Глава 4
Это плавание через океан выдалось столь же недолгим и нетрудным, как и предыдущее. Тинос привел судно в порт города Килдара на южном побережье Новой Эрафии. Он знал, что отсюда берет начало Главный тракт, идущий через всю страну в Хармондейл и далее по авлийским Священным рощам в Пирпонт. Килдар, который Тинос помнил совсем небольшим поселением, состоявшим всего из десятка деревянных изб и скромной гостиницы для приплывающих из Энрота купцов, за минувшие семь десятилетий сильно разросся, превратившись в крупный торговый центр.
С тем, как добраться до Хармондейла, у элементаля и его спутников особых сложностей не возникло. Главный тракт связывал между собой все более или менее значительные города Новой Эрафии, и сообщение между ними было налажено очень хорошо – везде имелись общественные конюшни, и извозчики были готовы за умеренную плату довезти любого желающего до соседнего города.
Первым пересадочным пунктом на пути из Килдара значился Мирхем. Извозчик высадил путешественников у сиротливо стоящих в чистом поле нескольких сельских домишек, рядом с которыми были маленький рынок, конюшня, таверна, храм – и более ничего.
- Это и есть город Мирхем? – разочарованно протянула Каури. – Я ожидала большего.
- Нет, - ответил Тинос. – Город чуть в стороне отсюда. Если хотите, можем туда сходить, это недалеко.
- А что, давайте, - оживился Ксанф. – Всё равно нам пока не на чем ехать дальше, придется ждать нильструмского экипажа. Чем в таверне торчать, лучше уж прогуляться.
Давно знакомым путем Тинос повел своих спутников через луг и вывел их на пологий берег реки, к мосту, перед которым сидел торговец статуэтками светлых богов, свечами и книгами молитв. На другом берегу слева и справа от моста виднелись два каменных изваяния скорбно склонившихся женщин. Отсюда начиналась уходящая ввысь по круче широкая дорога, вымощенная черным гранитом и ограниченная высоким бордюром из того же камня.
- Нам надо купить свечи, - тихо произнес Тинос.
- Это еще зачем? – поджала губы Каури.
- Таков обычай. Каждый идущий к Мирхему должен зажечь свечу и оставить ее у дороги в знак памяти и почтения.
- Не спорьте, госпожа матриарх, - сказал Ксанф, заметив недовольный вид эльфийки. – Мы же не у себя дома, а с обычаями чужой страны, нравятся они нам или нет, надо всё-таки считаться.
Путники подошли к торговцу и попросили три свечки.
- Каяться идете, да? – спросил новоэрафиец, скользнув взглядом по рогам демона и татуировке на лбу эльфийки. – Что ж, покайтесь, вам обоим это будет полезно.
Матриарх хотела возмутиться, но криган сильно сжал ее руку, и она промолчала.
- Теперь пойдемте, - сказал Тинос.
Путники перешли мост и вступили на гранитную дорогу. Они зажгли свечи, вставили их в специально предусмотренные углубления в бордюре и стали подниматься по круче. Выйдя на плато, они увидели слева от дороги величественный храм, а справа – нечто вроде огромного каменного надгробия, у которого лежали живые цветы. Дорога же уходила дальше, и там, впереди, открывалась панорама разрушенных, покрытых черной копотью крепостных стен. Здесь, в отличие от руин Стедвика, не было зарослей бурьяна и прочих следов запустения - чувствовалось, что за развалинами тщательно ухаживают.
- Вот на этом месте они отмечают свои праздники и памятные даты, - произнес Тинос. Выносят из храма статуи богов, молятся перед ними… А могила здесь чисто символическая, в ней никто не похоронен. На самом деле все лежат там, - он указал плавником на мертвый город. – Но мы туда не пойдем, в Мирхем дозволено входить только тем, кто эрафийской крови.
- Ну и хорошо, - облегченно выдохнула Каури, которой здесь было явно не по себе.
Обратно шли в тягостном молчании. Первым его нарушил Ксанф:
- И всё-таки я не понимаю… Памятные знаки, храм, свечи вдоль дороги – это ясно, как-никак священное для людей место. Но зачем здесь торчат эти жуткие развалины?
- Верно, - отозвалась Каури. – Они на этой земле как рана на теле, а раны надо лечить. Или хотя бы не выставлять напоказ. Убрали бы это безобразие и построили здесь нормальный город, если уж им так дорого это место.
- Не хотят, - сказал Тинос. – Считают, что это было бы кощунственно по отношению к павшим.
- Вот те раз! Почему же кощунственно? – удивился криган. – Разве эти герои защищали город для того, чтобы в итоге от него остались одни мертвые развалины?
- Если б защитили, тогда, понятно, всё бы привели в порядок, - вздохнул элементаль. – А раз не удалось, то теперь они считают себя не вправе ничего восстанавливать.
- Однако же странная у них логика, - фыркнул Ксанф.
- Честно говоря, мне она тоже непонятна, - признался Тинос. – Вот поэтому я и не остался жить в Новой Эрафии. Сбежал в АвЛи – там всё проще.
Следующей остановкой на пути в столицу был Нильструм. Тинос застал его полуразрушенным, только начавшим отстраиваться после войны. Теперь же это был процветающий благоустроенный город; о давних трагических событиях напоминал лишь монумент на центральной площади, изображающий сошедшихся в рукопашной схватке рыцаря и демона. Городская таверна располагалась в нарядном бело-голубом доме, похожем на маленький дворец. Скорее всего, это здание появилось здесь недавно – слишком уж оно отличалось от добротной, но неказистой старой застройки.
Скучая в обеденном зале таверны в ожидании заказанной еды, путники от нечего делать разглядывали убранство помещения. Столы здесь были покрыты накрахмаленными синими скатертями и украшены букетиками полевых цветов, на полках красовались изящные кувшинчики энротской работы. Как и во всех новоэрафийских домах и общественных заведениях, тут имелся красный угол с портретом короля и изваяниями трех светлых богов, перед которыми горела лампа с благовонным маслом. Рядом, освещенная такой же лампой, висела раскрашенная в цвета старого эрафийского флага и увенчанная геральдическим грифоном доска с портретами трех мужчин и двух женщин в коронах. Это было что-то новое: в те времена, когда Тинос жил в Хармондейле, подобных изображений в красных углах не было, а теперь такие доски встречались даже в самых захудалых придорожных тавернах; другое дело, что там они были намного скромнее и поэтому не бросались в глаза. Здесь же, в Нильструме, изображение коронованных особ было таким большим и ярким, что привлекло внимание не только элементаля, но и Ксанфа.
- Интересно, кто это? – задумчиво произнес демон, рассматривая портреты.
- Последняя в нижнем ряду – королева Катерина, - ответил Тинос. – Ее здесь очень почитают, она дважды спасала страну от верной гибели. Вверху слева, по-моему, Рион Первый, основатель Эрафии. А остальных я не знаю.
- Аллисон, покорительница Подземного мира, - раздался суровый голос незаметно подошедшего трактирщика, несущего поднос с едой. – Адам, сокрушивший мощь Финаксийской империи, и Николай, при котором держава достигла наивысшего расцвета. Пять великих королей, ставших честью, силой и славой Эрафии.
Ни с того ни с сего мужчина вдруг с досадой хлопнул кулаком по столу так, что зазвенела посуда:
- Эх, какая страна была! Перед нами трепетал весь Антагарих! Да если б не Судный день, мы бы и Дейджу завоевали, и Эофол, и даже Нихон. Весь мир обратили бы в светлую веру и заставили склониться перед нашим могуществом!
Лицо трактирщика исказилось гримасой боли, в глазах блеснули слезы, и он поспешно скрылся в подсобном помещении.
- Вот чудак… Что теперь толку рассуждать-то об этом? - пробурчал Ксанф. – Мало ли кто что мог завоевать? Если уж на то пошло, мы, кригане, тоже имели все шансы на мировое господство, если бы мой отец не напортачил с Кристаллом Силы.
- Что за Кристалл Силы? – поинтересовалась Каури, до этого сидевшая с подчеркнуто безразличным видом.
- Артефакт такой. Энергии в нем сокрыто немерено, любых врагов можно сокрушить. Сейчас он в Стихийных Плоскостях, скорее всего, у того самого Властителя. А прежде был в руках у моего отца, и если бы он им правильно распорядился – вся история могла пойти иначе. Кригане были бы не изгоями, как сейчас, а владыками мира, нам покорились бы и эльфы, и все остальные!
- Ксанф! – вскричал Тинос, с тревогой глядя в горящие воодушевлением глаза демона. – Ты же клялся, что не хочешь владеть Кристаллом Силы!
Взгляд кригана разом потух, весь он как-то поник и ссутулился.
- А разве сейчас я говорю, что хочу им владеть? – промолвил он с горькой усмешкой. – Нет уж, это чересчур опасное оружие. Силы в нем много, но с ней же еще надо совладать… Отец вот не сумел – и что мы в итоге получили? Затопленный Стихийный Остров, потерю связи с Сопряжением и Эофол под властью эльфов. Нет, не место этому Кристаллу в нашем мире. Он натворил уже достаточно бед, а может натворить и еще больше…
И вот наконец путники приехали в Хармондейл – небольшой уютный городок совсем не столичного вида. На его тихих улочках царили покой и умиротворение, везде было много зелени и цветов – и в эльфийских районах с их пышными запущенными садами и сплошным ковром лиан на стенах домов, и в кварталах людей с ровно подстриженными деревьями и аккуратными клумбами. Здесь путешественники разделились: Тинос повел Ксанфа в знакомую еще со старых времен таверну, а матриарх темных эльфов, простившись с ними, отправилась дальше на север по Главному тракту.
Закинув за плечо мешок с провизией, закупленной в последнем перед Священными рощами авлийском городе, Каури неспешно брела по извилистой лесной дороге. На лбу у нее была повязка – помня совет Ксанфа не показывать друидам знак Тьмы, эльфийка еще в Хармондейле замотала голову бинтом. Сперва она настороженно всматривалась в окружающие дебри, хватаясь за лук при малейшем шорохе, но вскоре поняла, что здешние леса совершенно не опасны для одиноких путников. За всю дорогу матриарх ни разу не встретила ни одного виверна, василиска или иного хищного зверя. Попадались, правда, небольшие стада грациозных белых единорогов, но, в противоположность своим жаддамским сородичам, яростно атакующим любого осмелившегося забрести в их владения, здесь они мирно паслись между деревьями, зачастую подходя к самой дороге и доверчиво глядя в лицо Каури большими изумрудно-зелеными глазами.
Стоял июнь, и лес в эту пору был удивительно наряден. Молодые деревья шумели на ветру кудрявыми кронами, из густой сочно-зеленой травы выглядывали желтые и голубые головки цветов, а на малиновых кустах розовели созревающие ягоды. Красота этих мест радовала глаз, а чарующие птичьи песни и пряные запахи трав проникали, казалось, в самое сердце, заставляя его сладостно трепетать. И Каури, хотя культ друидов был ей так же чужд, как и остальные формы поклонения Свету, поняла, почему для авлийских эльфов эти рощи стали священными. Была в них какая-то незримая сила, какая-то тайна, что-то такое, что заставляло задуматься о высшем, о вечном – причем независимо от вероисповедания. Совсем как в жаддамских Шепчущих лесах, испокон веков неудержимо влекущих к себе служителей самых разнообразных светлых и темных культов.
Воспоминание о Шепчущих лесах вновь вернуло Каури во времена пришествия Эскатона – именно там она впервые увидела последствия его разрушительной деятельности, когда глава гильдии альварских торговцев поручил ей проверить слухи о разразившемся урагане. Представшая ее взгляду картина была чудовищной: посреди величественного многовекового леса зияла громадная проплешина, могучие дубы лежали поломанными или вырванными с корнем, а в самом центре пострадавшей территории, в полуметре от земли, сплошь заваленной мертвыми стволами, колыхалось четко очерченное облако тумана, как потом выяснилось – портал в Плоскость Воздуха.
Осмотрев место катастрофы и расспросив свидетелей, Каури уже собиралась возвращаться в Альвар, но местные жители попросили ее об одной услуге – выяснить судьбу группы пилигримов, безвестно сгинувших во время паломничества к заброшенному Кругу камней. Матриарх отправилась в самый глухой уголок Шепчущих лесов, где находилось это древнее святилище, и отыскала там незадачливых паломников. Застывшие наподобие каменных статуй, они стояли в неестественных позах, с нелепо раскинутыми руками и выражением ужаса в остекленевших глазах. С первого взгляда было понятно: их застали врасплох василиски, опаснейшие твари, от чьего яда моментально костенеют мышцы и останавливается кровь в жилах. Помочь несчастным Каури не могла – это состояние нельзя было снять никакими целебными зельями, требовалось специальное заклинание из сферы магии Земли. Эльфийка повернула назад, намереваясь вернуться в город и сообщить о случившемся местным колдунам. Внезапно какое-то шевеление в кустах заставило ее насторожиться, и, прежде чем она успела понять, что происходит, оттуда выскочила целая стая василисков. Бежать было поздно, да и не в характере Каури было отступать перед опасностью. Обнажив меч, она принялась рубить зловредных ящериц, но тех оказалось слишком много. Одна из тварей выпустила ей в лицо струю едкой зловонной жидкости, у нее перехватило дыхание, всё тело скрутила страшная судорога. «А ведь меня считали искусной воительницей», - промелькнуло в угасающем сознании, после чего она провалилась в небытие.
Очнулась Каури от монотонных звуков заклинания, произносимого невероятно гнусавым мужским голосом. «Из камня в плоть, из холода в тепло, из смерти в жизнь», - доносилось до нее. Вслед за слухом вернулось зрение, и она увидела склонившегося над ней тщедушного костлявого мужичонку с посохом в руке, а чуть в отдалении – могучего лысого тролля, краснокожего эльфа с ежиком таких же, как у нее, черных волос, и стройную сероглазую девушку в кольчуге и шлеме. Вот так состоялось ее знакомство с отрядом Хары, с героями, вместе с которыми ей затем пришлось побывать и в четырех Стихийных Плоскостях, и во дворце самого Разрушителя.
И вот теперь, больше века спустя, она снова в легких кожаных доспехах, с луком за спиной и коротким мечом на поясе шагает по незнакомым лесам, но зачем? Тогда всё было понятно – она защищала родной Жаддам от грозящей гибели, но сейчас-то с какой стати она ввязалась в эту авантюру, почему согласилась помогать далеко не дружественному народу, от которого ей даже приходится прятать знак своей веры? Да только лишь потому, что тогда, в альварской академии, дерзкий криган задел ее самолюбие, обозвав старой и ленивой теткой. Нет, всё-таки она повела себя исключительно глупо. Не надо было поддаваться на провокацию и пытаться что-то доказать этому наглецу. Пусть бы авлийские друиды сами разбирались со своими проблемами, если, конечно, эти проблемы не плод излишне богатого воображения элементаля и демона. Пока что Каури не находила никаких подтверждений домыслам этих двух фантазеров, зато ей было очевидно другое. При всей величественной и одухотворенной красоте этих лесов, во всём здесь – в изящных изгибах тонких древесных ветвей, в хрупкой нежности цветов, в журчании рек и рассеянном свете пробивающихся сквозь листву солнечных лучей – явственно ощущалась какая-то трагическая надломленность, какая-то острая неутолимая жажда. И, припомнив слова Тиноса о потерянной связи со Стихийными Плоскостями, матриарх поняла: как раз энергии четырех Стихий и не хватает здешней природе. Элементаль с криганом едва ли были способны это почувствовать, а вот местные эльфы, взявшиеся строить здесь алтари, судя по всему, правильно понимали потребности своей земли. И у Каури, при всём неприятии их веры, рука бы не поднялась препятствовать удовлетворению этих потребностей. Одно дело религиозные культы, и совсем другое – страдающая природа, чья беззвучная мольба о помощи не может оставить равнодушным никакое эльфийское сердце.
Мартиарх дошла до Главного храма и свернула на мраморную дорожку, окаймленную пышно цветущим кустарником. Всё сходилось – именно так, по словам местных жителей, выглядела тропа к месту явления Властителя Стихий. Само это местно было отмечено многочисленными разноцветными ленточками, привязанными к ветвям деревьев. Очевидно, каждый паломник считал своим долгом оставить хоть какую-то память о своем пребывании здесь. При виде воронки, проделанной в земле Властителем, эльфийка невольно улыбнулась, вспомнив рассуждения Тиноса о сходстве этого места с порталом во дворец Эскатона. Да уж, сходство полное: там был выпирающий из земли кристаллический столб, а здесь – уходящая вглубь дыра.
Голос раздался сразу же, как только Каури встала на колени перед кратером.
- Слушай меня, Властителя Огня, Воды, Земли и Воздуха… Дай мне наполнить твою землю силой… Скажи своему народу: пусть продолжают строить алтари, чтобы мог я отворить для вас врата Стихий…
Эльфийка была потрясена. Что-то очень знакомое чудилось ей в интонациях этого вкрадчивого, но властного голоса. В первый момент ей даже показалась, что с ней и впрямь говорит воскресший Эскатон, но, прислушавшись, она поняла: это что-то еще более страшное. В этом голосе не было ни капли сочувствия и сомнения, как у Разрушителя – только жестокость, целеустремленность и холодная расчетливость. Было ясно, что договариваться с ним или в чем-то его убеждать бесполезно – он всё равно осуществит задуманное, невзирая ни на какие препятствия.
- Ровно в полдень придите одновременно к четырем алтарям и помолитесь на них, - продолжал вещать Властитель. - И хлынет тогда на вашу землю из Стихийных Плоскостей невиданная сила!
Голос умолк. Каури поднялась с колен и оглянулась на зеленеющие деревья и покрытые благоухающими голубыми цветами кусты. Ей стало ясно: эту страну действительно надо спасать. Перед мысленным взором вновь возникла картина искореженных ураганом Шепчущих лесов. Матриарх совсем не хотела, чтобы эти благословенные края постигла та же судьба, но сердце тут же подсказало: если Властитель добьется своей цели, участь Священных рощ будет даже не такой, а гораздо худшей… настолько, что и представить себе трудно…
- А теперь послушай, что скажу тебе я, Каури Блэкторн, матриарх темных эльфов Жаддама и победительница Эскатона Разрушителя, - грозно произнесла она, выпрямившись и гневно глядя в дыру. – Кто бы ты ни был, самозваный Властитель Плоскостей, имей в виду: отныне эти земли находятся под моей защитой. Клянусь всемогущим Каринтаром, что я не позволю тебе причинить им вред, и пусть поразит меня карающая десница Галимента, если я позволю тебе погубить сии Священные рощи!
Но никакого ответа она так и не дождалась.
Время, проведенное в новоэрафийской столице в ожидании возвращения Каури, принесло и Тиносу, и Ксанфу только разочарования. Когда они прибыли в город, Тинос первым делом наведался в элементальскую колонию близ замка Хармондейл – в ту самую, где он жил в первые годы после войны за Стихийный Остров. За прошедшее время эта колония ничуть не изменилась, оставшись тем же хаотичным нагромождением колодцев, очагов, землянок и прочих элементальских жилищ, так непохожим на прекрасные города Сопряжения. Ее обитатели, старые знакомые Тиноса, встретили его как родного. Сидя в середине большого овального бассейна в окружении плавающих в нем элементалей воды и столпившихся у мраморного бортика уроженцев остальных Плоскостей, он рассказал им о последних авлийских новостях. Однако, к его удивлению и досаде, весть о появлении в Стихийных Плоскостях нового Властителя и начале строительства алтарей никого здесь не испугала – напротив, все были несказанно рады грядущему восстановлению связи измерений и не желали слушать никаких предупреждений об опасности.
- Подумаешь, власть сменилась, - заявил, сияя от счастья, один из духов Огня. – Может, этот новый правитель окажется не хуже наших прежних Лордов. А станет нас притеснять – что ж, потерпим. Зато мы наконец-то сможем попасть домой! А то здесь, конечно, неплохо, но слишком уж холодно и сыро.
- По-моему, здесь, наоборот, слишком засушливо, - возразил другой житель колонии, собрат Тиноса по водной стихии. – До ближайшей речки полдня надо тащиться, да и дожди бывают хорошо если раз в неделю. Но ты в одном прав: дома лучше. А кто там правит – это уже дело десятое. У правителей свои заботы, а у нас свои.
И напрасно Тинос живописал им ужасы владычества Эскатона и предостерегал, что подобное может повториться. Среди его слушателей не оказалось никого, кто застал эпоху Разрушителя и был способен в полной мере оценить грозящую опасность. Все здешние элементали появились на свет уже после Судного дня и об Эскатоне знали лишь по рассказам старших товарищей. Им не верилось, что и с ними самими когда-нибудь может случиться нечто подобное, что они могут так же сойти с ума и, повинуясь чужой воле, отправиться что-то разрушать. Тинос так и не сумел убедить эту излишне самоуверенную публику в своей правоте и покинул колонию весьма разочарованным.
Не повезло и Ксанфу, вздумавшему как-то раз в одиночку прогуляться по городу. Забредя в глухой окраинный район, он нарвался там на толпу агрессивно настроенных подростков лет двенадцати-пятнадцати. Юнцы обступили его плотным кольцом, и намерения у них, судя по недобро прищуренным глазам и раскрасневшимся лицам, были самыми серьезными.
- Ах ты, вражина, - процедил сквозь зубы высокий прыщавый парень со шрамом на щеке. – Зачем сюда приперся, тварь рогатая?
- Я авлийский подданный, - пытался объяснить Ксанф, но парень лишь презрительно хмыкнул:
- Вот и сидел бы у себя в АвЛи, а на нашей святой земле адским отродьям не место!
- Точно, - подал голос другой мальчишка, чуть постарше. – Жаль, недобили вас в последней войне эльфы с энротцами. У меня твои предки под Нильструмом прадеда убили – ну и как у тебя после этого совести хватает шастать по нашему городу?
- Да что вы с ним церемонитесь? – крикнул кто-то из толпы. – Бей его, ребята!
Молодчики накинулись на Ксанфа, и он пожалел, что оставил в таверне свою саблю. Применять же магию было поздно – подростки находились слишком близко, пущенный огненный шар мог спалить их заживо и задеть при этом самого кригана, а ему вовсе не хотелось ни того, ни другого. Поначалу ему еще удавалось кое-как отбиваться от многочисленных, но неумелых противников, но затем мальчишки повалили его на землю и принялись остервенело лупить кулаками и ногами.
- Что ж вы творите, нечестивцы? Побойтесь богов! – раздался вдруг глубокий, хорошо поставленный мужской голос.
Юнцы бросили демона и разбежались в разные стороны. Одетый в белый священнический балахон высокий мужчина с рыжей бородой до пояса подошел к Ксанфу и помог ему подняться.
- Вы как, целы? – участливо спросил он.
- Более или менее, - буркнул криган, вытирая кровь с разбитой губы.
- Вы уж извините этих мальчиков. Наслушались, видно, историй о наших войнах с Эофолом, вот и возомнили всех криган врагами. Юности свойственна нетерпимость, повзрослеют – образумятся.
Сдержанно поблагодарив священника, Ксанф вернулся в таверну и больше не высовывал оттуда носа без сопровождения Тиноса.
Через некоторое время вернулась из Священных рощ Каури. Она держалась еще более сурово, чем прежде, но вместо холодной отстраненности в ее глазах читалось явное беспокойство.
- Ну, что там? – нетерпеливо набросился на нее элементаль.
- Похоже, дела плохи. Я не поняла, кто такой Властитель Стихий, но могу сказать одно: он очень опасен. Может быть, даже опаснее Эскатона. Безжалостный фанатик, наделенный огромной силой. Не знаю, насколько далеко простираются его планы, но от АвЛи он уж точно камня на камне не оставит.
- Нам надо немедленно рассказать обо всём Улиссе! – воскликнул Тинос.
- Так уж и немедленно? – усомнился Ксанф. – Может, завтра сходим, а? Один день ничего не решает, а госпоже Каури, наверное, нужно отдохнуть с дороги.
- Нет-нет, я вовсе не устала, - слегка обиженно возразила эльфийка. – Пойдемте к Улиссе сегодня же – какой смысл откладывать?
Улисса жила в боковом флигеле замка Хармондейл, имеющем отдельный вход и окруженном роскошным розарием. В городе ходили слухи, что хозяйка собственноручно ухаживает за розами, потому они и цветут столь пышно и красиво. Сейчас, в июне, розы были в самом цвету и так благоухали, что Ксанф, проходя через сад, восхищенно цокнул языком, и даже на лице всегда сдержанной Каури появилась блаженная улыбка – впрочем, встретившись глазами с Тиносом, эльфийка тут же убрала ее.
Элементаль подвел своих спутников ко входу и потянул за свисающее на шнурке позолоченное колечко. Раздался мелодичный звон колокольчика, и из-за двери выглянула хрупкая молодая женщина в монашеском одеянии.
- Вы к Матери народа? – спросила она, почтительно поклонившись.
- Да, у нас к ней очень важное дело, - сказал Тинос.
- Тогда проходите в приемную, дорогие гости, - приветливо улыбнулась девушка. – Я сообщу о вас леди Улиссе, она к вам выйдет.
Приемная Улиссы представляла собой небольшой квадратный зал с мягкими кожаными диванами вдоль стен и круглым деревянным столиком в центре. Нежно-салатовые стены были расписаны неброским растительным узором, на окнах висели темно-зеленые бархатные шторы с золотыми кистями, по углам стояли изящные бронзовые канделябры. Здесь было необыкновенно уютно, и даже статуи богов и изображения пяти великих королей, украшенные гирляндами из роз, выглядели не официально и торжественно, а очень мило и по-домашнему. Общее благостное впечатление нарушал лишь большой портрет мужчины средних лет в королевской короне, перед которым горела свеча и стояла корзина с цветами. Художник вложил в лицо изображенного столько скорби, что от одного взгляда на портрет становилось не по себе.
- Кто это? – шепотом спросила Каури, указывая на него глазами.
- Сын ее, Асрул, - так же тихо ответил Тинос. – Его нихонцы убили при взятии Мирхема.
- Понятно, - отозвалась эльфийка. – Король-мученик, значит.
- Ага, именно так. Его тут чтят не за то, что он умножал силу и славу королевства, а за то, что погиб вместе с ним.
Дверь неслышно отворилась, в зал вошла Улисса и села за стол.
- Приветствую вас, гости, - оглядев посетителей, она задержала взгляд на Тиносе. – Мне кажется, что с вами, элементаль, я не так давно где-то встречалась.
- Да, встречались, - кивнул Тинос. – На суде в Пирпонте. Меня судили за диверсию в Лесу Клятвы, помните?
- Ах, да… Тинос из Спаварда, точно… Так, значит, Ариан вас всё-таки помиловал?
- Если бы… Меня выпустил на волю не король, а он, - Тинос указал на демона.
-Ксанф, сын Ксерона, - отрекомендовался тот. – Начальник тюрьмы… теперь уже бывший…
- Сын Ксерона? – переспросила Улисса. – Уж не того ли самого?
- Так точно, именно того.
- Надо же… Ну, а вы у нас кто? – хозяйка повернулась к темной эльфийке.
- Матриарх эльфов Жаддама, профессор альварской академии Каури Блэкторн, - с достоинством представилась она.
- Я вижу, вы ранены? – Улисса бросила сочувственный взгляд на ее забинтованный лоб. – Покажите мне вашу рану, может быть, я смогу помочь.
- Не беспокойтесь, со мной всё в порядке, - произнесла Каури, разматывая бинт.
Увидев ее татуировку, Улисса нахмурилась, но промолчала.
- Госпожа, у нас к вам очень серьезный разговор, - сказал Тинос. – Это касается безопасности АвЛи, точнее – той угрозы, которую несет открытие Стихийных Плоскостей. Я тогда на суде уже пытался объяснить, что новый Властитель Стихий замыслил против вашей родины какое-то зло, но меня сочли за сумасшедшего. Но, поверьте мне, не я один чувствую опасность – Ксанфу и Каури тоже есть что сказать по этому поводу.
- Тогда, на суде, вы вовсе не показались мне сумасшедшим, - сказала Улисса. – А раз у вас нашлись единомышленники, это тем более заставляет всерьез относиться к вашим опасениям. Расскажите же мне всё, что вам известно.
Тинос и Каури, дополняя и уточняя друг друга, изложили всё, что знали об эпохе Эскатона, поведали о тревожных предчувствиях, испытанных ими обоими у Главного храма Священных рощ, и о неуловимом сходстве нынешнего Властителя с тогдашним Разрушителем, а Ксанф рассказал о могущественном и крайне опасном артефакте, находящемся, по его предположениям, в руках этого новоявленного злодея. Улисса слушала очень внимательно; она не прерывала рассказчиков никакими вопросами и лишь раз потрясенно ахнула, узнав о роли Ксерона в гибели Стихийного Острова.
- Вот и всё, что мы можем вам сказать, - подытожил Тинос. – Может быть, конечно, наши слова кажутся вам неубедительными…
- Нет, не кажутся, - тихо, но твердо промолвила Улисса. – Такие предчувствия, как у вас, на пустом месте не рождаются.
Она обхватила голову руками и несколько минут просидела в глубокой задумчивости, затем продолжила:
- Знаете, мне с самого начала не понравилась вся эта история с новым богом и с алтарями Стихий. Я уже тогда чувствовала, что здесь что-то нечисто, а после ваших рассказов я в этом уверена. Кажется, всё еще хуже, чем я думала. Не знаю, что и делать…
- Как это – не знаете?! – возмущенно вскричал Тинос, напрочь забыв о дипломатии. – Рассказать всё вашему брату, что ж еще?!
- Бесполезно, - вздохнула Улисса. – Ариан и раньше-то меня не слушал, а теперь и подавно не станет. Он мне недавно письмо прислал, пишет, что, когда алтарь Огня был достроен, на нем начали происходить чудеса.
- Какие еще чудеса? – спросил элементаль.
- Факелы сами собой загораются, оружие заряжается магией… Народ после этого еще сильнее уверовал во Властителя Стихий, а Ариана теперь вообще невозможно переубедить. И уж тем более он не воспримет всерьез доводы диверсанта, кригана и падшей эльфийки.
При этих словах хозяйки Каури начала медленно приподниматься с дивана; глаза ее потемнели, а лицо, и без того красноватое, стало пунцовым.
- Интересно, - произнесла она сдавленным голосом, не предвещающим ничего хорошего, - вот я матриарх, профессор, имею награды за победу над Разрушителем, мое имя упомянуто в летописях Жаддама. На каком таком основании вы позволяете себе называть меня падшей?
- Нет-нет, лично я уважаю ваши заслуги и ничего против вас не имею, - принялась оправдываться Улисса. – Это авлийцы считают жаддамских эльфов падшими – вы же следуете путем Тьмы.
- Хм… Знаете, авлийская земля, конечно, прекрасна, но вот с населением ей явно не повезло. Упертые нетерпимые фанатики! Ну, служим мы Тьме, и что с того? Их-то вере мы никоим образом не препятствуем. Религии бывают разные, но это же не повод презирать и ненавидеть всех несогласных с твоими убеждениями. Это только поклонники Света могут быть так агрессивны к иноверцам, Каринтар их побери!
- Я настоятельно прошу не осквернять священную землю Хармондейла упоминанием этого поганого имени, - глухим голосом проговорила Улисса, изменившись в лице.
Каури сощурилась:
- И чем же это я ее оскверняю? Да, я верую во всемогущих Каринтара Властителя, Дорригора Разрушителя и Галимента Карающую Десницу, ну и что? Я же при этом не оскорбляю ваших богов, хотя мне, может быть, тоже неприятно слышать их имена!
- Ну конечно. Светлые боги несут миру только добро, а во имя темных ваши единоверцы убили моего сына и стерли с лица земли великую Эрафию!
- Насчет сына – сочувствую, а вот его королевству, честно говоря, туда и дорога! Я уже поняла, что это было за государство… одного разговора с нильструмским трактирщиком хватило, чтобы понять… Они же всему миру готовы были силой навязать свои ценности. Это в чистом виде лицемерие - оправдывать свою жажду власти заботой о распространении, так сказать, истинной веры!
- Ни слова больше, - прошипела Улисса, будто разъяренная кошка. – Я никому не позволю оскорблять светлую веру и эрафийский народ!
- Да?! А кто тут первый начал оскорблять мою веру и мой народ? Падшие эльфы, это ж надо! Да за такие слова Галимент Карающая Десница может язычок-то и укоротить!
Улисса вскочила из-за стола.
- Я же просила не упоминать здесь темных богов! Ах ты, ведьма нечестивая!
- Тоже мне, святоша!
Разгоряченные женщины были готовы вцепиться друг другу в волосы, но тут в дело вмешался Ксанф.
- А ну, замолчите! Обе! – гаркнул он, для пущего эффекта выпустив под потолок небольшой огненный шарик, который взорвался с оглушительным грохотом.
Обе эльфийки застыли на месте, ошарашено глядя на демона. Тинос в ужасе закрыл глаза, ожидая, что Улисса за такую бесцеремонность сейчас выставит их из дома – всех троих.
Однако Ксанф знал, что делал: лучшего способа охладить пыл спорящих нельзя было и придумать.
- Ну, знаете ли… - только и смогла выговорить Улисса, разводя руками.
- Да уж… - растерянно промолвила Каури.
Криган между тем уверенно взял ситуацию в свои руки:
- Уважаемые, вам не кажется, что сейчас не самый подходящий момент для выяснения отношений? В мир грозит прорваться неведомое зло – так, может, всё-таки объединимся против него, а всякие споры отложим до лучших времен?
- Да я, собственно, этого и хотела, - с обидой произнесла Каури. – Во времена Эскатона мы все были заодно, независимо от веры, и я надеялась, что с вами сейчас тоже смогу договориться. В конце концов, я, темная, пришла защищать Священные рощи вашего светлого культа – неужели для вас это ничего не значит?
- Я ценю вашу готовность помочь, - сказала Улисса. – И не отказываюсь от сотрудничества. Но предупреждаю: если еще раз услышу от вас имя какого-нибудь темного бога – я за себя не ручаюсь.
- Ладно, - с неохотой согласилась матриарх. – Приму к сведению.
- Так, значит, мир?
- Мир.
Эльфийки пожали друг другу руки. Между ними чувствовалось заметное отчуждение, но, во всяком случае, недавней враждебности в их глазах уже не было.
- Ну так что же нам с Властителем-то делать? – робко спросил Тинос. – Если с королем Арианом об этом говорить бесполезно, то как нам тогда быть?
- Может, последуем совету из той книги? – предложила Улисса. – Экель… как ее там?
- Экельбец Сумано Нула, - подсказала Каури.
- Да, точно… Там ведь сказано, что для спасения мира требуется союз пяти народов. В эпоху Эскатона это сработало – может, сработает и теперь? Если каждый из нас четверых сумеет призвать на борьбу свой народ, тогда нам останется только найти пятого.
- Своих я уже пытался призвать, - вздохнул Тинос. – Не вышло.
- К тому же я, честно говоря, не особенно верю в эти пророчества, - добавила темная эльфийка. – Избавлением от Эскатона мы обязаны отнюдь не альянсу пяти народов, а энротскому профессору Ксантору. Жаль, что он давно умер. Нам бы сейчас очень пригодился такой мудрец, который помог бы разобраться с нынешним состоянием Плоскостей.
- Ну что же, видимо, пришел мой черед посетить Дерево Знаний, - в задумчивости проговорила Улисса, глядя в пустоту.
- Что это за дерево такое? – поднял брови Ксанф.
- Оно растет в Священных рощах и знает ответы на многие вопросы. К сожалению, не на все. Нашему старому Дереву Знаний, сгоревшему в Судный день, было открыто гораздо больше – оно, как-никак, жило на свете не одну тысячу лет. А это еще совсем молодое, не успело накопить достаточно мудрости, но другого у нас всё равно нет. Мы боимся истощить силы Дерева, поэтому каждому эльфу разрешено прийти к нему лишь раз в жизни. Я ещё не ходила, но сейчас, по-моему, настала пора воспользоваться этой возможностью. Может быть, Дерево что-то нам подскажет. Отправлюсь к нему завтра же, а вы дождитесь моего возвращения. Вы, кстати, где остановились?
- В таверне «Летящий грифон», - сказал демон.
- А не хотите пока пожить у меня? Я распоряжусь, чтобы вас обеспечили всем необходимым. Кстати, - Улисса устремила взгляд на элементаля, - у меня тут есть бассейн для купания.
- Вот спасибо! – воскликнул Тинос. – Мы с удовольствием погостим у вас. И будем с нетерпением ждать, когда вы вернетесь от Дерева. Удачи вам!
Показав гостям их комнаты и отдав необходимые распоряжения прислуге, Улисса в тот же день выехала в АвЛи. Она добралась до расположенного у границы Священных рощ города, оставила там на конюшне свою карету и дальше пошла пешком, скинув обувь и с наслаждением ощущая теплоту мягко пружинящей под ногами почвы. Вот так же, босиком, ходила она по Священным рощам в ранней юности, в те далекие и счастливые времена, когда эти земли еще не были опалены огнем Судного дня, а сама она не успела познать горечь безвозвратных потерь. Давно это было, и редко, очень редко выбиралась она с тех пор в Священные рощи, да и вообще на родину. Слишком много дел было у нее в Хармондейле, и, главное, слишком глубокие корни пустила она в печальной стране людей. Она сроднилась с этим народом, поняла и всем своим существом прочувствовала его неизбывную боль, и даже противоестественное для любого эльфа почитание могил и развалин сделалось близким и созвучным ее душе. «Кто же ты, Улисса? Где твое сердце – здесь или там?» - уже не раз спрашивала она себя и не находила однозначного ответа. Взять хотя бы недавнюю ссору с Каури: когда та оскорбляла авлийцев – Улисса терпела, но стоило лишь жаддамской гостье коснуться своим бесцеремонным языком Эрафии…
Но сейчас, неспешно шагая по извилистой лесной тропе, Улисса не испытывала подобных сомнений – она чувствовала себя плотью от плоти родной авлийской земли. Долгие годы, проведенные среди людей, не лишили ее способности ощущать гармонию природы, сливаться с ней мыслью и духом; она не разучилась понимать язык птиц и зверей и улавливать в шуме листвы, запахах цветов и дуновении ветра сокровенные думы и чаяния окружающего живого мира. Сейчас в многозвучных голосах леса слышалась неутолимая печаль, но эта печаль была светла и возвышенна, и невыносимо было думать о том, что под ударом засевшего в Стихийных Плоскостях неизвестного врага эти голоса могут навсегда умолкнуть…
Улисса вышла к окруженному плакучими ивами круглому озеру и направилась вдоль впадающего в него быстрого неглубокого ручейка. Из рассказов Ариана и друидских священных книг ей было известно: до Дерева Знаний отсюда уже недалеко. Исток ручья терялся в непролазных дебрях, дальше никаких ориентиров не было, и какой-нибудь гном или кентавр ни за что не нашел бы дорогу к Дереву. Но для зоркого эльфийского глаза, внимательного к мельчайшим деталям окружающей природы, это не составляло особых трудностей. Улисса уверенно продвигалась через лесную глушь, угадывая нужное направление по изгибам веток, по форме кустов и наклонам цветочных головок. Вскоре дремучая чаща расступилась, и эльфийка оказалась на живописной поляне, в самой середине которой стояло одинокое дерево с раскидистой кроной и резными пальчатыми листьями.
Она подошла поближе и провела ладонью по теплой бархатистой коре.
- Ну, здравствуй, Дерево. Вот я к тебе и пришла.
Дерево вздрогнуло, будто очнувшись ото сна, и зашумело ветвями.
- Спрашивай, - расслышала Улисса в шорохе его листвы. – Что ты хочешь знать?
- Тебе известно, что сейчас происходит в Стихийных Плоскостях? Что за новый Властитель Стихий взывает к нам оттуда, и зачем он хочет восстановить связь Плоскостей со Священными рощами? Сдается мне, им руководят совсем не добрые побуждения.
- О да, отнюдь не добрые, - зашелестело Дерево Знаний. – Стихийные Плоскости изменились, в них больше нет прежней гармонии… только хаос… Не впускайте его в Священные рощи, не открывайте врата Стихий!
- А что случится, если их открыть? – с замиранием сердца спросила Улисса.
- Умоляю, не делайте этого… Нарушится равновесие мира, последствия будут непредсказуемы… Это грозит большой бедой, какой еще никогда не было… Что бы вам ни обещал Властитель Стихий – не открывайте Стихийные Плоскости… не открывайте…
- А этот Властитель – кто он?
- Он враг. Враг всему и всем. Но гармонию Сопряжения разрушила вовсе не его злая воля. Слепая чуждая сила витает в Стихийных Плоскостях, и исходит она не от Властителя. В ней корень всех несчастий. Бойся этой силы – она несет нам погибель.
Улисса нахмурилась:
- Где же ее источник? Может ли это быть Кристалл Силы? Тот артефакт, который разрушил Стихийный Остров?
По кроне Дерева пронесся горестный вздох:
- Ох, не знаю… У этой силы нет души, нет сознания… Артефакт? Может, и артефакт… В Стихийных Плоскостях появилось нечто такое, чего там быть не должно, иначе – беда… Не спрашивай меня, что это и как с ним бороться. Мне не пробиться мыслью через барьер, который разделяет измерения… пока еще разделяет… Надо быть там, в Плоскостях… Вот что: найди древнего мага, бессмертного героя минувших времен – он один знает дорогу туда. Последуй за ним в мир Стихий – только так ты сможешь что-то узнать и понять… и, может быть, что-то спасти.
- Что это за маг, и где мне искать его?
- О, это великий волшебник, быть может, сильнейший из живших когда-либо. Его имя известно тебе лучше, чем мне. Смерть не властна над ним, за долгие века своей жизни он многое постиг, многому научился… Он не эльф, не авлийский уроженец. Он родом из погибшей страны, на месте которой теперь океан. А что до того, где искать… Подожди, дай подумать…Нет, в этом мире ты его не отыщешь. Он сейчас не здесь… Он там, куда ушел твой народ, когда горели леса… Ступай туда, ведь путь еще открыт… Ступай и приведи его, пусть он поможет проникнуть в Стихийные Плоскости и унять обуявшую их силу. Это всё, что я могу тебе посоветовать. А теперь иди. Иди и разыщи бессмертного, и пусть удача сопутствует твоим поискам.
- Что ж, спасибо тебе, премудрое Дерево.
Улисса сняла с пояса холщовый мешочек с землей, взятой из розария перед замком Хармондейл, и высыпала ее к корням Дерева Знаний. Таков был старинный эльфийский обычай: каждый, кто посещал Дерево, одаривал его горстью родной земли. Это был не только знак благодарности, но и способ расширить кругозор Дерева, позволить ему получить новые знания о разных уголках страны.
В ответ на дар Улиссы ветви Дерева возбужденно затрепетали, выражая не то удивление, не то благоговение:
- О, это земля Эрафии!
- Новой Эрафии, - поправила эльфийка, подавив горький вздох.
- О нет, не возражай. И не печалься. Есть сущности, которых не уничтожить, как бы ни хотелось того темным силам. Ничто не потеряно безвозвратно, покуда стучат непокорные сердца, покуда живет в них священная память о былом величии… Так что имей в виду – это земля Эрафии…
Вернувшись в замок Хармондейл, Улисса вновь собрала своих гостей в приемной.
- К сожалению, Дерево Знаний не смогло сказать ничего конкретного, - произнесла она в ответ на немой вопрос в глазах Тиноса, Ксанфа и Каури. – Оно разделяет наши опасения, говорит, что Стихийные Плоскости в хаосе и что установление связи с ними грозит большой бедой. Но, по его словам, главную опасность представляет не Властитель Стихий, а некая бездушная сила, исходящая от чего-то чуждого Плоскостям, чего-то такого, что не должно там находиться.
- От Кристалла Силы! – вскричал Ксанф с мрачным блеском в глазах. – Я же говорил!
- Вполне вероятно, что именно от него, хотя Дерево и не дало прямого ответа на этот вопрос. Оно советует проникнуть в Стихийные Плоскости и выяснить всё на месте. И утверждает, что некоему древнему магу известно, как туда попасть. Непонятно только, как это сделать, если наши измерения разделены барьером, а нарушать его нельзя – об этом не только вы меня предупреждали, но и само Дерево.
- А, может быть, его и не придется нарушать, - предположил Тинос. – Вот меня, например, один друид не так давно выставил из храма прямо сквозь закрытую дверь – что, если и тот маг тоже так умеет?
- А что за маг-то? – спросил криган.
- Дерево не назвало его имени, - ответила Улисса. – Сообщило лишь, что это бессмертный герой, уроженец страны, которая теперь затоплена океаном, и что мне он известен. Похоже, я и впрямь знаю, кого оно имело в виду. Вы о Тарнуме что-нибудь слышали?
- Так, краем уха, - пожал плечами Ксанф. – Кажется, это какой-то крюлодский варвар, который за свою жестокость наказан вечной жизнью. Вроде бы он не может умереть, пока не искупит все грехи, так? А я думал, это только легенда.
- Нет, не только, - покачала головой Улисса. – В годы моего детства этот Тарнум жил в АвЛи. Друг эльфов – так его называли. Мой отец знал его лично, они познакомились во время войны с подземцами, когда их королева Мутаре Первая подчинила себе волю наших драконов и использовала их против нас. Тарнум тогда очень нам помог, не знаю, как бы мы без него отбились. А вообще ему уже больше тысячи лет – он родился еще в третьем веке, в последние годы империи Бракадуун. Собственно, по его вине она и пала. Объявил себя королем варваров, поднял бунт, сверг императора… При этом поубивал столько безвинных магов, что, говорят, боги отказались принимать его в загробный мир – поэтому он и бессмертен. Ходит по земле и помогает разным народам, пытаясь загладить свою вину. В древних книгах упомянут в том числе и его поход в Стихийные Плоскости. Элементали тогда вторглись в Бракаду, и Великий Визирь Гэйвин Магнус призвал Тарнума на помощь.
- Что?! – воскликнул Тинос. – Элементали вторглись в Бракаду? С какой стати? Мы же друзья вашему миру… если, конечно, нас не сводят с ума всякие там Властители и Разрушители.
- Сейчас друзья, а на заре истории всё было иначе. Люди когда-то изгнали отсюда элементалей в другое измерение, вот те и решили вернуться и отомстить. Но Тарнум атаковал их в Стихийных Плоскостях и вынудил их повелителей заключить мир с Бракадой.
- Да, он действительно сильный маг и истинный герой, раз сумел одолеть элементальское войско, - заметила Каури. – Я полагаю, именно такой союзник нам сейчас и нужен.
- Значит, мы пойдем за помощью к врагу Стихийных Лордов? – скривился Тинос. – А нельзя как-нибудь обойтись без него?
- Ну, во-первых, - в голосе Улиссы послышалась жесть, - Дерево Знаний не указало других путей к спасению. Во-вторых, Тарнум давно уже не враг ни элементалям, ни их Лордам. И, в-третьих, если уж ради общего дела мы согласились на время забыть даже вражду между Светом и Тьмой, то стоит ли сейчас придавать значение менее важным разногласиям?
- Ладно, я понял, - кисло улыбнулся элементаль. – Будем искать Тарнума. Где он сейчас живет-то?
- После Судного дня его никто нигде не видел, - сказала Улисса. – Я уж думала, что боги наконец позволили ему умереть, но Дерево говорит, что он жив и находится там же, куда ушли мои соотечественники. Вы же знаете, когда пламя катастрофы сожгло Священные рощи, мало кто из эльфов пожелал остаться в АвЛи, сажать там новые деревья, удобрять землю или как-то еще помогать природе восстанавливаться. Большинство предпочли не утруждать себя этими заботами, а бросить всё и найти новые Священные рощи. В другом мире. Воспользовались порталами, которые бракадские маги построили у нас перед катастрофой, и сбежали через них, без зазрения совести оставив свою родину на растерзание криганам… Простите, Ксанф, я не вас имела в виду…
- Да ничего, - проворчал демон, криво усмехнувшись. – Я уже привык.
- Тот мир, куда они ушли, именуется Аксеотом, - продолжила Улисса. – Я знаю о нем со слов покойного мужа, да и свекровь, королева Катерина, кое-что рассказывала. Они оба попали туда в Судный день и лишь через несколько лет смогли вернуться. Вообще там очень много выходцев с Антагариха – бракадцы ведь предвидели катаклизм и по всему континенту настроили порталов для спасения. Бракадские беженцы в Аксеоте целое государство создали, называется Великий Аркан. А еще там есть королевство эрафийских рыцарей Паледра, есть эльфийский Аранорн, приютивший предателей моей родины… Вот где-то в том мире и следует искать Тарнума. Жаль только, порталов мало осталось – бракадские мастера сделали их одноразовыми, и почти все давно уже использованы. Осталось, насколько я знаю, всего четыре – три в Священных рощах и еще один здесь, под Хармондейлом. Наверное, сейчас лучше всего воспользоваться как раз последним. С новоэрафийским королем мне будет легче договориться об открытии портала, чем с Арианом – он разумный человек и, я надеюсь, поймет всё правильно. К тому же двоим из вас в АвЛи грозит арест, а ведь вы наверняка тоже хотите идти со мной в Аксеот, не так ли?
- Конечно! – воскликнул Тинос. – Я, по крайней мере, пойду без всяких сомнений.
- И я тоже, - сказал Ксанф.
- А вы? – Улисса выжидательно смотрела на Каури.
- Ну, вообще-то мне давно пора домой, - откликнулась матриарх после минутного раздумья. – В Альваре меня, наверное, уже заждались. Но я поклялась защитить ваши Священные рощи и ради этого готова отправиться и в Аксеот, и в Стихийные Плоскости. Только один вопрос: если порталы одноразовые, как же мы вернемся?
- Моему мужу и свекрови помогли вернуться маги. Есть там в Великом Аркане такие умельцы, которые способны открыть временный портал для телепортации между мирами. Всё, что им для этого нужно – любой магический артефакт в том месте, куда будет наведен портал. У нас в Хармондейле такие артефакты имеются, так что, я надеюсь, мы тоже сможем воспользоваться услугами этих волшебников.
- Отлично, - кивнула темная эльфийка. – Итак, когда мы отправляемся?
- Подождите. Я сначала должна поговорить с королем и получить у него разрешение на использование портала. Отказать он вроде бы не должен, но все-таки на всякий случай пожелайте мне удачи.
- Удачи вам, Улисса, - хором отозвались три голоса.
Толкнув дубовую дверь с геральдическими изображениями, Улисса вошла в тронный зал замка Хармондейл – просторный, с красным бархатом на стенах и золоченой мебелью, так отличающийся кричащей роскошью своего убранства от изысканных интерьеров эльфийских дворцов.
- Приветствую вас, Ваше Величество, - поклонилась она своему правнуку, королю Мануилу Второму.
- Рад видеть вас, матушка, - владыка Новой Эрафии почтительно склонил голову.
Глядя на его крепко сбитую фигуру и моложавое, безе единой морщинки бронзовое лицо с живыми и ясными карими глазами, Улисса в очередной раз порадовалась тому, как хорошо выглядит ее потомок для своих пятидесяти девяти лет – видно, эльфийская кровь, хоть и составлявшая в нем всего лишь восьмую часть, все-таки сказывалась.
Мать народа опустилась в красное кожаное кресло с позолоченными подлокотниками, представляющее собой уменьшенную копию трона Мануила. Ей единственной дозволялось сидеть в присутствии короля, и это кресло стояло здесь специально для нее.
- Ваше Величество, я к вам вот по какому вопросу. Мне необходимо попасть в Аксеот, могу ли воспользоваться нашим межмировым порталом?
- Знаете, он ведь у нас всего один, - вздохнул король. – Я, конечно, надеюсь, что нам никогда не потребуется бежать отсюда в другой мир, к тому же, случись что, единственный портал всех нас не спасет, но все-таки с ним как-то спокойнее… А, собственно, зачем вам нужно в Аксеот?
- Чтобы предотвратить беду, которая угрожает АвЛи, а может быть, и нашей стране тоже. Из Стихийных Плоскостей вот-вот вырвется нечто крайне опасное для всех. Не расспрашивайте меня о подробностях – чтобы узнать больше, надо проникнуть в Плоскости, а прежде найти в Аксеоте мага, который откроет путь туда.
- Неужели опять надвигаются плохие времена? – помрачнел Мануил. – Только этого не хватало… Будем молить богов, чтобы всё обошлось. Да, а почему вы собираетесь искать этого мага именно в Аксеоте, в чужом мире, о котором мы почти ничего не знаем? Не проще ли начать, к примеру, с Энрота – там ведь тоже немало искусных волшебников?
- Дело в том, что я была у дерева-провидца, и оно посоветовало обратиться к Тарнуму. Он сейчас в Аксеоте, я хочу уговорить его вернуться и помочь нам.
- Так вы намереваетесь привести сюда Тарнума?! – воскликнул король, и лицо его просияло. – Да это же… Он ведь, можно, сказать, живая наша история! И с Рионом Первым был знаком, и с великой королевой Аллисон ходил в Подземный мир, и много чего еще… Неужели у нас будет шанс увидеть его своими глазами?! С ума сойти!
- Значит, я могу воспользоваться порталом? – осторожно поинтересовалась Улисса.
- О да, разумеется. Это, наверное, лучшее применение, какое только возможно ему найти. Ключ, правда, давно потерян, но не беспокойтесь, открыть портал можно и заклинанием. Мой придворный маг сделает всё необходимое. Одна просьба: если отыщете Тарнума – устройте мне встречу с ним, хорошо? Надеюсь, это не помешает вашим планам по спасению мира – я ведь его надолго не задержу, просто хочется взглянуть на него, пообщаться…
- Понимаю, - улыбнулась эльфийка. – Я, конечно, не могу ничего обещать, но, во всяком случае, сделаю всё от меня зависящее, чтобы свести его с вами.
- Ну, тогда доброго вам пути. Буду ждать вашего возвращения, по возможности – вместе с бессмертным героем!
Вскоре Улисса и трое ее спутников уже ехали за город в роскошной карете, любезно предоставленной королем Мануилом. Дорога была хорошо знакома Тиносу - в прежние времена он нередко ходил по ней на лесное озеро с кристально чистой водой, плавать в которой было необыкновенно приятно. Когда подъехали к порталу, элементаль удивленно присвистнул: прежде он никогда бы не подумал, что этот неказистый каменный куб, покосившийся и наполовину вросший в землю, может быть воротами в иной мир. Сейчас на крыше сооружения развевался новоэрафийский флаг, а по обе стороны от фасада, тщательно очищенного от наросшего мха, стояли высокий смуглый маг в цветастом синем халате и остроконечной шапке и сухонький белобородый старичок в рясе священнослужителя.
- Колдун – понятно, а поп-то здесь зачем? – хмыкнула Каури, глядя в окно кареты.
- Так положено, - сухо ответила Улисса. – В Новой Эрафии никакое дело не делается без молитвы светлым богам.
Темная эльфийка скептически усмехнулась. Улисса бросила на нее осуждающий взгляд, но промолчала.
Карета остановилась, путники вышли и направились к порталу.
- Мы прибыли, - доложилась Улисса магу и священнику.
- Отлично, - произнес волшебник. – Сейчас откроем, подождите немного.
Вперед выступил священнослужитель и, воздев руки к небесам, принялся нараспев читать молитву. Маг почтительно склонил голову и приложил руку к сердцу, его примеру последовала Улисса, а за ней и остальные. Старец молился долго и старательно; когда он закончил, настала очередь мага. Тот снял с пояса короткий жезл, расписанный таинственными символами, и, протянув его к порталу, трижды прочел заклинание. С последней фразой магические письмена на жезле вспыхнули голубоватым светом, а с его конца посыпались шипящие искры. Волшебник прикоснулся своим орудием к передней стене портала – и грубая каменная кладка с гулким грохотом провалилась вовнутрь, обнажив широкую арку, затянутую густым темно-серым туманом.
- Милостью божьей врата в мир Аксеота открыты, - возвестил священник. – Ступайте, и да пребудет с вами благодать пресветлых Арагура Создателя, Эрлоира Хранителя и Илвантая Судии!
Тинос поежился. Ему не в первый раз приходилось телепортироваться, но как же отличалась эта жутковатая дыра от привычных порталов между Стихийными Плоскостями и Антагарихом! Лезть в нее совсем не хотелось, и не ему одному – Ксанф и Каури тоже стояли в замешательстве, скованные внезапной робостью. Лишь Улисса не испытывала страха – или, по крайней мере, умело скрывала его.
- Что же вы встали, идемте, - ободряюще улыбнулась она и шагнула в свинцовое марево, взмахом руки увлекая за собой своих соратников.