Мы иногда теряем время: минуты, дни, месяцы, года, не отдавая себе отчёта в том, что жизнь уходит, и ничего уже не вернётся, не продлится время, отведённое Господом, столь безрассудно упущенное нами.
Всхлипывания Агнешки в телефонной трубке, обжигая мой слух, достигали сердца.
- Приезжай, умоляю!
- Да, сейчас буду, встреть меня у входа.
Наташа взволнованно слушала нас, зажав ладонью губы, а на глаза уже наворачивались слёзы.
- Нет, Наташенька, нет! Я бы знал, я бы почувствовал... Это не он, умоляю тебя!
Хочешь, поедем вместе?! Ты убедишься, что это другой человек.
- Поедем, только сначала нужно найти кого-то, кто бы остался с Эрикой.
- А мы её по дороге отвезём к Татьяне, - я поцеловал её, вытирая мокрые дорожки с лица. - Всё будет хорошо, я тебе обещаю.
Через десять минут мы были в больнице. Агнешка вела нас по коридору, на ходу пересказывая всё, что она знает.
- Мотоцикл той же марки ... Нет, документов при нём не было. Лицо опознать невозможно. От такого удара мало кто выживает. Васильевич сказал, что плохо дело... - она в мгновение ока превратилась в убитую горем старушку: сгорбленные плечи под белым халатом, неустойчивая походка, красное от слёз лицо.
Мы остановились у входа. Ещё идёт операция. Наташа опустилась на стул, поглаживая разволновавшийся живот.
- Уверен, там не Марик, - я безуспешно пытался успокоить их обеих, но сам чувствовал, как ком подкатывает к горлу.
- Это всё из-за меня! Никогда себе не прощу!
Я прижал к себе Агнешку, попытался передать ей успокоение, но она сметала его лавиной своих огненных сил, бушующих внутри.
Вскоре из блока вышел Александр, увидев нас, он устало кивнул, но выражение глаз не сулило ничего хорошего.
- Мне очень жаль, друзья мои! Мы сделали всё, что могли...
- Личность установлена? - спросил я, вскакивая навстречу.
- Пока нет, ждём новостей от полиции, - он стянул с волос шапку и вытер ею вспотевший лоб. - Мужайтесь!..
Агнешка зарыдала в голос, уткнувшись лицом в мою грудь:
- Я не выдержу, не перенесу этого! - её всхлипы эхом разносились по безлюдному коридору.
Наташе тоже стало плохо. Как разорваться на двоих?
- Он приходил ко мне сегодня ночью, - сказал я, с трудом узнавая свой голос.
Агнешка заглянула в мои глаза, считывая всё, что мне известно, - её сканер горячей волной пробежался по закоулкам моей памяти, и она зарыдала ещё громче. Наташа к ней присоединилась.
- Человек разбился, очень жаль, ему не смогли помочь. Но не вздумайте реветь, пока мы не выясним: кто там! Нет, - я почувствовал, как тело Наташи обмякло, успел подхватить. - Позови Александра, быстро!
Агнешка, опомнившись, вздрогнула и побежала за помощью. Наташа была без сознания на моих руках, а в животе шевелился взволнованно плод, испуганный переживаниями матери.
"Только этого нам не хватало!" - пронеслось у меня в голове: "Именно сейчас, когда всё только стало налаживаться... Боже, молю тебя!"
Прибежал доктор, осмотрел её, приподнял веки, пощупал пульс.
- Неси сюда, тут свободная палата. Только этого нам не хватало! - он озвучил мои мысли.
Мы аккуратно опустили Наташу на кровать. Агнешка молчала, прикусив губу. Я понимал, как шатко и хрупко всё вокруг. Если подтвердится, не дай Бог, что это Марик, как я справлюсь с ними обеими?!
- Никогда себя не прощу! - скорбным голосом в десятый раз повторила Агнешка.
- Прекрати немедленно! - я посмотрел на неё тяжёлым взглядом. - Не время сейчас заниматься самобичеванием! У тебя ещё вся жизнь впереди!
- Ты думаешь, я смогу жить после этого?!
- Куда ж ты денешься! - мой голос был жёстким и холодным. - Соберись!
Прибежал Александр с пузырьком нашатыря. Наташа пришла в себя и закашлялась.
- Зачем ты её привёз?! - доктор посмотрел на меня с осуждением. - В её ли положении такие потрясения!
- Я не мог её оставить дома в таком состоянии одну.
- И то верно. А теперь взяли все себя в руки! Особенно ты! - Александр ткнул пальцем в Агнешку. - Развели тут скорбь, понимаешь ли, может там и не он вовсе! - его слова подействовали на всех отрезвляюще. - Хотите, чтобы она в шесть месяцев разродилась?! Эрик, ну хоть ты не теряй самообладания!
- Всё хорошо, - тихо сказала Наташа, приподнимаясь на кровати.
- Лежи, я тебе сказал! Что же это за день-то такой!.. Пойдём со мной на опознание, ты один это выдержишь, - раздавал команды Александр. - А ты посмотри за ней и не смей больше реветь! - он подтолкнул Агнешку к кровати, где лежала Наташа.
Мы вышли из палаты в направлении оперблока. Я пытался сконцентрировать своё внимание на главном, вспоминая особые приметы на теле у Марика: родинки, шрамы.
- Будь мужчиной, зрелище не для слабонервных. Черепно-мозговая. Лица фактически нет. Были у него особые приметы?
- Шрам на левой руке, возле большого пальца.
- А татуировки?
- Нет, не видел. Я его в бане парил, не было татуировок. Сзади вот здесь в области лопатки крупная такая родинка, - я указал пальцем где, - а больше ничего примечательного и не припоминаю.
- Возможно, и этого достаточно.
Мы вошли внутрь, туда, куда никого не пускают. Медсестра наводила после операции порядок.
- Одень его, - голос начальника не терпел вопросов и возражений, - и оставь нас.
Мне дали бахилы, халат и шапочку для волос. После этого мы вошли в зал, в котором всё ещё находилось тело, накрытое простынёй. Глухие удары моего сердца отзывались в висках. Во рту всё пересохло. Я с трудом сделал эти несколько шагов.
Под потолком находилась душа, покинувшая тело. Она больше походила на сгусток энергии, потерянный и застигнутый врасплох, черты не угадывались, какая-то почти бесформенная серая масса. Александр поднял простыню, и я увидел нечто, трудно описуемое. Руки, ноги почти целы, тело молодого человека крепкого телосложения. Гораздо более крепкого, чем у Марика, с раздробленной головой, напоминающей кровавое месиво.
Я почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и еле успел добежать до раковины.
- Бывает, - Александр похлопал меня по плечу, - вначале у всех так, потом привыкаешь, работа есть работа...
- Разве к этому можно привыкнуть? - я умыл лицо холодной водой и прополоскал рот.
- Человек такая тварь, которая ко всему привыкает. На войне и похлеще увидишь... - он вздохнул тяжело от каких-то воспоминаний.
- Ты был на войне?
- На границе с Афганистаном пять лет проработал в самом начале карьеры. Ну что, очухался?! Нужно его перевернуть, чтобы проверить родинку.
- Нет. Не нужно. Я вижу, что это не он. Слишком крупный.
- Сколько вы не виделись?
- Где-то с месяц, он не смог бы так измениться при всём желании!
- Ты уверен? - он задумчиво взял руку покойного. На левой, говоришь, шрам?.. Да, вот же он!
Я вздрогнул, чувствуя, как всё холодеет внутри. Мне пришлось вновь подойти к покойному.
- Шрам, да только не тот, слава Богу! У Марика он был в форме полумесяца, а этот рваный и наискосок.
- Ну, вот и разобрались! Не ваш это друг. Пойдём, успокоим женщин.
- Александр, позволь мне помолиться, нужно помочь этому несчастному обрести путь.
- Ну, как знаешь! - он недоумевающе посмотрел на меня. - Только сам тут не ляг рядом, бледный ты совсем.
- Ничего, справлюсь!..
Он вышел. Я остался наедине с душой и её покинутым телом. Ощущая весь ужас и страх, обволакивающий сознание густой кромешной темнотой. Призвав Бога, начал разговор...
Продолжение: http://www.proza.ru/2012/09/04/747