"Прозрачные Миры Валенсии" т. 2
8. НОЧНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ВЕРОНИКИ.
ОСВОБОЖДЕНИЕ.
День был перенасыщен приключениями, поэтому настал момент, когда, пожелав доброй ночи, Вероника велела всем отдыхать. Завтрашний день таил новые неожиданности.
Винченцо с аль-Рашидом устроились во второй комнате, а Ибн Дауд расположился в первой. Братья-пизанцы пожелали остаться рядом с ранеными. Принцессу и графа, Абигель пригласила пройти за ней.
– Я размещу вас в зале, выходящей окнами на террасу, сообщающуюся с садом замка. Это одна из двух, абсолютно одинаковых комнат. Они являются своеобразным продолжением обсерватории, и разделены между собой маленькой комнатушкой. Античный портал, на котором монсеньор все время останавливает свой взгляд, является скрытым входом в первую залу.
– Ты заметила?.. – удивился Эрик.
– Этого нельзя было не заметить. Вы правы, портал – замаскированный вход в эти комнаты. О них мало кто знает – каприз бывшего владельца замка.
– То, что он не ведет в помещение со спящими графом и принцессой, мы догадались.
– Но и ошибки в их поисках, пока нет. – Абигель улыбнулась. – Вы на верном пути. А эти две залы… – она сделала непродолжительную паузу, – эти две залы… в общем, – тетя любит сидеть по вечерам в одной из них и слушать пение птиц. Я – всегда рядом. Мы разглядываем через сводчатые порталы террасы, звездное небо.
Разговаривая, прошли в обсерваторию.
Эрик подошел к уже известному порталу и слегка нажал на капитель. Она подалась, приводя в движение внутренний механизм. Открылся вход в просторную залу с высокими сводчатыми потолками. Убранство простое без излишеств. Огромная кровать поражала размерами, и невольно вспомнились великаны. На слегка удивленный взгляд Координаторов, Абигель поспешила пояснить.
– Пусть монсеньор и ваша светлость не беспокоятся: кажущаяся мрачность, вполне компенсируется великолепной террасой, на которую выход через эту дверь.
Она открыла ажурную створку и пригласила пройти из комнаты наружу. Дохнуло свежестью горного воздуха, наполненного ароматом цветов.
– Сквозь стрельчатые окна, – продолжила Абигель, – открывается волшебная панорама звездного неба и слышно чудесное пение птиц.
– Красиво! – восхищенно произнесла Вероника. – А что в другой зале, парной с этой?
– Пройдемте! – предложила девушка, приглашая в соседнюю спальню.
Подойдя к стене с вделанным шкафом-витриной, полки которой, ломились от множества кубков и кувшинов, она без усилия потянула ее на себя.
Открылся вход в небольшую комнатку. Хозяйственные принадлежности, вода, тазик, кувшин – все необходимое для водных процедур. Казалось бы и все. Но еще один пристенный шкаф, оказался, следующей дверью. Легкое нажатие рукой, и их взору, предстала копия первой залы. То же убранство, огромная кровать и витрина, вделанная в стенку.
– Поразительно! Все, как в первой зале или, точнее спальне – не знаю, как ее назвать. – Вероника удивленно посмотрела на девушку.
– Ночью можно заблудиться, – заметил Эрик.
– С этими залами связана трагическая история. Расскажу позднее, при случае.
– Романтичная?
– Какая? – не поняла девушка.
– Дорогой, наша Абигель еще не знает, что это такое.
– Я подразумеваю под этим понятием – страстную, нежную и полную самопожертвования любовь.
– Так и есть монсеньор. Влюбленная в принца аль-Джаммала принцесса Лейла, преследуемая отцом наследника, своим женихом – бросилась с этого утеса в пропасть. – Девушка показала рукой на зияющую темной пустотой бездну. – Об их любви в этих краях слагают легенды – вот несколько строк одной из них:
Сияньем ты вокруг одета,
Плескаясь в солнечных лучах,
Земля – легендами воспета,
Та, что является нам в снах!
Среди чудес твоих бескрайних,
В предгорьях Турии стоит,
Утес, и с видом своенравным,
На мир суетный гордо бдит…
Он за прошедшие столетья,
Немало повидал проблем.
Одна из них, все многолетья –
Источник для сердечных тем.
Ты угадал, мой друг, тебе –
Придется выслушать поэму,
Что в каменной своей душе
Донес утес, творя легенду.
– Красивое начало! И чем же она окончилась?
Забыв об обещании рассказать историю любви в другой раз, Абигель коротко поведала:
– Отец принца, готовясь к женитьбе на Лейле, не подозревал, что ее сердце отдано его сыну. Кто знает, как бы он поступил, узнай раньше об их чувствах. Но девушка, его воспитанница, была предназначена ему в жены с детства одним из эмиров Леванта. После нашествия альморавидов и гибели родителей Лейлы, эмир Мухаммад аль-Мансур забрал ее к себе. Она росла с аль-Джаммалом, как сестра с братом. Чувства у них возникли почти с первой встречи, хотя были тогда они еще дети. Когда настало время Лейле стать женой эмира-отца – любовь была настолько сильна, что привела принцессу накануне свадьбы к самоубийству. Не желая принадлежать никому кроме аль-Джаммала, девушка ночью бросилась в пропасть. Горю принца не было границ. Отец узнал об их чувстве слишком поздно и горько сожалел об этом.
Абигель вытерла слезы и всхлипнула. Вероника тоже подозрительно шмыгала носом. Один Эрик слушал, молча, он знал эту историю.
– После трагедии принц закрыл комнату Лейлы от взора посторонних, – продолжила девушка. – Отец ему не перечил. Аль-Джаммал тщательно замаскировал вход декоративным порталом в античном стиле, а рядом построил копию комнаты любимой и жил в ней воспоминаниями до своего трагического конца.
Абигель окончила рассказ. Находясь под впечатлением от услышанного, Вероника и Эрик осматривали комнату принцессы. Легкая, неуловимая энергетическая субстанция ощущалась вокруг, напоминая о Лейле и ее любимом принце.
– Все до мелочей было в том виде, в каком находилось в момент ухода ее из жизни, – тихо пояснила Абигель. – Дорогие сердцу часы и дни, проведенные двумя влюбленными вместе, были запечатлены в каждом предмете, ставших священными. Кровать, столик с массой коробочек и бутылочек с благовониями, зеркальце, уютное кресло, сундук с ворохом любимых халатов и шкаф-витрина из которого принцесса потчевала своего возлюбленного напитками – все это осталось нетронутым. После гибели Лейлы, под страхом смерти запрещалось прикасаться к любым из предметов в комнате любимой. Лишь пение птиц дарило ему усладу, согревая сердце воспоминаниями о ней. Я не буду рассказывать о судьбе аль-Джаммала – она трагична.
– Я знаю! – грустно улыбнувшись, сознался Эрик и вдруг прочитал стихотворные строки:
Властитель, грозный аль-Мансур,
В то время правил эмиратом.
Немало повидал он бурь,
Врагов, разя крутым булатом.
Блистательный эмир-боец,
Не зная в битве поражений,
Задумал в мире, наконец,
Найти усладу утешений.
Свой век презрев, года забыв,
Решил потешить себя девой.
К соседям сватьев заявив,
Сосватал дочь, что звали Лейлой.
В то время хлынула опять
Орда безжалостных берберов,
В неравной схватке потерять
Случилось девушке род предков.
Оставшись круглой сиротой,
Воспитывалась аль-Мансуром,
Настало время он женой,
Решил вдруг взять…
Эрик прервал легенду, закончив фразой:
– В общем, все окончилось, как, во всех подобных историях.
Вероника взглянула на него с упреком, а он, виновато улыбнувшись, завершил:
– Не выдержав разлуки с любимой, он бросился с того самого утеса, о котором говорится в легенде.
– Так и было, монсеньор. Эмир-отец прожил долгую, очень долгую жизнь. Он пережил аль-Джаммала на много лет, но после его гибели, ни разу не посетил этот замок, и при удобном случае, передал донье Эстебанье, моей тете Креоллане. Эмир пожаловал эти владения, в обмен на услугу очень деликатного свойства, связанную с взаимоотношениями домов Наварры и эмирата-таифа.
– Мне очень жаль, что их любовь так закончилась, но с другой стороны… – Вероника присела на кровать, – с другой стороны, такая любовь достойна зависти! – она провела ладонью по постели, поглаживая ее. – В этих чертогах витал дух необыкновенной любви достойной восхищения и подражания.
– Донья Эстебанья… спала в этих комнатах? – поинтересовался Эрик.
– Это ее спальня. Но в той комнате, где жила и спала принцесса Лейла, моя тетя не разрешает, не только спать, но и находиться.
– Почему?
– В память любви, о которой веками слагают легенды. Как-то раз, сидя и разглядывая звезды, она произнесла таинственную фразу.
Девушка посмотрела на Эрика и Веронику, и в ее взгляде мелькнул загадочный огонек.
– Она сказала: «в комнате Лейлы могут спать, только те, о любви которых, тоже слагаются легенды, но при жизни».
– Вот ты и проговорилась, – улыбнулся граф
– Извините, монсеньор – о чем же?
– Расскажу, но – утром! Сейчас, спать! – ответила за Эрика Вероника и решительно поднялась с кровати.
К их удивлению им постелили в комнате принцессы Лейлы, – так решила Абигель.
– Я поняла, что имела в виду тетя, произнося загадочные слова, о которых я говорила вам несколько минут назад.
– И что же? – машинально переспросил Эрик.
Девушка немного смутилась, но потом, посмотрев на Веронику, уклончиво ответила:
– Пора снять табу с комнаты. Сто лет – более чем достаточно для успокоения памяти принцессы Лейлы. Думаю, я правильно поняла тетю.
Она взбила подушки и, пожелав спокойной ночи, удалилась. Комната принца осталась пустовать.
– Что хотела сказать Абигель? – недоумевая, переспросил Веронику Эрик.
– Хитрюля! Не притворяйся, что не понял, – она погрозила ему пальчиком, присаживаясь на кровать.
– Нет, я серьезно, – он скорчил забавную гримасу, и Вероника не удержавшись, рассмеялась.
– Любишь ты разыгрывать меня, но в этот раз у тебя номер не пройдет, – взяв за руку, она притянула его к себе. – Донья подразумевала нас, когда говорила, что в этой постели могут спать, только влюбленные, о которых слагают легенды, – последние слова Вероника прошептала ему на ухо. Прошептала и слегка прикусила его, тут же поцеловав.
– А у нас такая любовь? – Эрик обнял ее, нежно прижимая к груди. – О ней слагают легенды?
– Уже да.
– Не слышал, – целуя Веру, он стал погружаться в волшебный мир любви.
– Легенду сложишь ты, – все также шепотом сказала она, откидываясь на спину и привлекая Эрика к себе. – Сложишь о том, как я люблю тебя, – ее губы, найдя его, слились в сладостном поцелуе.
– Сложу солнышко! Сложу о той, кого люблю больше всего на свете, больше того, о чем может представить человеческое воображение! Ты – моя энергия, ты – моя жизнь! Ты – легенда, Вселенная, ты – ВСЕ!
Вероника улыбнулась и, положив его руку себе на грудь, прошептала:
– Благодаря твоей энергии, мне удалось победить Килла.
– Не шути, любимая.
– Может говорить об этом и не самое подходящее время, но это так.
– Прекрасно! Владей ею.
– Нет, любимый! От этого зависит твоя жизнь и наше задание, а я ради тебя – готова отдать себя всю без остатка.
– Тебя не уговоришь – оставь ее хоть на эту ночь.
– Зачем? – она сильнее прижала к груди его руку.
– Для того, чтобы повторить предыдущую. Думаю, дело того стоит, – уже шутливо завершил Эрик, любовно гладя упругие, соблазнительные округлости.
Пальцы, поддаваясь команде влюбленного сердца, стали освобождать любимую от одежды.
– Об этом я и мечтаю! Мне нужна твоя энергия, но уже – любовная, – Вероника одарила его обворожительной улыбкой.
– И она – твоя, вместе со мной, – завершая ее раздевание, прерывистым от волнения голосом, вымолвил он.
– Не теряй своих чувств, милый, я сейчас.
Пленяя его взор стройной фигурой, она живо поднялась и со словами:
– Гигиена – залог страстной и откровенной любви, – направилась в маленькую комнату, сообщающую между собой обе залы.
После водных процедур, Вероника вошла к нему и подарила себя.
Благодарный за столь щедрый дар, Эрик отдал любимой все, на что было способно его влюбленное сердце. Лежа в объятиях, она купалась в бескрайних просторах любовных ощущений, чувствах, превышающих энергию морей и океанов всех планет Великого Космоса. – Все испытания и невзгоды – ничто, когда рядом любимый! – В который раз, повторяла мысленно Вероника: – Я обрела счастье! Наконец-то, у меня все есть… все! Любимые глаза, губы, зовущие и так сладко целующие, его нежные руки, тело, и он сам, ласковый и необыкновенный – все мое! Я счастлива!
Она теснее прижалась, поглаживая его тело, а в ответ, доносился едва слышный шепот:
– Божественная, кто может устоять перед такой красотой? Кто?.. Я не из их числа, если таковые и найдутся! – Руки Эрика, прикасаясь к любимым, упругим и таким соблазнительным грудям, игриво ласкали их, а губы, то и дело тянулись к обворожительным округлостям. В любовной игре – время летело быстро. Страстные ощущения, то взрывались избытком чувств, то тихо, пребывая в умиротворенном состоянии, замирали, набирая сил перед новыми бурными проявлениями. Но вот после нескольких таких минут затишья, послышалось:
– Любимая, ты не спишь?
– Я похожа на ту, кто жертвует таким блаженством?
– Мы оба не из тех, но у меня не идет из головы, штурм!
– Время ли сейчас об этом думать, – она удивленно посмотрела на него, пытаясь в тусклом свете масляной лампы уловить взгляд. Но Эрик почему-то закрыл глаза и немного озабоченно произнес:
– Мы Координаторы, ошибаться нам не пристало.
– У нас небыло ни одной ошибки!
Ее удивлял настойчивый разговор. – В такую минуту думать о другом? Такое впервые! Видно, опасность рядом, раз Эрика она тревожит.
– Ошибок небыло потому, что мы все тщательно взвешивали и продумывали, – шепнул он ей на ухо, крепче прижимая к себе.
– При штурме Онды, ты единолично принял решение, отправить меня к раненым и я повиновалась.
– Это было подсознательно, извини!
– Почему ты извиняешься? Это единственно верное решение. В этом наша особенность. Не советуясь, мы можем принимать их, каждый – за двоих.
Вероника опять попыталась заглянуть в глаза, но и на этот раз не удалось. Приблизив лицо, Эрик нашел ее губы и поцеловал. – Любимый – очень озабочен… Чем? – она с тревогой спросила:
– Что с тобой? Что тревожит?
– Надо найти, наконец-то, графа и принцессу и, выяснив параметры Десятой планеты, приступать ко второй части задания.
Не понимая почему, Вероника спросила:
– Какой части?
Эрик, помолчав, ответил, как ей показалось уклончиво.
– Не будем говорить об этом – нас могут подслушивать.
– Кто? Килла ведь нет.
– Не получив сведения где граф и принцесса и не узнав параметры Десятой планеты, они способны…
– Они… – это кто? – прервала она, целуя его. – И зачем нам сейчас параметры Десятой планеты?
– Ты меня разыгрываешь? – решил обидеться Эрик. – Раз они нужны энергетическим карликам, значит – нужны и нам. Но ты так и не ответила на мое предложение, – в голосе послышалось раздражение.
– А оно было? Не припомню.
Веронике не нравился разговор, она перестала его понимать. Решив перевести все в шутку, прошептала на ухо:
– Я принимаю твое предложение, и согласна стать твоей.
– И я, солнышко, – уже мирным голосом ответил Эрик. – Я только твой, но давай, вначале найдем графа и принцессу. Десятая планета тоже важна, а затем, займемся любовью, и…
Вероника отослала сигнал:
– Я твоя, бери меня!
Но он не отреагировал на сигнал.
– Он не понял меня?! Не слышит или не может воспринять мою телепатию!
Она вдруг ощутила опасность.
– Я таким его не знаю? И сигнал? Почему? – мелькнула мысль.
Вероника резко отодвинулась и, заметив короткий меч, лежавший на табурете, выскочила из постели. Все произошло мгновенно.
Эрик вскочил на ноги и попытался обхватить ее руками. Она увернулась и, схватив меч, резким взмахом…
– О, Господи! – снесла с плеч его голову. – Вселенский Разум, что я делаю!? – пронзила молнией паническая мысль. – Что я наделала? Эрик!?.. Любимый мой!?..
Словно пропасть разверзлась перед Вероникой. Она закрыла глаза, боясь их открыть – но пришлось.
Бездыханное тело, постояв несколько секунд, упало на кровать. Из шеи фонтаном била кровь, забрызгивая все вокруг. В ужасе Вероника смотрела на, лежавшую на полу голову любимого.
Дорогие ей черты лица, чуть искривились в предсмертной гримасе и заострились. – Что я наделала?.. Как такое могло произойти? Мне не жить без тебя, любимый! Я наложу на себя руки! – крикнуло, что-то в душе и оборвалось.
– Мне не жить, не жить!.. За что, ты покарал меня, Творец?!..
Отчаянье стало овладевать ею. Оно захлестывало, наполняя паническим ужасом от содеянного, и, казалось, вот-вот вырвется безудержным потоком, наружу. Не отдавая отчета, Вероника подошла и подняла голову. Мир: куда-то исчез. Все провалилось в бездну. Она ни о чем уже не думала. На душе стало пусто, а сердце, замерло, готовое навсегда остановить, двигающееся по инерции тело.
– Посмотрю в последний раз в глаза любимому. Посмотрю – и умру!
Вероника бросила робкий виноватый взгляд в остекленевшие глаза любимого.
– Вот и наступил наш конец, моя половинка! Что-то не понравилось в нашем предначертании Вселенскому Разуму! – Горький вздох, последние обрывки путающихся мыслей, последнее прости, еще не завладело ее сознанием, как вдруг:
– Что это?! Кто это?! О, Господи?! – сверкнуло, словно молния.
– Не понимаю! Это, не Эрик! Кто это? Где Эрик? Любимый, ты жив?! Жив, но не со мной! Где ты?
Сотня мыслей за секунду – пронеслись в мозгу. Сердечко бешено застучало, готовое выскочить из груди.
– Кому я дарила свою любовь? Ужас!
Вероника всмотрелась в мертвые черты лица.
– Любимое и дорогое лицо! Но глаза, глаза – не его. Это не те, мною так любимые глаза – с лукавинкой и нежностью, ласкающие меня каждый раз, когда я попадаю под их взгляд. Это не Эрик! Но кто?
Она впервые не знала что делать.
– Возьми себя в руки! – Вероника попробовала успокоиться и внимательней присмотрелась к голове. Только сейчас она смогла ощутить, правда, лишь сердцем – перед нею не Эрик, а двойник. Все вдруг стало на свои места. – Пакостный Килл – ты, не погиб! Права была, Та, кто Любит – убить тебя невозможно. Но, что с Эриком?
Держа в одной руке за волосы голову самозванца, а в другой – меч, Вероника поспешно направилась в соседнюю залу. Почему пошла – сама не знала. Интуиция, а может, просто больше некуда было? Этот маленький секрет, оставим Вселенскому Разуму – только он все знает и определяет.
Сделав, несколько шагов в сторону выхода из спальни, Вероника услышала скрип отодвигаемого шкафа и в дверном проеме вдруг показались, почему-то одетый Эрик, и донья Эстебанья с Вячеславом.
Обе стороны, издав возглас изумления, уставились друг на друга.
Она только сейчас поняла, что стоит абсолютно нагая с отрубленной головой неизвестно кого в одной руке, и с мечом – в другой. Но эта мысль, не шокировала ее в такой степени, как радость чудесного появления целого и невредимого Эрика. Не менее поразительным было видеть живых и невредимых донью и Вячеслава.
Изумленно окинув необычный вид любимой, Эрик в следующую секунду уже укутывал ее в легкое полупрозрачную простыню.
Он попытался взять из левой руки голову, очень напоминавшую ему собственную, но пальцы Вероники плохо разжимались. Сказывалось нервное напряжение дня и, в особенности, нескольких часов уже вступившей в свои права необычной ночи. Эрик нежно погладил руку любимой и, обняв, поцеловал ее в лоб. Пальцы разжались, и меч со звоном упал, а голова, с глухим стуком ударившись о каменный пол, откатилась в сторону. Словно во сне Вероника прижалась к любимому, ища у него защиту, и расплакалась. Как редко появляются слезы на этих прекрасных глазах, как редко. Ей бы чаще плакать, глядя на жестокости, которые творятся в окружающем мире – все легче было бы. Но она им воли не дает. Нет – не дает. А эти, эти прорвавшиеся через ее естество слезы, могут лишь засвидетельствовать, что все же и для ее чувств есть предел. Ее сердечко потрясено, а душа страдает. Пережить гибель любимого, от собственной руки и увидеть его живым – всеравно, что самому умереть и родится заново. Но Вероника, есть Вероника – она Координатор, и потому, ощущая дыхание самого дорогого и любимого для нее человека, она, разжав непослушные губы, уже задала главный, самый важный вопрос:
– Как вы освободились?
Ее не смущало фиаско с одеждой – за последнее время Вера на многие жизненные моменты стала смотреть по-философски.
– Нас освободила ты, – сказала донья Эстебанья, уже не прикрывая лицо вуалью. Очень похожее на ее собственное, на Веронику смотрело лицо Креолланы. Такие же глаза – бездонные, как Космос, брови – тонкие и высокие, чуть заостренный нос, правильной формы, тонкие красиво очерченные губы, а, главное – неповторимая улыбка – все это глядело на нее, словно отражение в зеркале.
– Вы так похожи! – охнул пораженный Вячеслав.
Потрясенный Эрик молчал, не зная что думать. Ему вдруг вспомнились слова офицера о матери принцессы Хуаны. – Креоллана ее мать. Значит!.. Значит она предок Веры!
Он обнимал укутанную в покрывало любимую и, глядя на, лежащую на полу в стороне голову, боялся представить, что она пережила. Находясь под впечатлением от увиденного, шокированный обезглавленным телом, лежавшим в кровати трагически погибшего сто лет назад принца аль-Джаммала, Эрик машинально, спросил:
– А почему ты в спальне принца, любимая?
– Как принца? – переспросила недоуменно Вероника.
– Принца аль-Джаммала. Абигель ведь решила, что нам лучше спать в комнате принцессы Лейлы? – он непонимающе смотрел на нее.
– Я вышла, по…, ну, в общем, ты знаешь, по гигиеническим вопросам, и вернулась назад, спустя минут пять-шесть.
– Тебя не было, час с лишним, – он смотрел на нее с возрастающим удивлением.
– Значит, все это время я находилась в спальне принца? Я была уверена, что мы вместе! Мы предавались любви, вот с… – ее взгляд скользнул по обезглавленному телу, и она вдруг поняла, что Эрику малоинтересно слышать подробности и, смешавшись, завершила расстроено и сконфужено. – Вирус на все способен.
– Он и его подопечные – отрицательная энергия, поэтому от них можно ожидать что угодно.
Донья подошла и обняла ее. Вероника понимала ее проявление чувств, но решила молчать до поры до времени. У Эрика тоже мелькнула догадка, но, он не дал ей развиться, оставляя все до утра. Креоллана, продолжая обнимать ее, прошептала на ухо загадочную фразу:
– Эта комната ждала твоей любви, твоей и Эрика, – и громче, добавила: – И мы не будем мешать вам любить друг друга. Идемте Вячеслав, пусть они отдохнут, да и всем нам это необходимо.
– А как же?.. – Веронике хотелось узнать: – что же произошло, но донья, улыбнувшись материнской улыбкой, сказала:
– Все утром, девочка моя, все – утром! Завтра день у вас будет, возможно, самый сложный. Отдыхайте, любите и дарите друг другу энергию.
– Все это настолько невероятно! Как освободились Креоллана и Вячеслав? Кого я убила? – спросила она у Эрика, устраиваясь рядом в кровати.
– Спи любимая! Кто бы ни был этот нахал, он поплатился жизнью за… – Эрик запнулся, – за свои домогательства.
– Любимый, все не так просто. Мне до сих пор кажется, что я уничтожила что-то родное и близкое, – она лежала в объятиях Эрика и поглаживала в раздумье его грудь. – Это была частица тебя – я это чувствую.
– Значит, ты уничтожила плохого меня, оставив только хорошего,– попытался он отшутиться.
– Не смейся. Необходимо быть начеку! Если встретился твой двойник, не исключено, что где-то при дворе короля Арагона и Памплоны – появится принцесса Хуана и натворит – невесть что! – обеспокоенно посмотрела на него Вероника.
– Киллу сейчас не до этого. Пока, он еще восстановится.
– Как ты обнаружил донью и Вячеслава?
– Они возникли из ниоткуда, в тот самый момент, когда в комнате принца послышался шум.
– Из комнаты принца? Но его не было. Все произошло настолько молниеносно, что шума не было.
– Был какой-то разряд, но не молнии, а сухой щелчок, вызвавший колебание стен. После этого и появились донья Эстебанья с Вячеславом. На мой вопрос, где они были? Креоллана сказала три слова: «Она нас освободила», – затем пояснила: «Пока Килл восстанавливается, азартные энергетические карлики проспорили нас Мудрой Воительнице».
– На что был спор?
– Донья, сама хочет тебе все рассказать – я не в праве ей помешать. И, видимо, не только это – оставим разговор до утра. Если у тебя для меня что-то осталось после моего двойника, или как там его, моего второго я – осчастливь.
– Для тебя еще столько, что на несколько веков хватит. – Вероника отбросила сомнения и страхи, покрыв тело Эрика поцелуями. Он не замедлил сделать то же самое, и любовная игра заняла у них почти всю ночь.
Солнечные лучи, как всегда сделали свое дело – возвестив о новом дне, дарившем всему живому на матушке Земле, радость бытия во Вселенной и Великом Космосе.
– Нет Санчо – некому нас будить, – сонно пробормотала Вероника, сладко потягиваясь в объятиях любимого. Эрик не успел ответить – в залу вошла Силлона. Не обращая внимания на их вид, она, спокойно поприветствовав, сообщила:
– Тетя ждет вас внизу, в пиршественной зале! – Сказав, тут же ушла.
– Хорошо, милая! – несколько удивленно, ответила Вера, и, глядя вслед, добавила: – Девочка хорошо воспитана, но весьма бесцеремонна.
– Скорее всего, на родине у нее к этому относятся спокойно.
– Там – это где?
– Ты не внимательна, она атлантка.
– Проверяла тебя, милый – ты ничего не забываешь. Умница!
Эрик оставил комплимент без внимания и, пощекотав ей под носом перинкой, улыбнулся.