Марина уезжала от бабушки. Вещи сложены в родительскую машину, картошка, огурцы и прочая консервация уже в багажнике. Бабушка ушла сказать соседке о том, что внучка-то уже едет домой, и пора ей сказать «до свиданья» и всякое такое. Марина же решила пройтись по саду-огороду, еще раз перед возвращением в город, засыпанный душной серой цементной пылью, посмотреть на сочную зелень и вдохнуть волшебный запах села.
Она думала о том, что буквально через несколько дней ее закружит работа, и доехать до бабушки она сможет не ранее, чем через полгода. Мало ли что может произойти за это время. Хотелось бы остаться, но… Марина остановилась у загородки свинарника и стала наблюдать, сложив руки на заборчике. Двое поросят валялись, задрав тонкие копытца, ерзали спинами по унавоженному сену. Крупная лопоухая свинья лежала на животе, смотрела перед собой своими маленькими, близко посаженными глазами-буравчиками. Девушка вспомнила какой горячей и приятной была свинья наощупь. Белесые редкие щетинки совсем не мешали гладить это гигантское розовое чудо, вздрагивавшее всем телом при прикосновении ее руки.
- Внучка! Беги сюда, тут баба Нина пришла! – послышался голос бабушки. Марина повернулась и почувствовала легкий рывок на запястье. Глянула и расстроилась – красивая фенечка, которую ей подарили ребята на йоговсоком семинаре, лежала разорванная с внутренней стороны загородки. Яркие бисеринки еще катились по утоптанной земле. Марина на мгновенье задумалась, потом махнула рукой: «Это вам подарок!», сказала она свинкам и пошла в дом.
Через несколько минут машина выехала на сельскую улочку, бабушка пошла в дом пить чай с соседкой, а лопоухая свинья по кличке «Чудо» поднялась на ноги. Чудо прошлась по загородке, тряхнула головой, и остановилась у разорванной фенечки. Предзакатные лучи солнца ярко подсвечивали цветные шарики, лежавшие в грязи. Чудо присмотрелась к бисеринкам, подошла поближе, склонив голову, снова присмотрелась. Очень легонько ткнула фенечку рылом и отошла на шаг назад. После этого Чудо развернулась и снова легла на своем привычном месте. Только вот голова ее была повернута в сторону разорванного браслета. А в мелких, узко посаженных глазах-буравчиках поселилась тоска. Правда – не надолго.