Нет, я не буду уходить по нормальному, если это они себе позволяют, то я чем хуже. Нет, никакого заявления, никаких извинений и объяснений, мне это нахуй не нужно, просто брошу им в рожу, что ухожу, и они меня больше не увидят. Всё, хватит с меня! Три года, что я здесь работал для меня стали потерянным временем, и я жалею только о том, что раньше не узнал всей этой подноготной, все этой грязи, мерзости, всего этого человеческого уродства.
Это твари, а не люди, и я даже не знаю, как поступать надо с этими сволочами, может для них не существует никаких законов, если они себя позволяют подобное.
И всё произошло не на работе, нет, там всё наоборот всё замечательно, тихо, спокойно и с неплохой оплатой нашего, не сильно квалифицированного труда. То, что так выбило меня из привычной колеи, было на периферии всей трудовой деятельности, но после всего этого, прежнее уже стало не важно, ни о каком спокойном труде не могло быть и речи.
Это был наш профессиональный праздник (умолчу о профессии, всё таки это анонимное объяснение, также как изменю и имена людей), первое число осеннего месяца. Приглашали всех, но пошли единицы из нашего чисто мужского коллектива, не знаю, в чём причина была их отказа, они всё умалчивали, я как впервые участвующий в подобном, не нашёл в их молчании ничего подозрительного и от нечего делать, в пятницу, после работы собрался туда. Хотя и слышал некие дикие слухи, что на подобных праздниках случаются дурные вещи, но не предал этому значения, я и пью совсем немного, чтобы бояться оказаться в смешном положении.
Итак, придя домой, я надел новую светлую рубашку, лёгкий свитер и брюки, обильно побрызгался туалетной водой. Наш ждали работники из нашего административного аппарата, проще говоря, кабинетные работники, а это было преимущественно женщины, при чём весьма все уже не молодые.
Праздник проходил в администрации, на первом этаже. Здание уже пустовало, только горели эти окна, и кричала ужасная слащавая музыка, я прилично опоздал, искал цветы, но придя, я тут же погрузился в атмосферу шока. Здесь было много народа, человек десять или даже больше, сплошной женский коллектив, много спиртного на нескольких огромных столах и разнообразной закуски.
Из наших, здесь были только Роман Иванович и Денис, различавшиеся друг от друга, как отец и сын. Порядком захмелевшие, в расстегнутых рубашках, они заседали за столом и смеялись. Я сразу же понял, что здесь что-то происходило типа конкурса, или другого непонятного действа.
Центральной фигурой был наш молодой, несколько недель принятый сотрудник, коллега, Дима. Он проходил длинную череду малопонятных ритуальных испытаний.
- Это как обряд, как бракосочетание, - сказали мне через пьяный гогот за столом, чтобы я не особо удивлялся. - Все новенькие это проходят. Как? У тебя, что это не было? Странно.
Всё это больше напоминало ложь, мне сразу стало понятно, что над молодым, довольно красивым парнем, бальзаковского возраста тётки, просто решили поиздеваться и руководила всем и хороводила наша начальница, полная барышня в красном коротком платье и чёрных колготках в туфлях на высоком каблуке, Элла Валентиновна. Она кричала, с бокалом шампанского из-за стола и давала ему выпить из своей пропахшей потом туфли, наплевав туда. Его обступили четыре женщины и не давали вырваться, он весь покрасневший молча и безропотно делал, что ему велели.
- Ну, блять куда ты встаёшь!
- Трусы ниже спусти нахуй!
- Да, не вытирай, пусть так будет.
- Нагнись, голову задери, да не так.
- Глаза ему завяжи, смотрит же.
- Руки давай сюда.
- Смотри, а он плачет.
- В жопу суй, да сильнее давай, что ты как не мужик!
- В рот бери, не нюхай, вытри всё!
- Не дёргайся, стой спокойно, хуже будет.
- Не убирай, ещё рано.
- Смотри, напрягается, гавно собачее, ладно надевай брюки.
- Давай, теперь лежи у тёти.
К нему подошла Ольга Александровна, главный бухгалтер, солидная женщина в очках, полная, задравшая юбку, под которую, засунули парня. Она спустила свои трусы, на пол, подняла голову и задвигала тазом. Парень тут же выскочил из под неё, плюясь на пол, женщина решила нассать ему в рот, моча полилась на паркет, сильной струёй.
- Держи, его блять!
С мокрым лицом его оттащили к стенке двое сотрудниц, из той же бухгалтерии, невзрачные, тучные бабы с короткими стрижками в однотипных серых платьях, с бусами, сильно размалёванные и уже порядочно пьяные.
- Не хочет, ты посмотри на него, ёб твою мать, - подошла к нему, переступая лужу своей мочи надевая трусы Ольга Александровна. – Что? Тебе не объяснили, что все через это проходят. А? Говнюк, я тебя спрашиваю! - она ударила мысом туфли ему в лицо. – Рот открой ему.
- Что ещё не всё вылила? - засмеялись бабы.
- Дура что ли, я водки ему хочу, - она схватила со стола бутылку и начала лить ему прямо в горло. Дима откашливался, плевался, пытался отвернуться, дешёвый алкоголь дёр ему горло.
Подобное безумие, больше похожее на публичное изнасилование, это происходило перед моими глазами, я сидел как загипнотизированный ужасом, не в силах подумать даже до чего ещё может дойти их извращённость и распущенность. Меня всего трясло, я с невероятной силой пытался вести себя обычно, есть безвкусный салат и пить спиртное тёмное из рюмки. «Может это всё алкоголь?» - думал я, сам не веря своей выдумке.
- Тебя тоже так надо, - мерил кривым от водки взглядом меня Роман Иванович и мерзко крякал, икал. – А то видишь ****ь, как весело, а. Что не знал, что такое бывает? Да успокойся, это нормально, дай девкам погулять.
Я весь покраснел и сидел как на иголках, стараясь опустошить свой разум от омерзения, заполонившего его.
Парня выворотило на пол от водки, на него орали матом сразу в три горла, на шею накинули ремень и стянули.
- Что блять падла? Не нравится наша водка, поласкаешь тут.
Рядом с Денисом, прямо напротив меня присела худая разведёнка Марина, в обтягивающей чёрной блузке, с бледным, морщинистым лицом и крайне похотливыми, сильно подведёнными тушью глазами, как у змеи. Она что - то шептала ему на ухо, и наливала ему полный стакан коньяка. Он идиотски смеялся, натыкал вилкой солёную рыбу, и совершенно не обращал внимание, на то, что происходит в зале.
Парня, снова придушивали ремнём, к нему подошла из отдела кадров, не помню имени, она спустила трусы с колготками телесного цвета и садилась свой огромной жопой ему прямо на лицо, так что он задыхался.
Не выдержав, уже готовившись выблевать съеденное на стол, я вышел.
В коридоре несколько баб курили, одна сидела прямо на полу, сильно пьяная с потёкшей тушью из глаз и грязной гривой волос, широко расставив ноги.
За мной проталкиваясь, вышел Денис с Мариной, она вцепилась своими худыми руками ему в плечи, так что острые крашеные ногти резали кожу. Я вспомнил, что она растворила у него в бокале таблетку и вздрогнул, испугавшись, что меня тоже могли отравить. Этот дурак копался у неё под столом, в ширинке её джинсов и ничего не замечал, разве он не знаёт, что у неё уже дочка даже старше его самого.
А кто сидел возле меня? Я чувствовал себя довольно пьяным, хотя и выпил не более трёх маленьких рюмок. Это была Аня, практически старуха, с ужасно белым как у трупов лицом, от тонального крема и ярко красными губами, делающими её больше похожую на клоуна или на покойника, украшенного по какому-то ненормальному поводу. От неё пахло как от любой старухи плесенью, могильной землёй и вонючими гнилыми зубами. Она работала уже на пенсии, где то в бюро учёта и была совсем не в своём уме, к тому же сильно верующая, цитирующая библию. Её руки с нечистыми ногтями копались в общей миске с салатом, может она даже высморкалась или наплевала туда.
Я вышел из здания, на улице было темно, капал дождь и дул холодный осенний ветер. Погода сильно испортилась, я передёрнулся от неприятного предчувствия, но уйти не мог, хотя и очень хотел.
В зале ещё громче кричала музыка, через смех, мат, завывания, раздавалось странное сильное мычание. Когда я вошёл я даже не удивился, что на столе Лену, секретаря нашей начальницы трахал потный мужик. Она надсадно орала облизывала губы, платье на ней было порвано, стол ходил под ними, осыпая всё на пол. Я отвернулся, она никогда мне не нравилась, несмотря на худобу, её лицо было слишком крысиным, но взглянув снова я неприятно заметил, что у неё стянуты жгутом руки, сейчас её насиловали. Мужчину было не разглядеть, на нём из одежды был только кожаный жилет, а на голове плотные тёмные колготки, которые он и стянул с неё.
- Это кто? – спросил я у соседки.
- Не бойся, это наш бывший начальник, - прошамкала старуха Аня. – Ты не знаешь просто, а у этой суки долг к нему. Поэтому и **** ее, где хочет. А я бы на его месте эту тварь псам бы бросил, ****ь потаскушная. Какое это наказание, посмотри, как она тащится, нравится кончать при всех.
Я поискал глазами Диму, он сидел уже на стуле, в самом углу, по пояс голый, руки у него были связаны за спиной. Он закатил глаза и запрокинул голову, высунув язык, то и дело вертелся и дёргался.
- Что с ним, не знаете?
Роман Иванович в абсолютно в скотском состоянии от алкоголя, размазывающий остатки рвоты по рубашке с насмешкой взглянул на меня:
- Лекарство дали. Ничего, если сильный выкарабкается. Это надо. Это традиция, сейчас он там кошмары смотрит, такого на земле нет, чего там увидеть можно, поэтому дали. Надо так, чтобы в ад этот ****ный свалился, чтобы всю хрень эту подзалупную прочуял, молодой блять. Иначе нихуя не работник, тебя так же надо было ёб твою… чтобы блять, понял суть блять…
Парень весь побелел, мелко трясся, прерывисто вздыхая, было понятно, что простым испугом всё не закончиться. Две из экономического отдела, целовались, орудуя руками под столом. Начальница, вся пьяная и расхристанная закинула обе ноги на стол, со стянутыми ниже колен чулками и внимательно смотрела за парнем, с силой дёргая пятернёй у себя в розовых атласных трусах, готовая кончить с криком.
- У тебя не встаёт с этого? - тихо проскрипела у уха соседка.
- Не понимаю, - я с ужасом взглянул на старуху.
- С пыток. А нам нравится, вот таких молодых пытать, и как то по- особому чтобы, пробрало всего. А что ещё, ну выебешь его, дерьмом накормишь, изобьёшь до полусмерти, что в этом такого? Что дальше, это только для тупых, поверхностных, необразованных людей. А нам надо, чтобы до конца. Вот они, наркотики, они саму душу трахают, вот это я понимаю пытка. Сумасшедшим становишься, самого себя жрёшь, всю гниль, - Аня облизнулась, показывая чёрный, вонючий, беззубый рот.
Секретаря тем временем отпустили, она грохнулась на стол. Мужик, тяжело дыша, стягивая гондон, обошёл стол, не стесняясь свои наготы, подошёл к парню, и открыл ему веки, вглядываясь в зрачки. Я заметил корявого паука, татуировку, у него на ягодице. Он потянулся к подносу, на столике, набрал снова шприц, отмерил и снова сделал инъекцию парню в руку. Молодой сразу же забился как паралитик, словно в припадке, из-за рта пошла пена, потом резко сжался, громко выпустил газы, умер, широко открыв глаза и вывалив язык.
Больше я ничего не понимал, музыки не было слышно всё слилось в безликой мути, мужику вылизывали жопу между ягодиц, прямо у трупа, кто-то вскочил на стол, разбилось стекло, начальница окончательно избавилась от трусов, сунув их в блюдо, другие бесновались не меньше, на этой поистине чёрной мессе, всё вывернулось. На карачиках как в мотло пьяный я удалился из зала, только за дверью встав и вдохнув нормальный воздух.
Необходимо было бежать, как можно быстрее, пока молекулы дьявольского безумия не разрушили меня. Пробегая по коридору, мимо туалета я невольно заглянул туда, благо дверь была открыта. Там раскорячившись у унитаза, стоял Денис, сильно нагнувшись вниз прямо в насранное лицом, делая сильные толчки тазом, держа одной рукой его за волосы, его ебла Марина, нагло улыбнувшись мне. Что это было? Я уже не понимал, что у неё был за член, меня также не интересовало. С немым криком я кинулся прочь.
Сюда я больше не вернусь, хватит с меня. И заявления от меня не дождётесь, твари, уйду, хлопнув дверью и баста!