искупила нашу молодежь (Сука 53а). Это позволяет предположить, что наименование хасида могло быть дано лишь человеку, чья жизнь не была запятнана грехом, не кающемуся грешнику. В самом деле, в раввинистической дискуссии о том, кто выше – совершенный праведник или кающийся (Брахот 34б) термин, используемый для праведника – цадик, а не хасид (ср. Зохар I. 39а, где сказано, что кающийся занимает более высокое место в небесных залах, чем совершенно праведный, но самое высокое место из всех уготовано хасидам). С другой стороны, Адам описывается как великий хасид, возненавидевший самого себя за свой грех (Эрувин 18б). Среди поздних хасидов в Германии покаяние рассматривается как наиболее существенный элемент святой жизни (Scholem. Op.cit. P.104 f.). Хотя аскетизм и самоотречение часто сопутствуют святости в раввинистической и особенно в позднейшей литературе, хасид не имеет желания требовать самоотречения от других. Таким образом было описано, как хасид дал классическое решение для того, может ли женщина очистить своего мужа (Брахот 4а). Позже Рав, комментируя учение р. Акивы, что десять колен не имеют доли в грядущем мире, сказал, что Акива оставил свой хасидут (Санхедрин 110б). Хасидут здесь – это особое отношение к другим, восстанавливающее тех, кого не судят по строгой справедливости. Интересной спекуляцией является использование термина хасид применительно к неевреям. В наше время есть хасидим среди народов (Бейт Хамидраш, Седер Ган Эден; Майцмонид. Гилхот Млахим 8.11, Санхедрин 10.2; оригинальное прочтение в Тосефта Санхедрин 13.2, среди народов есть цадиким: ср. Gulkowitsch. Op.cit. S.11-13). С другой стороны, в качестве хасида описывается Иов (Бава Батра 15б), хотя, по мнению некоторых мудрецов, он не был евреем, а также Адам (Эрувин 18б).
Перевод(C) Inquisitor Eisenhorn