Ромашки в простой стеклянной вазе стояли на рояле.
Элена подошла к роялю, подняла крышку. Провела рукой по черно-белой дорожке, подвинула стул и села за рояль.
Она любила рояль. Именно этот старый рояль, доставшийся ей от бабушки. Она любила играть вечерами. Каждый вечер из открытого окна по саду, в альпийском воздухе, разносились звуки музыки. Когда ее руки касались клавиш, то из рояля феерической волной выливались звуки. Воздух наполнялся Брамсом, Моцартом, Листом, Шопеном, Бетховеном. В особых случаях Элена играла Вивальди и Чайковского.
Сегодня был тот самый случай. Особый. Элена села за рояль. Ее изящные пальцы коснулись клавиш. Полилась музыка.
Элена играла с закрытыми глазами. Пальцы бегали по черным и белым клавишам легко и быстро. Она никогда не училась музыке, она жила музыкой.
Сегодня она отпустила всю прислугу, дав ей выходной. Ей хотелось побыть одной.
Одна мелодия сменяла другую, быстрая, веселая сменялась медленной и печальной и наоборот.
Элене казалось, что она играет на рояле свою жизнь.
Жизнь, состоящую из семи нот и разных тональностей, от чего звучание каждой ноты менялось.
***
ДО. Это, наверное, та нота жизни, когда она только родилась. Беззаботное детство, любящие родные. Первые шаги, первые слова. Она этого не помнила. Все, что она помнила из этого это то, как первый раз увидела рояль.
Элене исполнилось пять. Бабушка привела ее к роялю.
– Этот рояль – волшебный, – сказала она. – Когда мне становится грустно или одиноко, то я сажусь и играю. А еще он может сам научить играть.
Элена очень удивилась тогда. Помнится, как она тайком открывала крышку, клала руки на клавиши и пыталась извлечь достойную мелодию. Но у нее ничего не получалось. Элена злилась на рояль, хлопала крышкой и убегала в сад. Но на следующий день повторяла попытку. Так длилось месяц.
Однажды Элена заметила, что бабушка наблюдает за ее муками творчества и, обернувшись, сказала:
– Бабушка, у меня не получается.
– Ничего страшного, – ответила та, – скоро все получится.
И вправду, через неделю Элена заметила, что звуки из рояля не вырываются сумбурной какофонией, а из них получается мелодия.
Элена стала вечерами просить бабушку играть ей, а утром старалась повторить. Так она научилась играть на рояле.
РЕ. Это, наверное, лет десять, когда родители решили отдать ее в один из дорогих пансионов, расположенный на берегу Женевского озера.
Так рано выпорхнув из родного дома и появляясь там лишь на праздники и каникулы, Элена стала ценить семейные отношения.
Днем она училась, играла с другими девочками из столь же почтенных семей, а вечерами, когда начинала скучать по дому и слезы подкатывали к горлу, она шла в музыкальный класс и садилась за старенькое пианино, которым разрешалось пользоваться воспитанницам.
Однажды директриса, услышав из музыкального класса мелодии Брамса, заглянула в класс и очень удивилась, увидев двенадцатилетнюю Элену, музицировавшую с закрытыми глазами.
– У этой девочки дар! – воскликнула она.
И Элену стали допускать до красивого, старого черного и очень дорогого рояля.
МИ. Элене исполнилось пятнадцать.
Днем, во время урока французского языка в класс вошла директриса. Она подошла к учительнице и что-то шепнула. Затем повернулась к классу, посмотрела на Элену и сказала:
– Мадемуазель Рене, соберите учебники и следуйте за мной.
Элена, ничего не понимавшая, сгребла учебники и вышла из класса вслед за директрисой.
В коридоре она увидела бабушку. Бабушка словно постарела на много лет, лицо было каменным.
– Бабушка?! – удивилась Элена.
– Элена, мамы и папы больше нет.
Элена выронила на мраморный пол учебники и принялась их тут же собирать, но они снова и снова падали из рук.
«Как нет, почему нет? – в голове Элены вопросы носились со скоростью электрического тока. – Нет… нет… то есть умерли?..»
– Что случилось, как? – собравшись духом, спросила она.
– Авиакатастрофа. Нам даже хоронить нечего, – зарыдала бабушка.
Элена вскочила, оставив учебники лежать на полу, и побежала.
Она бежала по длинному коридору. Ей показалось, что она бежала целую вечность. Слезы душили ее, а в сердце поселилась такая тоска…
Она сама не заметила, как оказалась в музыкальном классе.
Остановилась, медленно подошла к роялю, откинула крышку, села и начала играть. Она играла сквозь слезы, сквозь боль… Она ничего не видела и не слышала, а только чувствовала, как руки бабушки опустились ей на плечи, а на макушку упала горячая слеза…
ФА. Двадцать. Двадцать лет.
Бабушка устроила большой праздник. Элена пригласила всех своих друзей. Торжество устроили в саду, в котором Элена с детства любила гулять.
Праздник удался, все остались довольны…
А утром Элена стала очень богатой. Владелицей двух заводов, банка, трех магазинов и огромного семейного особняка.
В ночь ее двадцатилетия не стало бабушки.
С утра того дня и до дня похорон Элена каждый вечер садилась за рояль и играла любимые бабушкой произведения. С того же дня на рояле появились белые ромашки в простой стеклянной вазе… Эти цветы очень любила бабушка, она считала, что ромашки – это маленькие солнца, окруженные облаками, и что только эти цветы способны чувствовать и сопереживать, именно они, эти простые полевые ромашки.
СОЛЬ. Это действительно соль. Ей было двадцать пять. Она тогда познакомилась с Брианом.
Бриан красиво и долго ухаживал за богатой невестой, Элена была влюблена в него до безумия и купалась в потоке зависти ее подружек, знакомых и просто незамужних дам.
Бриан, красавец мужчина, чемпион Белой Олимпиады, известный фигурист, сердцеед и мечта многих женщин, тоже, казалось, был влюблен в Элену.
Но однажды вечером он не приехал. Она прождала его всю ночь, а утром решилась на то, чего никогда не могла позволить себе до этого. Она поехала к нему. Поехала сама. За рулем.
Дорога от их особняка у подножия Альп до города показалась ей самой длинной дорогой в жизни.
В зеркале заднего вида уносились горы, сады, поля. В небе уплывали облака, и ей казалось, что мечты рушатся.
Она подъехала к дому Бриана, поднялась в квартиру. Дверь оказалась незапертой. От самого порога и до дверей спальни валялась мужская и женская одежда, из спальни доносились характерные стоны. Она тихонько подошла к двери спальни.
– Как же ты хорош в постели, – сказал знакомый женский голос. Элена узнала его. Это голос Эдит, приятельницы Элены. – Меня злость разрывает, когда я думаю, что ты лежишь с ней в постели…
– Ничего страшного, малышка, – ответил Бриан, – зато мы будем иметь доступ к миллионам глупышки Элены.
– Это успокаивает, – хихикнула Эдит. – Иди сюда, красавчик, я сделаю тебе очень хорошо…
Элена бросилась прочь. Села за руль и помчалась домой.
Боли она не чувствовала, лишь обиду. Обиду предательства.
Дома, приказав дворецкому ни в коем случае не впускать месье Бриана, она села за рояль. В тот вечер воздух был наполнен музыкой Сен-Санса.
ЛЯ. Больше она никому не верила. В жизни появлялись и исчезали мужчины, от подруг и приятельниц она избавилась. Ей исполнилось тридцать. Однажды на приеме у друзей своих родителей она повстречала Жерара.
Долго не пускала его в свое сердце, боясь нового предательства, но со временем она уступила ему.
Жерар был состоятельным человеком, очень известным адвокатом, и она подумала, что своих денег ему, наверняка, хватает, а значит, он ее не предаст.
Они стали жить вместе. Жизнь с Жераром казалась ей сказкой. Он ухаживал за ней, каждый вечер готовил ей сюрпризы. Элена ожила и стала вновь доверять людям.
Однажды Жерар сказал ей:
– Элена, а почему бы нам не родить ребенка?
Она рассмеялась, и они решили незамедлительно перейти к делу. Но прошло два года, а их попытки не увенчались успехом.
Элена и Жерар, обеспокоенные сим фактом направились в одну их самых лучших клиник репродукции в Женеве.
С Жераром было все в порядке, а Элена оказалась бесплодной…
Со слезами на глазах, ничего не объясняя, она выставила Жерара за дверь, приказав не впускать его, а сама села за рояль. Слезы душили ее, она не хотела расставаться с Жераром… Но она подумала о том, что пусть он найдет себе другую, которая сможет родить ему ребенка. И в этот раз ночную тишину нарушил Моцарт.
СИ. Сегодня ей исполнилось тридцать пять. С утра она съездила в клинику к доктору Дюваль.
Месяц назад у Элены внезапно закружилась голова. «Пустяки, – подумала она, – просто усталость».
Последние два года она много работала, решив не продавать, а продолжать семейное дело. Бесконечные поездки из города в город, из страны в страну отвлекали ее от одиночества.
Неделю назад на совещании она потеряла сознание.
Очнулась Элена только в больнице.
– Элена, – сказал утром доктор, – у вас острый лейкоз. Мы делаем все возможное.
На глаза Элены навернулись слезы.
– Доктор, – сквозь слезы сказала она, – мне нужно домой.
– Вы еще очень слабы. Вам нужен уход и постоянное наблюдение.
Доктор Дюваль вышла.
В больнице Элена провела два дня. Как ей показалось, ей стало лучше. Она вышла из палаты.
«Послезавтра у меня день рождения, – подумала она, – я должна быть дома».
Она прошла мимо регистратора и вышла на улицу. Поймала такси и поехала домой.
Дома, наказав прислуге все привести в порядок, она поднялась наверх.
Раздался телефонный звонок.
– Мадемуазель Рене, это доктор Дюваль, – раздалось в трубке. – Почему вы покинули клинку?
– Я должна быть дома. Мне здесь лучше. Я приеду к вам в пятницу утром, – сказала Элена и положила трубку.
В четверг ей стало плохо. С утра в пятницу, собрав волю в кулак, она позвала шофера:
– Андре, готовьте машину, мы едем в город…
Доктор Дюваль с восторгом смотрела на эту сильную женщину.
– Мадемуазель Рене…
– Элена, просто Элена, – поправила ее Элена.
– Хорошо, Элена. Мы нашли донора, в понедельник можно делать операцию.
Это единственный способ спасти вас.
– Хорошо, доктор. Только сегодня у меня день рождения, я должна быть дома… А завтра утром я приеду к вам.
– Что ж, остановить вас, Элена, я не смогу. Но все же давайте сейчас пройдем некоторые процедуры, эти лекарства поддержат ваш организм…
Элена согласилась.
После процедур, когда Андре повез ее домой, она увидела поле, в котором росли миллионы ромашек. Элена попросила остановить машину и вышла.
Около часа она гуляла по полю маленьких солнышек, окруженных облаками, сорвала три цветка и села в машину.
– Люси, – сказала она экономке по возвращении, – передай всем, что сегодня выходной. Ни одной живой души не должно быть дома…
***
И вот сейчас она сидела за роялем и играла свою жизнь. Она была благодарна роялю за то, что он спасал ее в трудные минуты отчаяния и одиночества. Она играла с закрытыми глазами. Она взмахнула очередной раз руками и… наступила тишина…
Закат проглотил последние звуки музыки, и, наступили ночь и тишина. Ночная тишина, которую больше здесь никто не нарушит музыкой.
Она не успела доиграть последние аккорды жизни, ее руки безжизненно опустились на клавиши… На клавишах покоилась и голова Элены. И все ее тело, покоящееся рядом с роялем и напоминавшее прекрасную скульптуру, было, как будто изваяно рукой неизвестного мастера. Музыка ее жизни закончилась.
И лишь три ромашки, в простой стеклянной вазе, продолжали стоять на рояле, покачиваясь в такт затихшей музыке, храня в себе последние ноты… ДО…