Чтобы человек стал мудрее, его надо эмоционально раскачать. А раскачать его можно только на весах «огорчение-радость». Других весов нет. В состоянии, застывшем в одной из этих крайностей, он думать не будет. Просто не пожелает думать.
Я покачивалась на спине лошади, не совсем понимая, что именно нужно делать. Когда-то мне разрешили прокатиться на лошади, и, зная меня, можно догадаться, чем все закончилось. Представьте себе, несмотря на то, что за поводья держалась тетенька и вела «смирную коняжку» спокойным, размеренным шагом, лошадка умудрилась наступить на какую-то колючку, лежащую на дороге и напугаться до усрачки. Я до сих пор не понимаю, что заставило лошадку так отреагировать, но она резко забила в воздухе передними копытами, вырывая поводья из рук хозяйки, и помчалась галопом, ничего не видя перед собой. Прохожие еле-еле успевали увернуться, а я все боялась, что она впишется в какой-нибудь столб или переломает ноги об скамью. Когда взбесившееся животное смогли остановить, я висела вниз головой у него на шее, схватившись руками и ногами за гриву, ожидая неминуемого падения. С учетом того, что по мне потом пробежались бы огромные, окованные железом копыта, мне невероятно повезло.
Сейчас же я внимательно смотрела, что делают остальные, и боялась пошевелиться, в надежде на то, что у старой клячи хватит ума делать то же, что и остальные, если я не буду дергаться, говорить и шумно дышать.
- Что с вами, Лора? – Мари изумленно подняла бровь, наблюдая за моими безуспешными попытками избавиться от самовсплывающей гримасы ужаса.
- Дело… в том, что… Мари, я… Черт. Короче, можешь думать, что хочешь, но я не умею ездить верхом.
В тот момент для меня было самым сложным открыть глаза и увидеть реакцию человека, который считает, что аристократы обязаны скакать на лошадях не хуже цирковых акробатов и гимнастов. Я всегда очень боялась, что близкие мне люди разочаруются во мне. Ругань, крики, угрозы, любое агрессивное вмешательство в мою жизнь я была способна перенести спокойно, поскуливая разве что от боли. Но меня встретил спокойный взгляд Мари, не выражающий никаких эмоций, кроме молчаливого восхищения, что вызвало небольшой шок – и когда она успела удариться головой?
- Лора, и вы все равно поехали за маркизом?
- Ну да, а вы бы поступили иначе? – к чему ты клонишь-то, Мари? Хватит загадок – у меня нет никакого желания их разгадывать.
- Лора, я думала, что ты хуже. Гораздо хуже. В какие-то секунды мне даже не хотелось, чтобы ты выбралась из этой передряги с Болдуиком - настолько сильно мне надоело смотреть на результаты твоего издевательства над господином.
- Я не удивлена. Я получаю удовольствие, когда на меня смотрят с опаской. Только тебе я ничего такого не сделала! – в моем голосе прозвучала легкая обида – Мари стала одной из немногих в этом времени, кому я могла бы довериться.
- Да, это так. Я думала, тебе нужны деньги Микаэля. Но теперь я больше склоняюсь к мысли, что тебе нужен он сам. Ни одна фарфоровая принцесса не залезла бы в колючее рубище. Ни одна долбаная белоручка не позволила бы измазать ей щеки и ладони сажей. И вообще – ни одна из этих ленивых жирных задниц не позволила бы себе поставить под угрозу сохранность своих полушарий и позволить какому-то там дешевому крестьянскому седлу и костям старой клячи растереть их в кровь. Кстати, часа через четыре именно это и ожидает вашу изнеженную задницу, госпожа, если вы не будете ехать правильно! – и Мари весело рассмеялась, переставая напоминать мне оплот воспитанности и добропорядочности. Какая же она пуританка, если так ругается? Придется пересматривать мое представление о ней. Только потом – пусть сначала скажет, как спасти попу от этой табуретки пыток, по ошибке названной седлом. Как жаль, что в этом времени еще не изобрели мотоциклы и ровные дороги!
- И как же мне спасти свою горячо любимую филейную часть от посягательств этого пыточного инструмента, по ошибке названного оседланной лошадью?
- Все очень и очень просто. Не заморачивайся, - только теперь до меня дошло, что понимаю я французский в основном на уровне образов, так как в этом времени словечко «заморачивайся» явно не могло входить в словарь французского языка. - Покачивайся в соответствии с движениями лошади. Не напрягайся – тебе не нужно делать лишних телодвижений, просто двигайся в такт ее ходьбе. Когда она идет рысью, держи спину прямо, сиди в самом центре седла, в углублении, так тебе будет легче всего. Смотри, чтобы твоя попка-персик не елозила по седлу туда-сюда, а то уже через полчаса я пожалею, что мы с Крисом взяли тебя с собой, а не заперли в чулане.
- А если лошадь вдруг решит вспомнить молодость и понесется во весь опор? Я ведь через минуту полечу в ближайшие кусты вверх тормашками.
- Пригнись поближе к седлу, согни ноги в коленях и потяни поводья на себя. Сильнее сожми коленями бока лошади, и тяни поводья сильно, но плавно, иначе лошадь затанцует на задних копытах, и ты точно свалишься. Если тебе надо, чтобы лошадь повернула, потяни за уздечку с той стороны, в которую тебе надо повернуть, и подтолкни лошадь коленями. Езжай посередине, после меня. Крис проследит за тем, чтобы ты не отстала.
Я молча кивнула и сосредоточилась на дороге. Поначалу лошади шли почти шагом, пока я не привыкла к качке и своему новому видению мира. После этого даже моя испуганная пытками, ожидающими ее в перспективе, попка стала меня подгонять.
В ту же секунду я услышала, как скрипнули суставы Гортензии от вновь приобретенной тяжести. Господин Макс соизволил вернуться к своим обязанностям по моей защите. Только ему следовало бы защитить меня от самого себя – от него пахло навозом, перегаром и какими-то приторно-сладкими духами. Я аж прослезилась от этой дикой мешанины самых отвратительных запахов. Я считала бомжей единственными Божьими тварями, способными источать подобные ароматы, но Макс побил все рекорды.
При этом обнаглевший хранитель спьяну решил, что мое отношение к его ухаживаниям стало глубоко положительным. Я возблагодарила Бога за то, что он меня помиловал, что выражалось в двух вещах: полная невидимость и неслышимость Макса для остальных (надеюсь, ароматы его тоже скрыты от остальных, не то все начнут думать, что я обделалась), а также то, что через пятнадцать минут такой поездки он задремал и перестал пытаться снять с меня одежду. Было бы странно на взгляд Криса и Мари, если бы они обратили внимание на то, что моя одежда ожила, и пытается сбежать.
Как только мы добрались до постоялого двора, я обнаружила, что от меня таранит перегаром во все стороны как от пропитого алкоголика. Не сбылась моя мечта. Пришлось просить прощения у Мари, и заказывать ванну в номер. При этом я понимала, что время, отпущенное мне, стремительно убегает, но не могла поступить иначе. Я спокойно расслабилась в горячей воде, налитой в деревянную бадью, ожидая возвращения к жизни моей персональной головной боли.
Увидев, что «спасенный» явно не сможет протрезветь самостоятельно, я не стала надевать верхнюю одежду, ограничившись панталонами и бинтами, превращающими мою шикарную «двоечку» в аналог гладильной доски, я принялась стягивать с Максима грязные шмотки.
- Детка, отвали, мне не нужна шлюха, - похотливый ублюдок оглядел меня мутным взглядом единственного открытого глаза, презрительно хмыкнул и снова закрыл их, как будто его затошнило. По крайней мере, на его лице явно было написано неудовольствие от увиденного зрелища, что меня сильно озадачило. Озадачило настолько, что я сорвалась и начала судорожно разыскивать зеркало.
- Заткнись, пожалуйста, жертва белой горячки, пока я тебе голову не отвернула за твое поведение, - к сожалению, мои слова остались проигнорированными в силу того, что Макс вновь отключился. Как-то не очень похоже на алкогольное отравление.
Я еле сдерживалась от слез, пока стягивала с него заблеванные штаны, пока уговаривала его не махать руками, чтобы я могла ему помочь, и заставляла раз за разом пить воду и склоняться в поисках Ихтиандра к медному тазику. В итоге, тазик оказался почти полон, а Макс, при моей поддержке, смог добраться до остывшей бадьи, где в очередной раз вырубился.
Несколько раз пришлось прикрикнуть на Мари и Криса, которые по очереди пытались до меня достучаться, напоминая о нашей спешке. В ответ я велела им снять отдельный номер в гостинице и не тревожить меня до утра. Мне было неважно, о чем они подумают, так как Макс оставался единственным связующим звеном между Лорой и Мариной, а я не хотела лишиться шанса на возвращение домой.
Невольно залюбовавшись покрытой потом мускулатурой, я не сразу сообразила, что мне еще и мыть его придется самостоятельно – он совсем не агуага. Я нерешительно достала местный «шампунь», намочила его волосы и стала перебирать их – одну прядь за другой. Окончив разборку с волосами, я обнаружила в своей голове жажду эксперимента. Она вылилась в опасную бритву, которую я обнаружила в тумбочке – используя ее, мною была проведена операция по удалению щетины с подбородка Макса. Ему еще очень повезло – благодаря тому, что он спал, я порезала его от силы раза три. Ну, или четыре. До свадьбы заживет.
Интересно, почему в трактире лежит бритва? Забыл кто-нибудь? Тогда почему хозяин таверны ее не убрал? Такой бритвой ночью можно всем глотки перерезать, они и не пикнут. Оставлю-ка я ее себе. В бинтах спрячу.
Быстренько пошоркав Макса мягкой тряпочкой, я стала трясти его за плечо в попытке разбудить. Во мне жила надежда, что похмелье будет не очень сильным, и я смогу высказать ему все, что о нем думаю, с той громкостью, с которой захочу. Он никак не реагировал. Даже ресничка не дрогнула – он словно превратился в статую. Я пригнулась, чтобы получше рассмотреть его лицо, и стала искать пульс на шее, когда меня резко дернули за руку и окунули под воду. С такой же умопомрачительной скоростью меня приподняли и затащили в ванную буквально при помощи одной руки. Минутный пронзительно-острый взгляд васильковых глаз, и я не смогла избежать соблазна. Запустив пальцы в шелковистую черную гриву его влажных волос, я позволила нашим губам начать этот бесконечный поцелуй, когда невозможно не только оторваться друг от друга, но и глубоко вздохнуть.
Его горячие руки оставляли на моей спине пылающие следы прикосновений. Мне казалось, что я превратилась в огонь, вскипятивший воду, в которой мы находились. Между нами оставалась лишь тонкая ткань трусов–парашютов, и бинты, перетягивающие грудь и боксеры Макса, но самым заветным желанием на тот момент было избавление от всей этой одежды в максимально короткий срок.
Тем не менее, спустя полчаса я смогла оттолкнуть от себя Макса и пулей выскочить из бадьи, так и не позволив одному из моих эротических снов с его участием осуществиться. Я прижалась к стене, посмотрела ему в глаза и качнула головой из стороны в сторону. Он отвел взгляд, вздохнул и с головой окунулся в холодную воду.
***
За то время, пока Макс находился под водой, пуская пузыри, я успела переодеться, причесаться и присесть на жесткую кушетку, заменяющую в номере кровать. Меня не оставляло подозрение, что Макс затаился в глубине этой мутной воды, чтобы снова окунуть меня в нее, как только я решу проверить, не задохнулся ли он, так долго находясь под водой.
Буквально через десять минут он вынырнул и посмотрел на меня более-менее осмысленным взглядом почти трезвого человека.
- Марина, я хочу тебе сказать кое-что важное.
- Ты хочешь объяснить, какого черта ты так надрался, дубина стоеросовая?! За то время, пока я вытаскивала тебя из пучины алкоголизма, Микаэль мог быть убит тысячу и один раз. Тебе что, так хочется в ад? Объясни мне!
- Вообще-то я создавал тебе алиби. Твой отец все еще думает, что ты спокойно отдыхаешь в своей комнате и набираешься сил – ты ведь совсем недавно (по крайней мере, ты заставила его так думать) начала нормально передвигаться по замку. Он бы очень удивился, если бы увидел, как ты спокойно села на лошадь и поехала, как будто вообще не болела.
- Хм… Об этом я не подумала. Тем не менее, даже если ты притворялся мной, ни один человек в замке не дал бы мне так нажраться.
- Тем не менее, под твоей дверью был оставлен подарок к свадьбе – к нему была прикреплена записка: «Дорогая, этот подарок сделан мной заранее к дню твоей свадьбы. Надеюсь, Микаэлю понравится, как будет выглядеть его невеста на брачном ложе. С любовью, твой отец, Антуан де Монжак». Как только я дочитал записку, я обратил внимание, что буквы на ней выцветают. То есть сейчас это просто пустой лист, и ничего доказать не получится. Гениально и просто. В коробке лежала шелковая ночная сорочка, духи и бутылка шампанского. Мне стало очень интересно, как это все будет на тебе смотреться, и я позволил себе примерить сорочку на твое/мое тело, надушиться и попробовать шампанского. И вот что я тебе скажу – мне повезло, что я – ангел, иначе мы с тобой сейчас не разговаривали бы.
- В смысле?! Папа?! Что?.. Что… Что случилось????? Это безумие! – мне в очередной раз показалось, что в воздухе запахло серой и стало очень жарко, как будто ад напомнил о своем существовании. Как бы там ни случилось, но ад не будет бездействовать тогда, когда его жертва получила шанс выскользнуть из рук.
- Все три подарка отравлены, Марина. И сорочка, и шампанское, и духи. Единственное, что мне не понятно: зачем графу убивать тебя? А в том случае, если графа просто решили подставить, то почему чернила выцвели?
- Насколько я понимаю, маркиз стал причиной его банкротства после получения сведений о прошлом Мика, - я устало покачала головой, и устроилась поудобнее. – Я не могу поверить, что его душа настолько отравлена жаждой мести, что он готов убить свою дочь, лишь бы та не досталась человеку, которого он считает виновником своих бед. Просто не могу, понимаешь?
- Конечно, понимаю. Нужно провести расследование. Я должен вернуться в замок. Только притворяться, что ты выжила после такого «подарка» очень глупо – найдут другой способ. Против лома нет приема. Нужно, чтобы ты пропала. Так будет легче во всем разобраться. А для убийцы нужно кое-что сделать. Я нарушу одно небольшое правило и поколдую. Только после этого я уже не смогу помочь тебе иначе как советом – мои полномочия в этом испытании будут превышены, заканчивать первое испытание тебе придется самостоятельно. Прощай.
- Что ты сделаешь? Скажи хоть это! Дурак! Я же не справлюсь без тебя! Даже с одеждой справиться не в состоянии! Ну что? Зачем? Что ты собираешься сделать?! Говори, пока я тебя не убила!!
- Я инсценирую твою смерть.
***
- Мария, дальше мы поедем вдвоем.
- Почему? – Крис нервно заходил по комнате, заставляя меня нервничать еще больше. – Что произошло? Вы мне больше не доверяете?
- Увы, дорогой, тебе достается самое трудное задание.
- Какое? – Мари и Крис одновременно скрестили на мне сосредоточенные взгляды, заставив сглотнуть ком в мгновенно пересохшем горле.
- Меня предупредили о том, что в качестве подарка на свадьбу кто-то подкинул мне под дверь коробку с сюрпризами. В ней лежало шампанское, сорочка и духи якобы для первой брачной ночи. Все три предмета были отравлены, и погибла девушка, которая притворилась мной. Она была верна мне всю жизнь. Мы, можно сказать, выросли вместе. Нужно узнать, кто сделал мне такой подарок, - по моим щекам заструились слезы при мысли о том, как мне пришлось потрудиться, чтобы спасти Макса, но я продолжила: - Крис, она нас догнала. Она здесь, в этой комнате. Ее нужно отвезти обратно в замок. Пусть все думают, что я мертва – так легче будет узнать, кто убийца.
Я еще сильнее сжала руки на уровне живота и посмотрела на своих спутников.
- Надеюсь, вы понимаете правильность моего решения?
- Нет, Лора. Лучше я вернусь в замок. Отсутствие Криса не так заметно, он почти не выходил из отведенной ему комнаты. К тому же, его тут же начнут подозревать вне зависимости от того, будет он в замке или нет. Пусть все считают, что это он убил тебя и вернулся к Болдуику. Я не смогу тебя защитить на дороге так, как это может сделать мужчина, - в глазах Мари тоже стояли слезы, но она была непреклонна. По взгляду Криса было понятно, что в этом вопросе он с ней абсолютно согласен. – Где тело?
Я подошла к окну и приподняла накинутое на два полена одеяло. Сразу стало видно, что кушетка в два раза уже по размеру, чем казалось на первый взгляд. Будь полотенце хоть чуть-чуть мягче, было бы понятно, что под ним пустота, но этот кусок фанеры оказался несгибаем. На полу лежала белокурая девушка с обезображенной кожей, искусанными в кровь губами, прилипшими в некоторых местах кусочками шелка, вплавившегося в плоть, кое-как накинутом на плечи плаще, обильно испачканном блевотиной и неестественно гладкими, белыми ногами, обутыми в кожаные сапожки. Глаза белыми радужками и предельно суженными зрачками смотрели в потолок. Гримаса на лице не позволяла опознать труп, а телосложением и прической он была почти идентична мне. Я достала из стоящей рядом сумки украшения, принадлежащие мне, и надела на нее сережки.
Из-за моей спины раздавались звуки, которые могли означать только то, что один из моих попутчиков явно не сможет выполнить мою просьбу. Обернувшись, я обнаружила, что Мари сосредоточенно рассматривает тело, не обращая внимания на то, что Криса выворачивает наизнанку прямо на пол. Бывает, я поставила не на ту лошадку.
Тут Мари посмотрела мне в глаза, кивнула, и мы вдвоем принялись заворачивать труп в одеяло. Несмотря на то, что мы обе были в перчатках, действовать пришлось весьма аккуратно, чтобы не задеть ни одного из отравленных кусочков ткани.
Я и Крис, проследив за тем, как Мари ускакала в обратную сторону, продолжили свое путешествие следом за Микаэлем, в то время как я до сих пор не могла прийти в себя после тех ощущений, которые во мне вызвали прикосновения Макса. Видимо, я все-таки полная дура…