«Любое учебное занятие обязано быть построенным с соблюдением основных задач педагогического процесса. Задачи бывают обучающие, развивающие и воспитательные. Каждое занятие должно включать в себя эти три элемента»
Вернувшись из дальнего похода, величественный хан Марун собрал ближайших своих подданных и молвил:
- Видел я в дальней стране чудо. Это чудо великолепнее ночного небосвода, краше тела девственницы, легче крыла залетной бабочки и индийского шелка. Это чудо – сад.
Все подданные в недоумении переглянулись. Они сказали:
- О Великий, у тебя есть сад, услаждающий твой мудрый взор.
Хан помолчал и ответил:
- Этот сад, после увиденного мною, - куча гнилого хвороста и ошмётков китайской бумаги. Признаюсь, я не ожидал увидеть более удивительного сада, чем посчастливилось мне. И я, величайший покоритель пяти холмов, гневный смерч, уносящий караваны врагов в пустоту ночи, могучий и непобедимый Морун валялся в ногах у ничтожного обладателя волшебного сада. И упросил его за тысячу верблюдов и четыре каравана дани подарить мне росток. Вот он!
И хан бережно вынул из-за широкого пояса, усыпанного рубинами и жемчугами, сияющий шарик размером с грецкий орех.
- Тетушка Зо! Ты качала меня в колыбели, кормила и поила меня. Поручаю тебе выбор места для сада. Мой брат Грун! Тебе я поручаю выкопать лунку для этого зерна. Мой военачальник Грок! Тебе я поручаю набрать кувшин воды в ледниковом ручье в новолуние при свете звезд Бо и Ка. А тебе, моя любимая дочь Зель, тебе я поручаю уход за великолепным садом. Такова моя воля!
Хан вышел, оставив всех в раздумье. Но, они – все люди подневольные в этом лучшем из миров, и принялись все за работу с известной настойчивостью и трудолюбием. Тетушка Зо выбрала место под холмом у дворца. Грун вырыл лунку. Грок набрал воду в нужный день. Сообщили о том хану. В сияющий вечер, когда небеса и барханы затянуты знойной пеленой, и дрожат очертания пяти холмов, сливаясь с небом, когда пустынная ящерица закончила свою песню, а во тьме великого колодца появилась первая звезда, хан осторожно опустил невероятное богатство во влажный песок. Грок передал хану кувшин с водой, которая всегда остается ледяной от света звезд Бо и Ка. И хан полил сияющее семя. Все постояли подле лунки, пока не закричала ночная птица Зрог. И ушли спать, так как время было позднее.
Юной Зель не давало покоя знание о том, что там, за окном, может произойти что-то волшебной без ее участия. Она еще не видела волшебства, если не принимать во внимание глотателя мечей, которого казнили в прошлом году у дворцовых ворот. Таясь от всех, она прошла мимо стражи и оказалась у места под холмом. Однако она не увидела там ничего примечательного – ни ростка в свете луны, ни листка на песке. Она подумала удрученно:
- Обман.
Отвернувшись, она пошла к дворцу. Вдруг она услышала тихую музыку и шорох за спиной. Музыка была ей незнакома, но ее слоги притягивали не только ее внимание, но, казалось и ее тело. Она обернулась – и обомлела от священного ужаса. На месте лунки медленно раскачивался столб огня. Он грел, но не обжигал, он светил, но не слепил. Он тянул ее к себе, он пел ей. Не отдавая себе отчета, она шагнула к огню. Он охватил ее нежными лепестками, обнимая и лаская, поднял ввысь. Золь почувствовала, как внутри нее что-то лопнуло, взорвалось ответным огнем, и эти два огня слились воедино, с ревом взмыли в черноту неба. Блистающее пламя медленно опустило Зель на песок, который сиял и рассыпался мириадами цветных искорок под ногами. Огонь сочился, лился, бурлил, внутри него поднимались и опадали невыразимой красоты цветы, в одно мгновенье превращавшиеся из бутона в соцветье и опадающие белым пеплом, кружившим везде и оседающем на ее смуглые плечи. Сад ожил – он ласкался, молил, требовал, просил, унижался, старался, рос, умирал, падал и возрождался, огонь то обжигал, то бросал в ледяную пропасть, тащил вверх, падал вместе с ней вниз. Он выкручивался, переворачивался, летел и стоял, рассыпал жемчуг у ее ног и тут же сжигал его. Он нависал над ней скалой, вертелся щенком у ног, ласкал груди как любовник, обнимал отцом за плечи. Огонь пел, читал стихи, молился, танцевал, несся, ждал, кричал от счастья и рыдал от боли. Зель перестала понимать, кто она и где находится, она отдалась этому безумному огню, краше которого нет ничего в мире. Растворившись в его безжалостно-нежной остроте, она стала искоркой, бесконечной пылающей пылинкой, несшейся по воле Небес в неотразимом жаре огненного водопада. Упиваясь нескончаемым наслаждением, в предчувствии чего-то неподвластного словам, необыкновенного и великого, Зель все настойчивее слышала шорох внутри себя. Шорох постепенно превратился в неразличимый шепот, он становился громче, настойчивее и требовательнее. И, наконец, она расслышала слова, обращенные к ней:
- Полей меня! Сейчас! Полей!
С огромным трудом она вырвалась из тисков наваждения, и ощутив рукой ледяной холод кувшина, освященного Бо и Ка, опрокинула его в огонь. В тот же миг огонь погас, над песком взвилось облачко пара. Сквозь шипение воды и шум ветра Зель расслышала угасающий шепот:
- Собой… Надо было полить собой…
Чудо лопнуло как мыльный пузырь. Зель стояла на ледяном ветру, в ужасе глядя на мертвое, как глаз дохлого барана, зерно.
Утром хан вместе с подданными вышел к саду. Осмотрев холодную лунку с бельмом зерна, он отвернулся и зашагал во дворец. Оглянувшись на подданных, он обронил:
- А где Зель?
Все трудолюбиво и настойчиво бросились искать дочь великого покорителя пяти холмов. И нашли ее на террасе, выходящей на мертвый сад. Зель стояла, руки ее были вытянуты вперед, то ли с мольбой, то ли в попытке кого-то удержать или обнять. Она была удивительно бела, и в тот момент, когда к ней прикоснулась рука тетушки Зо, фигура юной Зель обратилась в пепел. Он кружил, забивая глаза, стелился в ногах, взлетал ввысь, уносясь в пустоту утреннего неба. Перед тем, как тетушка Зо упала без чувств, она как бы услышала тихий шепот:
- Я поняла…
С тех пор от дворца осталось несколько камней да обломок ворот, кости великого хана столетиями полирует пустынный ветер. Но лунными ночами в свете звезд Бо и Ка над этими холмами можно увидеть хоровод из белого пепла.
- Вот такая история, чужеземец.
Старик поправляет тюбетейку. Желтые пальцы мусолят потухший окурок. А звезда Бо отражается в пиале с остывшим чаем.