ГЛАВА 4. Майкл.
Солнце сдвинулось по небосводу еще немного, и теперь его лучи падали из окна прямо на мое лицо. Это было не слишком приятно, и я, поняв, что дальнейшее сопротивление их силе бесполезно, наконец-то встал. Проснулся я еще раньше, но подниматься не спешил, ведь так приятно было валятся в этой мягчайшей постельке, наслаждаясь теплом и уютом, который всегда, сколько я здесь не бывал, дарил этот дом.
Я сел, задумчиво посмотрел на Оливера, сладко сопящего в соседней кровати (когда это он успел прийти?) и потянулся к одежде, которую уже, кстати, кто-то аккуратно сложил на стуле. Так, дальнейший план действий? До бала еще уйма времени. Значит, сходить поесть, а потом сбегать искупаться в озеро, или сначала окунуться, а потом и поесть?
Я все-таки склонился в сторону обеда, пообещав себе много не есть, что бы не тяжело было плавать, и, недолго думая, оделся и спустился вниз, в столовую. Там я просидел десять минут, тщетно дожидаясь слуги. Так никого и не дождавшись, я сходил на кухню, отобрал у поваров вяленого мяса, головку сыра, пару лепешек, и прямо там поел, запивая эти нехитрые яства вином.
На улицу я вышел через задний ход центрального здания. Постоял, чуть-чуть полюбовавшись на открывающийся вид, и спустился на каменную дорожку, ведущую в обход дома. Мне навстречу, оживленно щебеча и весело смеясь, пронеслись три девчонки лет одиннадцати. Глядя на них, я невольно вспомнил события вчерашнего дня. Тщетно попытавшись прогнать эти неприятные мысли, но, подумав, что глупо от себя прятаться, я прокрутил в голове давешнее происшествие еще раз.
Могли мы помочь, если бы успели тогда? Может – да, а может и нет. И не лежали бы наши обгорелые кости там же в той кроватке? Или, еще хуже, не болтались бы три повешенных тела на столбах вдоль дороги, как символ победы этих ублюдков, а наши души с горечью смотрели бы с небес?
Страшно воевать.
Хоть с кем: хоть с хорошо вооружёнными и обученными солдатами, хоть с неуклюжими рабами. Хотя… Я не знаю, как в настоящем, не на жизнь а насмерть, бою поведу себя. Старые боевые офицеры в академии рассказывали, что каждый человек поступает по разному. Кто-то бросается на врага в ярости как лев, а кто-то забивается в самую дальнюю норку окопа, прикрыв голову руками, пока чей-то милосердный штык не проткнет его. И, пока не попадешь на настоящую войну, знать о своем «экстремальном» (надо же, знаю такое слово) «я» знать не будешь. Можно лишь немного подготовится к его укрощению в трудной ситуации, чем, собственно, мы и занимались три года. Кстати, на войне можно увидеть истинное лицо человека, и, главное, вовремя успеть его разглядеть. А то, говорят, бывает чревато.
Я шел среди деревьев, защищающих от знойного солнца, и аккуратно подстриженных кустов, разглядывая статуи, и не чувствовал себя в безопасности.
Страшно убивать.
Не делая этого раньше, не поймешь, как отреагируешь. Можно просто проеблеваться, а можно и сойти с ума. Изначально Господом Богом не давалась такая возможность человеку. «Не ты давал ему жизнь, не тебе и отнимать». Но это в человеческой природе, в его естестве. Значит, так было, так есть и так будет. И, что бы выжить в этом мире, надо приспосабливаться к нему, и в случае необходимости, быть готовым к тому, что придется отнимать чью-то жизнь.
На лицах людей, безмятежно гуляющих по парку, не было ни тени страха или озабоченности. Они не ждут, не знают, насколько то, что происходит серьезно и опасно.
Страшно умирать
Неимоверно страшно.. Даже не физическая боль так страшит, а неизвестность. Хотя я верю, что меня ждут небеса. Я не сильно грешил, но больше всего боюсь погибнуть неправильно, не праведно, показав спину врагу, убегая от него, или еще как замарав свою честь.
В интересную сторону повернули мои мысли. Хм… Я же еще полный сосунок, ничего не видавший, а рассуждаю, как умудренный жизнью и покрытый шрамами старый воин. Подумаешь, увидел одно сгоревшую ферму. Сдается мне, сколько их еще мне придётся увидеть. Война грядет, я в этом уже не сомневался.
Но, как бы то ни было, я уверен, что мы, все трое, ринулись бы защищать людей на той злополучной ферме, и стали ли бы одними из первых жертв начинающейся войны.
Так, предаваясь невеселым мыслям, я, наконец, подошел к озеру. Когда - то, когда возводилось это поместье, озера здесь не было и в помине. Его вырыли потом, когда разбивался парк, специально нанятые на севере и привезенные в эту знойную саванну землерои. Им пообещали огромные деньги, и они очень старались. Результат их труда можно видеть сейчас: небольшое, но прохладное и чистое озеро, которое питали несколько ключей на довольно большой глубине. Мы с друзьями не раз пытались достать до дна, даже на спор, хотя бы у берега, но так нам этого и не удалось.
Берега были выложены камнем, образуя дорожку в два яруса: гулять по ним было одно удовольствие. Вдоль дорожек за гуляющими с интересом подсматривали и подслушивали их разговоры статуи русалок, водяных, нимф, различных морских существ, и даже самого Нептуна, грозного бога морей. Правда, Нептун, по-моему, гостям был не очень рад, все норовя замахнуться своим страшным трезубцем.
С северной стороны люди могли полюбоваться озером, отдыхая в небольшой, но уютной, деревянной, что не очень характерно для всего парка в целом, беседке. Там же, спустившись по лесенке, можно было вдоволь попрыгать в воду с мостика, выступавшего от берега на несколько метров.
Сейчас на берегу прогуливалось довольно много народа; приехавшие пораньше на бал, я так понимаю. Не очень мне это понравилось: я люблю бродить по парку, купаться в озере, или наблюдать часами за камнями в саду камней в гордом одиночестве. Но ничего не поделаешь, и я, нисколечко не стесняясь, разделся, оставив вещи в беседке, постоял немного на солнце, ни о чем не думая, а только наслаждаясь теплом, и с разбегу прыгнул в благодатную воду. В конце концов, мне в этом поместье многое позволялось.
Вдоволь наплескавшись, нанырявшись и наплававшись, я, отфыркиваясь, вылез на берег. Моему примеру так никто и не последовал. Меня, правда, это не сильно огорчило. Хотя, можно было бы побултыхаться с вон той симпатичной молодой дамой в красненькой шапочке и розовом платьице. Как она поглядывала в мою сторону, глазками так и постреливая. Ни будь рядом старой чопорной мадам, мамы, я полагаю, она, быть может , и присоединилась ко мне.
Немного обсохнув, я взял одежду в руки и пошел в дом. Оставалось найти какого-нибудь слугу, поручить ему тихо, что бы не разбудить Оливера, достать из сумки мой парадный мундир и приготовить его к вечернему балу. А потом можно и в библиотеку, до бала то все равно далеко еще.
Надо было бы, конечно, поздороваться с дядей и кузинами, но идти искать их было лень. Может, на хозяйском этаже, где, кстати, и находилась библиотека, я с ними встречусь.
Я сидел в библиотеке в шикарном мягком кожаном кресле, коих здесь было аж восемь штук, и листал свежую прессу. Я обожал библиотеку Равенов. Она была огромна, и здесь находилось такое количество книг, сколько, наверное, и в самой знаменитой лондонской библиотеке не найдется. А еще здесь можно отыскать настолько редкие экземпляры, за которые любой мало-мальски соображающий коллекционер отдаст любые деньги. Я частенько, пока гостил у дяди, наведывался сюда, в детстве же меня было не выгнать. Я глотал книгу за книгой, не разбираясь, что в этот раз взять с полки, даром, что в доме моего отца книг отродясь не было. (Откуда же такая страсть к чтению у меня?) Тем более, что откровенного шлака дядя никогда бы сюда не поместил. Что Грегори, что Оливер, моего увлечения никогда не понимали, хотя и они, бывало, сюда заглядывали, иногда со мной за компанию.
Здесь была особая атмосфера. Каждый уголок этого поместья жил своей жизнью. Суета и веселье в комнатах слуг и на кухне, чинный покой и умиротворение в хозяйских спальнях, благородство и благодать в парке, великолепие и шикарность в бальном зале, дикий задор бесшабашность в конюшнях и охотничьем дворике.
В библиотеке царила мудрость. Неспешное течение мыслей, рождающих, оформляющих и дарящих знание; на этих книжных полках решали теоремы и сгорали за них, доказывали теории двойственности и единства, изобретали порох и вакцины от смертельных болезней, выигрывали сражения и лишались головы на эшафоте, а так же (ну куда без этого) колдовали, вызывали демонов и сгорали в огне священного костра.
Вот эта мудрость с детства и привлекала меня. Книги помогали научится анализировать, вычленять главное из моря информации. Цепляясь за незначительные, с первого взгляда, но на деле очень важные факты, и собирать полную картину происходящего. А так же они, давая пищу для ума, позволяли расслабиться и забыться. Здесь можно найти все, если ты умеешь искать.
Я поднял взгляд от страниц очередной газеты, давая глазам отдохнуть, и осмотрелся, хотя знал расположение каждого предмета здесь наизусть. Два ряда полок у каждой стены, так же с двумя рядами книг на каждой полке. Посередине – длинный стол из старого-старого дуба. Окон в этой комнате не было, зато каждый желающий мог зажечь необходимое ему количество свеч на столе, подвинуться поближе и читать в свое удовольствие. Так же у входа на специальной подставочке лежало несколько карандашей, обычно два, иногда больше (честно признаюсь, я не знаю, отчего это зависело) пера с чернильницей и стопка бумаг. Я часто брал с собой пару бумажных листов и садился читать, выписывая наиболее интересную для меня и информацию, вот и сейчас я задумчиво грыз кончик карандаша, перекатывая губами то туда то сюда.
Свежие газеты – неисчерпаемый кладезь слухов и домыслов, всякого навоза и бреда, но «да умеющий слушать да услышит». Вести тревожнее одна одной приходят с севера. Уже начало создаваться народное ополчение в ряде северых штатов и, что примечательно, негров в них было не так уж и много. Зато негры распоясались по всей Америке, сжигая фермы, вешая хозяев, разбойничая на дорогах. В ответ жители южных штатов тоже сформировывают добровольные отряды самообороны. Некоторые видные политические деятели что с одной стороны, что с другой в открытую призывают решать такое дело силой. Во многих изданиях уже на полуофициальном уровне доводится информация, что юг провозгласит независимость и отделиться от северных штатов.
Вот тогда, когда это произойдет, война и начнется.
Я наткнулся на статью, где какой-то Джим Фаннинг, ссылаясь на источники в мятежном правительстве, говорит, что Англия готова помогать Южным штатам в грядущем противостоянии. Вот и все, стороны начали спешно обзаводится союзниками. Интересно, что Юг предложил Англии? Может низкие цены на хлопок? А может, немножко территорий из северных штатов? Как бы то ни было, гроза грядет.
Что же предпримет дядя? А, в общем-то, тут и гадать нечего. На этом балу будет решаться вопрос об ополчении. Потому что, даже если война начнется не скоро, фермы уже горят и в нашем штате. А значит, надо кому-то защищать их. И, не сомневаюсь, что мы трое попадем в это ополчение на роль действующих боевых командиров.
Внутри все похолодело. Неужели так скоро? Я понял это еще вчера, на ферме, но доходить полностью начало только сейчас.
Я посидел еще пару минут, бездумно глядя в пустоту.
Ладно, хорош хандрить, сегодня-завтра все узнаем. В конце - концов, я на это учился.
Что бы немного отвлечься, я решил почитать какую-нибудь книгу. Когда-то я поставил себе цель прочесть все книги в этой библиотеке, и продвинулся уже на четверть. В последний мой визит я как раз дочитал книгу о Галилео и его планетах, и сейчас планировал взять следующую по порядку.
Я подошел к полке, нашел место, где брал последнюю книг. Но брать следующую в ряду не стал. Мое внимание привлекла книга, на ряд выше, немного выступающего из общего строя серо-зелено-коричневых корешков. И еще, она была красная, как я отсюда увидел.
Я сходил за специальной лесенкой, стоящей в углу комнаты, и достал так заинтересовавшую меня книгу. Посмотрим, чем еще обитатели поместья увлекаются.
Книга и правда была красная, и притом очень старая, явно часто используемая.
Я спустился с лесенки, осторожно держа книгу в руках, и прошел к креслу.
- Интересно, интересно. – Пробормотал я, как какой-нибудь увлекающийся исследователь.
Таких книг я еще не видал здесь, да и вообще нигде не видал. Красный переплет, без единой надписи. Я открыл разворот. «Великая рукопись тайных знаний и заклинаний» составленная неким Альберто Иннариусом в тысяча пятьсот девятом году от Рождества Христова.
« Я долго собирал эти знания, общаясь со многими людьми, ведьмами и демонами. Они поведали лишь малую часть своих знаний, и я хочу привести их здесь, надеясь, что кто-нибудь ими воспользуется».
Ух ты, вот это да! Не думал, что у дяди есть что-то подобное.
Далее шло примечание, что писалась она на латыни, а дословный перевод, представленный здесь, сделан в тысяча семьсот тридцать втором.
Я только сейчас заметил небольшую закладку, торчащую в середине книги и открыл на этом месте. Глава называлась просто и лаконично: «Ведьмы».
В принципе, какая разница, подумал я, и принялся читать с этой главы. Здесь, как, общем - то и понятно, говорилась о ведьмах. Откуда они появились, чем занимались, как и с помощью чего колдовали. Так же были приведены примеры самых распространенных заклинаний, речитативов и аговоров.
Ведьмы всегда скрывались под личинами обычных женщин, но могли превращаться в кошек, собак, свиней. Что бы стать ведьмой, надо было или выйти в полнолуние на перекрёсток дорог, прочитать специальный заговор и потом, если получится предыдущее, отдаться появляющимся чертям, числом по количеству дорог. Или прийти так же в полнолуние в баню, прочитать опять же заговор, после которого из под полок должна выползти черная собака, что-то сплюнуть, а начинающая ведьма должна это съесть, притом собака каждый раз сплевывает разное.
Там было еще несколько способов, и, что примечательно, приведены заговоры на латыни. Неужто и правда для тех, кто вдруг захочет стать ведьмой?
Если ведьма начала творить зло, то демоны никогда больше не позволят ей раскаяться и остановится. А если люди смогли защитится от ведьмы, то она больше никогда им ничего не сможет сделать. Тогда ведьмам приходиться «нападать» на кого-нибудь другого.
А ведь ведьмами может стать обиженная или брошенная женщина, вдруг подумал я. Сколько их таких, точащих зуб от злости или от зависти, кричащих вслед обидчику: я тебя прокляну, я на тебя смерть навлеку. На что они только не могут пойти: стать ведьмой, это еще ерунда.
Чем старше ведьма, чем больше она сделал зла, тем сильнее она. Ей открываются тайны злого знания. Она может творить поистине ужасные вещи, и демон дает ей власть над несколькими чертями. Больше всего дьявол любит, когда ведьма приносит ему души своих близких и детей, изъедая их постепенно злом, как ржой.
От этих слов меня аж передернуло. Детей! Как можно, свою плоть и кровь.
Умирает ведьма долго и очень тяжело. Грехи не дают ей спокойно уйти в ад. И пока она не предаст своего умения кому-нибудь другому, она не умрет. Будет метаться в бреду, кричать, гния заживо, раздираемая бывшими слугами.
Да, не позавидуешь. Но, сама все выбрала. Дьявол дает свободу выбора, как говорят.
И еще. Ведьма может попросить дьявола забрать душу другого человека. При условии, что этому человеку есть что терять. Для этого ей надо очень многое сделать, за меньшее из чего сразу же даже в наше отправляют на виселицу, но, они считают, что это того стоит.
Вот только страницы, где находился список того, что необходимо сделать для ритуала, и текст заклинания, отсутствовали. Были аккуратно вырезаны и унесены, я так полагаю.
Обдумать этот странный факт я не успел. Дверь в библиотеку открылась, и в нее вошли Грегори и мой дядя, Алекс Равен, хозяин поместья.
- Майкл, здравствуй. Вот ты где. – Дядя подошёл и мы обнялись. – Мы и не сомневались, что здесь тебя найдем.
- Дядя, а я тебя не нашел. Спрашивал, мне сказали, что ты куда-то отъехал.
- Да, я был в двадцати милях отсюда к северу, на ферме, которую разграбили рабы.
- Алавистеры!? Ой-е!
- Да. Печально. Никто из них не остался жив.
- Даже очаровательная Съюзен?
- К сожалению, никаких следов милой Съюзен мы не нашли. Мне Грегори рассказал, что вы тоже вчера наткнулись на сгоревшую ферму. Я туда отправил своих людей.
Дядя некоторое время испытывающее смотрел на меня.
- Ты же нас умный, скажи, что думаешь относительно всего этого.
Я пожал плечами.
- Думаю просто. Будет война.
- Да. – Задумчиво проговорил дядя. – Ты прав. И никуда от этого не деться.
Грегори лишь молча слушал наш диалог. Скорее всего, они уже переговорили с отцом обо всем.
- Мне, в общем-то, не привыкать, как-никак три войны за плечами. Но вот вы – готовы?
- Не знаю, дядя. Я не могу тебе сказать. Я не уверен, и боюсь. Но вот защищать родных буду до последней капли крови, хоть от негров, хоть от северян, хоть от самого дьявола.
- Ну и хорошо. Кто не боится, тот дурак, и не переживет даже первого боя.
Мы немного молча посидели, каждый думая о своем. Дядя как будто бы осунулся, постарел. Странно было видеть его таким. Всегда статный, жесткий и в тоже время веселый и жизнерадостный, он взвалил на свои плечи сейчас слишком большой груз. Но он выдержит, он сможет. Я верю.
- Дядя, а где тетя с кузинами? Хочу с ними тоже поздороваться.
- Ну, теперь только до бала подождать. Они изволили покататься на карете по окрестным дорогам. И что они только в них нашли.
- Жаль.
- Майк, я смотрю, что ты сильно возмужал. Что же с вами там за последний год делали такого? Два года таки был каким-то худеньким задохликом, а сейчас мышцами оброс.
- Не знаю. Может, время пришло. Ты вон на Грега посмотри, тоже изменился.
- Да ладно тебе. Какой был, такой и остался.- Грег наконец-то хоть что-то сказал. Что-то он тоже грустен. Дядя ему что, глаза только что открыл?
- Нет, сын. Ты тоже сильно возмужал. Мужчина у меня вырос, настоящий. И на тебя я возлагаю большую ответственность.
- Да, папа.
- Майкл, я планирую создать отряд, в котором вы будете командовать. Ты и Оливер - взводами, а Грег- всем отрядом. Если вы не против, конечно. Вы будете охранять близлежащие фермы, если… когда, начнётся война. Негры в этот момент будут звереть. Здесь я тоже оставлю ребят, будут держать наших в узде.
- Дядя…
- Ты думаешь, что не готов?
- Да…
- А готовиться некогда, пойми.
Оливера в комнате опять не было. Я позвал слугу и распорядился принести горячей воды. Скоро бал. Предприятие не такое волнующее, но надо выглядеть хорошо. Тем более я все же вру: волнуюсь немного. Давно не бывал на балах. Когда я плескался в деревянной бадье, в комнату вошел Оливер.
- Ол, ну наконец-то, я тебя увидел. Ты где шлялся-то?
- Делал для Лиз небольшую экскурсию
- Ну и как ей?
- В восторге. Ты же знаешь, она из провинции. Кстати, с ней такая миленькая подруга, Джейн.
- Ну, там вроде Грег планировал.
- Это то я так, к сведению.
- Кстати, Ол, бал через полчаса.
-А то я не знаю.
Мы с Оливером помылись, побрились, привели себя, в общем, в порядок, одели парадные кавалерийские мундиры, заранее выглаженные рабами, и пошли не спеша в бальный зал, благо время позволяло. Люди потихоньку туда двигали. Мы, старясь никого не обгонять, болтали с Оливером о своем. Он рассказывал, как водил девушек по поместью и умилялся их неумеренным восторгам. Перед дверью мы встретили Грегори.
- Где вы ходите. Я вас уже пять минут жду.
- Ой, как много.
- Но я же не могу появиться позднее отца.
Наконец, мы вошли в зал. Я и раньше бывал на балах в этом зале. Но в этот раз он выглядел просто шикарно. Да, дядя не обманул, денег потрачено много, а сил вложено еще больше.
Тут Оливер толкнул меня локтем.
- Вон они.
Мы двинулись к столу у левой стены, почти рядом со столом хозяев, на почетное место.
Вот эта смешливая блондиночка и есть, наверное, Лиз. А эта особа с темными волосами, нежными губами и аккуратным небольшим носиком с горбинкой – Джейн. Две родинки дополняли природную красоту ее лица, которую она не портила новомодными мазями и пудрами. Чистое, светлое – само совершенство. Только вот платья у них странноватые…
Джейн вдруг подняла взгляд, и ее глаза встретились с моими. Огромные темные, черные глаза завораживают, и я тону в них, как в омуте, тону, не видя солнца. Да и нужно оно; она для меня и солнце, и воздух, и сама жизнь.
Она поспешно отвела взгляд, и меня отпустило. Что это было? Я осторожно, что бы не привлекать внимания, помотал головой. Не помогло. Сладкое щемящее чувство глубоко засело внутри. Вот это да... И вот этого мне не хватало сейчас.
-Добрый вечер, милые леди.