БЕСПОКОЙНАЯ ДУША.
Хотелось спать так сильно, что она с трудом держала глаза открытыми. Что же это такое? Женщина брела по улице, едва передвигая ноги. Автобус проходил довольно далеко от того места, где она жила. Но это единственный рейс, курсирующий до ее работы и обратно. Жара стояла не по сезону и Вика жмурила глаза, и в который раз давала себе слово, что будет постоянно носить в сумке солнцезащитные очки и зонтик! Вчера прошел недолгий, но очень сильный дождь. И все это случилось именно тогда, когда она покинула автобус. Пока она добежала до дома, стала похожа на мокрую крысу. Слава богу, что не простыла. Сегодня она вышла с зонтом, но без очков. И вот результат! Как же она устала, как ей все надоело: работа, безденежье, отсутствие личной жизни. Какая там личная жизнь? Откуда ей взяться? От мужа она давно ушла, вернее, убежала без оглядки. Он крепко выпивал и время от времени прикладывался кулаком к ее лицу. Так что десять лет, что она прожила без него, пошли ей только на благо. Даже детей не нажили. И то, Слава Богу! Были, конечно, мужчины, но так скоротечны и редки, что не стоило этого даже брать в расчет. Все обрыдло и ничего не радовало. Несколько подруг, оставшихся еще со времен туманной юности, сейчас не особенно близки. Да, иногда они встречались, порой выпивали и ели что – нибудь вкусненькое, но затем разбегались и могли месяцами не видеться и не созваниваться. У этих самых подруг были семьи, дети, заботы и поездки всей семьей в отпуск. Нет, конечно, Вика им не завидовала, каждому свое. Но иногда накатывала такая волна депрессии, что хотелось выть и биться головой, то ли об стенки, то ли об пол.
С такими мыслями она уже почти добрела до дома, когда сбоку, на дороге, она услышала визг шин и удар обо что – то твердое. Посыпались стекла, и Вика резко обернулась, испуганно замерев. Солнце ослепило ее, и женщина не сразу понялала, что же произошло на самом деле? Хотя догадывалась, что машина, идущая по дороге, рядом с тротуаром, на котором она сейчас стояла, врезалась в столб. Краем глаза она увидела, что столб уже не стоит, как раньше, а раскачивается и падает. И в этот момент что – то хлестнуло ее по плечу и от удара, словно волной отбросило на несколько метров в сторону. Виктория лежала на асфальте тротуара, и прежде чем ее сознание померкло, ей подумалось: почему гудит машина?
Мисс Гибсон опять нудно жужжала под ухом. Я терпеливо сидела рядом и кивала головой, не вслушиваясь в слова. Эта женщина находилась рядом со мной три, кажущихся бесконеч-ными, года. Я понимала, что от нее можно избавиться только в двух случаях: или я выйду замуж, и не нужна будет дуэнья, или если я умру. Конечно, предпочтительнее первое. Как повезло Дженни и Дороти, у них есть старшая замужняя сестра, которая ходит с девушками на балы. У меня же кроме отца и брата – никого. Конечно, они сопровождают меня по оче-реди или вместе. Но стоит зазвучать музыке, как они тут же скрываются в комнате, где идет игра в карты. Их не заманишь потанцевать. Я не могу сказать, что не имею успеха в свете. Моя карточка всегда заполнена, и не приходиться сидеть с мисс Гибсон незаметной серой мышкой. Но она продолжает ворчать, выискивая повод делать это. То я слишком широко улыбаюсь графу Уинслоу, то, почему я приняла приглашение мистера Квидла. Он, мол, не достоин танцевать с дочерью графа Векслера. Он всего лишь третий сын барона. И так далее. У меня сводило скулы от ее нытья, но я сдерживалась, понимая, что без нее не обойтись. Отец и брат только отмахивались, когда я пыталась пожаловаться на мисс Гибсон. В начале нашего знакомства я пыталась ближе сойтись с ней и даже подружиться, но это оказалось совершенно невозможно. Она была самой настоящей ходячей проповедью, постоянно чем - то недовольной. Я ни разу не видела, чтобы эта женщина от души улыбнулась. Конечно, она иногда раздвигала губы в каком – то странном оскале. Наверное, считала, что так должна улыбаться благовоспитанная леди. Но лучше бы она этого вовсе не делала. Зубы, выпиравшие вперед, поражали своей кривизной. В ее оскале я видела десна такого темно – красного цвета, что меня всю передергивало от их вида, и я поспешно отводила глаза. Слава богу, что эти улыбки были предназначены не мне. Чаще всего она улыбалась моему отцу с подобострастием, а также нашему дворецкому Смиту, благообразному и величественному мужчине лет пятидесяти. Определить возраст самой мисс Гибсон никакой возможности не представляло. Прямая, как палка, с туго собранным пучком волос непонятного цвета. Скорее всего, я определила бы его, как грязно - ржавый. Брови тоже удивляли. Я подозревала, что она их рисует, настолько они были неестественно черны. А лицо со впавшими скулами, наоборот, слишком белым. Как – то раз утром я забежала к ней до того, как она была готова к выходу и заметила, что хотя лицо было достаточно бледным, тем не менее, не таким белым, как обычно, с россыпью веснушек. Но спустя час, когда мы встретились с ней в столовой, даже намека на это рыжее украшение лица, исчезло. Мне стало понятно, что мисс пользуется белилами в немереном количестве. Старая дева старалась следить за своей внешностью и, если отцу она улыбалась с подобострастием, то Смиту она дарила улыбки иного рода. Я бы назвала эти улыбки призывными, хотя это слово не совсем подходит к этой женщине с претензионным именем Гортензия.
Домой после бала мы возвращались где – то в третьем часу ночи. Роберт отправился со своими друзьями – лоботрясами продолжать гулять, а отец и мисс Гибсон расположились рядом со мной в карете. По дороге домой, я думала о том, что завидую той свободе, данной мужчинам по факту рождения, преимущество делать что угодно. Но я относилась к этому философски: сколько ни мечтай об этом, ничего не изменится. Ведь мужчиной мне быть не дано. Я тихонько хихикнула, ложась в постель и представляя, как проснусь утром не девушкой, а молодым человеком и что из этого может получиться?
Несколько дней спустя папа позвал меня к себе в кабинет. Это случалось довольно редко и обычно после того, как я в чем – нибудь провинюсь. Пока шла, все пыталась сообразить, что же такого я могла натворить? Тем более что лакей в почтительной форме, тем не менее, настойчиво попросил немедленно явиться. Но ничего не приходило в голову. Сердце, явно чувствующее что – то необычное в этом приглашении, билось как ненормальное, и слегка кружилась голова. Я была не на шутку встревожена. Сезон подходил к концу. Скоро мы вернемся домой. Прошло уже три месяца, как мы находимся в Лондоне. За это время я получила три предложения руки и сердца, но ни одно из них, меня не заинтересовало. Двоим было уже за сорок, вдовцы, причем один из них имел двоих детей, лишь слегка моложе меня. Третий претендент –молодой, но не обладал ни состоянием, ни высоким титулом, да вдобавок заикался. Так что отказ моего отца от этих предложений не вызвал никаких сожалений. В те разы он тоже приглашал меня в свой кабинет. Но сейчас я не знала, что и думать? Никто за последние дни не говорил о желании навестить моего отца.
С этими мыслями я постучалась и вошла в кабинет. Папа сидел в кресле и задумчиво смот-рел на огонь, пылающий в камине. На столе лежали документы и счета из магазинов.
Неужели дело в моих покупках? Но ничего дорогостоящего за последние недели не было приобретено!
Я прошла вперед и, сделав короткий книксен, поздоровалась с отцом. Тот внимательно посмотрел на меня и кивнул головой, приглашая сесть. Я тут же буквально упала на стул и с волнением посмотрела на него. Но отец молчал, снова повернувшись к камину. Я вдруг увидела, что за последнее время его волосы поседели еще больше. Только это и выдавало, что он в возрасте. Статная фигура подтянута, лицо – моложавое. Каждый день в любую погоду, папа выезжал на своем скакуне. Любил охоту и подвижный образ жизни, не засиживаясь дома. Лондон он не особенно жаловал, и если бы не мой первый сезон, не выбрался бы из нашего имения. А вот Роберт просто обожал столицу. Каждый раз он искал повод, чтобы удрать из поместья сюда. Я тоже долго ждала этой поездки и мечтала увидеть много диковинок этого города. Но теперь, когда я здесь все посмотрела, что прилично молодой незамужней девушке, мне хотелось вернуться назад и зажить той отлаженной жизнью, что сопутствовала мне до восемнадцати лет.
Отец, наконец, повернулся снова ко мне и с некоторой запинкой в голосе, сказал:
- Виктория, ты всегда была милой и хорошей девочкой, послушной дочерью. Я рад это ска-зать тебе. Правда, несколько упрямой…
Он помолчал, а я просто онемела от такого начала и молча продолжала смотреть на него. Он прокашлялся и продолжил:
- Сегодня ко мне приходил один джентльмен и попросил твоей руки. Я ему не отказал. Мы подписали контракт. Теперь ты помолвлена с Александром Гордоном, герцогом Ропшир-ским. Через шесть месяцев состоится ваша свадьба.
Мысли мои заметались в голове. Кто это – герцог Ропширский? Я его никогда не видела, нас друг другу не представляли. На рынке невест много говорили о титулованных женихах. Но об этом никто не упоминал. Я бы запомнила. Не так уж много холостых герцогов в Англии.
- Но, папа, я его не знаю, - пролепетала я.
- Да, вы не знакомы. Он не бывает на балах и приехал в Лондон только третьего дня. Но дело в том, что много лет назад, когда ты только родилась, к нам на охоту приезжал его отец. Мы с ним даже шутили и говорили о том, что когда – нибудь поженим наших детей. У него был сын, наследник герцогства. В то время ему миновал пятнадцатый год. Мы заключили контракт о том, что ты обручена с маркизом Кисельдорфом. Но более пяти лет назад он умер, и я посчитал, что контракт этот больше не имеет силы. Поэтому никогда не говорил с тобой об этой помолвке. Но у герцога был второй сын, к которому перешел титул покойного брата. Его зовут Александр. Он решил, что теперь его очередь выполнить условия контракта. Неделю назад я получил от него письмо, в котором он сообщил, что приезжает в Лондон по делам и навестит нас здесь. Я долго думал, для чего он хочет встретиться со мной? Но, как ни странно, у меня даже не мелькнула в голове мысль о том, что это как – то может быть связано с тобой.
Отец вздохнул и снова замолчал. Я же сидела в напряженной позе, уже догадываясь, что это все – таки как – то связано со мной.
Он продолжил, не глядя на меня:
- Полгода назад скончался мой старый товарищ по охоте, герцог Ропширский , и Александр теперь стал герцогом. Перед смертью отец поговорил с сыном и попросил ознакомиться с контрактом, который заключил со мною много лет назад. Он не предлагал сыну жениться на тебе, но попросил подумать о таком варианте. А после смерти отца, новоиспеченный герцог не сразу вспомнил о просьбе отца. Из – за болезни старого герцога накопилось много дел в их поместьях, естественно, Александр занялся в первую очередь ими. Но несколько недель назад, просматривая документы, он нашел тот самый контракт. Недолго думая, он решил написать мне. В тот момент он не принимал никакого решения, а просто хотел встретиться со мной и узнать, что я думаю по этому поводу. Но прежде, чем он попал сюда, он умудрился встретиться с тобой, - и отец усмехнулся.
У меня, грубо выражаясь, полезли глаза на лоб:
- Г- где он меня видел? Вы же говорили, что он не ходит по балам!
- По балам он действительно не ходит, но вот вчера и сегодня утром выезжал на конную прогулку в парк и встретил тебя там.
Мысли мои заметались хороводом.
Я действительно большая любительница поездить верхом. Конечно, нет такой возможно-сти, как в поместье, скакать галопом по полям и лугам. Но иногда меня заносило, и я забы-вала о приличиях. Тем более что мисс Гибсон никогда не выезжает со мной. Она ненавидит лошадей и все, что с ними связано. Поэтому, как правило, я выезжаю с отцом или братом. Если они не могут по какой –либо причине, то я беру с собой грума. Как раз именно в эти два дня я выезжала только с грумом.
Я вспомнила о том, что произошло вчера во время моей прогулки. Мне до сих пор было стыдно. Вспоминая все подробности, происшедшего вчерашним утром, я покраснела. Мы выехала чуть раньше, чем обычно. В парке было свежо и тихо. Редкие наездники рассыпа-лись по дальним тропинкам парка. Карет и вовсе еще не наблюдалось. Сначала я ехала легким аллюром, но, затем, не удержавшись и слегка хлопнув Глэдис по крупу, понеслась вскачь. Впереди темнела изгородь и, забыв обо всем на свете и не притормаживая, я пере-махнула через зеленое препятствие. В последний момент, уже взвившись в воздух, с ужасом увидела, что с той стороны находится всадник, не спеша совершающий утреннюю прогулку. Я с ужасом глядела на него, но ничего предпринять уже не могла. Но как ни странно, незнакомец не испугался и тут же среагировал. Его скакун попятился и взвился вверх. Этого оказалось достаточно для того, чтобы мы смогли приземлиться на землю в опасной близости от передних копыт скакуна. Глэдис заржала, пробежав еще несколько метров и остановилась. Мои руки с трудом удерживали поводья, и я оглянулась назад. Всадник, за несколько секунд успокоил своего коня и теперь не спеша приближался ко мне. Я обратила внимание, что он страшно зол, и приготовилась ему мило улыбнуться и извиниться за происшедшее. Но когда он с мрачным выражением лица выхватил из моих рук поводья и, глядя с презрением, начал отчитывать, как ребенка, я раздумала улыбаться. Покраснев, как рак, стала мерить его злобным высокомерным взглядом. Ему, конечно, это не понравилось. Но продолжения не последовало, так как в этот момент подскакал мой запыхавшийся грум. Видимо, он объезжал изгородь кругом, поэтому задержался.
- Мисс Виктория, все в порядке? – его взгляд испуганно перемещался с одного лица на дру-гое.
Это дало мне возможность резко выдернуть поводья из рук незнакомца и, не сказав больше ни слова, развернуть лошадь и ускакать прочь. Грум последовал за мной. Человек же, имевший дерзость столь грубо говорить со мной, остался на месте.
И вот теперь у меня возникли смутные сомнения, не был ли этот самый незнакомец, тем самым человеком из парка?
- Что он вам сказал, папа?
- Он сказал, что встретил рано утром девушку в сопровождении грума и заинтересовался, кто же это прелестное создание. Сопроводив ее издалека до дома, выяснил, что это дом графа Векслера. Поняв, что ты та самая девушка, которую обручили с его покойным братом много лет назад, и что именно о тебе говорил ему отец, явился сюда и прямо заявил, что готов подтвердить силу контракта, а, следовательно, жениться на тебе. Мне нечем было возразить ему. Это очень почетный брак, тем более что он всего на восемь лет старше тебя. Я не видел повода отказать ему. Тем более что контракт существует и заключен между тобой и наследником герцогства и неважно, тот ли это наследник или другой.
Сказать, что я была в шоке, значит, ничего не сказать. Я не помнила, как вышла из кабинета, о чем перед этим говорила с отцом. Войдя в свою комнату, я села в кресло и попыталась прийти в себя. Я долго сидела, а затем принялась бегать по спальне. Мысли появились в голове, но ничего хорошего они мне не принесли. В итоге я уверилась в том, что жениться на мне он хочет только для того, чтобы отомстить за то, что произошло в парке. Посмотрите, какой хитрец, даже слова не сказал отцу о том, что произошло на самом деле. Вроде бы увидел в парке и, очарованный проследил, где я живу. Вот была у него радость, что именно я та самая, с кем был заключен контракт. Женившись, герцог получит полную власть надо мной. Ведь жена – это собственность. Он сможет распоряжаться моей жизнью, как ему вздумается. Например, запереть меня в деревне, но это не страшно. Побывав в Лондоне, я поняла, что жизнь в поместье мне нравится больше. Правда он может мне запретить встречаться со своей семьей. Я подумала и решила, что никогда не унижусь и не попрошу его ни о чем. Молить не стану! – я упрямо подняла подбородок.
Мои мысли нарушила Луиза, моя служанка.
- Ой, мисс Виктория, пора одеваться, - она хихикнула, - скоро явится ваш жених.
Я и не помнила, говорил ли мне об этом отец, но, скорее всего, да, раз даже Луиза об этом знает.
Пока она меня причесывала и помогала одеться, пыталась вспомнить, как выглядит герцог, но кроме темных волос и прищуренный глаз, вспомнить ничего не смогла. Все внутри дро-жало, руки похолодели и стали неловкими, так что Луизе пришлось сделать буквально все, чтобы я выглядела прилично. Вдев в мои уши серьги с жемчугом, она удовлетворенно вздохнула. Я безучастно посмотрела на себя в зеркало. Оттуда на меня смотрело бледное лицо с блестящими каштановыми локонами. Зеленые, светлые глаза смотрели растеряно и блестели лихорадочным блеском.
- Пора! – выдохнула девушка, еще раз удовлетворенно оглядев меня.
Я вздрогнула и на негнущихся ногах вышла из комнаты.
Отец и мисс Гибсон сидели в креслах, а высокая мужская фигура стояла у камина. Я сморг-нула, так как четко не видела его. Автоматически сделав книксен, я приблизилась к отцу. Он протянул руку, и я ухватилась за нее как за спасательный круг. Отец уже стоял рядом со мной и, перехватив под локоть, повел меня к незнакомцу. В душе я молилась, чтобы я ошиблась, и это был бы совсем другой человек. Но приблизившись к камину и подняв глаза, поняла, что моя безумная мечта неосуществима. Это был тот самый человек из парка. Я даже не предполагала, что он так высок. Это был крупный мужчина атлетического сложения. Волосы казались темными, почти черными, но не длинными. Они слегка касались воротничка белоснежной рубашки. Одетый в темный сюртук и светлые брюки, выглядел вполне презентабельно. Глаза серьезно смотрели на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда наши глаза встретились. После чего я опустила взор на ковер под ногами и пробормотала слова приветствия. Я почувствовала, как он взял мою руку в свою. С легким поклоном, он слегка коснулся губами перчатки. Я порадовалась, что Луиза одела мне их на руки. Даже через ткань я чувствовала, как горячи его губы. Руку мою он так и не выпустил. К моему стыду, она подрагивала. Наверное, он тоже это чувствует и считает, что это от страха. Нет уж! Этому не бывать! Я гордо выпрямилась и с вызовом взглянула на него. В ответ его губы дрогнули в короткой усмешке. После чего он заговорил. Голос его был тихим, а тон учтивым. Я практически не понимала, что он говорит, но в итоге услышала, как отец разрешает нам выехать на небольшую прогулку в карете герцога в сопровождении моей наставницы. Я даже не успела ничего сказать, как отец отослал меня надеть шляпку, а сам отвел герцога в сторону. Выходя, я услышала, что они договариваются о том, что надо послать объявление о нашей помолвке в газету.
В карете я села поближе к окну, а точнее вжалась в угол. Довольная мисс Гибсон села не рядом, а напротив меня и благосклонно поглядывала на герцога, который вольготно расположился на скамейке рядом со мной, заняв практически все сидение. Его нога была буквально прижата ко мне. Ее жар чувствовался через слой юбок и его брюк. Я буквально съежилась в своем углу. Но он не обращал на меня внимания, учтиво беседуя с компаньонкой. Только сейчас мне пришло в голову, что даже не знаю, куда мы едем. Но спросить об этом не решилась, не надеясь на свой голос, а вдруг он задрожит. Возможно, что новоиспеченный жених говорил, куда мы поедем, только вот я ничего не слышала.
Выглянув в окно, увидела, что мы въезжаем в тот самый парк, где состоялась наша первая встреча. Кровь бросилась в лицо, и я пожалела, что мы не в ландо. Тогда бы ветер обвевал мои горящие щеки. Слава богу, что на мне была шляпка с достаточно широкими полями. Карета остановилась, и герцог подал руку, чтобы я могла спуститься. Следом вышла мисс Гибсон, и мы направились по широкой аллее вперед. В парке было достаточно многолюдно. Знакомые здоровались и с любопытством поглядывали на нас, но, к счастью, никто не подходил и не просил представить его моему сопровождающему. Тут мы свернул с центральной аллеи, и оказались именно там, где я прыгала через изгородь. Я искоса взглянула на своего жениха, но он задумчиво смотрел вперед, словно ничего не замечая. Он резко остановился и, оглянувшись, попросил мисс Гибсон пройти вперед и сесть на скамейку. Мол, он хочет поговорить со мной несколько минут, но со скамейки она прекрасно будет видеть нас. Поколебавшись несколько секунд, та молча кивнула и прошла вперед. Александр некоторое время молчал, словно подбирая слова, а затем, внимательно посмотрев на меня, сказал:
- Я понимаю, мисс Векслер, что для вас наша помолвка внезапна и, возможно, не совсем приятна. Ваш отец заверил меня, что ваше сердце не занято, и я могу претендовать на вашу руку! – помолчав, он продолжил, - Возможно, что наше знакомство началось не так, как я планировал. Простите меня за то, что был не сдержан вчера. Просто я испугался за вас. При-знаю, что вы великолепная наездница, но если бы мы столкнулись, когда ваша лошадь бра-ла барьер, вы могли бы получить серьезные травмы.
- Как и вы! – не удержалась я от пикировки.
- Да, несомненно. Это могло кончиться печально для нас обоих. И тогда мы не смогли бы сегодня с вами прогуливаться, как ни в чем не бывало.
Я с подозрением посмотрела на него. Я не верила, что вот так просто этот мужчина простил мою выходку. Да еще и извиняется за то, что накричал на меня. Только сейчас я обратила внимание, что глаза у него темно синего цвета. Пожалуй, я таких никогда не встречала и тут же отвела свой взор в сторону.
Полетели недели. Мы вернулись назад в поместье и, не считая того, что я теперь была невестой, моя жизнь потекла в привычном русле. Конечно, готовилось приданное, шилось подвенечное платье, и папенька решил, что мне нужно учиться быть хозяйкой большого поместья, и часть дня теперь тратилось на то, что я наблюдала за работой дворецкого, учась следить за работой по чистке столового серебра и стиркой белья. С экономкой я наблюдала за работой кухни и садовников. Стали заезжать соседи, желая поздравить нас с предстоящим браком. Я ловила на себе завистливые взгляды ровесниц, считавших, что мне нежданно повезло получить такого знатного и молодого мужа. Но при этом никто не пытался выяснить, насколько я довольна таким положением дел.
Часто мне снилось лицо Александра, который в скором времени должен стать моим супру-гом. Оно было надменным, с неприятной усмешкой. Просыпаясь, я лишний раз понимала, что ничего хорошего ждать от этого брака не приходиться. Сказать, что не мечтала о браке с прекрасным принцем, который положит к моим ногам свое сердце, было бы притворством. Как все молодые девушки я мечтала о том, что ко мне придет любовь в облике белокурого красивого молодого человека. Но образ герцога совершенно не вязался с тем, что я себе нафантазировала. Он даже не находил нужным писать мне. Когда мы находились в Лондоне, после объявления о помолвке, он несколько раз приезжал в наш дом, но виделись мы мельком. Только раз мы остались наедине, когда он одел мне на палец обручальное кольцо, с изумрудом, такого же светло – зеленого цвета, как мои глаза. Оно мне понравилось, и я попыталась сердечно поблагодарить Александра, но он с таким напряженным и суровым взглядом смотрел на меня, что это желание быстро исчезло. Жених практически не ухаживал за мной и не посещал балы, на которых я бывала. Сделав свои дела и, небрежно попрощавшись со мной, отправился к себе в поместье, пообещав, что явится к нам накануне свадьбы.
Два врача стояли над больничной кроватью. В палате раздавались различные звуки, издаваемые медицинской аппаратурой. Некоторое время мужчины молчали, разглядывая показания датчиков и снимки головного мозга.
- Что скажете, профессор? – обратился к Вячеславу Юрьевичу более молодой врач.
-Да, - задумчиво произнес тот, - интересная картина. Я бы даже сказал – не типичная! Ее мозг активно работает, но при этом женщина находится в коме.
- Да и кома какая – то не стандартная! Я наблюдаю за ней уже два месяца. Несколько раз она, не приходя в себя, разговаривала. Сначала я не мог разобрать ни слова, но в какой – то момент понял, что она говорит не на русском языке. Хотя до этого вообще не мог понять, что она лопочет. Но это был явно английский.
-А что, она не русская? – удивился профессор, - Вполне заурядное русское лицо. Ярко выраженный славянский тип, я бы сказал!
- В том – то все и дело, что русская. Никитина Виктория Викторовна. Год рождения тысяча девятьсот семьдесят шестой.
- Смотри – ка! Значит ей тридцать пять? А я думал, что ей нет и тридцати.
- Меня это тоже смущает. Когда ее привезли, то женщина выглядела на все свои года, и даже можно было дать и сороковник. Но теперь сами видите… - и он развел руками, с сомнением поглядывая на неподвижную больную.
-Наверное, вы ее здесь лучше кормите, - пошутил профессор, - витамины, минералы, железо. Вот она и расцвела! Но все – таки, откуда знание иностранных языков? Она переводчица?
- Нет, она экономист. Работает бухгалтером в достаточно большой фирме, забыл, как называется. Неделю назад я решил записать на мобильный телефон то, что она говорила. У меня есть приятель, работающий в министерстве иностранных дел. Пять лет жил в США. Я дал ему послушать, так он сказал, что она говорить на чистейшем английском языке. Причем без малейшего акцента, так, как говорят британцы. Но его поразила совсем другое: он даже несколько раз заново прослушал запись.
- И что же? – заинтересованно спросил профессор.
- Его удивили обороты ее речи. Он сказал, что так не изъясняются современные люди. Мол, она разговаривает так же, как, например, говорил русский народ в девятнадцатом веке.
- А он точно в этом уверен?
-Он переписал эту запись у меня и буквально вчера позвонил мне и сказал, что оказался прав. Она пользуется оборотами и словами, которые сейчас практически не используются.
- Например? – воскликнул профессор, увлеченный необыкновенным разговором и совсем позабыв, что рядом лежит больная.
-Например, по - русски вы бы как назвали отца?
-Папа, ну, в крайнем случае, батя…
-А она говорила о нем, как о батюшке, папеньке.
-А что именно она говорила?
-Что отец не слушает ее и заключил свадебный контракт. Что она не хочет выходить замуж за этого человека, не смотря на то, что он очень богат и имеет титул герцога. Потом что – то про лошадь и поместье. В общем, какая – то белиберда!
-Может, она просто книжки про любовь начиталась. И теперь отождествляет себя с героиней романа?
- И при этом изъясняется на изысканном английском девятнадцатого века? – скептично спросил более молодой коллега.
- Да, загадка… - задумчиво произнес Вячеслав Юрьевич, нисколько не обидевшись на тон лечащего врача, разглядывая томограмму мозга, - а её кто – нибудь навещает?
- Да, забегают подруги. Но чаще всего приходит один мужчина…
- Муж, любовник?
- Нет. Она не замужем. Этот мужчина сказал, что он является виновником того состояния, в котором она оказалась.
- Но, насколько я помню, на нее упал провод со столба.
- Но именно он сбил тот самый столб. На дороге оказался чей – то пес. Мужчина вывернул руль, чтобы не сбить животное. Вот и врезался в тот злополучный столб.
- Мда, ситуация. И теперь его мучает чувство вины?
- Наверное. Он тоже пострадал, но уже выписался из больницы. Первое время, пока он здесь лежал,проводил в ее палате больше времени, чем в своей собственной. Теперь же каждый вечер он тут как тут.
- Да, чувство вины, страшная штука! – задумчиво произнес профессор, выходя из палаты.
Александр Гордон, герцог Шропширский приехал в наше имение накануне свадьбы. Я уже кипела от злости и гнева. Такое отношение ко мне, как своей невесте, показало все его пренебрежение к самому статусу брака. Отец пытался обелить его в моих глазах, придумывая все новые доводы в его пользу. Но я - то видела прекрасно, что он все делает специально, чтобы унизить меня. Окружающие недоумевали, где же жених и почему он не проводит время с невестой, чтобы поухаживать и узнать лучше свою избранницу? Что я могла на это ответить? Да ничего! Даже в страшном сне, я не могла представить, что мне достанется такой жених! И вот теперь, когда я вообще засомневалась, что он появится на своей собственной свадьбе, чем сделает из меня прокаженную, и в то же время освободит от этого брака, он появился, как ни в чем не бывало.
Герцог вышел из своей кареты такой невозмутимый и спокойный, словно только вчера наезжал сюда. Он приветливо поздоровался с отцом и братом, поспешно вышедших из до-ма, чтобы поприветствовать его. Но от меня он этого не дождется. С отвращением задернув занавеску, из – за которой следила за всем происходящим, я упала в кресло с твердым решением не встречаться сегодня с этим наглым, отвратительным человеком!
Венчание в церкви было назначено на два часа. Там собралось более двухсот человек. Я шла по проходу, обхватив руку отца, на подгибающихся коленях, как на плаху. Мне не верилось, что все это происходит на самом деле. Что это моя свадьба и уже через несколько часов я покину отчий дом и буду отдана в руки этому невозможному человеку. Он будет решать, что я могу делать, а чего нет! Который сможет прикасаться ко мне, как хозяин и, кто сегодня ночью ляжет в мою постель. Не могу сказать, что совсем ничего не знала об этой стороне семейной жизни. Девицы в Лондоне, округлив глаза, шептались о брачной постели. Но все это было так расплывчато и непонятно, что скорее вызывало чувство недоумения и страха перед чем - то загадочным и непонятным.
Как я могу дать прикасаться к себе мужчине, ни разу не поцеловавшего меня. Но опозорить отца, чтобы в церкви сказать "НЕТ", я не могу. А ведь я умоляла его отказаться от этого брака все месяцы, пока шла подготовка к свадьбе. Но отец может быть упрямым не меньше, чем я. Он твердо заявил, что не пойдет на попятную после того, как подписан контракт. Я тогда вспылила и сказала, что он продал меня первому встречному. За что и получила пощечину от " любящего" папеньки. В этот момент я ненавидела его не меньше, чем своего жениха.
Впереди, в проходе, я увидела герцога. Он стоял, одетый в безупречный сюртук, из – под которого выглядывал светлый жилет, расшитый шелком. Белоснежная рубашка и красиво завязанный галстук дополняли его наряд. Скрепя сердце, призналась сама себе, что выгля-дит он импозантно и красив какой – то очень мужественной и темной красотой. Но при этом его лицо показалось мне замкнутым и жестоким. Никаких чувств не отражалось на нем.
"Бесчувственный болван" – вот как мне хотелось назвать его на всю церковь, но я сдержа-лась, понимая, что сейчас не время и не место.
Отец передал мою дрожащую руку герцогу и служба началась. В ушах моих стоял такой звон, что я практически ничего не слышала. Только когда наступила тишина, и жених крепко сжал мою руку, я поняла, что должна сказать "Да". Но мои губы не шевелились. Я вдруг услышала, что сзади зашептались люди и, превозмогая себя, я пересохшими губами прошептала это слово, которое лишило меня всего, что я имела. Жених, в отличие от меня, довольно охотно и громко пообещал любить, беречь и защищать свою жену, пока смерть не разлучит нас. Это вызвало у меня горькую усмешку. По окончании ритуала, священник предложил поцеловать невесту. Когда его рот приблизился ко мне, я закрыла глаза, чтобы не видеть его и чуть не отодвинулась. Он почувствовал это, и в наказание я получила жестокий крепкий поцелуй, утверждающий его власть над всем моим существом и телом.
Второй час мы ехали в карете и за это время моя новоиспеченная жена, так и не произнесла ни слова. Она все время, забившись в угол, смотрела в окно. Я вспомнил, как она стояла в церкви рядом со своим отцом. Одетая в белоснежное платье, подчеркивающее ее прекрасную фигуру, такая прекрасная и недоступная. Волосы уложены в сложную прическу и только несколько локонов блестящим каскадом спускались вниз по белоснежным плечам. Ее нежно – зеленые глаза, только на секунду задержались на мне, а губы скривились в гримаске. Я бы посчитал ее восхитительной, если бы не относилась к моей собственной персоне. Ее лицо преследовало меня на протяжении всех месяцев, пока я с нетерпением ждал, когда смогу поехать на свадьбу. Только раз я увидел ее улыбку, когда она поджидала в парке, пока я подъеду к ней. От этой улыбки дрогнуло мое сердце и, тем не менее, я до такой степени был в тот момент испуган за нее, что отругал незнакомую мне в ту минуту девушку. Она гордо вскинула голову, обожгла меня высокомерным взглядом и ускакала. Издалека я проводил незнакомку и узнал, что она дочь графа Векслера. Это так поразило и обрадовало меня, что я не откладывая, поспешил к ее отцу. Было несложно подтвердить заключенный восемнадцать лет назад контракт. Я стал женихом девушки, что ни на шаг не приблизило меня к своей цели. Конечно, Виктория подчинилась воле отца, но я - то не приобрел ничего, кроме ее, в крайнем случае, равнодушия. Она, скорее всего, была разъярена. Я попытался поговорить с ней, но она не хотела принимать никакие доводы. Даже после разговора в парке, когда я извинился перед нею, она не стала мягче и избегала меня и моих прикосновений. Когда я приехал, чтобы подарить ей обручальное кольцо, она равнодушно глянула на него и нехотя поблагодарила. Я был обижен, я с таким старанием выбирал первый подарок свой невесте, не считаясь ни со временем, ни с ценой. Конечно, я не показал вида, что разочарован ее реакцией. Также равнодушно поклонившись девушке, я уехал. Тогда я решил, что лучше всего временно оставить девушку в покое, чтобы она остыла и поразмышляла. Но приехав накануне свадьбы, понял, что ничего не изменилось, если не стало хуже. Невеста отказалась выйти ко мне и, по – моему, мечтала о том, чтобы я не появился вовсе. Да, наверное, я сглупил. Надо было провожать ее на балы, встречаться с ней каждый день и тогда, быть может, она бы не повела себя так во время венчания. Виктория буквально, чуть не сбежала из – под венца. Но теперь она его жена и надо приложить все усилия к тому, чтобы их брак был удачным. Ведь до конца жизни они связаны друг с другом. Общий дом, общие заботы и, конечно, дети, дадут им возможность ценить и уважать друг друга.
Мне не хотелось думать о том, что со мной рядом сидит человек, ставший моим мужем и господином. Ну почему так несправедливо устроен мир? Почему выйдя замуж, я полностью становлюсь зависимой от этого равнодушного мужчины? Что меня ждет дальше? Неизвестность пугает меня. Я чувствую, что он смотрит на меня. Что сейчас в его взгляде торжество победителя, или жалость к дурочке, попавшую к нему в лапы? Иногда я слышала шепот некоторых женщин, которые рассказывали о том, что муж поколачивает леди Н, а вот этот господин запрятал свою жену в деревне, а сам постоянно проводит время в Лондоне в обществе непотребных женщин. Что же ждет меня? Почему он молчит? Напряжение буквально убивает меня.
Когда он все – таки заговорил, это оказалось так неожиданно для меня, что я буквально подскочила на месте.
- Мы подъезжаем сейчас к постоялому двору. Там можно пообедать и размять ноги. Наде-юсь, вы не против, мадам?
Я нехотя подняла на него глаза и молча кивнула.
- Вот и хорошо! Хотя карета довольно мягкая, не мешает немного прогуляться и отдохнуть.
Тут я осмелилась открыть рот:
- Нам еще долго придется быть в пути?
- Сегодня, конечно, мы не успеем попасть в наше поместье, но завтра, уже до обеда будем там! – охотно сообщил он мне.
Я слышала от отца, что его самое крупное поместье находится в Озерном крае. Я ни разу там не была, но слышала, что места очень красивые. Правда, от Лондона далековато. Но меня это не особенно беспокоило. В данный момент больше волновало, где мы остановимся на ночевку, и не придется ли мне принять его в своей постели.
Он будто услышал мои мысли, сказав:
- Заночуем мы в одной, довольно большой гостинице. Надеюсь, что вам там будет удобно. Я иногда останавливаюсь там, если выезжаю по делам.
На этом он замолчал, а минут через пятнадцать мы уже въезжали на постоянный двор. Александр легко спрыгнул и подал мне руку. Я оперлась на нее слегка, желая поскорее выйти, чтобы прекратить наш контакт. Но ноги от долгого сидения подогнулись, и я буквально упала в его объятия. Он крепко прижал меня к себе, и я почувствовала, какое у него твердое и сильное тело. Он улыбнулся мне, и я на секунду замерла. Улыбка изменила его лицо необыкновенно. У него были ровные белые зубы и ямочка на левой щеке. Она придавала ему мальчишеский вид, и я вспомнила, что он еще достаточно молод. Если мне пошел девятнадцатый год, то ему двадцать седьмой. Я уперлась ему руками в грудь и отодвинулась, еще раз обратив внимание на необыкновенную синеву, льющуюся из его глаз. Он отпустил меня и подал руку, чтобы я оперлась на нее. Пока распрягали лошадей, мы прошли вовнутрь небольшого, но очень чистого помещения. Навстречу нам выскочил необыкновенно толстый мужчина, с добродушной улыбкой на лице.
Поздоровавшись и узнав, что мы будем обедать, он, кланяясь, провел нас в отдельную ком-нату, где я смогла освежиться и умыться. Через пятнадцать минут нам подали обед. То ли, потому что я сегодня не ела с утра, все мне показалось необыкновенно вкусным и я не чи-нясь, набросилась на еду. Мясо было потушено в соусе, а хлеб еще теплым. Сыры тоже оказались недурны. Я так была поглощена едой, что не сразу заметила, что мой новоиспеченный муж поглядывает на меня. Я вскинула глаза, и он снова улыбнулся мне.
- Вы всегда так много кушаете или только сегодня?
Тут же мой аппетит и удовольствие от съеденной пищи пропали. Я отодвинула тарелку и, отпив немного вина из бокала, поднялась.
– Благодарю! – сказав это, я вышла из комнаты, надеясь, что мой гордый вид покажет ему, насколько он груб и нетактичен.
Он догнал меня во дворе и развернул лицом к себе.
- Извините меня, Виктория, - впервые назвав меня по имени, сказал он, - Я был груб. Мне понравилось, что у вас здоровый аппетит, и вы не жеманились, а с аппетитом поели. Я по-нимаю, что наделал уже много ошибок. Давайте попробуем начать все начала.
Его взгляд настойчиво искал мой. Я смотрела в сторону, но в душе ликовала от того, что он просит у меня прощения. Потом, нехотя кивнув, сказала:
- Надеюсь, что у нас получится найти общий язык.
- Я тоже на это надеюсь, - тепло сказал Александр.
Я с недоверием посмотрела на него, но вслух не выразила своих сомнений на этот счет.
Мы немного прогулялись, и я задала ему несколько вопросов о его поместье. Он обрадо-вался моему интересу и рассказал, что оно построено в четырнадцатом веке одним из его предков. После этого оно в каждом поколении перестраивалось и даже его отец кое- что добавил. Я поинтересовалась, не собирается ли он это делать, но он покачал головой и сказал, что любит свой дом таким, каков он сейчас. Но все возможно. В его словах действительно чувствовалась любовь к тому месту, где он живет.
Но вот карету запрягли, и мы снова тронулись в путь. В дороге мы еще некоторое время разговаривали, пока я не почувствовала, что мои глаза закрываются. Это было совершенно неудивительно. Ведь я практически не спала последние две ночи. Сначала в ожидании, приедет ли мой жених. И, конечно, накануне свадьбы. Я совсем истрепала себе нервы. И даже теперь, когда, казалось, все позади, я чувствовала себя не в своей тарелке в ожидании еще одной ночи. Незаметно для себя, под мягкое покачивание кареты, я заснула, да так крепко, что не заметила наступивших сумерек и того, что моя голова покоится на плече мужа. Проснулась я, словно от толчка и не сразу поняла, где нахожусь. Подняв голову, я покраснела. Слава Богу, что в карета не освещена. Я вспомнила, как моя голова лежала на плече. Ни один из мужчин, не считая отца и брата, не прикасался ко мне так интимно. Но стоило мне поднять голову, как он моментально отпустил меня. Когда я засыпала, то прислонилась к подушке, которая находилась у меня под головой. То, в каком положении я проснулась, ввергло меня в смятение. Но тут замелькал за окнами свет, и я поняла, что мы приехали к гостинице. Что же меня там ждет?
Выйдя из кареты, я спохватилась, что совсем забыла о Луизе. Она вместе с камердинером Александра ехала в другой карете вместе с моими вещами. По идее, они должны были прибыть сюда раньше нас, так как не останавливались на постоялом дворе. Они везли с собою корзинку с едой. Надеюсь, что ничего не случилось с моей служанкой, пока она ехала с почтенным Перкинсом. Он обещал присмотреть за девушкой. У него такой солидный вид, что вряд ли он охоч до развлечений с прислугой. Хотя, кто его знает?
Луиза действительно уже находилась в гостинице и даже успела распорядиться, чтобы мне подали ванну, за что я ей была безмерно благодарна. С тихим вздохом блаженства я опустилась в воду, благоухающей лавандой. Пока я купалась, моя служанка носилась по комнате, распаковывая то, что мне понадобится для ночи здесь, а также платье, которое я надену завтра в дорогу. Выйдя из ванны и вытащив заколки, распустила волосы. Машинально расчесывая их, думала, а где же сейчас герцог? Снял ли он еще одну комнату, чтобы ночевать там?
- Скажи мне, Луиза, а Перкинс заказал еще одну комнату?
- Да, вот видите дверь? Она ведет в комнату к милорду.
Боже мой, он совсем рядом, - подумала я.
Я как раз одевалась, когда дверь между нашими комнатами открылась, и на пороге появил-ся Александр. Было видно, что он тоже искупался и переоделся.
Какое счастье, что я успела натянуть на себя платье и сейчас Луиза, стоя сзади меня, застегивала крючки. Не подав вида, что заметил это, он спросил, где я хочу отужинать? Здесь или мы пройдем в специально отведенную для этого комнату. Я поспешила сказать, что меня устраивает второй вариант. Не хватало еще ужинать рядом с кроватью.
Тень улыбки скользнула по его лицу. Тем не менее, он поклонился и спокойно заявил, что будет ждать меня в следующей комнате по коридору.
Когда он вышел, Луиза издала смешок, но ничего не сказала. Но я слишком хорошо знала девушку, чтобы не понять причину ее смеха. Она с десяти лет прислуживала мне, и мы с ней стали близкими подругами. Особенно я оценила ее общество, когда в нашем доме появилась мисс Гибсон. Слава Богу, что есть плюс в моем замужестве. Я, надеюсь, что больше никогда не увижу эту … каргу!
Продев в уши серьги и надев кольца, я вышла в коридор и увидела открытую дверь. На по-роге я остановилась, рассматривая комнату и стараясь не смотреть на человека, нынче ставшим моим мужем. Он держал в руке бокал, стоя у камина. Посередине комнаты находился стол, накрытый белой скатертью. Он уже сервировали.
Я постаралась непринужденно войти и приветливо улыбаясь, спросила:
- Что у нас сегодня на ужин?
- Я не стал заказывать ничего тяжелого на ночь, - подавая бокал с ликером, сказал он, - но, думаю, что вам должно все понравится.
Больше мне ничего не пришло в голову, и я просто кивнула головой, отпивая из своего бо-кала. Герцог отодвинул мой стул и я, расправив юбки, села. Он расположился напротив, и мы приступили к еде. Но кусок буквально не лез мне в горло, и я все отпивала сладкую и тягучую жидкость из своего бокала. Моя рука мелко подрагивала.
- Мадам, я смотрю, вы не торопитесь поесть, но рано утром нам нужно будет выехать. По-этому постарайтесь быстрее поесть. Вы будете спать в комнате со своей служанкой, а мы с моим камердинером расположимся в соседней комнате.
Услышав его слова, я облегченно вздохнула, и аппетит моментально вернулся ко мне.
И опять я заметила легкую улыбку на его лице, а в глазах, казавшихся темными в комнате, освещенной только свечами, появилась усмешка. Но я не стала обращать на это внимание. Если я кажусь ему смешной со своими страхами, то это его проблема!
Зайдя в спальню и раздеваясь, Александр усмехнулся, вспомнив, как тряслась его юная жена и метала в него, полные ужаса взгляды, думая, что он не замечает их. Если бы он не сказал ей о том, что сегодня не придет к ней в постель, то она, наверное, уже надра-лась бы, как моряк, только что спустившийся с корабля. Он не хотел так начинать их семей-ную жизнь. Не ее вина, что она до сих пор не знает своего супруга. Надо дать ей время привыкнуть к нему. Умом он все это понимал, но когда представлял ее в своей постели с распущенными темными локонами, как сердце его начинало учащенно биться, и кровь приливала к голове. Какая она милая и забавная, особенно, когда пытается надменно посмотреть на него. Особенно его радовало то, что в ней нет ужимок тех девиц, на которых он насмотрелся вдоволь на балах. Он сразу обратил внимание, что у нее красивые глаза, и при этом в них светится ум. Даже сегодня, из их недолгого разговора, он понял, что она отнюдь не глупа. Она задавала толковые вопросы по ведению хозяйства в имении. В общем, с его женой вряд ли соскучишься. Он обязательно поухаживает за ней, а наградой за это будет теплая семейная жизнь.
Он зевнул и кинулся в постель. Завтра, все завтра.
Я с любопытством вглядывалась, в расстилавшийся пейзаж. Из окна кареты были видны поля и зеленеющие долины, небольшие холмы, где паслись овцы и козы. От всего веяло покоем и пасторальным настроением. Я почувствовала, что смогу полюбить эти места. Александр сказал, что это уже наши земли и скоро мы прибудем в поместье. Я даже не ожидала, что он владеет такой огромной территорией. Если еще учесть, что это только одно из его поместий. Есть еще пять или шесть, правда, не таких крупных. Только сейчас я стала осознавать, что такое герцогский титул, и сколько обязанностей будет на меня возло-жено. В этот момент мой муж коснулся моего плеча, и я оглянулась. С улыбкой он показал мне поместье, видневшееся вдалеке из его окна. Такого величественного здания я еще, пожалуй, не встречала. Оно представляло собою букву Е, что говорило о том, что его построили еще в шестнадцатом веке, при правлении королевы Елизаветы. Александр тут же подтвердил это, начав рассказывать историю этого величественного здания. Но я так волновалась, что практически не слышала, что он говорит.
Мы въехали во двор и остановились у широкой лестницы, ведущей к большой окованной двери. Выходя из кареты, я не могла оторвать взгляда от дома, в котором предстояло жить. Окна были довольно узкими, а правая и левая часть здания снабжены башенками с бойни-цами. Поднявшись по лестнице, мы оказались в огромном холле. Я едва подавила в себе желание задрать голову и осмотреться вокруг. Весь персонал дома, где теперь мне предстояло жить, выстроился в ряд, чтобы поприветствовать нас. Александр представил мне управляющего, мажордома и экономку поместья. Всем остальным я улыбнулась, а герцог поблагодарил их за теплую встречу. Я тут же следом за экономкой отправилась наверх. Сзади поднимались Луиза и камердинер. Мы прошли в комнаты, полностью обновленные к моему приезду сюда. Радовало, что помимо спальни и гардеробной у меня будет свой собственный салон. Комната была небольшой и светлой. Легкая французская мебель, изящный секретарь, несколько небольших диванов придавали ей уютный вид. Я даже представить себе не могла, что у меня могут быть такие собственные покои. Но, в принципе, чему удивляться, я же теперь не просто графская дочь, а герцогиня. Титул, самый высокий, после королевского.
Мне хотелось закружиться, но присутствие чопорной экономки с именем Доротея Хаскинс, дай бог не забыть, гасил этот порыв. Спальня была выполнена в зеленых тонах, а кровать под балдахином ошеломляла. Да здесь просто потеряться можно!
Я осмотрелась и нашла то, что искала. Дверь, соединяющая мою спальню с герцогской. Тут стали заносить вещи, и Луиза упорхнула в гардеробную. А экономка, сказав, что еще старый герцог пристроил постоянную ванну тут же, продемонстрировала мне небольшое помещение позади кровати. Там стояла огромная ванна на гнутых ножках. Сказав, что в течение пятнадцати минут ее заполнят водой, она поспешно вышла, чтобы дать указания. Я огляделась вокруг и осталась всем увиденным. Меня тянуло заглянуть в спальню мужа, и тихонько подойдя к двери, я нажала слегка на ручку. Дверь неслышно отворилась, и я с любопытством заглянула туда. В комнате никого не было, хотя раздавались звуки, шедшие из двери в дальнем конце помещения. Видимо, в гардеробной возился Перкинс. Я быстро окинула взглядом спальню мужа. Она оказалась чисто мужской, примерно того же размера, что и моя. Кровать поражала воображение. Она была буквально исполинского размера. Я услышала позади себя шаги и быстро закрыла дверь. В комнату зашла Луиза и открыла дверь для лакеев с ведрами горячей воды.
Искупавшись и вымыв волосы, я села у окна и стала расчесывать волосы. Не самая любимая моя процедура. Хотя я гордилась, что у меня блестящие и красивые волосы, возиться я с ними не любила. И если бы моя горничная не возилась с моей одеждой, то ей бы пришлось сейчас сушить и расчесывать их. Я наслаждалась видом из окна, выходившего на боковую сторону парка. Стоял май. Дни были теплыми, а редкий дождь не мешал наслаждаться природой.
Луиза вынесла платье, в котором я собиралась выйти к столу, сшитое специально к свадьбе. Вечерний наряд темно - зеленого шелка с лентами, более светлого тона. Пышные рукава, сужались к запястьям, а юбка стояла колоколом, с подолом расшитым золотыми нитками. Оно мне необыкновенно шло. Луиза сделала мне прическу, с которой я казалась выше, выпустив несколько локонов над ушами и на шее, украсив их теми же лентами. Я тем временем надела светло – зеленые перчатки до локтя. Надев жемчуга, я приготовилась к выходу. Еще раз, взглянув в зеркало, увидела, что глаза лихорадочно горят, тогда, как лицо было бледным. Неужели я настолько боюсь? Я вздернула подбородок и расправила плечи. Мисс Гибсон сейчас была бы довольна моей осанкой.
В этот момент открылась дверь, соединяющая наши спальни. Появился Александр, одетый не в парадный, но в весьма элегантный костюм. Я вообще обратила внимание, что мой муж обладает прекрасным вкусом, и в отличие от лондонских щеголей, не навязывает огромных галстуков, в которых невозможно повернуть голову. Этим грешил мой брат Роберт. Если его кто – то звал, то ему приходилось поворачиваться всем корпусом. Меня это немало повеселило в свое время.
Видеть мужчину в своей спальне казалось мне странным, но я должна теперь привыкать к тому, что он в любой момент может войти сюда. Присев в приветствии, я вопросительно посмотрела на супруга. Он, вроде бы смутился и даже кашлянул, но затем сообщил, что зашел за мной, чтобы отвести к столу. Ведь я еще не знакома с расположением комнат. Меня должна была порадовать его предупредительность, но почему – то встревожила. Тем не менее, я продела руку под его локоть, и мы вышли из комнаты.
Первый обед проходил в небольшой столовой, находящейся в нашем крыле. В камине го-рел огонь. К вечеру похолодало, и я обрадовалась теплу, который он дарил. Между собой мы не разговаривали и напряжение чувствовалось буквально в воздухе. Я просто не знала, что сказать. Если по дороге мы могли говорить о путешествии, о его доме, то теперь я пре-бывала в смятение. Не говорить же о предстоящей брачной ночи! А вот об этом лучше не думать вообще, а то опять начнут руки дрожать и тогда, упаси бог, или вилку уроню, или бокал с вином разолью.
Конечно, я слышала, как подруги шептались и хихикали, говоря "об этом". Но никто ничего конкретно не сказал. Будучи деревенской девушкой, я видела иногда в поместье, как петухи хлопали крыльями, наскакивая на курочек, как кошки гонялись друг за другом. Но мне никогда не удавалось досмотреть, чем это завершиться. И вот теперь это незнание давило на меня с ужасной силой. Щеки начали гореть. Неужели Александр догадывается, о чем я думаю сейчас? Он не отводил горящего взгляда от меня, скользивший по моим губам, по приоткрытой платьем, груди. Взгляд собственника! Это возмущало и пугало. В душе накапливалось раздражение и возмущение. И когда почувствовала, что сейчас буквально взорвусь, слова вырвались из меня с невероятной силой
- Вы так внимательно и тщательно меня рассматриваете, словно покупаете! Может, стоит мне вам и зубы показать?
Герцог опешил от такого неожиданного наскока, но решил отшутиться:
- Вы намекаете, что я лошадь купил? Но что – то я не видел у вас копыт, да и говорите вы на чистом английском языке.
У меня от такого оскорбления задрожали губы. Вскочив из – за стола, я выбежала из комна-ты. Только услышала, как сзади что – то упало. Наверное, стул. Как хорошо, что в комнате не находилась прислуга, и они не слышали, как супруг оскорбил меня в первый же день приезда!
Я даже не поняла, как нашла дорогу в свои апартаменты. Влетев в спальню, я кинулась к кровати и упала на нее. Слезы брызнули из глаз от обиды и злости на этого человека. Мало того, что он унизил меня перед соседями, не приезжая до свадьбы и не ухаживая за мной, мало того, что они, наверное, шептались у меня за спиной и насмехались. В этом чужом доме у меня нет защитников. Папа и брат далеко. Никому здесь нет до меня дела! Теперь он сможет от души издеваться над своей женою. И тут я уже заплакала всерьез, хотя не помню, когда делала это в последний раз.
Я почувствовала, что кровать просела под чьей – то тяжестью, хотя не слышала никаких ша-гов. Прикосновение было таким нежным, что я решила, что это моя Луиза. Только она оста-лась рядом со мной. Родной человек. Я обернулась и обняла ее. Но в следующее мгновение поняла, что моя служанка не обладает такой твердой и широкой грудью. Я открыла глаза и отшатнулась. Но Александр, а это был именно он, не позволил мне отодвинуться и нежно прижал меня к себе, левой рукой положив мою голову на свое плечо. Он ничего не сказал, а только покачивал меня и гладил по голове, как маленькую девочку. Именно так ласкал меня папа, когда еще малышкой я прибегала к нему за утешением. Я перестала сопротивляться, так как сил у меня совсем не осталось. Еще некоторое время я всхлипывала и прерывисто дышала, но чувствовала, что успокаиваюсь. Почему - то мне стали приятны его объятия. Я не могла объяснить свои чувства, но казалось, что это правильно и мне с каждой минутой становилось лучше. Как – будто его руки вливали в меня силу, но и в то же время какая – то истома подхватывала меня и кружилась в теле.
Почувствовав, что я уже успокоилась, он мягко сказал:
- Мы с вами как – то неправильно начали. Я вовсе не хотел вас обидеть, Виктория. Мне хотелось пошутить, чтобы вы хотя бы невольно расслабились. Может быть, вам показалось, что я дерзко оглядываю вас. Но на самом деле, я просто любовался вами и гордился, что вы моя жена. Ни в коем случае я не хотел вас оскорбить. Просто я не взял в расчет, что вы еще очень молоды и мои шутки могут показаться вам грубыми.
Я хотела возмутиться, что он считает меня незрелой девчонкой и даже открыла рот, но он не дал мне возможности высказаться. Он снова уложил мою голову на плечо, и я обратила внимание, как от него приятно пахнет. В отличие от моего брата и отца, он не курил, и от него не пахло табаком. Дыхание было свежим и слегка пахло бренди, которое он пил за обедом. Я видела часть его чисто выбритой левой щеки. Он скосил глаза и, подув на мой локон, упавший мне на щеку, а затем прижал теплые губы к моему виску. Почему - то меня это не напугало. Даже не вызвало чувства неловкости. Мне захотелось, что бы он поцеловал не только висок, но я не шевельнулась и даже прикрыла глаза, чтобы он не понял, чего я желаю. К моему разочарованию, он оторвал свои губы от меня и заговорил:
- Я понимаю, что мы с вами мало знакомы, и это полностью моя вина. Но все – таки я наде-юсь, что со временем мы лучше узнаем друг друга и подружимся.
Я с недоверием слушала его. Впервые в жизни я услышала о том, что мужчина хочет дружить с женщиной. В этом было явно что – то странное и непонятное. Он смеется надо мной или разыгрывает? Но выяснять это сейчас, не хотелось. Мне было хорошо и уютно в его объятиях. В них я почувствовала себя защищенной.
На город опустились сумерки. Включились фонари. Последние посетители больницы уже расходились, когда появился человек, приходящий сюда практически каждый вечер. Его здесь уже знали очень хорошо. Он навещал больную из третьей палаты, находящуюся в коме. Поначалу он тоже лежал у них в больнице. Этажом ниже располагалась травматология. Но его довольно быстро выписали. А вот с женщиной беда. Шесть недель в коме – это тебе не шухры – мухры. Могут и отключить. Мужа нет, родителей – тоже. Детей не наблюдается. Да, так, наверное, все и будет. Хотя жалко! Совсем молодая, симпатичная!
Медсестра вздохнула, провожая взглядом посетителя, идущего к палате номер три.
Там горел только ночник. Но Саша прекрасно ориентировался, проводя здесь много вре-мени. С того самого дня, когда узнал, что из –за него женщина впала в кому. И хотя все говорили ему, что его вины на самом деле нет, мол, кто же мог предположить, что тот столб держится на честном слове и может рухнуть от удара? Но он считал иначе! И где – то в глубине души удивлялся самому себе. Конечно, он виноват в состоянии этой женщины, Виктории. Но это еще не повод проводить в ее палате столько времени. Сколько раз он говорил сам себе, что достаточно навещать ее пару раз в неделю. А еще лучше – просто звонить и узнавать, как она тут? Но, тем не менее, каждый вечер, какая – то сила влекла его сюда. Он шел и знал, что увидит спокойное и такое знакомое лицо. Причем, с первого же раза он понял, что она ему не безразлична. Часами сидя возле этого неподвижного тела и разглядывая черты лица, профиль, волосы, он знал, что неоднократно видел ее при других обстоятельствах. Был уверен, что если она откроет свои глаза, то они окажутся светло - зелеными. А если она разозлится, то потемнеют и станут цвета травы на лугу.
Он дотронулся до ее руки. Она была прохладной, а кожа нежной. Он частенько брал ее руку в свою. Почему – то казалось, что она знает, что это он рядом. Где – то пару недель назад, он так же сидел, взяв ее за руку. Она вдруг заговорила, но не на русском языке, а на английском. Он этот язык знал очень даже не плохо. Спецшкола, университет, частые поездки за границу давали неплохую практику. Но так, как говорила эта женщина, ему было далеко. Так разговаривают только исконные англичане, но при этом она называла его имя – Александр, что было вообще удивительно. Вначале он даже опешил, но потом догадался, что он не единственный обладатель такого имени. Скорее всего, у этой самой Вики есть такой знакомый, а может быть даже, близкий человек. Скорее всего, из другой страны. Не зря же она обращается к нему на английском языке? Не каждый вечер, но частенько она говорила что – то, и у Саши накапливалась кое – какая информация об этой женщине. Александр оказался ее мужем. Но, так как ему сказали, что она одинокая женщина, то понятно, что этот брак уже в прошлом. Она говорила о своей горничной, об экономке, о дворецком, который никогда не улыбается и похож на манекен. Из этих слов он понял, что она была замужем за очень богатым человеком, у которого свое поместье. Но чаще всего она все – таки говорила о своем муже. В ее голосе звучали попеременно, то восхищение, то обида. Явно чувствовалось ее смятение. И речи ее казались немного странными, подбор слов, обороты.
Как - то Саша столкнулся вечером с ее лечащим врачом, дежурившим в отделении. И у них состоялась очень интересная беседа.
Николай Васильевич, правда, не Гоголь, тоже заинтересовался этим феноменом, и даже записал ее речь на сотовый телефон. Когда Саша поинтересовался, для чего он это сделал, тот ответил, что отдал запись своему приятелю. Так вот тот сказал ему, что больная говорит на чистейшем английском. Но употребляет слова, вышедшие из употребления с позапрошлого века. Вот загадка, так загадка. Он вообще заявил, что ее случай нетипичный во всех отношениях. Люди в коме обычно не разговаривают. Не то что на родном языке, а просто ни на каком. Он даже приглашал к ней профессора, который тоже ничего не понял, но очень заинтересовался этим фактом. Таких случаев вообще не было никогда, и ни в какой медицинской литературе не указан такой феномен. Если бы ее мозг не был так активен, и она не бредила, то уже давно стал бы вопрос о том, чтобы отключить ее от аппаратуры. Но ее мозг интенсивно работал, так что ей не грозила участь овоща.
Эта речь потрясла и возмутила Сашу своим цинизмом. Какой же она овощ? И хотя женщина была бледной, но живой! Казалось, что она спит и просто разговаривает во сне. Как разговаривал его Мишка в раннем возрасте. Он постоянно во сне смеялся, выкрикивал какие – то слова, и крутился так, что вся постель завязывалась узлом, а он оказывался вверх ногами или поперек кровати.
К сожалению, с тех пор прошло много лет, и он не может наблюдать, как спит его сын. Когда сын пошел в шестой класс, они с Ириной развелись. Так, как они жили, сосуществовать вместе уже просто было нельзя. Мишка сам как – то поздно вечером пришел в кабинет и сказал отцу, что лучше им вместе не жить, чем так. Тогда мальчик по собственному почину прижался к плечу отца, хотя давненько этого не делал, считая себя слишком взрослым для таких телячьих нежностей. Саша прекрасно понимал его и даже уважал, но сейчас он прижался к нему, выбрав меньшее из двух зол: его сын плакал и не хотел, чтобы отец увидел его слезы.
Они долго разговаривали. И ему, взрослому мужику, тоже захотелось плакать. Мишка остался с матерью. Конечно, они встречались и достаточно часто. Но бывшая жена категорически была против, чтобы их сын оставался у него ночевать. Для этого измышлялись различные поводы, вплоть до оскорбительных. Типа, она не хочет, чтобы Миша видел проституток, которых ее бывший супруг водит к себе в дом, или, мол, он обязательно напьется и сын увидит, что его отец пьян. Это был такой абсурд, что Саша просто поражался, как он мог прожить столько лет с такой женщиной. Он никогда не давал ей повода думать, что он тривиальный бабник, а тем более объявить его алкоголиком, это уже ниже всякой критики. Во – первых, он вообще редко выпивал и то, только в тех случаях, когда собиралась компания по поводу праздника или дня рождения. Если он приезжал на машине, то пил, как правило, какой – нибудь сок. Насчет женщин вообще полная ерунда. Конечно, он не евнух. После развода у него возникали связи с женщинами, но не систематически и только тогда, когда у него было на это время. Времени на личную жизнь катастрофически не хватало. У него развивался бизнес, и некогда было заниматься личной жизнью, да и на бывшую жену с ее инсинуациями тратить время - тоже. Только Мишка имел право на его личное время. И то, с годами, они встречались все реже. Правда, когда виделись, никакой неловкости не ощущали. Так же откровенно обо всем говорили, как в добрые старые времена. Его сын пошел по его стопам. Это не могло не радовать. Мишка учился на про-граммного инженера и даже делал свои собственные сайты. В душе Саша гордился своим мальчиком и надеялся, что они с Мишкой еще вместе поработают.
Поэтому он и удивлялся сам себе. Почему он находится здесь, с этой, на самом деле незнакомой ему женщиной? Неважно, что ему кажется, что знал ее всегда, неважно, что он виновник ее состояния. Почему он не может не приходить сюда? Почему ему не надоедает всматриваться в это лицо? Почему он ловит каждый звук ее голоса? И почему день ото дня, она ему кажется все красивее и моложе? На эти вопросы он не мог найти ответы, сколько бы раз он их ни задавал и ни думал об этом.
Утром, проснувшись, я не сразу поняла, где нахожусь. Но, оглядевшись вокруг, сразу все вспомнила. Кровь прилила к щекам, и я заворочалась, но тут же ойкнула. Некоторая часть тела, о которых приличные девушки не должны говорить, заболела. Заныли мышцы, о которых я никогда даже не знала, хотя была большой любительницей верховой езды. Но в данном случае явно задействованы совсем другие! Какое счастье, что незадолго до утра, мой муж покинул постель и ушел в свою комнату. А то даже не представляю, с какими гла-зами я сейчас смотрела бы на него. Уходя, он меня поцеловал и сказал слова, которые мне и польстили и в то же время смутили. Он сказал: "Виктория, вы меня приятно поразили!" В тот момент я была уверена, что он меня похвалил. Но сейчас, с трезвой головой, в свете дня, мне подумалось: А вдруг я ошибаюсь? Возможно, что я вела себя не так, как положено девственницам и выглядела в его глазах распущенной. Кровь снова бросилась мне в лицо. Я, конечно, слышала шепоток девушек о том, что надо терпеть, когда муж придет к тебе в постель, стиснуть зубы и терпеть. Чего терпеть? - я тогда не поняла. И сейчас снова не понимала. То, что случилось со мной сегодня ночью, оказалось очень приятно. И я была бы не прочь повторить. Вот только не знаю, когда это снова случится. Как часто мне придется выполнять свои супружеские обязанности, как их называла мисс Гибсон. Надеюсь, не реже, чем раз в месяц? А может быть раз в неделю? – размечталась я. Вот было бы здорово!
Удобнее устроившись на своей огромной кровати, я закрыла глаза и вспоминала, как его губы нежно коснулись моих впервые. Как я нетерпеливо ждала этого и боялась, что этого не случится. Чем больше он меня целовал, тем настойчивее были его губы. Я не сразу заметила, что одна из его рук оказалась на моей груди и нежно поглаживает ее. Но когда поняла, что мне приятны его прикосновения, подалась вперед. И даже не удивилась, когда его рот переместились в ту самую точку, которая буквально взывала к этому. Он целовал попеременно мои груди, и мне не хотелось, чтобы это кончалось. Я как – будто плыла в теплой волне удовольствия. Там, где его руки касались меня, появлялся очаг огня. Вскоре все мое тело горело и желало чего – то еще. Когда это произошло, я не почувствовала желания отодвинуться или воспротивиться. Даже когда поняла , что что – то толкается в глубь моего тела, меня это не смутило, хотя насторожило. Александр опирался на локти и снова целовал мои губы, а внизу происходило что – то непонятное, но захватывающее. Его руки подхватили меня под попку и приблизили меня еще ближе к его буквально горящему телу. Что – то натянулось во мне и лопнуло. От неожиданности я ойкнула, и он остановился, как – будто к чему – то прислушиваясь. Он прошептал мне что – то, но в тот момент я ничего не поняла, но видимо сделала какое – то движение, потому что он застонал, и начал двигаться. Это было что – то неописуемое. Такого я в жизни еще не испытывала! На меня вместе с его движениями, накатывала волна удовольствия. В какой – то момент я поняла, что изо всех сил обнимаю и прижимаюсь к телу мужа. Я была словно не в своем уме. Я рвалась куда – то вперед, но не знала своей цели. В какой – то момент он начал двигаться так энергично, что я услышала женский жалобный стон. И только через мгновение поняла, что издала его сама. Мой муж издал какой – то звук и замер. Только тот предмет, что находился у меня внутри, продолжал жить соей жизнью. Я чувствовала, что он подрагивает и из него что – то выходит жидкое. Я испугалась. Что же это такое? Но спросить об этом я не решилась. Александр перекатился и лег рядом, обнимая меня за плечо. Некоторое время он молчал, пока дыхание его не успокоилось. У меня в животе тоже что – то происходило, но я не понимала, что именно и решила потом подумать об этом. Возможно, так и должно быть? Я даже немного разозлилась. Почему считается правильным, что девушки такие невежественные в этом вопросе? Или только я такая? Ведь у других невест есть мамы. Наверное, они объясняют дочерям, что происходит с ними в брачную ночь. Может, если бы я хоть что – то знала, то не боялась бы того, что произойдет, а радовалась? Александр зашевелился, прервав мои мысли и крепко прижав меня к себе, нежно поцеловал.
- Малышка, я надеюсь, тебе было не очень больно?
Я удивилась. Почему это мне должно быть больно? О чем ему сразу же и сказала.
- Я очень рад! – ответил он с улыбкой на лице, но тут же спохватился и сказал:
- Тебе удобно так лежать?
И только после этого вопроса я поняла, что не слишком. Подо мной было довольно мокро. Но так как я, как ни странно, оказалась под одеялом совершенно голой, хотя не помню, в какой момент это произошло, поспешила заверить мужа, что у меня все в порядке.
Он опять ласково улыбнулся, но в его глазах мелькнул лукавый блеск, что я тут же покраснела. Он поднялся с кровати, и я не сразу догадалась зажмуриться. Я увидела обнаженную мужскую фигуру сзади. Она напомнила мне мраморные скульптуры, виденные мною в музее в Лондоне. Даже еще лучше, чем скульптура. Потому что его тело было живым, двигалось, мышцы под плотной кожей сокращались. Я разглядела широкие плечи и достаточно узкую талию. Но бедра оказались крепкими, наверное, от верховой езды и занятий спортом. Пока он одевался, я с неприкрытым любопытством разглядывала такое, непохожее на мое, тело. Только он повернулся ко мне лицом, как я тут же крепко зажмурилась и услышала мягкий смешок, от которого я, снова покраснела, в какой уже раз. В комнате царил полумрак, и я понадеялась, что он этого не заметил. Вот тут он наклонился ко мне и, поцеловав, сказал те самые слова, от которых в душе у меня разлилось тепло. Он ушел, и я тут же решила передвинуться с мокрого места, но тут в комнату проскользнула Луиза и заставила меня подняться, чтобы она могла поменять постель. То, что я увидела на простыне, меня поразило. Я даже начала заикаться, спрашивая у девушки, что это такое? Луиза хихикнула и сказала, что в первый раз у девушек всегда так. Пока она меняла постель я помылась теплой водой и надела ночную рубашку, которую должна была одеть к брачной ночи, а не потом. Это меня рассмешило. Но ненадолго. Улегшись в постель, я буквально через несколько минут уже крепко спала.
Сейчас же, вспоминая все произошедшее, стеснялась выйти из комнаты и увидеться с гер-цогом. Да и все эти слуги уже догадываются, для чего Александр приходил ко мне в ком-нату. Но жалеть об этом было уже поздно. Не могу же я запереть себя в этих четырех стенах до конца жизни? Тут, очень кстати, я вспомнила, как мы ездили на свадьбу к моей кузине Элизабет. Она вышла на следующий день после брачной ночи, как ни в чем не бывало, хотя я точно знаю, что Эрик пробыл всю ночь с ней вместе в комнате. Это придало мне сил, и я позвонила, чтобы Луиза зашла ко мне. Она моментально явилась на зов, словно поджидая под дверью, когда я проснусь. Да и время, должно быть, уже позднее. Об этом я сразу же и справилась, едва поздоровавшись с девушкой. Оказывается, уже одиннадцатый час. Боже мой, как такое могло случиться? Только после балов, которые заканчивались, как правило, под утро, я позволяла себе так долго спать.
Луиза бегала по комнате, открывая шторы, убирая вещи и вытаскивая другие. При этом она о чем – то щебетала. Но я не особенно прислушивалась к ней. Только тогда, когда она сказала, что его светлость просил передать, что ждет меня, я встрепенулась.
-Что конкретно он велел мне передать?
Луиза охотно повторила:
- Он сказал, что когда вы будете готовы выйти, он хочет показать вам поместье.
Я резво соскочила с кровати, но слегка неловко. Умывшись, на ходу завтракая тем, что при-несла мне девушка, я оделась и вышла из комнаты. Спускаясь по лестнице, я думала о том, где же находится Александр, что я ему скажу, когда увижу и, самое главное, дала себе ко-манду: не краснеть!
Александр находился в своем кабинете на первом этаже, о чем мне сообщил дворецкий, стоявший прямо у лестницы. Я постаралась улыбнуться ему, но не уверена, что у меня это получилось. Он почтительно поклонился мне и проводил до двери в кабинет. Я слегка постучалась и, услышав разрешение войти, произнесенное звучным голосом, робко открыла дверь. Увидев меня, мой муж поднялся, и широкая улыбка осветила его лицо.
- Здравствуйте, дорогая! Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он, приближаясь ко мне.
- Хорошо! – пролепетала я, все – таки краснея.
Подойдя, он обнял меня за талию и пытливо заглянул в мои глаза. Я опустила ресницы, и мне показалось, что мой румянец стал еще гуще. Лучшее, что мне пришло в голову, это уткнуться лицом в его сюртук, чтобы он не разглядывал меня так внимательно.
Он крепче прижал меня к себе, поцеловав в висок, точно так же как вчера. Его голос, почему - то охрип, когда он поинтересовался, завтракала ли я?
Я утвердительно кивнула, тогда он поинтересовался, сказала ли мне Луиза, что он хочет провести меня по поместью? Я снова кивнула и с трудом отлипла от него, так же, не подни-мая глаз на его такое красивое, но все еще недостаточно знакомое лицо.
Как такое может быть, что мы были близки так, как ни с кем иным я не была? И при этом он остался для меня почти незнакомцем? Но я оставила эти размышления на потом, так как Александр уже выводил меня из кабинета и распоряжался о том, чтобы нам подали легкое открытое ландо. Он с гордостью показывал мне свои земли и рассказывал об арендаторах, с которыми он меня познакомит, о выводимых им скакунах. Многие из них были призо-выми. Я внимательно слушала и исподтишка рассматривала его тогда, когда он этого не ви-дел. Все мне нравилось в нем. Чеканный профиль, плотные, хорошо очерченные губы, гордый разворот плеч. Каждая черта лица поражала своей мужественностью. Он напоминал мне древнего воина. Я могла свободно представить его в латах и с мечом в руке. Как рыцарь круглого стола короля Артура. Я посмотрела на его руки, держащие поводья. В них чувствовалась сдержанная сила. Пальцы были длинными, а ладони широкими. Но при этом, теперь я уже знала, эти руки могли быть очень бережными и нежными. Я вспомнила его прикосновения к себе этой ночью и что – то сжалось во мне, где – то там, внизу. Я поняла, что буду с нетерпением ждать той минуты, когда он снова придет ко мне в спальню. Но я даже в своей наивности не предполагала, что уже сегодня ночью я буду таять в его объятиях. Так же, как и во все последующие.
Потекли дни. Я познакомилась с семьями арендаторов, из поколения в поколение живших на этой земле. К нам приезжали гости из соседних поместий. Все были приветливы, и я осо-знавала, что многие уважают моего мужа. Слуги моментально подчинялись его указаниям, и не потому, что боялись, а потому что хотели, чтобы он остался доволен их действиями. Я тоже постепенно привыкала к людям, окружающим меня. С экономкой мы нашли общий язык. Быт в доме отлажен и не требовал усовершенствований. У меня появились приятные знакомые, с которыми я достаточно часто общалась. Так что, когда Александр не мог уделить мне время, я не скучала. Но, тем не менее, каждый день с замиранием сердца я ждала, придет ли ко мне в спальню муж. И он ни разу не обманул моих ожиданий. С каждым разом мне казалось, что именно сегодня было так хорошо, как никогда доселе. Я уже не стеснялась показать ему свое обнаженное тело. Порой я ловила на себе его горящий взгляд, не только когда мы оставались вдвоем в тиши спальни, но и днем, когда он оказывался рядом. Я с улыбкой вспоминала, как наивно гадала после первой ночи, сколько раз в месяц мы будем заниматься любовью. Но не все было так безоблачно. Порой мне казалось, что он подсмеивается надо мной. Я не понимала, когда он говорит всерьез, а когда шутит. Из - за этого у меня портилось настроение и я обижалась. Он называл это так:" Моя жена дуется" и не обращал внимания, считая это капризом. Иногда он гладил меня по голове и задумчиво говорил: " Какая ты еще маленькая у меня!" Это тоже не улучшало моего настроения. Но в постели он быстро заставлял забыть все мои обиды. Его ласки уводили меня так далеко, что я порой набрасывалась на него, как дикая кошка. Потом, вспоминая об этом, я стыдилась и недоумевала на себя. Откуда все это берется во мне? Но я видела, что мужу нравятся наши постельные игры. Даже можно сказать, что радовался моему раскрепощенному поведению. Как – то он сказал, что так и должно быть. Мол, в постели супруги должны быть полностью открытыми друг для друга. Незаметно для себя, я влюбилась в него. Он оказался таким спокойным, нежным и терпел мои приступы плохого настроения, как настоящий стоик. Часто мы выезжали вместе на лошадях покататься. Он подарил мне очень славную кобылку, с мягким нравом. И я по очереди каталась, то на Глэдис, то на Верте, так я ее назвала.
Как – то в конце сентября, Александру надо было уехать по делам дня на три. Я попросилась поехать с ним вместе, но получила отказ. Конечно, причина оказалась уважительная. Он ехал в ближайший порт, там строился корабль, который собирался приобрести мой супруг. И женщинам, естественно там было не место. Вечером, ко всему прочему, он попросил меня не ездить на конные прогулки без него, что меня серьезно разозлило. Мало того, что он уезжает, так еще вдобавок ограничивает мою свободу. Мы поругались, и я даже отвернулась от него, когда он хотел обнять меня. Я не дала себя уговорить, и муж, потеряв терпение, вышел из спальни, хотя намеревался перед отъездом провести ночь со мной. Он ушел, а я какое – то время поплакала, жалея себя и то, что он не остался. У меня даже возникла мысль пойти самой к нему, но я себя обозвала безвольной дурой, которая делает все так, как хочет муж. В итоге я никуда не пошла и утром не попрощалась с ним. Но это просто потому, что проспала, а он не нашел нужным зайти ко мне. Но когда я утром причесывалась и одевалась, кипя от злости, нашла на туалетном столике записку, где он просил у меня прощения и опять напоминал, чтобы я не ездила без него гулять. С одной стороны я обрадовалась, что он все – таки заходил утром в мою спальню, а с другой стороны возмутилась, что, даже прося у меня прощения, не разрешает мне кататься на лошади. Я три дня терпеливо ждала мужа и не выезжала никуда, хотя исправно заходила в конюшню, чтобы угостить своих девочек сахаром и яблочками. Но когда на четвертый день примчался посыльный с письмом, что герцог задерживается, я разозлилась и поехала кататься. Мой муж приехал только через четыре дня, то есть вместо трех дней, его не было целую неделю. Конечно, я ужасно скучала по нему и не находила себе места, но когда я увидела его улыбающимся, как ни в чем не бывало, холодно кивнула ему. Едва поздоровавшись со мной, он удалился в кабинет вместе с управляющим, у которого накопились какие – то дела, что меня окончательно вывело из себя. Едва сдержи-ваясь, чтобы не опозориться перед слугами, я побежала в свою комнату. Но где – то на середине пути, меня затошнило, и я едва добрела до туалета, где меня вывернуло наизнанку. Луиза страшно испугалась и металась рядом со мной, не зная, что делать. А спазмы не прекращались. Что же это такое со мной? Мне казалось, что у меня сейчас вся душа выйдет наружу. Я сползла на пол, теряя силы. Мне даже показалось, что я на мгновение потеряла сознание. Но тут же сильные руки подняли меня и положили на кровать. Кто – то негромко разговаривал. А затем я почувствовала, как на лоб мне положили мокрую ткань. Спазмы стали утихать, но не до конца. Открыть глаза мне не хватало сил, но, тем не менее, я знала, кто сейчас так нежно заботится обо мне. Я подняла руку и тут же теплые пальцы обхватили мои. Меня укрыли одеялом, так как меня довольно сильно знобило.
- Что со мной? – едва смогла я прошептать.
- Не волнуйтесь, дорогая! Так иногда бывает… в некоторых случаях. Сейчас приедет врач. За ним уже послали. С вами такое происходит впервые?
Я кивнула головой, не в силах говорить. Вкус во рту был ужасный, и я обвела губы языком. Тут же я почувствовала, как Александр приподнимает меня за плечи и дает мне попить. Попив, я почувствовала себя немного лучше и даже смогла разлепить глаза. Мой муж с тревогой и нежностью смотрел на меня. Я представила, на кого я сейчас похожа, но не было сил пошевелиться. Я была довольно сильно напугана. А вдруг я умираю?
Луиза стояла рядом и все время мочила и отжимала салфетки, а Александр сидел рядом и держал их на моем лбу, поглаживая меня по волосам и плечам. Постепенно буря в желудке прекратилась, и я с удивлением поняла, что чувствую себя вполне нормально. Правда не было сил подняться, но все прошло, как – будто и не было.
Где – то через полчаса приехал врач и выставил всех из комнаты. Он долго слушал мой пульс, заглядывал мне в глаза, а потом стал мне задавать некоторые вопросы, от которых я до этого, довольно бледная, быстро стала розовой, а затем просто красной. Надавив слегка на мой живот через платье, он удовлетворительно кивнул и вышел из комнаты, сказав, что все объяснит моему мужу. Но пугаться нечего, просто надо будет придерживаться диеты, которую он сейчас распишет. Я осталась лежать в недоумении, хотя кое – какие мысли стали проникать мне в голову. Его вопросы навели меня на мысль, что возможно… Но даже рассуждать на эту тему я не стала, решив, что вскоре все узнаю. Так как я чувствовала себя довольно прилично, то решила подняться с кровати. По натуре я человек довольно активный и лежать в постели в середине дня вовсе было для меня непривычным. Но поднимаясь, почувствовала, как закружилась голова. Я решила еще полежать. Тут в комнату ворвалась Луиза и, увидев, что я стою, тут же начала меня журить и укладывать назад, что я с удовольствием и проделала.
Луиза стала убирать в комнате, в которой царил беспорядок. Пока она возилась, вернулся Александр и, с улыбкой подойдя ко мне, присел рядом на кровать. Я потянулась к нему, понимая, что я действительно стосковалась по нему за эту неделю. По его голосу, рукам, даже по его дурацким шуткам. Он обнял меня и, заглянув в глаза, сказал:
- Как я предполагал, дорогая, у тебя будет ребенок. Я догадывался об этом еще за несколько недель до отъезда. Именно поэтому я просил тебя пока что не ездить верхом на прогулки. Доктор подтвердил мою догадку. Вы не представляете, как я счастлив, что у нас с вами родится малыш!
У меня возникли подозрения, когда доктор расспрашивал меня, но теперь, когда Александр сказал об этом, как о свершившемся факте, я заморгала, не в состоянии уложить в голове эту мысль. Значит, я беременна и внутри меня находится маленькое существо, мальчик или девочка. Все в голове перемешалось, и я даже не понимала, рада ли я этому или нет. Помолчав, я поинтересовалась:
- И когда я рожу его? – и ткнула себя в плоский живот.
- Мистер Винсер сказал, что это произойдет в апреле месяце. Это будет весенний ребенок.
Помолчав, он продолжил:
- Доктор будет приезжать каждый месяц, если только ты не захочешь видеть его чаще.
- Надеюсь, что в этом не будет нужды. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Только слегка кружится голова.
- Поэтому дорогая, постарайся не делать резких движений, аккуратно спускайся по лестнице, держась за перила и, конечно, соблюдай диету. Он там сейчас расписывает, как тебе лучше питаться и объясняет нашей кухарке, какие делать для тебя настои, чтобы с тобой больше такого не случилось.
Я охотно кивала головой, давая себе слово, что буду соблюдать режим, чтобы дать своему мужу здорового наследника. Пока мы разговаривали, я все больше убеждалась и понимала, что хочу ребенка от моего милого мужа. И буду счастлива, когда мы обзаведемся малышом. Я тут же уверилась, что это будет мальчик, о чем тут же сказала ему. Александр улыбнулся и сказал, что будет счастлив и сыну и дочери от меня.
Потекли дни. Такого приступа рвоты больше у меня не наблюдалось, хотя подташнивало меня частенько. Но настои и сухари с солью творили чудеса. Каждый вечер мой муж, придя ко мне в спальню, внимательно осматривал мой пухлый животик и даже пальцами пытался измерить его. Меня это смешило и умиляло. С каждым днем я влюблялась в него все больше и больше. Хотя, казалось бы, что уж сильнее невозможно. Но меня тревожило, как относится ко мне мой муж? Я знала, что привлекательна для него как женщина. Несмотря на то, что была в положении, он все равно приходил ко мне, и мы занимались любовью. Конечно, не так активно и много, как раньше. Но теперь в нашем соитии было больше нежности и, я бы даже сказала, одухотворенности. Но вот что он испытывал ко мне в других аспектах, любил ли он меня, я не знала. Это меня мучило, но спросить напрямую, мне не позволяла моя гордость. Получится, что я выпрашиваю у него любовь. А вдруг, спросив об этом, в ответ услышу, что он меня уважает и ценит, как свою жену? Меня передернуло. Нет уж, лучше вообще ничего об этом не знать. Найдет нужным, сам об этом скажет!
Должна сказать, что я порой сама себя не понимала. Настроение могло у меня меняться несколько раз на дню. То мне было весело, то я принималась рыдать из - за всякой ерунды. Но моей радости не было предела, когда к нам приехали мой отец и брат. Мы довольно часто переписывались с отцом. А вот Роберт оказался лодырем. На мои подробные письма, он отвечал через раз, и то отделывался парами строк.
Они приехали в середине октября. В охотничий сезон. Мой брат тут же сдружился с ближайшими соседями и частенько выезжал с ними на охоту. А папа - только однажды, на полдня поехал на охоту. Но потом, сообщив, что уже слишком старый для такого времяпровождения, большую часть дна проводил со мной и с Александром, когда тот находился дома. Они выезжали в поля, осматривали вместе мельницу. Увлеченно говорили о выведении некоторых пород лошадей и возились на конюшне с щенками. Я только радовалась, что папа рядом. Я так скучала по нему. Он практически не изменился и был радостно встречен местным обществом. Несколько вдов проявляли к нему явный интерес. Он лихо вальсировал с дамами и делал им тонкие комплементы. Я даже подумывала о том, чтобы отец снова женился. Теперь, когда я замужем, а Роберт большую часть времени проводит в Лондоне, папе совсем одиноко в поместье. Так что вполне возможно, что он найдет здесь свою избранницу. Конечно, я знала сказки о злобных мачехах, но так как я уже замужняя дама, то мне это не грозило. Когда я сделала папе пару намеков по этому поводу, он только удивленно поднял брови и, обняв меня за плечи, отшутился. Ну что же, он взрослый человек и сам решит, как ему дальше жить.
В середине ноября папа засобирался домой, пока совсем не развезло дороги. Роберт тоже со-брался в Лондон на сезон. Мы нежно распрощались и договорились, что они вернутся к нам в апреле, когда наступит пора мне рожать. Я думала об этом, как о чем – то далеком и не особенно тревожилась. Хотя меня и одолевало любопытство, кто же там живет внутри меня: мальчик или девочка? И, конечно, на кого этот ребенок будет похож? Хотя была уверена, что там, скорее всего мальчик, и он будет похож на своего отца. Вырастет таким же высоким, стройным и красивым. Я гордилась своим мужем и даже порой тайком ревновала его, когда он разговаривал с какой – нибудь дамой. Теперь на балах я чаще всего сидела и не танцевала до упада, как во времена своего девичества.
Как ни странно, погода стояла великолепная в начале декабря. На прошлой неделе не-сколько раз выпадал снег, но быстро таял. Дорожки в парке подсыхали, и я с удовольствием прогуливалась по аллеям, надев теплое пальто, уже тесноватое в талии.
Девятого декабря нас пригласили на день рождения. Баронет Уильям Геррет пригласил нас на двадцатипятилетние его снохи, овдовевшей несколько лет назад. Ее муж получил тяжелое ранение на войне. Он долго и тяжело болел. Говорили, что у него в легком сидит кусочек снаряда. Он двигался, чем приносил Джорджу невероятную боль. В одну из ночей сын барона скончался, оставив после себя вдову с шестилетним сыном. Я эту женщину не особенно любила. Она постоянно кокетничала с моим мужем, не обращая внимания на окружающих. И хотя Александр не давал ей никакого повода, меня это все страшно раздражало. Плюс еще мой животик, который теперь рос не по дням, а по часам. Я сама себе казалась неповоротливой гусыней. Что же будет со мной еще через пару месяцев? Это тоже не улучшало настроения.
Куда бы мы ни приезжали в гости, она ловила его на каждом углу и вынуждала Александра приглашать ее на танец. Он не мог отказать даме, и пока они кружились, я от злости готова была съесть свой кружевной платок, или изгрызть веер. Несколько дней, получив приглашение, я пыталась придумать причину не ехать туда, но как назло, чувствовала я себя великолепно. Все признаки тошноты исчезли, как не бывали, а на щеках у меня горел румянец. Я попыталась намекнуть мужу, что не желаю ехать на день рождения к этой женщине. Но он мягко уговаривал меня поехать, чтобы не обижать соседа, впервые после смерти сына устроивший бал в своем доме. Действительно, баронет Геррет - достойный и очень приятный во всех отношениях джентльмен. Я со вздохом сдалась. Если бы я знала тогда, чем это закончится, я закрыла бы все двери и окна и легла в постель даже на месяц!
Все были рады увидеть нас, особенно Александра. Шли дебаты об огорожении земель. Мнения разделились, и мужчины не повышая голосов, высказывали довольно горячо свое мнение. Но вот зазвучала музыка, и мужчины нехотя разошлись в поисках своих дам. Мы же с миссис Эйнгридж, матерью троих детей сидели в уголке. Дженнифер делилась со мной своим опытом и подбадривала. Я увидела, как Александр направлялся ко мне, но его перехватила вдова Геррет. Хотя они стояли достаточно далеко, я как – будто слышала весь их разговор. Мой муж поклонился и поздравил с днем рождения, целуя ей руку. Она жеманилась и кокетливо улыбалась ему. Затем подхватив под руку, буквально потащила его, в сторону танцующих пар. От злости я чуть не сломала веер, но моя знакомая, тихо похлопав меня по руке, сказала:
- Милочка, не переживайте так. Мы все прекрасно знаем Дорит. Она кокетничает со всеми мужчинами моложе шестидесяти лет. Все женатые мужчины боятся ее, как огня. Баронет постоянно краснеет за свою невестку, но боится сказать ей хотя бы слово.
- Почему? – удивилась я.
Дженнифер понизила голос:
- Она каждый раз грозится уехать и увезти сына. Ты же знаешь, как барон и его жена привя-заны к внуку. Это единственное, что осталось у них от бедного Джорджа.
- Но вам все – таки не о чем беспокоится, - повторила она, разглядывая танцующую пару.
Я тоже глянула и увидела напряженное лицо мужа.
А Дденнифер продолжила:
- Мы знаем, что герцог нежно привязан к вам. Была бы его воля, он бы ни на миг не отошел от вас. Он все время следит за вами глазами, где бы вы ни находились!
Ее слова пролились бальзамом на мое сердце. И червь ревности слегка приутих. И я постаралась не смотреть на эту пару. В конце концов, чего эта женщина может добиться от моего мужа, кроме пары танцев? Так думала я, стараясь успокоиться. Хозяин праздника пригласил всех на ужин, и Александр, поклонившись даме, с которой танцевал, поспешил ко мне. Обычно он мне улыбался и пристально смотрел в глаза, но сейчас он, разговаривая непринужденно, скользил взглядом как – будто мимо. За столом, усиленно ухаживая за мной, был неспокоен. Я чувствовала его нервозность. Поинтересовавшись, все ли нормально, услышала в ответ поспешные заверения, что все нормально. Но опять же он не смотрел мне в глаза. Выяснять сейчас, в чем дело, казалось не ко времени. Но себе я дала слово, что как только мы окажемся дома, расспрошу его, в чем дело? Мы ушли оттуда пораньше, но, тем не менее, в карете я заснула. Только когда поняла, что муж несет меня в спальню и кладет в постель, я очнулась. Раздевшись при помощи Луизы, я тут же заснула, но ночью проснулась, как от рывка. Зайдя в туалет и оправившись, я заглянула в спальню мужа, но его там не оказалось. Это меня не особенно удивило, так как частенько, если ему не спалось, он спускался в кабинет. Я чувствовала себя вполне бодро, поэтому, накинув теплый халат, я спустилась вниз. Но в кабинете его не оказалось. В холле никого не было. Не знаю, почему, я подошла к входной двери и увидела, что она изнутри не заперта. Меня одолели смутные сомнения. Почему мой муж вел себя таким образом в доме баронета Геррета? Почему отводил глаза и не признался, что не все в порядке. Я уже достаточно хорошо знала его, чтобы понять что, если он даже не лжет, то явно что – то скрывает. И все это произошло после танца с этой вдовой.
Ну почему, почему, она пристает и кокетничает именно с моим мужем? Ведь есть другие мужчины, в конце концов. Александр женат, а вокруг, пусть немного, но все же есть холо-стые мужчины. Конечно, они не обладают таким высоким титулом, и не так красивы, как мой супруг, но все - таки свободны. Должна была признаться, несмотря на свою неприязнь к этой женщине, она была довольно красива. Я села в кресло в холле с твердым намерением дождаться Александра.
Чем дольше я его ждала, тем больше накручивала себя. Правда, один раз опять поднялась в наши спальни, чтобы проверить, там ли он? Может, он был в доме, но где – то в другом месте? Но нет, его нигде не оказалось. Я упала в кресло и даже поплакала. Значит, меня он отправил домой, а сам вернулся гулять на бал. Что же он делает сейчас? Обнимает эту женщину, которой наплевать, что Александр женат и его жена ждет ребенка? Я уже буквально рыдала навзрыд, как услышала, что щелкнул замок в двери. Я вскочила и увидела входящего мужа.
-Где вы были? – я была полна праведным гневом.
Не ответив на мой вопрос, он кинулся ко мне:
-Что случилось, Виктория? Почему вы не спите? Вы себя плохо чувствуете?
- Не прикидывайтесь, что вас волнует мое состояние здоровья! - буквально вскричала я, вытирая слезы.
Он протянул руки, но я отвернулась и, быстро пройдя через холл, стала подниматься по лестнице. На часах пробило четыре часа. То есть я почти полтора часа просидела в кресле у двери, дожидаясь его. Дыхания не хватало от охватившего меня гнева и страха! Да, да, страха! Я боялась того, что он мне может сказать, или не сказать, но, тем не менее, я обязательно догадаюсь, что он мне лжет! Неужели все, что было между нами – это моя иллюзия? Хотя он мне никогда не говорил слов любви, кроме тех слов, что я слышала от него в минуты близости, в глубине души мне казалось, что нас связывает не только постель, но и нежные чувства. Неужели я просто мечтательница и верю в то, чего просто не могло быть? Не зря же вначале он так себя повел! Вполне вероятно, что именно вначале он был тем, кем является? Мысли метались в голове с такой скоростью, что я не поспевала осмыслить их. Но тут Александр догнал меня и, обхватив за плечи, развернул. Тревожно глядя мне в глаза, сказал:
- Что вас так расстроило, Виктория? Вы напугались, что меня нет в доме?
Я молчала, стараясь не поддаться эмоциям.
- Хорошо, - вздохнул он, - идемте в комнату и там поговорим.
Мы прошли в наши апартаменты, и расположились в небольшом салоне, рядом со спальнями. Усадив меня в кресло, он сел напротив.
- Что вы хотите знать, Виктория, где я был?
Я незаметно кивнула, не глядя на него. Мне казалось, что я унижаюсь, спрашивая его об этом.
Он же спокойно стал говорить о том, что когда я уснула, он вышел выпить рюмку бренди и просмотреть кое – какие документы. Когда он спускался вниз, пришел встревоженный ко-нюх, сказав, что лошадь Огнедышащая никак не может ожеребиться. А старший конюх уехал в город, где у него родилась внучка. Он сам отпустил его на несколько дней. Его дочь вышла замуж за городского парня, у которого своя пекарня. Поэтому Александр вместе с младшим конюхом пошел в конюшню, где и пробыл все это время. К счастью, все обошлось. Теперь у нас есть жеребенок от Грея.
Грей был призовым конем. Поэтому очень ценился. У нас даже брали его несколько раз, чтобы покрыть кобыл. Он прекрасный производитель.
Только теперь я обратила внимание, что мой муж, обычно очень ухоженный, сейчас выгля-дел несколько иначе. Волосы растрепаны, шейный галстук оьтсутствовал, да и руки испач-каны чем – то. Я принюхалась и поняла, что если бы не была так расстроена и не насочиняла сама себе всякого, давно заметила, что от него пахнет лошадями. Грубо говоря, конюшней.
Я покраснела и стрельнула на мужа глазами. Вид у него был усталый, но, тем не менее, он с нежностью улыбался мне. Поднявшись и подняв меня, сказал:
- Надеюсь, я оправдан, мадам? Никогда не думал, что вы ревнивы!
Его слова возмутили меня, и я забыла о том смущении, испытанное мною буквально секунду назад. Вырвав свои руки из его, ядовито сказала:
- На вашем месте, милорд, я бы немедленно пошла мыться!
Посмеиваясь, он парировал:
- Конечно! Но раз вы не спите, мадам, может, потрете мне спину?
Я фыркнула и унеслась в свою комнату. Через минуту я спала крепким сном младенца.
Александр заглянул в комнату жены и увидел, что она уже спит. Неслышными шагами, по-дойдя поближе к кровати, он с улыбкой вглядывался в лицо своей юной жены. Во сне ей нельзя было дать девятнадцати лет. Слегка капризное выражение лица придавало ей осо-бенное очарование. На балу, издалека поглядывая на нее, он видел, что та отчаянно ревнует его к этой женщине, вдове Джорджа. Эта женщина ему никогда особенно не нравилась, а теперь и вовсе была неприятна. Как Джордж Геррет смог выбрать такую женщину? Она не имела души. Только знала кокетничать направо и налево, даже тогда, когда ее муж был еще жив. Но как он мог объяснить своей маленькой жене, что его никто не интересует, кроме нее. Она такая милая, полная жизни, сводившая его с ума, особенно в постели. До свадьбы он не предполагал, что этот скрытый огонь, что он заметил в ней, с самой первой встречи, даст такой результат. Он не сомневался, что до свадьбы его жена была чистым, ничего не знавшим о сексе, ребенком. Но в первую же брачную ночь она поразила его своей искренностью и раскрепощенностью. И хотя она была совсем новичком в искусстве любви, ее нежность и желание любви поразило его в самое сердце. С каждым разом их любовные ласки становились более изощренными. Виктория оказалась способной ученицей. Он восхищался ею и любил с каждым днем все больше и сильнее. Он первый понял, что она ждет ребенка, хотя жена из – за своего незнания физиологии, об этом еще не догадывалась. Уезжая, он просил ее не садиться на лошадь, но не объяснил, почему просит ее об этом. Во – первых, он не был до конца в этом уверен. Ее не тошнило по утрам, как других женщин в начале беременности. А во – вторых, он не хотел преждевременно пугать ее такой перспективой. Он не знал, как она отнесется к такой новости. Конечно, девушек готовят к замужеству и материнству. Но после того как они поженились и он понял, что никто не подготовил и не объяснил ей, что происходит с девушками в постели, то стал сомневаться, что она вообще в курсе, откуда берутся дети?
Он планировал деликатно и ненавязчиво поговорить с ней об этом, когда вернется из поездки, но задержался. Хорошо, что успел к тому первому разу, когда ей стало плохо. Позже он поговорил с конюхом, сказавший ему, что миледи действительно первые три дня не ездила на прогулки, хотя заходила на конюшню, чтобы покормить своих питомиц. Но когда он не вернулся на четвертый день, попросила подготовить ей лошадь для короткой прогулки. Она взяла с собой грума, и они минут сорок катались. Так продолжалось и в последующие дни.
Может, его жена о чем – то догадывалась, или чувствовала и поэтому не устроила скачки с препятствиями? Его восхищало мастерство Виктории. Она была прекрасной наездницей и спортсменкой. Несколько раз, при их состязаниях, он несколько раз оказывался на грани поражения. И выигрывал не потому, что был лучшим наездником, а потому что ее лошади не такие выносливые, как его скакуны.
Он наклонился к жене и, расправив рассыпавшуюся лавину ее волос, нежно поцеловал в щеку. Но его жена спала, как убитая.
Бедняжка! – подумал он, - просидела в холле полночи, чтобы накинуться на него с упреками, хотя у самой в глазах блестели слезы. Она явно плакала, перед его приходом. Наверное, нафантазировала себе черт - те что. Может, стоит поговорить с ней откровенно?
Он задумчиво отошел от постели и сел в кресло. На дворе уже светало. Он так и не отдохнул этой ночью. Но спать совсем не хотелось.
- Что же мне делать с тобой, моя милая, мятежная жена?
Несмотря на то, что они много времени проводили вместе и в постели, и вне, выезжая из дома, гуляя и разговаривая на любые темы, самую важную тему они никогда не затрагивали. Он не знал, как относится к нему его жена. Вернее не так! Он знал все – таки кое – что. Она уважала его, ей нравилось проводить с ним время. Порой она прокрадывалась в кабинет, когда он работал один, садилась около окна, читая или что – то вышивая, поглядывала на него. Если он не был занят, то они беседовали. Он делился с ней своими проблемами и радовался, что она заинтересованно слушает его. Иногда она смотрела на него так, что он, забывая все на свете, закрывал дверь кабинета, и они предавались пылкой любви тут же на диване, или ковре. А как – то прямо на столе. Он уверен, что нравится ей как любовник и его прикосновения возбуждают жену. Но любит ли она его, жаждет ли всей душой, чтобы он всегда был рядом, этого он не знал, а Виктория тоже молчала. Ни разу она не спросила о чувствах, которые он испытывает к ней, или, что она испытывает к нему. Хотя он знал, что женщины любят задавать такие вопросы. Он был не новичком в отношениях с женщинами. У него были любовницы. Порой постоянные, порой случайные. И практически все они интересовались, любит ли он их?
Теперь он, Александр Гордон, взрослый мужчина, оказался в плену чар маленькой, каприз-ной девчонки, его жены, его Виктории, у которой появился очаровательный животик, с ма-леньким мальчиком или девочкой. С его дочерью или сыном. Мог ли он представить на эту роль другую женщину?
Перед его глазами пробежала череда молодых женщин и девушек, которых он видел или встречался. Он покачал головой. Нет! Только она, только Виктория!
Жаль только, что он ее должен обмануть. Ведь умолчание, тоже ложь. Дай бог, чтобы его жена об этом не узнала!
Неожиданно, без предупреждения к Рождеству приехал Роберт. Виктория обрадовалась и в тоже время удивилась этому визиту. Папа ничего не писал о том, что ее брат собирается к ним на праздники. А сам Роберт был настолько ленив, что не нашел нужным оповестить их о своем приезде. Александр вполне благодушно встретил шурина. На вопросы сестры о причине приезда, брат слегка покраснел, но потом признался, что поиздержался в Лондоне и теперь должен сидеть на голодном пайке до следующего месяца.
Это нисколько не удивило Викторию. Ее брат - завзятый денди и следил за всеми веяни-ями моды. Он одевался у самых дорогих портных и задолжал им, по всей видимости, нема-лую сумму. Плюс к этому, он играл в карты и ставил на лошадей. Он с азартным блеском в глазах рассказал сестре, что поставил на скакуна из конюшен герцога и выиграл внушительную сумму денег, но тут же поскучнел и нахмурился. Виктория поняла, что он тут же спустил эти деньги, то ли играя в карты, то ли еще каким – то образом. Но все равно она рада видеть брата. Что поделать, такой уж он человек, впрочем, как и вся золотая молодежь столицы. Она задумалась о своем муже. Был ли Александр таким же денди в возрасте Роберта? Хотя о чем она? Ее муж всего на пять лет старше Роберта. Представить его в салонах Лондона и ходящего на балы, она могла. Но чтобы он, как Роберт, таким образом проводил все свое время? Нет! Слишком он серьезен, ответственен за свои земли, за своих людей. И даже, пока был жив его отец, вряд ли молодой Александр Гордон стал бы свое время тратить так бездарно. Тем более что она знает кое – что о его подвигах во время войны. Он ей кое – что рассказывал о том периоде. И хотя он весьма скромно говорил о своем участии в военных действиях, она не сомневалась, что он показал себя отличным офицером, заботливым командиром для своих солдат.
А Роберт - просто избалованный мальчишка, не знавший как убить свое время и вечно, по-падавший в какие – то истории с такими же, как он молодыми дворянами. Он постоянно строил прожекты, которые очень быстро сменяли один другой. Их семья была довольно обеспеченной, но на такой образ жизни, который вел Роберт, никаких денег не хватит. Отец несколько раз погашал долги Роберта, но сколько это может продолжаться? Пора бы уже брату взяться за ум. И в этом плане лучше Александра, который сможет направить молодого родственника по правильному пути, никого не было. Виктория решила поговорить об этом с мужем.
Проведение праздника в их доме стало традицией. В огромном камине главного зала полыхало рождественское бревно. Его привезли еще несколько дней назад, и его размеры поразили девушку. Были приготовлены подарки для арендаторов и их детей. Множество детей, с горевшими глазенками, с удовольствием распевали рождественские песенки. Слуги тоже с удовольствием подхватывали их. У экономки миссис Хаскинс оказался красивый и сильный голос, выделяющийся из общего хора. Очевидно, что она наслаждается праздником, хотя на ее долю выпало очень много забот в связи с праздником.
Виктория с любовью и гордостью смотрела на своего мужа, лорда и хозяина поместья, который устроил такой прекрасный праздник для всех, живущих вместе с ними.
Вечером стали собираться гости, в том числе и семья Геррет. Хозяйка имения с тревогой ждала их появления. Но приехал только баронет со своей женой. Дороти среди них не ока-залось. И Виктория с облегчением вздохнула, хотя и поинтересовалась причиной ее отсут-ствия. Баронет объяснил, что вдова простыла и, хотя рвалась приехать на праздник, они уговорили ее остаться дома. После этого с легким сердцем Виктория принимала гостей и поздравления с праздником. Все веселились, ели рождественского гуся и с таким же пылом, как и дети, распевали рождественские гимны. Роберт очаровал всех. Он веселился, сыпал шутками, затевал игры и с удовольствием выплясывал, как с молодыми девушками, так и более взрослыми матронами. Разъезжались все очень поздно, а вернее ранним утром. Виктория уже валилась с ног, но с улыбкой провожала гостей, желавших ей родить сильного и красивого наследника для герцога. На двенадцатую ночь их пригласили в гости, но туда отправился только Роберт, так как Виктория не захотела никуда ехать. Чувствовала она себя неплохо и была весьма энергична, но ей хотелось семейного покоя и крепкого сна. Гуляния до зари ее не привлекали. Александр тоже не выразил огорчения по этому поводу и с удовольствием остался с женой дома.
Это дало ей возможность поговорить с мужем о своем брате. Виктория поделилась с ним своими опасениями и тревогами о времяпровождении Роберта, считая, что он просто про-жигает время и силы, которые можно было направить в лучшую сторону. Александр был с ней полностью согласен, но сомневался, что шурин прислушается к его мнению.
- Он взрослый человек и к тому же я недостаточно близок к нему, чтобы указывать, что де-лать или не делать ему.
- Он уважает и ценит тебя! – пылко ответила Виктория, - Он сам говорил мне на днях, что восхищается тобою. Неужели ты думаешь, что он не прислушается к твоим советам?
Герцог задумался, а затем тихо сказал:
- Я не отказываюсь поговорить с твоим братом. Я считаю его вполне разумным молодым человеком. Но навязывать ему свою волю я не стану! Я выскажу при удобном случае свое мнение, но решать все же ему, что делать дальше со своей жизнью!
- О большем я и не прошу! – с облегчением сказала Виктория, целуя мужа, впервые по своему собственному почину.
Наступил февраль. Я чувствовала себя огромной уткой. Меня уже не умиляло, что я в поло-жении. Мне уже хотелось быстрее разрешиться от бремени. Все меня оберегали. Доктор заглядывал каждые две недели и радостно заявлял, что все идет прекрасно. Может, так и было на самом деле. Меня не мучила тошнота. Лицо снова стало чистым и свежим. Правда губы и нос увеличились, но многие женщины претерпевают такие же изменения в период беременности. Постоянно хотелось яблок. Урожай фруктов в прошлом году был обильным и я могла их есть сколько пожелаю. Все носились со мной и не давали ничего делать. Разве что не носили меня на руках. Передвигаться приходилось самой, и я чувствовала себя фрегатом. Когда я сказала об этом миссис Хаскинс, она засмеялась и сказала, что у меня маленький и аккуратный живот. Так что волноваться мне не о чем. Я практически совсем не поправилась, не считая груди и живота. Муж продолжал спать у меня в комнате, но любовью мы уже не занимались. Он считал, что врач прав, запретив нам супружеские отношения. Я злилась и считала, что ласки никак не могут отразиться на ребенке. Меня влекло к Александру с той же силой, что и раньше, если не сказать, что даже больше. Я соблазняла его всевозможными способами. И пару раз, несмотря на его силу воли, я вышла победителем. Но он предупредил меня, что если я не прекращу с ним своих игр, он уйдет спать в свою комнату. Так что пришлось примириться с меньшим из зол. Спать без него я категорически отказывалась. Он стал моим убежищем. От него переливалась ко мне какая – то энергия, и я чувствовала себя защищенной. Иногда у меня болела голова. Но если я ложилась рядом с ним, приложив его руку ко мне на голову, как боль утихала. Возможно, это было самовнушение, но, тем не менее, это действовало, и я собиралась пользоваться этим, чем пить горькие отвары. Мне хотелось постоянно чувствовать его большое теплое тело рядом. Я укладывалась на бок, спиной к нему, на его руку. Он будто укрывал меня своим телом и в такой позе я засыпала. Я даже не находила нужным поинтересоваться, удобно ли ему так спать? Ничего, я же страдаю от неудобств беременности, пусть и он терпит. Хотя порой по утрам, глядя на его довольное и свежее лицо, сомневалась, что он так уж и мучается. Скорее всего, ему нравится спать на правом боку.
Александр выполнил мою просьбу и поговорил с Робертом. Тот внимательно выслушал его и согласился, что отец не молод и скоро ему придется брать в свои руки бразды правления и заниматься делами поместья, приносящее доход нашей семье. Он стал выезжать с моим мужем в поля и интересоваться сельским хозяйством. Но еще больше его интересовал кон-ный завод. Роберт был завзятым лошадником и хорошо разбирался в лошадях. Александр делился с ним своим опытом и с удовольствием обещал помочь Роберту с разведением призовых скакунов.
Как – то выдался прекрасный, хотя и морозный, солнечный день. Тепло одевшись, я вышла во двор. Мужчины еще с утра уехали к дальнему пастбищу. Еще они хотели поехать к молотилке. Но обещали после двух часов вернуться. Издали я заметила одинокого всадника. Прикрыв ладонью глаза от солнца, я пригляделась. Это был Роберт. Один. Я поспешила навстречу и, не поздоровавшись, поинтересовалась, где мой муж?
Роберт помедлил, но слезая с лошади, сказал:
- По дороге мы встретили леди Геррет, и она захотела о чем – то поговорить с Александром наедине.
Меня как – будто что – то ударило и сердце забилось, как пойманная птичка. Но, все же, стараясь справиться с собой, я поинтересовалась:
- Она одна?
-Как ни странно, да. На лошади.
Поколебавшись, он продолжил:
- Было такое ощущение, что она поджидала, когда мы проедем.
- А может быть, она знала, что вы поедете в это время и по этой дороге? Возможно, она думала, что герцог будет один, без тебя?
Роберт неловко пожал плечами и растерянно глянул на меня:
- Не беспокойся, сестренка, Александр тоже недолюбливает эту женщину.
- С чего ты взял?
- Он казался недовольным этой встречей и с великой неохотой согласился поговорить с ней наедине!
Но я уже ничему не верила. Может именно поэтому Александр отказывал мне в супруже-ской любви? Может он встречался при удобном случае с вдовой. И все было в тайне, пока Роберт не стал сопровождать его в поездках?
- Где они?
- У реки.
-Подсади меня! - потребовала я.
-Не сходи с ума! – пытался он меня осадить.
Я прожгла его взглядом и, подхватив лошадь под уздцы, потащила ее к камню, с которого мне будет удобно влезть на нее. Эту лошадь я не знала. Судя по всему, нрав у нее был горячим, под стать моему настроению.
Роберт шел следом и говорил, чтобы я не делала глупостей. Мол, Александр с минуты на минуту вернется и все нам объяснит. Но меня уже понесло. Я не хотела слышать и его слова проходили мимо моего сознания.
Поняв, что я все – таки поеду, он помог мне забраться на коня, но попросил задержаться на пару минут, пока ему не подадут другую лошадь. Но я не стала мешкать и поскакала легкой рысью. Как давно я не ездила верхом, тем более на незнакомой лошади. Что бы ни было, надо поберечься. Вот и река. Я оказалась на вершине холма, спускавшегося вниз. Там я уви-дела двух всадников, находившимся так близко друг к другу, что они буквально сливались в один силуэт. Я не сразу поняла, что это значит, но уже в следующее мгновение, развернув лошадь и ударив ее каблуками, умчалась прочь.
Боже мой, какой же я была дурой, доверившись мужчине. Этому мужчине. Ведь с самой первой встречи было понятно, что ничего хорошего ждать от него не приходится. Он обманщик! Он подлый лгун!
Все эти мысли проносились у меня в голове, когда я неслась, не разбирая дороги, куда – то вдаль. Я уже даже не представляла, где я нахожусь. Все ориентиры были потеряны, а в сердце была такая боль и мрак, что солнце погасло для меня и казалось, что жизнь оконче-на. Где - то на краю сознания я услышала голос, взволнованно звавший меня, но я не обра-тила на него внимания, все быстрее подгоняя лошадь.
День стоял солнечный. Мы с Робертом возвращались из поездки по делам. После разговора о его целях в жизни, мы достаточно сблизились, находя в общении между собой удовольствие. Мне все больше нравился брат Виктории. Мне вообще нравилась их семья. Невооружённым взглядом видно, как они нежно привязаны друг другу. Поддразнивания брата не обижали, а веселили Викторию. Она все время пребывала в хорошем настроении. И то, что не я виновник этого, не раздражало меня, а только радовало. Несмотря на то, что нашим сексуальным играм в постели доктор Винсер положил конец, что меня крайне рас-страивало, отношения с женой стали более ровными. Мы оба радовались скорому рожде-нию нашего первенца. Виктория стала делиться со мной своими мыслями и воспоминания-ми детства. Она научилась доверять мне. Все это, конечно, радовало. Тревожило только одно, то, что я пообещал на балу у баронета Геррет, встретиться с этой особой, вдовой Джорджа. Она буквально вынудила мне дать такое обещание. Хорошо, что не успела опре-делить точную дату встречи. Закончился танец, и я моментально ретировался. Не знаю, о чем она хотела поговорить со мной, да и не особенно интересовался этим. Но слово дано, придется выполнить обещание. Почему именно я? Что ей нужно? У меня даже не было никаких предположений на этот счет, и я не особенно торопился узнать. Не дай бог, Викто-рия узнает о просьбе вдовы Геррет!
Не успел я додумать эту мысль, как навстречу выехала Доррит. Она словно материализова-лась их моих дум. Про себя я крепко выругался, но на лицо нацепил приветственную улыбку. Несколько минут мы раскланивались и говорили о погоде и родственниках, и когда я готовился попрощаться с леди, она заявила, что желает поговорить со мной наедине. Вот для чего она подстерегала меня здесь! В этом я уже не сомневался! Но откуда она могла узнать, что я буду нынче возвращаться в это время и по этой дороге? Об этом я подумаю позже, - решил я. Сейчас же надо как – то отговориться, чтобы не оставаться с ней наедине. Тем более рядом находился Роберт, с любопытством прислушивающийся к нашей беседе. Нет, совершенно не вовремя появилась эта дама.
Почувствовав, что я откажусь от беседы тет - а – тет, она сморщила лицо. Наверное, ей ка-залось, что это выглядит красиво, но мне показалось это вульгарным и фальшивым.
Мне не хотелось с ней разговаривать ни сейчас, ни завтра, никогда наедине, или при скоп-лении толпы. Почувствовав, что я не собираюсь с ней разговаривать, вдова заявила, что раз-говор этот срочный и касается покойного мужа. Она знала, на какую кнопку надо надавить. Тема Джорджа, была единственной, что могло меня смирить с этой женщиной.
Мы с Джорджем росли вместе. Тремя годами старше меня, он казался мне намного взрос-лее и мудрее своих сверстников. Я смотрел на него снизу вверх. Он был необыкновенный: добрый, заботливый, веселый. Даже звери его любили. Они не пугались, когда он подходил к ним. Одного лося он даже кормил с рук. Джордж во всем становился первым: в плавании, в стрельбе из лука, в учебе. Женился он достаточно рано, привезя из Лондона невесту. Из незнатной семьи, без денег и связей, оказалась достаточно умна, чтобы захомутать такого видного жениха, каким являлся Джордж Геррет. Через восемь месяцев у них родился сын. Были ли это преждевременные роды, или она отдала свою девственность до свадьбы, этого я не знал, да и не особенно интересовался сплетнями. Я бы и не заметил несоответствия, если бы в мужском кругу кто – то не пошутил на этот счет. Почему Джордж пошел воевать буквально в конце компании, где и получил свое ранение, этого я не знал, так как находился в то время в Испании. Но в результате Джордж умер, оставив сына без отца. Мальчик так и не успел толком узнать отца. Но баронет с женою обожали ребенка, находя в нем черты дорогого сына, хотя он больше походил на Дорис. Такие же светлые тонкие волосы и голубые глаза. Но все это также не имело значения. Так что же она хочет мне сказать о покойном муже?
Нехотя я отправил Роберта домой, проводив его взглядом и жалея, что не могу сразу последовать за ним.
Леди Геррет тронула лошадь и проехала вниз к реке, и я нехотя последовал за ней, молча ожидая, что скажет мне эта женщина. Когда она хотела спешиться и предложила прогуляться вдоль реки, я довольно сурово отверг предложение, не собираясь тратить даже минуты лишней на разговоры с ней. Поняв, что я не собираюсь разводить с ней политесы, начала издалека. Стала рассказывать, как они были счастливы с Джорджем, как он ухаживал за нею. Я слушал ее с интересом, так как ничего не знал о том периоде жизни своего друга. Потом она намекнула на то, что Джордж часто сорился с отцом и в связи с этим ушел в армию. Теперь я уже слушал с недоверием. Я довольно хорошо знал баронета. Это самый достойный и чудесный человек из всех, кого я знал. Много лет он дру-жил с моим отцом. И хотя мой отец герцог, он с уважением относился к отцу Джорджа и хвалил того за дальновидность, за обширность знаний в экономике и политике. И отцом барон был прекрасным. Он много внимания уделял своему единственному сыну. Мой отец не делал этого. У него был наследник, мой старший брат. Поэтому я имел больше свободы и меньше внимания. Не могу сказать, что меня совсем забросили, но отец много занимался поместьями и воспитанием наследника, так что я довольно много времени проводил в поместье Гарретов. Джордж обожал и гордился отцом, и каждое слово того, было для него непреложным фактом. Поэтому я не мог представить себе, чтобы Джордж ругался с отцом и даже бросил семью, маленького сына и ушел воевать, презрев свои обязательства перед семьей, как наследник и отец.
Пока я слушал леди Гаррет, она уже перешла к жалобам на то, что баронет не дает ей про-дыху, что она не может поехать в Лондон на сезон. Что он не хочет давать ей деньги на наряды и так далее. В ее жалобах слышался такой открытый эгоизм и самолюбие, что я уже не мог ее слышать. Она не говорила ни о ком, кроме себя. Я прекрасно понимал Геррета. Наверное, он бы с удовольствием отправил сноху в Лондон, чтобы хотя бы на время изба-виться от нее, но его состояния недостаточно, чтобы обеспечить ее всем, что нужно для сезона. Вполне возможно, что там она нашла бы себе нового супруга. Вполне возможно, что Герретов это тоже тревожило. Неизвестно, оставила бы она сына тут, или увезла бы его собой. Хотя в это верилось с трудом. Скорее всего, мальчик стал бы ей помехой в матриар-хальном плане. Пока я задумался обо всем этом, она подвела свою лошадь буквально вплотную к моему скакуну, который моментально потянулся к той. Как она умудрилась прижаться ко мне, совершенно непонятно! Для этого были необходимы специальные навыки, буквально цирковые. Она стала сбивчиво говорить о том, что готова стать моей любовницей, если я материально помогу ей. Я с удивлением смотрел в бледно - голубые глаза этой женщины. Неужели она считает, что я настолько бесчестен, что оскорблю свою молодую жену, ждущую нашего первого ребенка? Об этом я сказал ей вслух, на что она цинично усмехнулась. Но тут ее взгляд метнулся куда – то в сторону, и она на этот раз усмехнулась торжествующе – злорадно. Я не понял, на что она смотрит позади меня и, отцепившись от нее и поворачивая коня, потерял некоторое время. На холме уже никого не было. Но слышался удаляющийся топот копыт.
-Кто это был?
И услышал тут же ответ, который уже заранее предчувствовал.
- Ваша жена!
Со страшным ругательством, который в жизни не произносил в обществе любой женщины, даже если она проститутка, я поскакал следом за своей женой, уверенный, что та все неправильно поняла и сейчас находится в страшном гневе. Главное ее догнать, а все остальное: слова оправдания, раскаяния, извинения. Все потом!
Догоняя и беспокоясь за нее, ведь она уже на восьмом месяце, я не мог не восхититься ее посадкой и умением владеть конем. Но все – таки я беспокоился, слишком быстро она ска-кала, причем не на одной из своих лошадей. Это явно была та самая лошадь, на которой ездил сегодня Роберт. Как он мог отпустить ее в таком состоянии? Краем глаза я заметил еще одного всадника, который двигался справа от меня со стороны поместья. Роберт. Он тоже выкрикивал имя моей жены. Неужели она не остановится?
Следующее мгновение запечатлелось в моей памяти, как бесконечное. Лошадь спотыкается о барсучью нору, которых достаточно много в полях и Виктория перелетает через ее голову и падает на землю. У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Я не помнил, как доехал до нее, как спрыгнул с коня и упал на колени перед неподвижно лежащей женой.
Виктория лежала на земле, а рядом на коленях – Александр. Он опередил меня буквально на мгновение. Все происходящее казалось чем – то ненастоящим. Словно кукловод забыл сценарий и увел зрителей по неправильному пути. Я подбежал к ним и заглянул в лицо сестре. Герцог положил ее голову себе на колени. Вики была совершенно белой, но она дышала. Я с облегчением перевел дыхание. Хорошо, что она не сломала себе шею, хотя и без сознания. Казалось, что Александр ничего не соображает, совершенно безумный вид, и он что – то бормотал. Типа "Прости, любимая". Но сейчас явно не время в объяснениях любви. Я коснулся его плеча, и он поднял на меня глаза, полные слез.
- Я поеду сейчас в поместье и вернусь с каретой, а также распоряжусь, чтобы привезли доктора.
Он непонимающе поглядел на меня, но вот взгляд у него прояснился и он, кивнув мне, ска-зав:
- Только быстрее.
Я кивнул в ответ, еще раз глянув на свою сестру и сев на коня, помчался прочь.
Вернувшись, мы с большой осторожностью положили Викторию, так и не пришедшую в себя в карету, на руки Александру. Он казался таким же бледным, как и его жена. Мне все не верилось, что это произошло с моей сестрой. Плюс еще ее беременность. Чем это обернется для них, я не знал, но молил бога, чтобы обошлось. Доктор явился буквально следом за нами. Он приказал положить ее без подушки на кровать. До этого мы не смогли уговорить герцога уложить жену в постель. Он стоял с ней на руках и, казалось, укачивал ее, что – то бормоча ей.
Мистер Винсер с трудом вывел Александра из спальни, и мы стояли там оба и в страшном напряжении и ждали, что будет дальше. Каждая минута становилась для нас пыткой. Не помню, каким образом у меня оказался в руке бокал, выпив из него, понял, что это бренди. Наверное, благодаря напитку, в голове у меня прояснилось, и я шепотом спросил у зятя, что же такое увидела Виктория, что она так отчаянно погнала свою лошадь в поля. Александр вздрогнул и, глядя на меня с непонятным выражением лица, так же шепотом ответил:
- То, чего не могло быть!
Я не понял его, но переспросить не решился. Дверь открылась, и вышел доктор. Мы поспешно шагнули к нему.
- Ничем, к сожалению, обрадовать вас не могу, господа. Скорее всего, леди Гордон потеряет ребенка. Она так и не пришла в себя.
Александр схватил врача за плечи. Вид при этом у него был совершенно сумасшедший.
- Сделайте что - нибудь, Винсер! Виктория должна жить!
При этом он тряс врача, который был намного ниже него.
-Да – да, конечно, я сделаю все, что в моих силах! Но поймите, я не Бог.
С этими словами он вырвался из рук герцога и быстро вернулся обратно в комнату.
Александр заскочил следом. Я слышал, как доктор зашипел, чтобы милорд покинул спаль-ню. Я не слышал, чтобы Александр что – нибудь ответил ему в ответ. В комнату зашла эко-номка с тазом и белыми тряпками. Я слышал из – за двери негромкий разговор ее и врача. Сев в кресло перед комнатой, я приготовился ждать столько, сколько потребуется. Луиза тоже находилась здесь, то входя, то выходя из комнаты. Но толку от нее было мало. Она все время, безостановочно плакала. Мне даже пришлось успокаивать ее, хотя все мои мысли находились там, рядом с сестрой!
За те часы ожидания, наполненные страхом и болью за сестру, я вспоминал наше детство. Она росла живой и нежной девочкой. Она была самым любящим существом на земле и са-мой упрямой. Сколько раз я сбегал от нее, чтобы погулять на воле, но она всегда отыскивала меня и ходила за мной, как привязанная. Я вспоминал наши игры и забавы. Вспоминал, как она училась ездить на лошади. Конечно, она падала, но поднималась и с сердитым выражением на лице снова садилась в седло. Почему же сегодня она так нелов-ко упала? Она же превосходная наездница. Но подумав, понял, что, скорее всего из – за пальто, не подходящее для езды. Живот тоже создавал проблему. Он нарушал равновесие при посадке.
Что же теперь будет с нею? Со всеми нами? Бедный отец, он так радовался замужеству до-чери, так восхищался своим зятем. Ждал внука или внучку. Что с ним теперь будет, когда он узнает о произошедшем? Даже если умрет этот ребенок, то у Виктории еще могут быть другие дети. А если нет, то и не надо, лишь бы сестра осталась живой! Я молился и надеялся, что она выживет, и мы еще с ней повеселимся.
Какой же я все – таки дурень. Если бы я скрыл правду, сказав, что он просто задерживается по своим делам, то ничего трагическогоне случилось бы. Как я мог так сглупить? Я долго казнился чувством вины, пока дверь в очередной раз не открылась, и на порог не вышел побледневший врач. Сзади него раздавались непонятные звуки. И только увидев своего зятя, я понял, что это мужские рыдания. Отодвинув врача в сторону, я прошел в комнату и упал на колени перед постелью. Туда, где в такой же позе стоял муж мой сестры, сжимая руки Виктории.
- Что с ней? – осипшим голосом спросил я.
Сзади раздался голос врача:
- С этим ничего поделать нельзя. У нее кровотечение. Ребенок так и не вышел. У нее не было схваток. Делать операцию в таком состоянии я не смог…
- Любимая, - сквозь рыдания, говорил Александр, - если ты меня слышишь, поверь, я ни в чем не виноват перед тобой! Я люблю только тебя! Ни к одной женщине я не прикоснулся, женившись на тебе. Ты мое счастье, моя отрада! Не уходи от меня, останься!
Что – то дрогнуло в лице моей сестры, и она открыла глаза, прямо смотрящие в лицо мужа. Она попыталась пожать его руку, но силы ее были на исходе. Ее голос едва прошелестел. Она сказала:
- И я… Верю…
После этого она закрыла глаза, и стало понятно, что больше она их не откроет.
Я с жалостью смотрела вниз, на измученное тело, которым пользовалась в течении девят-надцати лет. На человека, который так недолго был моим мужем. Которого я полюбила всей душой и который в ответ, оказывается, тоже любил меня. Но мы оба оказались слишком горды, чтобы первым признаться в своих чувствах. Поэтому и неуверенность в партнере. Поэтому беспричинная ревность там, где ей нет места. Я кинула взгляд на Роберта. За эти дни он повзрослел. Теперь, за чертою жизни, я знала, что у него все будет хорошо. Он станет опорой отцу и прекрасным хозяином поместья, раздвинув его границы. Он женится на очаровательной девушке, которая подарит ему четверых здоровых детей. Александр будет долго горевать и станет мрачным отшельником. Но придет время, и на его пути попадется добрая женщина, с которой он еще познает счастье. Ну что ж, мне пора. Хотя… очень жаль, что я была такой незрелой, не сохранив дитя, которое так хотело жить!