ТШУВА
Марк Соломон
http://www.notredamedesion.org/en/dialogue_sidicView.php?id=631
Тшува является существенной внутренней динамикой иудаизма. Если Тора – наш справочник по искуплению, молитва выражает наше стремление к искуплению, мицвот (добрые дела) есть средство нашего искупления, то тшува является двигателем, который толкает нас и заставляет подняться каждый раз, когда мы падаем или останавливаемся.
Фундаментальное, буквальное значение слова тшува – это возвращение или раскаяние. Само это слово не встречается в Библии, но оно выведено мудрецами из призыва Осии: «Возвратись, Израиль, к Господу, Богу твоему, ибо ты упал от нечестия своего» (Ос.14.2). Этот зов подхватили все последующие пророки, а также Второзаконие (гл.30).
Со слов Малахии (3.7): «Обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам», Мидраш рассказывает острую притчу. У царя был сын, совершивший тяжкий грех и сосланный в далекую страну. Через некоторое время царь начал тосковать по сыну, и послал к нему гонца, говоря: «Возвратись ко мне». Сын ответил: «Я не могу вернуться, путь слишком далек». Затем царь послал еще одну весть: «Не бойся, иди, сколько сможешь идти, и на остатке пути я встречу тебя» (1).
В Библии тшува – это, как правило, дело всего народа. В раввинистической традиции это слово начинает употребляться применительно к раскаянию человека, реакции на чувство личного греха, которое оказывается в центре внимания людей уже в поздней античности. Тшува состоит из двух аспектов: реакции на конкретный проступок и чувства покаяния. Значение последнего по существу было объяснено рабби Элиезером (I– IIвв. н.э.), который сказал: «Покайтесь хотя бы за день до того, как умереть». Ученики спросили его: «Кто знает, когда он умрет?». «Тем более, - ответил он, - пусть каждый покается сегодня, ибо, возможно, он умрет завтра, поэтому должно проводить в тшуве всю свою жизнь» (2).
Методология покаяния, разработанная раввинами, была кодифицирована Маймонидом в виде четырех этапов: отвращение от греха, его оставление, раскаяние и исповедание. Проверка искренности кающегося лаконично сформулирована рабби Йехудой (IIIв. н.э.): «Это тот, кто сопротивлялся искушению, когда возможность согрешить повторялась несколько раз», и добавил: «Та же женщина, то же время года, то же самое место» (3).
Первый и наиболее важный шаг в этом процессе – это внутренняя переориентация грешника. Как указывает само слово «тшува», это возвращение души от греха к Богу. Хасидский учитель XIXв. так обыгрывает стих: «Как далеко восток от запада, так Ты удалил от нас беззакония наши» (Пс.103.12): «Когда вы стоите лицом к востоку, надо лишь обернуться на запад. Точно так же, если вы согрешили, вам нужно всего лишь приложить небольшой труд души, чтобы обернуться и удалиться от своего греха» (4).
Изначальность тшувы
Фундаментальное религиозное стремление к искуплению привело мудрецов к тому, что они подняли тшуву на уровень одной из первичных реальностей в духовном космосе. Талмуд (Псахим 54а) перечисляет семь вещей, которые были созданы до вселенной: Тора, тшува, рай, геенна, Трон славы, Святилище и Имя Мессии. На возражение, что, пока грех не существовал, в тшуве не было необходимости, дается ответ, что «Святой, благословен Он, предоставил средство излечения еще до болезни». Тшува существует еще до начала мира, как потенциал для изменений в серде твари. Даже тогда, когда Храм еще стоял и культовые средства искупления, предписанные в Торе, были вполне доступны, тшува была непременным условием прощения: «жертва за грех, предложение за вину и Судный день, и все они вместе не искупают грех без тшувы» (5). Мудрецы ответили на кризис разрушения Храма и утрату обрядов умилостивления смелым заявлением, что достаточно только тшувы: «Рабби Йосе бен Тартос сказал: откуда известно, что тот, кто кается, равен тому, кто пошел в Иерусалим, построил храм, возвел алтарь и принес на нем все жертвы, упомянутые в Торе? Из стиха: «Жертва Богу дух сокрушенный» (Пс.50.19) (6).
Независимо от того, насколько велик грех и закоренел грешник, тшува всегда доступна и всегда действенна, как об этом свидетельствуют многие талмудические рассказы. Одна из таких проблем касается убийства. На стих «И пошел Каин» (Быт.4.16) Мидраш дает комментарий: «Он пошел в радости. На своем пути Каин встретил Адама, который сказал ему: что произошло с приговором, вынесенным всем нам? Каин ответил: я раскаялся, и я помилован. Когда Адам услышал это, он начал бить самого себя по лицу и сказал: неужели сила раскаяния столь велика? Я не знал, что это так» (7).
Другой мидраш проводит контраст между тшувой и молитвой: врата молитвы иногда открыты, иногда закрыты, но врата покаяния всегда открыты (8). Бог всегда готов не только принять искреннее раскаяние, но и облегчить его. На стих «Отвори мне, сестра» (Песнь Песней 5.2) р. Исси дает комментарий: «Бог говорит детям Израиля: откройте Мне, дети Мои, врата покаяния, узкие, как игольное ушко, и Я открою для вас врата достаточно широкие, чтобы в них могли пройти возы. Р.Леви сказал: если бы все дети Израиля могли покаяться хотя бы на один день, они были бы искуплены, и Сын Давидов пришел бы сразу, как сказано: «Сегодня, если вы захотите слушать Его голос» (Пс.95.7) (9).
Это последнее утверждение типично для раввинистической гиперболы, и тем не менее оно выражает идею глубоко преобразующего спасительного влияния тшувы на личность, на народ и на весь мир. В ряде высказываний тшува рассматривается как высшее благо человеческого существования: «Лучше один час раскаяния и добрых дел в этом мире, чем вся жизнь в мире грядущем» (10).
Сила тшувы
Возрождающая сила тшувы такова, что она не просто преображает личность, но на самом деле превращает все, что было, если можно так сказать, отрицательной энергией, в энергию положительную. Грех не просто исчезает или замазывается в кающемся, он фактически превращается в эквивалентный ему объем добродетели. В длинном списке похвал раскаянию Реш Лакиш (IIIв. н.э.) говорит: «Величие тшувы в том, что по покаянии грехи становятся делами любви» (11). Используя эту по сути тему felixculpa, р. Леви-Ицхак из Бердичева, один из величайших хасидских учителей XVIIIв., заверил печально известного грешника, что он во многом завидовал ему, поскольку, если бы он покаялся, каждый из его грехов стал бы ярким светом, и он стал бы светом сам: «Вам предначертано ярко засветиться, и в этом я завидую вам» (12). Талмуд доводит эту идею до явно нелогичных выводов в знаменитом высказывании, что «там, где стоят кающиеся грешники, не могут стоять даже праведники» (13). Это отражает глубокую истину, воплощенную в парадоксе: пережив грех, можно выдержать и превзойти его, совершив тшуву, и раскаяние может возрастить человека таким образом, который недоступен тому, кто никогда не проходил через весь этот процесс. Из нашей слабости возникает уникальная сила, и когда мы побеждаем грех, осуществляется наша самая большая победа.
Как говорил рав Соловейчик, один из великих еврейских мыслителей ХХ века, через тшуву будущее преодолевает прошлое. Тшува бросает вызов судьбе и подрывает фатализм, для которого является главной проблемой, что то, что мы сделали, неумолимо определяет то, что мы будем делать. Тшува предлагает возможность изменения и обновления. Это суть нашей свободы и самой нашей человечности, ибо в возвращении к Богу мы возвращаемся к нашей истинной глубине, к образу Божию, по которому мы созданы. Для Нахмана из Брацлава, одного из самых радикальных хасидских учителей, именно через тшуву мы по-настоящему становимся людьми. С характерной для него резкостью он заявляет, что «до покаяния человек не имеет реального существования, и лучше бы тому человеку не родиться, ибо тшува дает нам истинное существование». Также утверждается: «Только тшувой стоит человек» (14). Преобразующая сила тшувы по учению р. Нахмана так велика, что через нее мы рождаемся повторно: «Воздыхание о наших грехах преобразует нас как бы в новорожденных детей» (15).
Обновление, вызванное тшувой, может, однако, выйти за пределы отдельного человека. В одном из самых поразительных заявлений Талмуда во славу покаяния, возможно, сделанном к полемике с христианством, мы читаем: «Рабби Меир говорит: велика сила тшувы, ибо за счет одного человека, который кается, прощается весь мир, как сказано: «уврачую отпадение их, возлюблю их по благоволению, ибо гнев Мой отвратился от них (Ос.14.5). Не сказано: от него, но: от них» (16).
Тшува: более широкий контекст
Многие современные еврейские мыслители вернулись к библейской идее тшувы как движения не отдельного человека, а всей нации. В сионистской мысли тшува становится предпосылкой возвращения евреев в Эрец-Исраэль, а также осознания их истинного предназначения как живого народа, осуществляющего свой путь на своей исконной земле. А.Д.Гордон, крупный ранний идеолог сионизма, провел эту идею еще дальше, утверждая, что в первые века существования диаспоры иудаизм был извращен отделением евреев от своей земли и что только сельский труд на ней может вернуть к Богу душу еврейского народа. В более широком смысле можно сказать, что наше сознание вновь обретает нашу взаимозависимость с миром природы, и наше желание идти «назад к природе» вместе с муками совести за ущерб, нанесенный окружающей среде, является одним из примеров широкого движения тшувы, происходящего в нашей жизни.
Другой пример тшувы в обществе, особенно касающийся ортодоксальных евреев – это то, что с 1960-х гг. стало обычным явлением, когда молодые мужчины и женщины из ассимилированной среды вновь открывают для себя свои еврейские корни и оставляют образ жизни своих родителей для интенсивного освоения образа жизни ортодоксальных евреев. Многие тысячи людей, которые прошли этим путем в последние десятилетия, рассматривают себя, и вполне обоснованно, как кающихся, баалей тшува. Одним из проявлений этого является тяготение к наиболее жестким и даже реакционным религиозным формам, и некоторые евреи склонны подвергать сомнению ценность таких движений за тшуву и их духовные, моральные и социальные последствия.
Из многих современных мыслителей, которые фокусировали свое внимание на значении тшувы, нет более глубокого и поэтичного, чем Авраам Ицхак Кук (1865-1935), первый главный ашкеназский раввин Палестины. Связанный с квазимонистической традицией каббалистических и хасидских учений, Кук понимает тшуву как стремление всего подлинно сущего вернуться к единству. Он пишет: «Раскаяние вытекает из глубин бытия, из таких глубин, в которых индивид выступает уже не как отдельное лицо, а как часть пространства бытия всего сущего. Желание покаяться связано с универсальной волей, восходящей к высшему Источнику… Великий канал, через который истекают потоки жизненной силы и который восходит к единому истоку всего сущего, обновляет дух раскаяния, через который все вещи устремляются на новый уровеь, более высокий, светлый и чистый. Раскаяние вдохновлено стремлением всего сущего быть лучше, чище, более энергичным и возвышенным, чем есть» (17).
Обобщая мысль Кука, тшува – это «порыв души к совершенству, к тому, чтобы подняться выше ограничений, накладываемых конечностью существования. Это путь к воссоединению с Богом… Раскаяние человека есть, другими словами, только эпизод во всей драме космической жизни. Его основное внимание может быть уделено поиску собственного совершенства, но оно перетекает в усилия по совершенствованию общества и мира» (18).
Вызов на сегодня
До сих пор мы рассмотрели многие аспекты тшувы, в которых это еврейское слово означает «возвращение». Это, однако, неединственный его смысл. Оно также часто означает «ответ». Это значение традиционно не было связано с покаянием и стало связываться с ним только в современной экзистенциальной еврейской мысли, в философии диалога Мартина Бубера и работах Абрахама Йехошуа Гешеля, которые осуществили это плодотворное соединение.
В Книге Бытия Бог обращается к Адаму: «Где ты» (Быт.3.9), и тот же вопрос то и дело обращается к каждому из нас. Где ты в своей жизни, чего ты достиг, где то, чего ты ищешь, от чего ты прячешься? Тшува – это наш ответ, наша готовность и наша попытка вступить в диалог с Богом, Вечным Ты. На протяжении поколений, начиная с Авраама (Быт.22.1) ответ Богу был: «Вот я» - ибо это открытость к диалогу, к Его вопросу. Тшува является стремлением слушать, это чувствительность к голосу Бога, к голосу совести, который требует от нас самостоятельного контроля и ответственности. Но наша тшува, наш ответ не обязательно должны обращаться только к Богу. Другие люди могут призвать нас и получить наш ответ. Весь истинный диалог есть тшува.
В течение нескольких последних поколений мы стали свидетелями начала нового и в высшей степени важного акта тшувы в форме межрелигиозного диалога, и особенно иудео-христианского диалога. Для тех, кто был вовлечен в него с любой из сторон, этот диалог потребовал усилий покаяния не только за нанесенные обиды, но за наше еще более глубокое отвращение друг к другу, ибо отказ выслушать со щедростью и уважением означает отказ от понимания. Теперь, наконец, мы начали слушать призыв, который обращен к нам не только со стороны других людей, но от Бога, ибо, когда мы отвечаем друг другу, мы реагируем на Божественный образ, который несут в себе другие. Мы обращаемся друг к другу и к свету, в котором все истины находят свой смысл. Пожалуй, только теперь мы смогли быть достойными своего призвания. Только обращаясь к другим, мы сможем раскрыть наш потенциал, открыть для себя всю меру нашей свободы и тем самым стать по-настоящему самими собой.
1. Pesikta Rabbati.
2 Avot de Rabbi Nathan (A) 15, 31b.
3 Yoma 86b; cf. Maimonides, Laws of Teshuvah 2:1-2.
4. Rabbi Nathan David Sidlovtzer, q. in Tiferet Banim
(Warsaw 1911) p.9.
5 Tosefta Yoma 5:9.
6 Leviticus Rabba, Tsav,7:2. In other texts, study, prayer, the Day of Atonement itself and, above all, good deeds, are stated to be means of atonement.
7 Ibid. 10:5.
8 cf. Lamentations Rabbah, 3.
9 Canticles Rabbah, 5:2:2.
10 Avot 4:22.
11 Berakhot 34b.
12 Yoma 86b. В этом отрывке покаяние, мотивированное страхом наказания, должно привести к большему результату, преобразившись в освобождение от греха как такового. 13 I. Berger, EsserOrot, Warsaw 1913, p.53.14. Nachman of Bratzlav, Likkutei Etzot Ha-Shalem, Warsaw 1913, p.118.
15 Idem, Sefer Ha-Middot, Warsaw 1912, p.155.
16 Yoma, loc. cit.
17. A.I. Kook, The Lights of Penitence (Orot Ha-Teshuvah), trans. Ben Zion Bokser, ch.6, in Abraham Isaac Kook, ed. B.Z. Bokser, Classics of Western Spirituality, N.Y. 1978, p.56.18. Ben Zion Bokser, ibid., p.39.
Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn