ИУДАИЗМ И НАЧАЛО ХРИСТИАНСКОЙ ЛИТУРГИИ
Шэрон Бернс (1984)
Первые христиане продолжали поклоняться в Храме и синагоге, но евхаристический обряд, который является нашим литургическим актом жертвы, начинался со священной трапезы за домашним столом (1). Дом в иудаизме был также центром поклонения. Родители были обязаны обрезать сыновей, и эта церемония проводилась в домашних условиях. Они были обязаны также наставлять своих детей. Субботние трапезы с их церемониальными благословениями на еду и вино были поводом для большой радости. Трапеза начиналась с торжественного преломления хлебы со стороны отца или председательствующего лица, после чего последовательно произносились благословения на пищу и все действия данного ритуала. Большое благословение последней чаши синтезировало всю эту дохристианскую духовность, которая может по праву называться «евхаристической». Христианские молитвы Евхаристии по происхождению принадлежат именно к этому классу еврейских молитвы, называемых брахот, то есть молитв хвылы и благодарности за Божьи дары. Христианская Евхаристия была продуктом объединения брахот, читаемых в синагоге, и связанных с благословением церемониальной еды на дому. Если еще точнее, евхаристия восприняла свою форму от благословения на последнюю пасхальную чашу, которая заканчивала трапезу, что соответствует словам и действиям Иисуса на Тайной вечере, описанным синоптиками и Павлом (Мтф.26.26-30, Мк.14.22-25, Лк.22.19), что завершало нормальную структуру еврейской церемониальной трапезы (2).
Браха, древнейшее выражение еврейского духа молитвы, образовала храмовую литургию. Это также пример еврейского идеала освящения творения и принесения любого действия Богу с благодарением, а точнее – освящения всего через благодарение. Павел четко выражает это: «Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, []потому что освящается словом Божиим и молитвою» (1 Тим.4.4-5).
Браха являлась главным средством для евреев, как на индивидуальном, так и на общем уровне, для поддержания теоцентричного отношения к жизни. Другими словами, это еврейская жертва хвалы, которая сакрализует каждый акт повседневности. Поскольку Иисус был в высшей степени набожным евреем, насквозь пропитанным этим дивным отношением благодарности и благословения, первые христиане, безусловно, полностью разделяли эту практику еврейского благочестия. Духовность, свойственная брахе, суммирует целостное понимание еврейского знания: это акт веры в Бога, которая выявляет смысл каждого существа и события. Эта молитва веры является актом предания себя в волю Божию, известную через Его Слово. Эта сакрализация всей действительности коренится в знании характера Божия замысла и находит свой центр уже не в храмовой жертве, но в общей семейной трапезе, совершаемой в субботу и праздники. То же самое можно сказать об общинной трапезе братств (хавурот), этих общин благочестивых, важность которых была явлена нам в Кумране. Многие исследователи утверждают, что община, образованная Христом и Его апостолами, составляла одну из хавурот (3). Кумранские тексты, а также свидетельства Филона и Иосифа Флавия о ессеях подтверждают тот факт, что наиболее набожные евреи, в том числе из священнических кругов, воспринимали эту трапезу как то, что должно прийти на смену храмовым жертвам.
Из всех человеческих действий ни одно не воспринимается так различно, как освящение еды молитвой за все дары Божьи. Когда мы, христиане, освящаем что-либо, мы считаем это отделенным для сакрального использования. Но еврейская браха есть прежде всего благословение Бога, акт хвалы и благодарения Ему, ибо человек или вещь считаются принадлежащими Ему. Браха всегда начинается с формулы: «Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной». Мне кажется, несколько лучше начинать славить Бога таким образом за то, что Он «взрастил хлеб из земли», чем просто говорить, как мы, католики: «Благослови, Господи, нас и эти дары Твои». Благословения евхаристического хлеба и вина являются именно таким родом брахи (4).
Это наиболее существенно для того, чтобы понять весь смысл еврейского благодарения, которым Иисус молился постоянно и в особенности над хлебом и вином Тайной Вечери. Подчеркивая это, Луи Буйе утверждает, что мы можем должным образом понять Евхаристию только через ее предысторию в еврейском благочестии. Он утверждает далее, что «все бесполезные и бесплодные споры по поводу толкования Евхаристии среди христиан начались только с разрыва, который состоялся между еврейской и христианской мыслью» (5).
Сохранились многочисленные документы, которые дают нам возможность фактически отождествить происхождение христианской Евхаристии от еврейских брахот. Например, в VIIкниге «Апостольских установлений», получивших свою окончательную форму в IVв., где, конечно, наиболее еврейские формулировки были изменены христианами, которые везде добавили тексты, обращенные ко Христу и к Церкви, упоминаются Слово, Мудрость и народ Израиля. То же самое относится и к известной евхаристической молитве в Дидахе. «Конечно, из этих текстов и других очевидно, что христианская Евхаристия является не только производной от еврейских брахот, но просто берет их себе» (6).
Нигде влияние еврейского благочестия на изначальную Церковь и ее поклонение не явлено так ярко, как в молитвах, которые мы находим в раннехристианской литературе и первых христианских литургических текстах. «Читая дохристианские формы молитв в еврейской литургии и молитвы ранней Церкви, невозможно не заметить атмосферу сходства в том и другом и не признать, что все это исходит из одной и той же формы» (7).
Христианская литургия подчеркивает хвалу и благодарение так же, как и еврейские молитвы. Кедуша (Свят, Свят, Свят) остается существенной частью христианской литургии. Главная молитва Иисуса, Отче Наш – это прежде всего еврейское выражение поклонения, и каждый ее элемент находит параллели в еврейской литературе (8). «Аминь», «Аллилуйя» и другие завершения молитв, исповедание грехов и чтение псалмов также были взяты из синагоги. Исторические воспоминания, такие, как Исход, Пасха, которые присутствуют во многих еврейских молитвах, были использованы Церковью и адаптированы в христианском смысле. Как и молитвы, взятые из еврейской литургии и адаптированные к вере во Христа, эти тексты в Новом Завете были христологизированы, и евангелисты использовали их, чтобы показать исполнение пророчеств о Мессии.
Псалтирь часто упоминается как гимнография Второго Храма (515 г. до н.э. – 70 г.н.э.). Многие из синагогальных молитв этого периода содержали фразы из псалмов; авторитеты спорили о том, когда и как следует петь псалмы в синагоге. Некоторые утверждают, что с ранних времен, псалмы, которые были предназначены для пения в Храме в определенные дни и праздники, пелись также в синагоге. Утверждается также, что обычай петь псалмы в Церкви напрямую взят из синагоги. Еврейские тексты, не включенные в каноническую книгу из 150 псалмов, были написаны в дохристианскую эпоху. Например, в середине Iв. до н.э. возникла группа мессианских псалмов (18 Псалмов Соломона), исходившая от фарисеев. Этот продолжающийся состав псалмов был рассмотрен в раннехристианских общинах, и пение псалмов стало неотъемлемой частью их поклонения. Многие из высказываний Иисуса сохранились в Евангелиях в поэтической форме (9), особенно арамейской: Отче Наш, Блаженства и евахаристическое установление в Евангелии от Иоанна. Ранняя форма псалмопения, как и евхаристических благословений, устанавливалась постепенно (10). Тесная связь между еврейским и христианским обычаем показывает восходящая к глубокой древности подборка благодарственных псалмов Халель (Псалмы 113-118), присутствующая и в еврейской, и в христианской Пасхе.
Ежедневная молитва ранних христиан также имела свои корни в практике благочестивых евреев времен Иисуса. Трижды в день, утром, днем и вечером, в часы храмовых жертв набожный еврей обращался к Иерусалиму (Пс.55.18, Дан.6.11, Деян.2.15,10.3-9,30, 3.1). Благодаря этой повседневной практике еврей, находящийся далеко от Иерусалима, был в состоянии присоединить свою личную молитву к богослужению в священном городе. Этот еврейский обычай продолжал существовать в Церкви даже после того, как она стала преимущественно нееврейской (11). К концу IIв. время ежедневной молитвы возросло, появились молитвы рассвета и полуночи. Сколько христиан следовало этой схеме молитвы, мы не знаем. Однако многие подвижники IIIв., а также мужчины и женщины из общин, обязавшихся жить жизнью молитвы и добрых дел, которые были предшественниками более поздних монашеских общин, строили всю свою молитвенную жизнь вокруг этого распорядка служения (будущих часов).
Еврейские псалмы – старейшие и наиболее живучие молитвы христиан. Возрожденный интерес к ним, попытки новых переводов и музыкальных сопровождений, их использование мирянами в утренней и вечерней молитве в приходах – это обнадеживающие признаки обновления в поклонении современной Церкви. Литургисты, однако, напоминают нам, что «творческое новаторство в таком поклонении может быть успешным, только если оно уходит корнями к глубокое знание традиции» (12).
Наша традиция уходит корнями именно в иудаизм времен Иисуса. Данное здесь описание еврейского благочестия и его влияния на зарождающуюся Церковь – это лишь самый общий эскиз. Конечно, здесь выбраны лишь те элементы еврейской традиции и иудаизма Iв., которые были тесно связаны с формирующейся Церковью, и христианская духовность развилась именно из дальнейшего развития этих элементов. Это не игнорирование творческой новизны христианства, но признание его «провиденциальной подготовки благодатью Божией» (13). Кроме того, наш эскиз касается не любого типа еврейского благочестия, но благочестия тех евреев, которых св. Лука описывает как «ожидавших утешения Израиля» (Лк.2.25), в основном палестинских евреев, которые и стали первыми последователями Иисуса.
(1) Hebert, "Worship in the Old Testament", p. 28.
(2) Мы не будем здесь вступать в дискуссии о том, установил ли Иисус Евхаристию на Пасхальной трапезе или на ужине в хавуре накануне Пасхи. В любом случае евангельские авторы подчеркивают тему Пасхи в своем повествовании.
(3) W.O.E. Oesterley, The Jewish Background of the Christian Liturgy (Oxford: The Clarendon Press, 1925), p. 172.
(4) «Благословен Ты, Господь, Бог всего творения. Через Твою доброту у нас есть этот хлеб предложения, который Ты дал нам на земле и позволил вырастить человеческими руками». «Благословен Ты, Господь, Бог всего творения. Через Твою доброту у нас есть это вино, плод виноградной лозы и труда рук человеческих, оно станет нашим питием духовным» TheRomanMissal: TheSacramentary (Collegeville, Minnesota: TheLiturgicalPress, 1974), p. 414.
(5) Bouyer, "Jewish and Christian Liturgies", in L. Sheppard, ed., True Worship (Baltimore: Helicon Press, 1963), p. 42.
(6) Ibid. P.41
(7) Oesterley, The Jewish Background. P.125
(8) The Lord's Prayer and Jewish Liturgy, edited by Jakob J. Petuchowski and Michael Brocke (New York: The Seabury Press, 1978). A.Z. Idelsohn, Jewish Liturgy and Its Development, (New York: Sacred Music Press, Henry Holy and Co., 1932), Appendix I, pp. 301-308.
(9) Ср. C.F. Burney, The Poetry Our Lord: The Aramaic Origin o/ the Fourth Gospel (Oxford: Clarendon Press, 1925); Matthew Black, An Aramaic Approach to the Gospel, and Acts (Oxford: Clarendon Press, 1954).
(10) Это постепенный, шаг за шагом переход от чтения с кафедры к речитативу
(11) Massey H. Shepherd, Jr., The Psalms in Christian Worship (Minneapolis, Minnesota: Augsburg Publishing House, 1976), p. 54.
(12) Ibid, p.5
(13) Bouyer, The Spiriuuality of the New Testament,N.Y.,1963 p. 26.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn