Я давно не читаю «Алые паруса», и не верю в сказки, но этот Вовка, просто выбивает меня из колеи.
Он может часами нести всякую околесицу, и потом исчезнуть на пару месяцев.
Это у него называется форс мажор.
Понятно, что мне с мечтами о филологическом образовании до него далеко, это он у нас гуру пера и слога, но я упорно пишу депеши, и играю роль клоуна при его величестве.
Аська раскалилась до предела, переваривая мои дурацкие сообщения, а он и в ус не дует, заходя с другого ника.
Эта вечная игра в «Угадай мелодию» мне надоела, но только не Вовке.
Как может в нее играть сорокалетний мужик, уму не постижимо, и я пытаюсь понять, что я тоже пока в своем уме, и вроде не лечусь у психиатра от шизофрении.
Мы смеемся друг над другом, и можем за пять секунд разругаться вдрызг. То ему не понравились мои слова, то я вдруг картинно махну ручкой.
Миримся тоже быстро, ну не могу я долго обижаться на обладателя таких чудесных глаз.
Вовку не пронимают мои мольбы встрече, на все мои слова я слышу всегда одно: «Я занят!» Хотя он с удовольствием снимает трубку, когда мне звонит кто-то другой.
Игра в одни ворота, нечестная, но такая захватывающая. Он делает вид, что не любит, я делаю вид, что не жду.
Сегодня, начитавшись очередных опусов, я решаю, все, баста, я уже не девочка, а он уже не мальчик, пора и честь знать. Но рука предательски тянется к телефону, и сама нажимает на значок.
Он онлайн, и кажется, ждет, правда сегодня Вовка не в духе, и на все мои заигрывания пишет мне грубые слова. Милый друг видимо понял, что его подружка устала быть клоуном, и нашла другого.
Вовка хмурится, и еще глубже уходит в себя.
Только контакт аськи мигает зеленым светом, да напряженная тишина который час.
Он считает, что мы, женщины, все драматизируем, рисуем себе роман, а на самом деле рисует его сам, как художник, из капель дождя и слез, рисует размытую картину разлуки и того, как болит от нее душа.