зазвучало с новой силой, покоряя ангельской красотой, необыкновенной чистотой тона и всепобеждающей искренностью. Стимулом этого явился недельный телесериал «Анна Герман» (1 СНГ), приоткрывший нам секреты (только некоторые!) этого чудного, Богом поцелованного дара.
Этот голос восхищал, захватывал, уводил в горние дали…и загадывал загадки о польской певице, родившейся в Узбекистане. Почему Ургенч, где Анна родилась 14.02..1936 года?
Почти из всех материалов об Анне каким-то ловким, непостижимым образом исчезал большой и важный кусок её судьбы – её родословная.
Родом Анна из голландских немцев меннонитов. Предки её приехали в Россию по приглашению Екатерины II. Отец её – бухгалтер немецкого происхождения из Лодзи (Польша) в 1938 году был обвинён в шпионаже (телефильм нам более правдиво и вразумительно разъясняет причины расстрела отца Анны) и уничтожен. Начались скитания с мамой, бабушкой, младшим братиком, вскоре умершим. Скитания, знакомые миллионам депортированных и репрессированных народов. Скитания без прав, жилья, еды… А таких скитальцев –миллионы!
Ташкент, Новосибирск, Красноярск, Джамбул. Здесь Аня начала учиться, а мать повторно вышла замуж в 1943 году за польского офицера Германа Бренера, погибшего в 1946 году на войне. По праву жены погибшего на войне польского офицера, семья перебирается в Польшу. Так Анна становится гражданкой Польши и позже – знаменитой польской певицей. У Ани с детства был ангельский голосок, и пение было её любимым занятием. Но, тем не менее, она не планировала посвятить себя пению: тому было два серьёзных препятствия, которые девушка посчитала нужным принять к сведению: любимая бабушка давно убедила внучку в том, что петь нужно только для Бога, да и денег на обучение вокалу не было. Пришлось выучиться на геолога, которым Аня так и не стала: учась с большим успехом на геологическом факультете, она много пела в самодеятельности, получала гранты, на средства которых училась пению и вскоре стала украшением мировой эстрады. Её обожали, всюду ждали, для неё писали прекрасные композиторы, но везде не поспеешь…и вот автокатастрофа, после которой её соберут по косточкам, и она опять запоёт, счастливо выйдет замуж, родит чудного мальчишку, и уже приговорённая (рак!) будет петь, поддерживаемая безумно любящим «тылом» и не менее – восторженным залом, отдав свой последний звук и вздох им – любимым.
А в годы оттепели ей повезло встретиться с нашедшим её по семейным признакам (рост 184см. и неповторимый «семейный» тембр голоса) двоюродному брату Артуру. Об этом он написал в немецкой газете « Neues leben». Моя, теперь уже покойная, мама перевела статью на русский язык. Ею с пророческим заголовком: «Её песни остались с нами навсегда» мы и закончим наш рассказ с надеждой вновь пробудить интерес к прекрасным песням в великолепном исполнении сверхмужественной женщины.
В потеплевшие 60-е, в пору расцвета эстрадной музыки, когда в силу входил железный ритм, гром децибелов, немыслимые сценические одеяния и бесконечные кривляния, строгая, простая, очень естественная во всем Анна, со своим чистым, нежным сопрано, казалось, не имела никаких шансов на успех, тем более на звездность. Однако же она стала одной из самых ярких звезд эстрадного небосклона 60-80 годов, имевшая награды Coпота, Сан-Ремо, Неаполя, триумфы в Германии, Канаде, США. И всякий раз после долгих и дальних гастролей приезжала в СССР как домой, да так оно в какой-то мере и было.
Исполняя песни на польском, итальянском, английском, испанском, немецком, певица с удовольствием погружалась в стихию русской песенности и языка, владела которым в совершенстве. Очарованные, околдованные магией её искусства, ей посвящали свои песни А. Пахмутова ('Нежность) и Е. Птичкин ( "...Мы эхо, мы эхо, мы вечное эхо друг друга..."), Фельцман («Двое») и Бабаджанян («Не спеши» Блантер и Шаинскнй, Френкель и Ханок. В СССР Анна записала четыре диска-гиганта и множество пластинок-миньонов - 85 песен! Меня всегда удивляла ее тяга к СССР, хотя за рубежом студии были лучше, совершеннее аппаратура, а организация концертов более четкая.
"Об Анне Герман написано много, особенно после ее ранней кончины. Что я могу добавить ко всем этим добрым, сердечным словам? Может быть, что-то личное? Когда я работал учителем Карагандинского горного техникума, во время одной перемены услыхал по радио голос женщины, исполнявшей по-русски песни советских композиторов. Невольно прислушался: ее голос показался мне знакомым. Чистые интонации, задушевность, с которой она пела, своеобразный тембр голоса - все показалось мне близким. Пение прекратилось, и диктор объявила: «Пела Анна Герман - польская певица!
Это стало началом наших поисков. «Наших» - означает моих и моих сестер. Наша фамилия по-русски произносится Герман. Но не это было главным. Манера исполнения, свойственная Анне берет начало в нашей семье.
Так пели моя мать старшие сестры. Музыкальное ухо, как правило, легче воспринимает звуки чужого языка, контролирует правильность произношения.
Уже школьницей, живя в Узбекистане - город Ургенч, десятилетняя девочка довольно хорошо говорила по-немецки, по-русски, по-узбекски. Позднее, когда Анна в первый послевоенный год переселилась с отчимом в Польшу, она овладела еще польским и английским языками.
Период выздоровления после тяжелой автомобильной катастрофы в Италии, когда Анна буквально не имела ни одной целой косточки, она использовала для усовершенствования своего итальянского.
Из кратких аннотаций на обложках грампластинок я узнал ряд подробностей из ее жизни, но все еще не верил, что Анна - дочь моего брата. Ответ я получил неожиданно.
В один прекрасный летний день 1975 года Анна с группой польских артистов приехала в Целиноград, где я работал сотрудником газеты «Фройндшафт». Она дала несколько концертов во дворце «Целинник», вмещающем примерно две с половиной тысячи слушателей и заполненном до отказа.
Когда я увидел её на сцене, мне стало ясно: это она! Рост 1,84 унаследован от деда, имевшего двухметровый рост. Лишь на другой день мне удалось встретиться с ней в гостинице «Ишим». Выглядела она усталой. После моих профессиональных вопросов и ее ответов я показал ей семейное фото, на котором Евгений Герман — ее рано умерший отец был запечатлен семнадцатилетним юношей. Почти испуганно, на родном немецком языке она спросила: «Откуда Вы это взяли? У нас тоже есть такое». Вечером, после дневного концерта, она была гостем нашей семьи. Я хотел увести Анну незаметно через служебный ход дворца «Целинник», чтобы избавить от бесчисленных молодых почитателей ее искусства, ждавших автографов, но она сказала: «Ничего, значит, сначала попишу немного». Это «немного» длилось не меньше часа, даже почти у нашего дома нас все еще догоняли желающие получить автограф. О скромности и воздержанности Анны во всем писали часто. Музыка, песня были предметом и средством ее вдохновения. Женственно-нежная, домашняя, добросердечная и мягкая - такой она осталась в моей памяти навсегда. Но какая душевная сила, нравственая стойкость таились за этой кажущейся мягкостью! Физическое и артистическое возрождение после тяжелой аварии в Италии, рождение сына-теперь полусироты, родившегося с помощью хирургов, сочетание обязанностей aртистки, супруги, матери и дочери, муки последней болезни, терзавшие Анну еще в течение многих месяцев!
И никаких жалоб, никакиx стонов. Она всё еще надеялась вернуться на сцену, хотя ей было известно cтрашное имя ее болезни - рак.
Она была - сама надежда, исполнявшая песню «Надежда» как никто другой, песню, которую миллионы любителей музыки в нашей стране мыслят себе только в ее интерпретации.
В одной из последних статей об Анне Советский Союз назван ее второй родиной. (Сама Анна называла его ПЕРВОЙ). У нас она чувствовала себя дома. Она любила песни своей первой родины. Наши благодарные слушатели окрыляли ее. Она пела в Сибири и Казахстане, в Москве и Ленинграде. Её искусство было интернациональным. У нас она была посланницей искусства польского народа. В Польше она представляла советскую песню".
Артур ГЕРМАН.
Караганда.