Хлопнула тяжёлая дверь, по школьному крыльцу простучали каблучки последней, задержавшейся по делам учительницы. В коридорах воцарилась долгожданная тишина. До завтрашнего утра не будет слышно здесь ни топота, ни криков, ни весёлых, озорных детских голосов.
Тихо стало и в образованном на днях школьном музее. Тихо и темно. Но что это? Будто кто-то шепчет. Нет, не может быть, в школе же нет никого! Однако…
- Бабушка! Бабушка Макитра1! Вы спите?
- А? Что? Нет, не сплю, конечно. А кто меня спрашивает?
- Да это я, племянник Ваш, Глечик2.
- Охо-хо, Глечик, как темно, ничего не видно.
- Сейчас, сейчас, бабушка, - проскрипел чей-то ржавый голос, и тут же в музее стало светло.
На верхней полке зажглась старинная керосиновая лампа. Стекло её за долгие годы службы сильно закоптилось, так что светила лампа теперь не ярко, но всё же вполне достаточно, чтобы можно было разглядеть музейную комнату.
Была она небольшая, с единственным окном, закрытым стендом. Вдоль стен стояли многоярусные полки, вверху висели различные тематические плакаты и стенды. И вот на одной из верхних полок зашевелилась толстобокая тускло-коричневая макитра с отколотым краем, выдвинулась вперёд, оглядела всё вокруг.
- Так, все ли на месте, все целы?
- Да, все, бабушка. Всё в порядке, бабушка, - загудел хор голосов, тонких и глухих, звонких и дребезжащих.
- Тогда начинаем наше первое собрание.
- Начинаем, начинаем, - дружно подхватили те же голоса.
- Давайте выслушаем почтенную Праску3. Она хочет нам что-то сказать.
С тихим шорохом к краю нижней полки пододвинулась старинная Праска – тяжеленная, чугунная. От старости она совсем почернела, её ручка причудливо изогнулась. А вот внутри неё до сих пор сохранился дивный запах древесного угля, которым её когда-то щедро потчевали, чтобы накалить для глажки белья. Сейчас она была пуста, только малюсенький паучок жил внутри, иногда выглядывая в отверстия. Голос Праски зазвучал неожиданно громко:
- Добрый вечер, уважаемые новосёлы, жители музея! Что, скучаете? То-то же… Не то, что раньше, когда каждый из нас был необходим своему хозяину или хозяйке. Когда нами дорожили, нас ценили, чуть что – смазывали, чинили. Ставили на самом видном месте в доме… Потом забыли, убрали с глаз долой. А сейчас достали: кого из-за шкафа или с верхней пыльной полки где-нибудь в гараже, кого из чулана – и отдали в музей… Да…
- И что же Вы предлагаете? – несмело спросил вышитый Рушник4 с оторванным уголком.
- Что предлагаю? – голос Праски стал таинственным. – А вот что. Давайте вновь станем необходимыми.
- Но как? Это невозможно… - грустно возразили деревянные Жернова, пересохшие, потрескавшиеся, но до сих пор сохранившие в самых глубоких трещинах крупинки белой муки.
От возмущения Праска даже запыхтела. Казалось, из неё вот-вот повалят клубы пара.
- Нет, возможно! Вот вы задумывались, почему стали ненужными и после чердака или подвала сейчас очутились в музее? А?
- Ну конечно, что греха таить, – удивился такому вопросу Серп. – Прогресс, машины, техника. Меня, например, давно уже заменил комбайн.
- А меня – стиральная машина, - подхватила ребристая, начавшая ржаветь Металлическая Доска.
- А вместо меня у хозяев теперь компьютер, - вздохнула Печатная Машинка.
- Да и я уже много лет служила не по назначению, а вместо груза в бочке квашеной капусты, - согласилась Праска. – Но причина-то, причина знаете в чём?
- Ох, не мучайте нас, уважаемая тётушка, говорите поскорее! – попросила полинявшая, а когда-то яркая Женская Сорочка5.
- Электричество! – торжественно сказала Праска.
- Да, действительно, во всём виновато оно, - задымила возмущённая Керосиновая Лампа. – Если бы не электричество, не все эти новые электроприборы, мы до сих пор были бы нужны людям!
- Так давайте избавимся от него! – тонко пискнула Прялка.
- Как? – заволновались все.
- Отключим! – решила Макитра.
Отключить-то отключат, но кто из них это сделает?
Большая Подкова горячо доказывала, что именно она – ведь стояла (затем потерялась, но об этом – молчок…) на копыте лошади самого пана Иваненко, когда тот однажды приезжал из Украины в своё село: посмотреть, как его построили на месте леса, купленного у бая Джантюры, как живут люди.
А вышитый Рушник напомнил всем, как на нём подносили высокий праздничный пшеничный каравай, когда в местной церкви в день её открытия и освящения на Троицу первым венчался сын управляющего.
Гири – одна потяжелее, другая полегче – утверждали, что никто, кроме них не справится с заданием. А как же, ведь они из весовой комнаты работавшего когда-то здесь маслозавода!
Рогачи с Самоваром, продвинувшись вперёд, важно заявили, что в своё время служили в доме знаменитой на всё село хозяйки бабы Маруси, чьи свежеиспечённые пироги да пампушки источали такие ароматы, что даже на соседней улице мужики облизывались. Поэтому право рассчитаться с электричеством надо предоставить им!
А пироги бабушка из чего пекла? Из теста. А тесто в чём ставила? А муку на ночь домой, чтобы прогрелась, в чём заносила? То-то же. Вот и выходит, что Дижа6 с Ночвами тоже имеют право голоса.
Подумаешь, обиделась Сорочка, вот меня, так до сих пор берут одевать, когда на сцене выступают (но почему-то не уточнила, что только на роли стареньких бабушек…).
А уважать старших вас всех учили? Острое до сих пор Шило в компании с потемневшими Колодками для изготовления обуви степенно пробралось в центр круга спорщиков. Знает ли честной народ, сколько лет Шилу и Колодкам? Ведь они старше всех, так как ещё в начале 20-го века приехали из Украины вместе с первыми переселенцами, обосновавшимися на башкирской земле. И привёз их с собой известный мастер на все руки, сапожник дед Ефим. Так что к их мнению тоже следует прислушиваться.
…После долгих и жарких споров, кто будет отключать злосчастное электричество, музейные жители предоставили честь сделать это Макогону7. Он тяжёлый, сильный да ещё железный – как ударит – то, что надо!
Хоть и обрадовался такому поручению, но и вздрогнул слегка Макогон. Изготовленный задолго до появления электричества в этих местах, он, как, впрочем, и остальные обитатели музея, знал, что будет, когда встретятся ток с металлическим предметом… Знал, но добровольно шёл спасти своих друзей от забвения.
Но только тот двинулся к распределительному щитку, как послышались шаги, затем скрип открываемой двери и в школу кто-то вошёл. Все в музее застыли. Оказывается, за разговорами незаметно пролетело время и уже наступило утро. Горькое разочарование охватило их. Сегодня избавиться от электричества уже не получится. Им предстоял ещё один очередной длительный скучный день, такой же, как и многие до этого…
Постепенно школа наполнилась шумами. Начался учебный день. Прозвенел звонок на первый урок. И вдруг…
Вдруг дверь музея открылась, и в него стайкой влетели дети. Они сразу же разбежались по всей комнате, начали трогать вещи, рассматривать всё, весело переговариваться.
- Дети! - те сразу повернулись к своей учительнице. - Сегодня у нас первая экскурсия в открывшийся школьный музей. Посмотрите, сколько здесь интересных вещей! И пусть сейчас мы ими не пользуемся, но они очень важны для нас. Спросите, чем? Тем, что они – живая история, живые имена. Они – наша память, наше уважение к труду предков…
В музейной комнате не было жарко. Почему же на стенках старенькой макитры выступили капельки влаги? Никто из детей, никто из взрослых даже подумать не смог бы, что эта влага – её слёзы. Слёзы благодарности…
Примечания:
1 – макитра (укр.) – большой глиняный горшок для приготовления в печи первых и вторых блюд.
2 - глечик (укр.) – глиняный кувшин.
3 – праска (укр.) – утюг.
4 – рушник (укр.) – полотенце.
5 – сорочка (укр.) – рубашка.
6 – дижа (укр.) – кадушка для замешивания теста или опары.
7 - макогон (укр.) – тяжёлый металлический пестик для растирания мака в ступке.