Новелла "Марьины сапоги"
Хоть Петушки село большое, но я, как лучший бармен знаю все здешние закоулки, знаю где все соседи живут, знаю где кто своё говно из ковша выливает, в общем, всё знаю. Немного мест в наших Петушках. Рынок и кладбище, причём от одного до другого рукой подать, вон только дорогу перейти, наверное так сделали, чтобы удобней было, например, если дети захотят сладостей, можно их напугать: "Цыц! Щас через кладбище пойдём!" И все же меня больше привлекает наш замечательный рынок, я там недавно цветные штаны купила, да шкатулку с пробниками алкогольных изделий. Все люди там радушные, да товаров хоть завались, не пойми откуда. Один раз я пошла на рынок к своей знакомой сыра ломоть покупать, да ещё одежды бы прикупить у моей старой знакомой Марьи. Эх, моя Марья, сколько шёлка, хлопка и синтетики она привозила из Дальнего Востока, летом каждый день умудрялась что-нибудь у неё купить. Подошла я к месту Марьи, а её нет. Куда ж она девалась, в столь жаркий день, когда народа как опят на фамильном пне дворян Банных несчётное количество? Чтож, лучше приду завтра. Утром, когда прокричали первые петухи, я наскоро обулась, оделась, накрасилась и понеслась на рынок. Марьи и на сей раз не было, только вот старушенция приехала, как две капли воды похожая на Марью, только сухая и надменная, наверное сестра, Марья часто о ней нехорошо отзывалась. На стойке было много прекрасных вещей, но мне приглянулись сапоги, уж такие хорошие были, такие, что грех не купить было! Отполированные, лаковые, да скрипучие, загляденье просто! Подошла я к бабе, что продавала это чудо, что-то дешёво однако продавались сапоги, да и бабка была странная какая-то. Слишком она часто лыбилась, вот именно, не улыбалась, а лыбилась, да в зубы мне смотрела, да так смотрела, что я аж отвернулась, чтобы посмотреться в зеркало, не дай бог что там застряло, я же ела сельдерей с селёдкой у соседей, мало ли. Но всё обошлось, зубы чисты, да одного не хватает, это ещё с того случая с тётушкиными куличами, когда она меня заставляла грецкие орехи зубами колоть. Короче, баба продала мне эти сапоги, но с таким лицом она их продавала. Как будто от жопы кусок отрезала., что я решила поскорее уйти оттуда, даже за ломтиком сыра не зашла, ну уж вечером схожу, заодно ростки сои куплю. Их ведь лучше есть вечером, когда никуда не спешишь, ведь утром на работу, а на работе паровозные гудки с моей стороны, в прочем с любой стороны, будут не в тему. Прибежала я домой, так чтоб тётка не застала, а то вломит мне по тридцать первое число за ломоть сыра! Погладила козла, да дала ему травы послаще, чтоб не выдал тетке. Наконец примерила сапоги. Хорошо сидели, вот только внутри было неуютно, будто что-то наложено. Сунула я ручку в сапог, действительно что-то есть! Вынула и вижу землица! Земля пахла как из болота. Я аж пересралась и побежала на рынок, а тётки той и след простыл! Пришлось спрашивать куда та ушла, все только пальцем показывали в сторону кладбища, что рядом с рынком. Я головой подумала, ведь там домов-то нет, не может же она… хотя ежели она жена нашего могильщика Лёвы, то может, может в сторожке его жить. Пошла я туда, а время уж к ночи, вот-вот и наступит полная тьма. Кладбище уже пустое, как по праздникам. Воздух пропитан сырой землей и запахом спичек, этот запах мне уже давно не мил, но это уже иная история. Смотрю, приглядываюсь, но ничего разобрать не могу, очки ж дома забыла, как вдруг натыкаюсь на что-то мягкое и временами липкое, но на ощупь синтетика, а дальше кожа, да холодная какая-то. Оказалось, что я наткнулась именно на эту дрянную бабенцию. Ох и презренно же она на меня смотрела, наверное не стоило орать на все кладбище : "Что за липкий чёрт??!!".Она лежала на могильной плите навытяжку, руки на груди крестом сложены, на губах та самая паскудная улыбочка, сарафан задрался, а ноги торчат босые, да чёрной землей перепачканы, остекляненные глазищи смотрели на меня. Ох, как в тот момент мечтала я провалиться сквозь землю, ничего страшнее я в жизни не видела, хотя я видела многое. Но внезапно, среди всех этих на редкость отвратных вещей, я стала замечать до боли поразительное сходство с Марьей. Вон даже бусы из рябины, что я ей сплела две недели назад, да брошка на сарафане сын ей из Египта привёз. Не может быть! Нет, это дьявольское колдовство обманывает мои глаза! Старуха стала приподниматься, хрустя суставами. Послышался негромкий мат. Какой-то мужчина бежал к выходу с чем-то явно тяжёлым. Но вот луна озарило тело старухи и оно испарилось, будто его и не было. Да и сапоги тоже исчезли. Долго я стояла открыв рот, пока первые петухи не запели. Я поспешила домой, рассказать о случившемся, как вдруг почувствовала глухой удар. Очнулась я дома. Дома тепло, горит печка, на дровах из красного дерева, на улице и так жарко, лето ведь, а тетушка всё топит и топит. Спасу от жары нет, зато комары не кусают, не долетая до окна дохнут. В комнату вошла тетушка, ну и я спрашиваю её, мол где сапоги, где Марья? А тетушка посмотрела на меня, приложив руку к моему лбу сказала : "Что за чушь ты порешь? Какие такие сапоги? Нам бы до зарплаты дожить! А ты всё о своих шмотках думаешь!" В общем, о сапогах стало понятно, вот только о Марье ни слова, конечно я могла и дальше слушать тётушкин монолог, но мне во что бы то ни стало надо спросить о Марье. Иду на рынок, боязно оглядываясь на кладбище. Вижу на месте Марьи стоит моя Дарья молочница, подруга лучшая моя! Спрашиваю её сразу о Марье, а-то, если спросить как у неё дела, то это будет разговором на целый день. Она мне и говорит, мол Марья умерла, царство ей небесное, три дня назад, а поскольку Дарья знает все подробности, то рассказала, что на похороны не пришёл её сын и хоронили старуху без её любимых сапог, а сегодня нашли сына с сапогами на кладбище, мёртвого. Видимо он решил вернуть сапоги, которые Марья отдавала в чистку, а там его хулиганы и пришибли. Тут у меня на душе отлегло, ведь никаких призраков и ходячих трупов не было, и я с довольным лицом, уже вообще не слушая разговор Дарьи о её муже, о детях и ремонте, смотрела вдаль. Колокольный звон распространялся над Петушками. Вороны стаей крутились у Кладбища. На рынок привезли новые турецкие штаны.