Что-то происходило невероятное. Пришлось поморгать, пошуршать ногами под одеялом, вздохнуть и замереть, прислушиваясь. Кровь отчетливо толкалась в виски и во все двадцать пальцев. Дышалось легко. Голова была ясная. Но главное - в самой глубине появилось что-то новое. Если бы Цуцик был женщиной, он подумал бы, что беременный. Но в данном случае этот вариант не проходил.
Он полежал немного и шепотом сказал внутрь: 'эй..' внутри отозвалось сладостно и тонко. Он ощущал себя всего до последней клеточки, целого, теплого, так, словно встретился с собой после долгой разлуки. Клеточки торжествовали и слушались. Мысль перетекла в желание, желание в левую ногу, а нога поползла к краю постели. Цуцик встал, волоча за собой одеяло, подошел к зеркалу. И впервые увидел себя. На него смотрел немного сонный, испуганный и помятый Поберезкин Павел Иванович, пятидесяти семи лет от роду, в клетчатой пижаме и с красным в полосочку ухом.
Солнце нагрело пол. Вдруг стало грустно. На неокрепшую после сна голову посыпались открытия, как книги с этажерки: почему-то все чужое считалось значительным, в людей он проваливался, как в замаскированные ямы, запихивал свои мысли в носок и ходил по ним, точно по гвоздям, а позавчера..эй!-ликующе сказало внутри. Цуцик осторожно улыбнулся себе в зеркало, поправил одеяло и, неловко подогнув ноги, кувыркнулся на нем. Полежал, проверяя порядок в скелете, затем отправился на кухню. Там он открыл очередную банку консервированного молока-себе и коту.
Раньше у Цуцика была жена. Она была три месяца, и все три месяца жена говорила: 'Ну что ты ходишь, как цуцик! Сел бы, что ли..' И когда Цуцик покорно садился: 'Ну что сы сидишь, как цуцик! Вышел бы куда-нибудь.' Он не обижался, ему нравилось чувствовать себя немного нечеловеком. Жена покупала консервированное молоко про запас. Этот запас Цуцик никак не мог истребить до конца.
На улице он сразу увидел ее. Она стояла прямо в бензиновом разливе и махала хвостом. У нее была веснушчатая морда и спина в кисточку, будто каждый клок шерсти перевязали ниточкой, удивился он и вынес ей банку молока тоже. Собака перемигнула бровями, прикрыла банку лапой и задумалась.
Цуцик шел, привычно опаздывая. Шел, а мимо проплывало дерево, похожее на перевернутую ощипанную виноградную кисточку, ствол оранжевый и светится изнутри.. Куриные ножки на лотке, торчащие все в одну сторону, как в синхронном плавании..на лету зевнула галка..пьяный, одолевший четыре ступеньки, улыбался покорителем Эвереста..трамвай подхватил его и медленно покатил.