Мертвец проворно встал на одно колено, прильнул к фотоаппарату. Щелк-щелк-щелк – несколько кадров, короткая перебежка, новая позиция. Чётко и быстро. Глаза фокусируются строго на объектах съёмки. Одежда в полном порядке: отглаженная чёрная футболка, тёмные джинсы и кроссовки. За спиной рюкзак, тоже чёрный, из заднего кармашка выглядывает бутылка минералки. Вот он и спалился! Вода! 0,5 литра! Полная! У рослого молодого парня, второй час бегающего по жаре. Я торжествую и, подойдя к нему сзади говорю: «привет». Мой голос твёрд и спокоен. «День добрый» - так же коротко без интонации отвечает мертвец, не глядя мне в глаза. Или это я боюсь посмотреть ему в лицо? Да, его жизнь отняла я, и мне могло бы быть стыдно, могло бы, если бы я могла что-то чувствовать.
Нас нагоняют ребята в камуфляже, их всего шестеро, и только у двоих автоматы, остальные вооружены как попало: ножи, пневматика… - всё, что можно купить в армейском магазине без лицензии. За спиной одного из выживших арбалет с длинными деревянными стрелами – красивая игрушка, жаль в ближнем бою с толпой голодных зомби абсолютно бесполезная.
Полицейская машина у дороги нервно сигналит, зомби отвечают многоголосым жутким рёвом, но менты (или копы?) слишком трусливы, чтобы выбраться из своей защитной скорлупки, а зомби чересчур инертны, и сейчас их путь лежит к мосту. Я зазевалась - пёстрое скопище тел подхватывает меня и тянет за собой. Мертвец из прошлого успел сориентироваться, и фотографирует, расположившись на холме в сотне метров слева.
Я прижата к перилам моста, внизу мелкая вонючая речушка – прыгать не хочется. Выжившие по ту сторону реки едва сдерживают наш напор, минут десять-пятнадцать максимум и дорога освободится. Незачем портить неплохо сохранившееся тело в новых шмотках. Оно многих вводит в заблуждение. А я уже забыла как это, когда бьётся сердце. Как оно билось, когда мы оба были живыми. Замирало, едва он подходил к подъезду, я опрометью неслась на кухню, включить газ под ужином, а потом в коридор, уже слыша топот его ног по лестнице, громадных лапищ в клоунских желтых кроссовках. Тук-тук-тук – моё сердце прыгало через три ступеньки вместе с ним, и готово было выскочить наружу, когда он вбегал в распахнутую дверь, и я кидалась ему на шею: тут-тук-тук – люблю-люблю-люблю…
Ему следовало раскроить мне череп, когда я превратилась, но он просто ушёл. А для меня наступили месяцы агонии, я ела мозги всех подряд: друзей, родных, случайных интернет знакомых. Кратковременная сытость притупляла боль, и однажды утром я поняла, что ничего не чувствую, совсем ничего. Кто я теперь для него? Бывшая бывшему бывшая. Зомби зомби зомби.
Толпа становилась плотней, со всех сторон доносилось недовольное рычание. Я попыталась высвободить руку, зажатую между парой серьёзно подгнивших юнцов, но не смогла даже пошевелиться. Светленькая, почти не испорченная, девушка рядом со мной с интересом разглядывала своё наполовину сгрызенное предплечье, будто прикидывая, куда можно пойти в таком виде и понадобится ли менять гардероб. Я решила не дёргаться. Долго ждать не пришлось – толпа пробила плотину из тел зомби вперемешку с выжившими и хлынула на лужайку. Никто не пытался на меня напасть, за исключением симпатичной девчонки, раздающей флаеры на следующую костюмированную вечеринку.
«Смываться идём налево!» - зычно скомандовал организатор и зомби послушно двинулись налево, по пути вынимая зеркальца и влажные салфетки.
Мертвец из моего прошлого скрылся раньше, чем его распознали живые. И я не нуждалась в устрашающем гриме, напротив, старалась выглядеть живой: розовый тон для губ, тёмный блеск для глаз.
Видел бы ты, как они блестели раньше, стоило услышать «люблю тебя».
Люблю – и загоралась пара ультрановых звёзд, освещая путь ко мне из самых запутанных и опасных частей вселенной.
Люблю – и первые лучи ещё сонного рыжего солнца легко касаются твоего лица.
Люблю – и мягкий, домашний свет лампы заливает страницы открытой перед тобой книги.
Как бы мне хотелось быть для тебя живой. Для тебя, убитого и воскресшего для новых смертельных ран, тебя - самого искреннего романтика прикидывающегося циником, строящим из себя романтика, тебя – жуткого сплетения амбиций и страхов, тебя – всегда спешащего на помощь и вечно в чём-то виноватого. Только для тебя.