5. Страна грёз
Всю ночь казалось – где-то там, вверху, под облаками, лежащими на белках, туман и снег. Иллюзия приближающейся зимы. Было холодно. Спальные мешки, конечно, спасали, но ощущение не уюта всё равно не проходило. Может быть, причиной тому был не холод, а непривычное безлюдье, которое ощущалось кожей – нервная реакция на тишину. Ночёвка в диких горах, где на сотни вёрст не найдёшь и одного человека, дело не простое. Несмотря на холод, в машине постепенно скопилась духота. Хотелось спать, но уснуть долго не удавалось.
Я приоткрыл боковое откидное стёклышко и подставил лицо холодной струе. В темноте было видно, как петляет ущелье, как колышутся кустарники и кедры, даже заметил каменные изваяния у обрыва – похожие на стоящих сусликов, скалы. А вот тумана и снега... не заметил. Наоборот – чистое ночное небо, казалось, висело прямо над головой.
Огромные звёзды смотрели, подмигивая алмазными зрачками, заглядывали в темное тело кабины. Ночной запах влажных трав – яркий и терпкий – тут же хлынул по-хозяйски в нашу спальню на колёсах. От зимних ощущений не осталось и следа – дыхание июльских гор, прохлада, летняя ночь – всё это празднично зазвучало где-то в глубине сознания.
Веришь ли, друг мой, какая-то восторженная тревога захватила душу – хотелось вскочить и немедля начать обустраивать свой новый дом. Занести вещи, расставить по местам, притащить мебель – её мы видели почти в каждой избе. Люди побросали многое, надеясь, видимо, обновить не только жизнь, но и привычную обстановку квартир. А, может быть, надеялись когда-то вернуться? Оставляли привычные вещи, чтобы не прервалась нить связи с родным домом. Но получилось как у охотников – оставили припасы в помощь случайным таёжным ходокам.
Я уже мысленно представил себе убранство нашего большого дома. Мы предвидели трудности первой зимовки, поэтому пока решили обживать только клуб. Хотели опробовать свои силы в роли истопников и добытчиков дров. Ну, а после...конечно, увеличить «жилой фонд» - кому-то занять и здание конторы. Я вообразил, как мы с Максимом будем сидеть в креслах-качалках, пить свой вечерний чай с бубликами – почему-то виделись именно бублики с маком – и беседовать о любимых вещах: о том, что такое жизнь, кто мы в этом мире и насколько мы можем считать себя, ну, не героями Дикого Запада, так хотя бы настоящими фермерами.
Максим спал, как спят дети под защитой мамы – беззаветно и глубоко. Под утро заснул и я. Снилось что-то неясное – какая-то дребедень. Что-то из страны грёз, когда, вроде, видишь нечто, но не можешь понять – что это. Когда хочешь бежать, а не можешь даже и пальцем шевельнуть. Но я всё-таки где-то блуждал, что-то искал, хотя так и не понял – нашёл ли. Какая-то неопределённость, серая туманность преследовала меня. Но закончился сон видением малиновых цветов того самого куста шиповника, который первым встретил нас в Красноармейце. Хороший знак – решил я и стал будить Максима.
Утро выдалось удивительное. Бездонное небо, словно колодец в обрамлении синих вершин. Золотое сумасшедшее солнце. Хрустальный воздух. Казалось, его можно потрогать, до того осязаема была его чистота. Жёлтая тропинка бежала вдоль ручья, петляла меж валунов, взбегала под островки кедрачей и сосен. Кто-то облюбовал её для своей пользы – скорее всего, егерь или какой-то крупный зверь. Над вершинами гор белыми хлопьями полз туман. По каменистому взгорью вдалеке тянулась цепочка параллельных тёмных линий – маральи тропы.
Два часа пробродили мы в этом заповедном краю. Не смогли удержаться, хотя знали, что терять драгоценное время, не имеем права – слишком много работы впереди. Но эстет, который жил в каждом из нас, оказался сильнее прагматизма будущих фермеров. Казалось, здесь ничто не изменилось со времён, когда дикие пещерные люди впервые поселились на берегу ручья. Вот так же вздымались горы, плыли облака и дышало теплом с высоты июльское солнце.
Потом – завтрак на веранде нашего кедрового коттеджа за настоящим столом с медным самоваром – вот таким было первое утро в горах. Самовар, совершенно целый, казалось даже новый, нашли в одной из комнат клуба. Там обитало ещё много полезного добра. Но самовар с обогревом из древесных углей, конечно, был самой ценной добычей.
-Раритет! – сказал я, поглаживая медный бок пыхтящего «чайника».
- А то! – отозвался Максим.
После завтрака сгрузили вещи. Я остался осваивать новое жильё, а Максим отправился в райцентр. Он считал, что надо получить разрешение на поселение – для начала, хотя бы устное. Если честно, я не видел причин для каких-то запретов, но сообщить о нашем приезде, конечно, не помешало бы. Помахал на прощание Максиму с крыльца, зачерпнул ведро воды из Чёрного Ключа и принялся за уборку клуба, потом стал затаскивать вещи внутрь.