ГЛАВА 6. Майкл.
Что это было сегодня? У меня наконец появилось время проанализировать события прошедшего бала. Не ожидав ничего особенного от этого вечера, я встретил вдруг особенную девушку. Она за несколько часов ворвалась в мою душу, пронеслась весенним вихрем, не пропустив ни одного уголка и закоулка, и, разбередив там все, унеслась обратно, забрав какую-то часть меня, о которой я раньше и не догадывался. При мысли о Джейн в душе появляется какое-то щемящее чувство, необычное, потрясающее; я не испытывал такое раньше и не мог дать ему названия. Эта девушка никак не шла у меня из головы: образ черноглазой красавицы все стоял перед глазами, не давая уснуть. Длинные шелковистые темные волосы упругой волной падают на плечи, тонкие брови, как два крыла ворона, приподняты в легком недоумении, словно спрашивая, откуда я вас знаю, нежные губы, созданные для поцелуев, чуть приоткрыты; их трогает мимолетная улыбка; Джейн смотрит своими огромными глазами, завораживая и унося вдаль, к великолепной солнечной и, одновременно, потрясающей звёздной выси. Она еще не знает, насколько пленительно красива, не раскрылась полностью, не поверила в свои силы: будущее сулит ей не одно покоренное мужское сердце. И, кажется, первое сердце уже у ее ног: мое. Что же несет мне эта девушка, погибель или спасение?
Наверное, я влюбился. Сколько ждал этого, сколько надеялся, но вот так, неожиданно и быстро… Не успев даже толком ничего обдумать, я уже пленен и обезврежен. Не знал, что любовь такая. Вот так… Хочу снова увидеть Джейн, хотя мы только-только расстались. Ну, ничего, недолго ждать, завтра я, как только проснется, заберу с собой; никуда не денется. Много чего еще надо успеть сделать… до этой проклятой войны, о многом поговорить.
Ну, Джейн, готовься, как бы то ни было, со мной тоже непросто справится. Буду сопротивляться, не отпуская, однако, ни на шаг. Я решил, а если я принимаю какое-либо решение, то не отступаю от его осуществления никогда. Я понял, что, кроме Джейн, мне уже никто не был нужен.
Ладно, что-то я разошёлся. Надо отвлечься. Что же еще, кроме Джейн, было на этом вечере? Ох, все она затмила, надо напрягать память, что бы хоть что вспомнить. Ну, что бал был сегодня особенно роскошным, то это понятно. Дядя решал вопросы о добровольном ополчении, и вообще, о предстоящем противостоянии в стране – тоже ясно, и мне, как более или менее посвященному (хоть Джейн и полностью меня увлекла) было заметно, как полковник в перерывах между танцами подходил то к одному гостю, то к другому, говоря лишь несколько фраз и не задерживаясь надолго ни где.
Много военных, офицеров, и молодых, и тех, кто уже воевал, много богатых влиятельных людей, несколько иностранцев, судя по всему англичан. Сегодня только предварительно, а завтра, или на днях, скорее всего, будет совет, на который нас, ну может, только кроме Грега, никто не пригласит; нечего нам там делать. Да и его вряд ли; потом доведут свои решения. И поскачут тогда по всему штату, и не только по нашему, посыльные с очень убедительными доводами тревожить размеренную жизнь почтенных плантаторов. Хорошо, с этим все, в общем-то, ясно.
Так, Оливер, видимо, тоже попал под чары Лиз. Хотя, он уже давно. Вот ведь две подружки-провинциалки; а молодые богатенькие офицеры у их ног. Не знаю, как насчет Лиз, но Джейн вряд ли ехала сюда именно с такой целью, покорять мужчин; по всему видимо, для нее наша встреча была настолько же неожиданной, как и для меня. А вот Грегу придется обломиться, прости друг, но Джейн я уже никому не отдам. Вот ведь черт, опять о ней думаю…
И кстати, что на балу делала эта тварь, Кэтрин? Почему ее не отдали на рудники, ублажать надсмотрщиков, а потом и других рабов, когда надоест? Сколько же плохого она сделала людям.
Как можно просто, ради забавы, подружится с девушкой, и, потом, наслаждаясь ее слезами, рассказать все секреты «подруги» людям, смеха ради,? Или доложить хозяевам о тайных неположенных встречах раба с поля и домашней служаночки, разрушив навсегда их любовь. Таких случаев за ней было не мало.
И еще… Из-за нее погиб парень, сын хороших друзей нашей семьи. Славный малый. Сегодня нас могло быть не трое, а четверо. Из Эндрю получился бы отличный офицер.
Веселый, жизнерадостный, красивый юноша, на свое шестнадцатилетние вдруг привязал тяжелый камень к ногам и прыгнул в озеро. Перед смертью он написал на листе бумаги в своей комнате, что любит чернокожую служанку, Кэтрин, безумной любовью. И еще написал – что она ведьма, ее надо бояться, она забрала его душу и, развлечения ради, отдала ее дьяволу.
Хотя и был я тогда довольно молод, ни о какой военной академии и не помышлял, но ярость уже бушевала во мне, и я чуть не убил ее, благо, а может и нет, меня остановили друзья и дядя. Только вот я никогда не забуду ее слова: «Майкл Равен, ты особенный, но ты зря меня обидел, и перешел мою дорогу. Ты еще пожалеешь. Помни это всегда, и знай: любое несчастье в твоей жизни – будет моей работой».
Ей тогда ничего не сделали. По большому счету, никакой вины за ней и не было, а то, что парень решил покончить жизнь самоубийством из-за несчастной любви, то это бывает, и преступления со стороны девушки ни какого. Она лишь получила несколько мокрых розг за плохие слова в сторону племянника хозяина поместья.
За почти девять лет я сам уже и думать о ней забыл, но вот вчера увидел и все-все вспомнил. Насколько же неприятными были эти воспоминания, и как портили замечательный вечер. Там, рядом с Джейн, я старался не думать о прошлом, но сейчас при мысли о Кэтрин меня передернуло. Оказывается, даже по прошествии такого немаленького количества времени я готов ее разорвать. Надеюсь, я ее больше здесь не встречу. Надо попросить Грега, что бы он ее отослал подальше, ей не помешало бы поработать, попахать немного на полях... Черт с ней.
Но все же интересно, к каким выводам придут завтра, или когда, на предстоящем совете (прямо как в преддверии сражений). И когда нам это все доведут? Большой ли будет отряд, из кого его наберут и чем мы будем заниматься?
А вообще, спать пора. На этой дельной мысли я и вырубился.
Проснулся я от громкого стука в дверь.
-Майк, Ол! Вставайте давайте. Нас отец зовет к себе. – Грег все не сдавался, колотя по доскам дубовой двери. Наконец, ему удалось добраться до нашего сознания.
- Грег, а нельзя просто дверь открыть и разбудить нас без всяких криков и стуков, а? – Я с трудом поднялся с кровати и выглянул в окно. Солнце только-только вышло из-за горизонта, а по земле между деревьев парка еще стелился утренний туман. Который час-то? По всему, раннее утро.
- Так если бы кто-то из вас, двоих дураков не закрылся вчера на ключ, неизвестно, правда, зачем, я бы так и поступил. – В голосе Грега послышись раздражение. Наверное, он тоже не совсем выспался. – Ты чего там копаешься?
- Будешь нас ждать? Сейчас я Оливера разбужу: по-моему, он вообще не реагирует на твои старания.
Я подошел к сладко сопящему Олу и легонько потряс за плечо. Он что-то пробормотал, попытался оттолкнуть меня и перевернуться на другой бок, но я был непреклонен.
- Майк, черт, ты время видел? – Наконец проснулся Ол.
- Как будто ты знаешь, который час. Вставай, уже на обед пора.
-Да ладно, какой обед. Мне кажется, я только пришел… Где Лиз? – Послышалась паника в голосе друга.
- Да я ж откуда знаю. Все, давай приходи в себя, ничего с Лиз не случилось, спят они еще. Тебе приснилось.
- А, точно. – Оливер поднялся с кровати, прошел через всю комнату и сел на стул, пытаясь разлепить сонные глаза. Я с интересом смотрел на его перемещения.
- Долго вы там? Хоть бы дверь открыли, а то стою тут как дурак.
- О, Грег. А что он там делает?
- Ты его не слышал? – Оливер отрицательно мотнул головой. – Будит нас. Все, пойдем, мистер Равен ждет.
- Ой-е, в такую рань.
Мы открыли дверь, посмотрели на хмурого Грега и все вместе двинулись в каминный зал, где ждал нас полковник.
Проходя второй этаж, я кинул быстрый взгляд на дверь комнаты Лиз и Джейн. Интересно, какие сны ей сейчас снятся? Может - я? Как хотелось бы сейчас увидеть ее, и взять ее восхитительно нежную ладонь в свою руку… Но ничего, через пару часов я их разбужу и наконец, снова посмотрю в ее завораживающие огромные глаза.
-Майк, чего замечтался? Все обо Джейн думаешь? Как технично ты вчера ее увел. – Грег хитро взглянул на меня.
- Грег, друг, не обижайся, но я, по-моему, влюбился в эту замечательную девушку.
- Да ладно, я и не претендую. Кстати, Майк, это ты закрыл дверь на ключ? - друг, задав, наверное, уже двадцать минут мучавший его вопрос и увидев, что я отрицательно мотнул головой, обратился к идущему позади Оливеру, - Ол, ты зачем вчера закрылся, в моем безопаснейшем доме? Ты же вроде не девушка, бояться за свою честь не должен.
- А? Да так, просто…. Не спокойно мне. Я вчера, или сегодня, когда поднимался, видел кого-то в темноте, стоящего прямо напротив нашей двери. Но когда я его окликнул, он, или она, - еле слышно добавил Ол, - моментально убежал по коридору. И так тихо, как будто бы даже без шагов.
- Может, тебе приснилось?- Неясная тревога вдруг кольнула мою грудь.
- Может и приснилось, только с закрытой дверью все же спокойнее.
Наконец мы добрались до каминного зала. У входа нас встретил дядя. Он жестом пригласил нас устраиваться в креслах. Огонь, который в любое время суток любого времени года горел в этой комнате, весело трещал в камине, роняя на стены дивные тени в утреннем полумраке; ни один солнечный лучик не проникал через плотно зашторенные портьеры.
Вчера я ошибся. Совет, если его так можно назвать, они провели сегодня ночью, не откладывая, так сказать. Полковник выглядел неважно; осунувшийся вид и красные глаза говорили о том, что он прошедшую ночь не спал вообще.
- Ну что, парни, вот все и решилось, как я и предупреждал. Не сегодня, завтра север объявит нас мятежниками и вступит в войну. Бедные янки уже с нетерпением точат свои сабли, стремясь поквитаться за наше богатство. Ради этого-то и затевается война, а не ради каких-то там рабов.
- Они не знают, на кого нарываются. Сколько из них военных? А боевых офицеров? – Грегори яростно махнул кулаком.
- Поверь мне, сын, хватает, и военных, и офицеров, и людей вообще, и ресурсов. Намного больше, чем у нас. Но сдаваться мы не будем ни в коем случае. У нас есть один выход – мы будем быстры, хитры и мобильны. Они еще долго, несколько дней будут раскачиваться после объявления войны, а мы уже будем готовы.
Дядя помолчал немного, видимо, давая нам проникнуться чувством, и затем продолжил:
- В это нелегкое время большую ответственность я возлагаю на вас. Послезавтра сюда начнут прибывать первые ополченцы, мы наберем из них отряд, которым вы будете командовать. Не все из них – военные, но многие превосходные охотники, умеющие отлично стрелять и не раз схватывающееся на смерть со злым зверем. Ваша задача будет заключатся в том, что бы обучить их как можно лучше за оставшееся время; оружием и боеприпасами я вас обеспечу. Остальными ополченцами будут заниматься другие люди.
- Отец, чем будет заниматься наш отряд?
- Защита окрестных ферм от бунтарей-негров и предварительной разведкой. Точнее, заниматься отрядом будут в основном Оливер и Майкл, ты же останешься руководить поместьем и размещать прибывающих. А я уеду на несколько дней. Меня вызывают в правительство. Так, я вроде все сказал, а теперь мне надо отдохнуть. Не хочется заснуть прямо в кресле… Что-то совсем старый я стал.
Дядя с трудом поднялся с кресла, отдал по военному нам честь и вышел из каминного зала. Мы молча посидели некоторое время.
- Весело. Воевать придется. – Оливер первым нарушил молчание. Веселья, однако, в его голосе было маловато.
- А ты чего ждал? Мы вообще-то военные. Плохо только, что со своими. – Грегори, практически полулежа растянулся в кресле. При отце так делать не хотел, но сейчас можно расслабиться.
- Брось ты. Янки – это свои?
Я сидел молча. Мои мысли почему то все возвращались к Джен. Внутри разливалось нетерпение, так и хотелось пойти к ней, разбудить, прижать к себе и не отпускать.
В комнату вошел слуга, спросил разрешения и подошел к камину, подбросить дров.
- Боб, - обратился к нему Грег, - Принеси-ка нам вина и три бокала из моей кладовой.
У Грега была своя заначка в одной из многочисленных кладовых этого дома, и Боб, смотритель каминной комнаты, прекрасно о ней знал, так как часто носил сюда хозяину различные вещи из нее.
- Как будет угодно.- Слуга поклонился и поспешил выполнить порученное.
- Оливер, спасибо тебе.
- За что, Майкл?
- Это же благодаря тебе Джейн попала на бал, и там ее встретил я.
- О! Майк, ты, по-моему, пропал. – Улыбнулся Грег.
- Ничего страшного. Вы же знаете, сколько я ее искал.
- Нашего книгочея обворожила девушка из далекой провинции. Майкл, заберешь себе домой? Дядя будет неимоверно рад, он, по-моему, уже и мечтать перестал о внуках.
- Если захочет, то с радостью. Поймите, я чувствую, мое это. Все.
- Да знаем мы, если вобьешь себе что-то в голову, то пиши пропало. – Грегори улыбнулся, а затем поднялся, положил мне руку на плечо и серьезно посмотрел мне в глаза. – Майкл, я тебе желаю только счастья. Вы вчера отлично смотрелись. Да, мне кажется, она твоя. Береги ее, особенно в дельнейшем. Война будет, страшная, большая. Главное, что бы вам не потеряться на этой войне.
- Спасибо, друг. Спасибо вам. Нам с вами тоже нельзя теряться. Только, если мы будем вместе держаться, защищать друг друга, то выживем в этой войне.
- Неужели и мне с Лиз придется расстаться? – Загрустил Оливер. – Только вот мы с ней подружились.
- Ол тоже пропал. Влюбился?
- А я давно ее люблю, вы же знаете.
Вот так, говоря о всяком-разном и попивая вино, принесенное Бобом мы и провели все утро. Потом Грегори ушел к себе, отсыпаться, а мы с Оливером решили, что пора бы уже и разбудить наших спящих красавиц.
- Вставайте, сони! Время обеда!
Как несколько часов назад Грег будил нас, так и я стучал в дверь, за которой спала моя милая Джейн. Правда, ломился к ним я не так громко, аккуратно, все таки девушки же, нежнейшие создания.
- О! Майкл. Который час? – Послышался из-за двери прекрасный сонный голос. Такой родной, такой…. Сердце немного екнуло. Да что это со мной?
- Уже полдень. Оливер, кстати, тоже рядом.
- Добрый день, Джейн. Лиз, кстати, проснулась?
- Привет, Ол. Ну, что-то шевелится. Только вяло как-то. – Весело ответила Джейн. Она уже практически полностью проснулась. Вот что делает с людьми необходимость тяжелого труда с раннего утра: подниматься мгновенно, освобождая разум и тело от оцепенения сна.
- Привет, Майкл! – Вот и Лиз соизволила вырваться из таких приятных объятий Морфея в наш бренный мир.
- А со мной поздороваться? – Обиделся Оливер.
- С тобой отдельно и по-особенному!
- Милые леди, вы, как я вижу, уже проснулись, так что мы сейчас пришлем к вам рабов с горячей водой и будем ждать внизу, в столовой. Только захватите купальники; у нас есть идея сегодня окунуться в озере.
- Здорово! Мы постараемся побыстрее.
Да, они постарались. Всего минут через сорок две прекрасные легкокрылые птички выпорхнули к нам. Какая же Джейн красивая, слов нет. Когда она увидела меня, в огромных черных глазах ее появилась нежность, и я понял, что она тоже думала обо мне всю ночь и, как я надеюсь, тоже скучала.
Мы позавтракали (пообедали?), вышли на улицу и отправились гулять. Я хотел показать Джейн весь парк. А Оливер и Лиз поддержали эту идею, и решили пойти с нами. Погода была неимоверно прекрасна: деревья в парке зеленели буйной жизнью весны, птицы, заливаясь звонкими трелями, рассказывали миру, как он прекрасен, а ласковое солнышко играло на глади озера в глубине парка, тем не менее, отлично видимого с холма, на котором стоит дом, бросая блики во все стороны, хаотично, так же как и мифический амур - стрелы счастья и любви. Девушки немного постояли, восхищенно глядя на открывающийся вид, да и мы с Оливером, хоть и не раз это видели, не отказали себе в удовольствии полюбоваться красотой парка Равенов. Да, это стоило таких стараний.
Мы весело сбежали по лестнице и попали в прохладный тенистый мир парковых аллей и дорожек, беседок и статуй, скамеек и бордюров.
Джейн полностью расслабилась, поверила мне и этому поместью. Теперь она тараторила без умолку, рассказывая разные глупости, и мне с ней было так хорошо. Вот чего мне не хватало все эти годы, вот что я искал. Джейн была самым прекрасным созданием на земле, и я, не отрываясь, смотрел на нее, изредка вставляя несколько слов в ее монолог, любуясь и наслаждаясь ею. Она легко бежала по залитым солнцем тропинкам парка, как будто парила над землей, заставляя парить мою душу.
После нескольких часов плутания по лабиринтам-дорожкам, мы вышли к озеру. Я специально вел девушек длинным путем, что бы они насладились свежестью и красотой парка. Мы изредка останавливались, что бы посидеть в мраморных беседках, отдыхая, послушать звонкую какофонию весенних песен птиц или полюбоваться изяществом скульптур, коих здесь было невиданное количество. Один раз мы уделили особое внимание небольшой статуе веселого фавна, играющего на флейте: Оливер вспомнил, что здесь бытует примета, по которой для удачи надо потереть кончик флейты. И правда, музыкальный инструмент этого сказочного создания был несколько стерт. Каждый из нас забавы ради потер флейту, загадав удачу для какого-нибудь важного дела.
Я подумал, почему бы и нет? Может, как-то, каким-то образом, чем черт – фавн? - не шутит, вдруг и правда, нам с Джейн все таки останется время насладится нашей такой внезапной любовью?
Джейн потерла статую еще раз и хитро взглянула на меня:
- Что вы загадали, мой милый Майкл?
- А разве принято говорить о том, что попросили удачи? Не сбудется же.
- Ну а вдруг признаетесь. Я, например, загадала вас.
- Мои предпочтения прямо противоположны. Я загадал вас.
Мы весело рассмеялись и неспешно двинулись дальше, наслаждаясь обществом друг друга, теплым, мягким солнышком и легким летним ветерком, задиристо треплющим наши волосы и шелестящим листьями деревьев, играя в догонялки с белками.
Наконец мы дошли до озера. Сейчас, в отличие от вчерашнего дня, было полно купающихся. Просто люди поняли всю прелесть задорного летнего купания в чистой, прохладной, благодатной воде. Многие из них даже не умели плавать, так как жили далеко от сколько-нибудь большого водоема; но тоже с радостью плескались в одном, специально оставленном строителями для детей по распоряжению мистера Равена неглубоком месте на южном берегу.
Джейн и Лиз, к счастью, плавать умели, и мы, быстро раздевшись, разбежались во всю прыть по мостику и залетели в воду. Мы плескались, играли, веселились и смеялись, как малые дети, впервые добравшиеся до воды. Затем мы вылезли на берег и постояли на солнышке, обсыхая.
Капли влаги застыли на бархатной и шелковистой коже Джейн, изредка скатываюсь по соблазнительным изгибам ее тела. Она походила на богиню, восхитительную, неповторимую и желанную: она могла бы быть идеальной музой для любого художника и скульптора, вдохновляя на создание шедевров
- Джейн, вы, наверное, попали к нам из прошлого. Ведь это вы были моделью для неизвестных авторов Венеры Милосской.
- Майкл, вы такой льстец.- Джейн весело посмотрела на меня. Потом серьезно добавила. –Может хватит этой фальши. Мне кажется, лоска больше не надо; мы с вами уже другие, мы больше чувствуем теперь душой а не телом.
- Джейн, моя милая, я говорю, что думаю. Просто по-другому не могу облечь чувства в слова. Поверьте мне, я полностью искренен.
- Верю, верю, мой милый Майкл.
Обсохнув, мы не спеша оделись и двинулись дальше гулять.
К моему любимому саду камней мы добрались только ближе к вечеру. День пролетел незаметно, время – как стрела, когда тебе хорошо, она несется ввысь, вдаль, и, вообще, не поймаешь. Оливер и Лиз где-то отстали, свернув на другую дорожку на очередном повороте. Оливер не очень любил «скучный», по его мнению, сад камней, да и просто хотел побыть наедине с Лиз и дать нам с Джейн насладиться обществом друг друга.
Я подвел Джейн к беседке, где в три ряда стояли скамейки для желающих насладиться величественным покоем камня, его бесконечной мудростью. Это камень пережил тысячи эпох, он существовал уже тогда, когда бог только планировал создавать человека, и впитал в себя все знания о земле.
- Джейн, присаживайтесь, прошу. Это мое самое любимое место в парке.
- Я почему-то даже не сомневалась. Вы любите здесь думать, я уверена.
- Камень с радостью делится своей мудростью с теми, кто умеет его слышать, и мысли приходят, отрешенные, но живые, открывая все большие и большие просторы. Они идут, задевая друг друга, рождая истинные образы и видения.
- Здесь как-то… не так, как везде… У меня дома тоже есть особенное место. Небольшая поляна, прямо у колодца, на ней растет единственное дерево на нашей плантации. Когда-то, когда я была маленькой, отец вырезал из чурбана маленького веселого гномика, держащего неглубокий горшок, и поставил его под дерево. Я часто приходила туда, наполняла горшок водой, из которого потом трепетные птички пили, и разговаривала с гномиком, делилась самым сокровенным, самым тайным, тем, что я даже матери не рассказывала. Когда стала постарше, я просто усаживалась рядом с ним, задумывалась о чем-то и, казалось, кто-то нашептывал мне правильные мысли, помогая иногда принимать верные решения. Мне кажется, у каждого человека есть такие места.
- У кого-то сад камней, у кого-то полянка под деревом, у кого-то целый осенний лес, у кого-то огромный зал с камином. Я вас понимаю, и понимаю ваши мысли… Джейн, я вас люблю. – Я неожиданно признался…и ей и себе.
- Наконец-то вы это сказали, Майкл. Я тоже вас люблю. Я счастлива, что так странно, необычно нашла вас.
Ее лицо вдруг стало ближе, очень близко, я почувствовал ее мягкое дыханье, увидел огромные, просто бездонные, такие родные глаза и…. почувствовал нежный вкус ее губ.
Я сидел, любуясь величеством камней, закатное солнце освещало верхушки деревьев, навевая мысли о вечном, незыблемом, и, наоборот, быстротечной человеческой судьбе: о любви, о счастье, о жизни. К груди моей прижалась любимая девушка, и я думал, что счастье – вот оно, рядом. Надо жить, радоваться, но… На задворках сознания все горела и не могла сгореть маленькая девочка в хлопковом платьице, шепчущая слово «война».
Через три безумно счастливых дня в моей жизни приближающиеся грозное время вновь напомнило о себе.
Нас опять разбудил Грег, и так же рано, как и в прошлый раз.
- Дадут нам выспаться когда-нибудь? – Вопросил в пустоту Оливер. – Что? Я всего две ночи нормально поспал.
- Ничего с тобой не случится.- Хмуро ответил Грег. – Я вообще нормально еще не отдыхал. Пока вы там с девчонками развлекались, я принимал и размещал людей. Сейчас знакомится будем, набирать в наш отряд. Они уже ждут.
- А..?
- План таков. Вы сейчас набираете взвода и сегодня же начинаете тренироваться. Я буду руководить оставшимися людьми. Кстати, на стол уже накрыли, так что едим и за дело.
Меня эта новость обрадовала. Чем скорее мы начнем подготовку, тем лучше будем готовы к войне.
Мы быстро позавтракали, вышли на задний двор, где ждали нас подготовленные слугами кони и выехали за пределы поместья на специально отведенное под полигон поле.
Солнце только поднималось из-за горизонта, обещая очередной жаркий день. Мы въехали на поле за вторыми, не главными воротами: там уже были размещены мишени, вырыты окопы, стояло пару пушек. Когда это Грегри успел? Видно, и правда, делом занимался. Мне стало чуть-чуть стыдно. Но имею же я право насладится долгожданным счастьем.
Немного в стороне, на жесткой траве высушенной саванны, на расстеленных плащах сидели люди: только-только созревшие юнцы, молодые, в самом расцвете сил парни, умудренные годами мужчины. Такой разношерстный сброд, которой нам придется привести в порядок; даром, что сами недавно военную академию закончили. Ой-е!
Когда мы подошли, все они поднялись с земли и выжидающе уставились на нас.
- Парни, все вы знаете, зачем сюда приехали. Мы – действующие офицеры, недавно закончили обучение и постараемся дать вам по максимуму то, чему нас научили в Вест Пойнте. Кто умеет хорошо стрелять, бегать, кто хорошо управляется с лошадью и саблей? Подойти ко мне! – Прокричал Грегори.
Во как старается. Командир!: подумал я.
Всего за этот день мы с Оливером выбрали тридцать восемь человек из ста восьмидесяти. У Ола - двадцать, и у меня - восемнадцать. Остальными занимался Грег. Для каждого взвода выделили участок, на котором он будет тренироваться. Слуги принесли ружья, сабли, боеприпасы, и первым делом я проверил, на что каждый мой боец способен.
Выбирал я их в первую очередь по глазам. Я считаю, что глаза – зеркало души, и если я видел в глазах страсть, смелость, мужество, отвагу, то я забирал этого человека. Ну, и конечно, уровень подготовки тоже влиял на мое решение, но не так сильно.
Своим помощником я выбрал старого невысокого мужчину, темноволосого, с изрешеченным оспинами-выбоинами лицом, еще раньше отдавшего четыре года жизни службе армии. Стэс Бандэрос – он приобрел боевой опыт еще в стычках с мексиканскими бандитами. С собой он привел двоих своих совершеннолетних сыновей, Джона и Эндрю, каждый из которых был копией отца, только моложе. Обучены они были отменно: небольшая плантация Бандэросов находилась почти у самой границы с Мексикой, постоянная опасность разграбления заставила Стэса научить сыновей сражаться. Эти умения им пригодились не раз в нелегкой жизни на фронтире, и, я уверен, понадобятся и сейчас. Теперь только необходимо научить их работать вместе с другими солдатами.
Трое охотников, зарабатывающим на жизнь добычей дичи, Серж Дир, Сэм Гуллитл и Серж Бердан прекрасно стреляли; они влет поразили все три мишени довольно таки с большого расстояния прямо в голову. Стрелки мне нужны.
Оставшиеся десять человек были ковбоями-пастухами; прирождёнными наездниками, к тому же неплохо управлялись револьвером и лассо. Некоторые даже в свое время участвовали в стычках с индейцами.
Джон Фри, Руст Бахшав, Алекс Единг, Алекс Фим, Дин Дэд, Тин Кирен, Эндрю Зеленский, Артур Мур, Алекс Бельш, Нас Рашат и Майкл Шен: я постарался запомнить каждого человека стразу, что бы не путаться в дальнейшем, хоть это и было сложно.
В целом, я был более или менее доволен. Парни толковые, все что-то умеют. Плохо только, что, кроме троих Бандэросов, никто не умел обращаться с саблями. Поэтому я решил на саблях не заострять внимания, и больше уделить времени работой со штыком. В этот же день мы приступили к тренировкам. Я гонял их по полю, сгоняя семь потов, что бы научить воевать, именно воевать, а не драться; работать вместе, прикрывая спину друг другу, уметь принимать правильные решения мгновенно, зная, что от них зависит теперь не только твоя жизнь, но и других.
Вот так и прошли последние две недели перед войной. Днем я тренировал своих бойцов, загоняя их и себя. Мы умирали на палящем солнце, работая все ожесточённой и качественней. Они очень хорошо поддавались тренировке; закаленные, умелые, жесткие и жестокие, настоящие воины фронтира, я пытался научить доверять мне и друг другу, как самому себе. Стэс мне в этом очень помог. Я был безумно рад, что выбрал такого помощника, смотря, как мучается на соседней площадке Оливер. К тому же мне пришлось зарабатывать авторитет; никто сначала не воспринимал холеного и спесивого, по их мнению, офицера всерьез. Ну и пусть, что я еще не «нюхал пороху», но все же я три года учился в военной академии, и доказал им, что меня стоит слушаться, набив пару очень уж наглых рож. Мы готовимся к войне, и от уровня дисциплины, от того как бойцы слушают своего командира, всегда во все времена зависела жизнь людей.
А вечера я проводил с Джейн, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным с ней. Мы пытались обогнать время, обмануть его, мы почти не спали ночами; но странное дело, время, как на зло, рядом с Джейн ускорялось еще больше, пролетая мгновенно. Вести с севера приходили все хуже и хуже, и девушки хотели уехать домой, поближе к родителям, но мы их не пустили. Дороги сейчас стали неимоверно опасны, и я, понимая переживания Джейн за отца и мать, тем не менее не мог отправить любимую без защиты.
Мы были почти счастливы, но напряжение все сгущалось, что в воздухе, что внутри людей, и весть о том, что наш штат объявляет о выходе из состава Союза и примыкает к мятежникам, Конфедерации, не была совсем уж неожиданной; мы были почти готовы к войне.