Званый ужин, в доме играет музыка. Гости весело проводят время. Дамы в вечерних нарядах, увешанные драгоценностями, кокетливо смеются и пьют вино. Мужчины во фраках ведут светские беседы. В просторной гостиной дома, под высоким потолком, висела огромная люстра, от хрусталя которой свет отражался по всем закуткам залы. Богатая отделка из дорогой древесины, официант шныряет среди знатных персон, собирая пустые бокалы и предлагая всем шампанское. Несколько гостей, под руководством хозяйки, вышли прогуляться в сад. После этого, внезапно, во всем доме погас свет.
- Там что-то случилось! – эмоционально вскрикнула одна из гостий, указывая рукой на дом.
- Тихо, милая, какие-то неполадки, сейчас все исправят.
Остальные тут же успокоились и продолжили свою прогулку вокруг дома, вдыхая свежий воздух. В столь поздний час, темнота подпитывалась тучами, стремящимися завладеть всем небом и даже луной. Аромат листвы, травы, преддверия непогоды и горячительные напитки кружили голову. Было в этой ночи что-то пьянящее, помимо шампанского, это чувствовалось во всем вокруг.
- А как же собаки, они не набросятся в темноте? – все не унималась беспокойная барышня.
- Пока вы со мной – все хорошо, - сказала хозяйка бархатным голосом, подводя гостей к стене дома. На ней, чуть ниже окна второго этажа, была видна странная иллюминация, что привлекло всеобщее внимание. Не смотря на общее отсутствие света, там виднелось огромное освещенное пятно, словно туда бил прожектор или фонарь. Никто даже не заметил, в какой именно момент исчезла хозяйка дома. Как мотыльки на огонек, влекомые гипнотическим светом, они вышли из-за деревьев сада и уставились на стену. Все как один. Не прошло и минуты, как в белом пятне отразилась тень оскалившейся собачьей морды, а по стенам сверху вниз поползли какие-то странные твари, как сотни пауков, собравшиеся в причудливые фигуры. Дикий крик ужаса разорвал тишину ночи.
В черте небольшого города есть один дом, своими размерами, более походящий на некое подобие замка. Немного мрачноватый, с высокими башнями, но не выше трех этажей. Огорожен он металлическими прутьями забора, черными стрелами, указующими в небо. Входных ворот не было, ограда просто прерывалась в одном месте, и оттуда до самого крыльца дома шла асфальтированная дорожка. Эта полоса делила зеленую территорию участка на две части. И по обе стороны, среди деревьев и ровно-стриженных газонов, на свободном выгуле находилось по одной собаке. Крупные, взъерошенные, неизвестной породы, но по облику ближе к овчарке. Они не выглядели агрессивно, но каждая из них ревностно охраняла свою половину, даже не помышляя шагнуть через тропу. Каждая в отдельности имела право поднять тревогу только при обнаружении посторонних, но только одна, чтобы точно указать часть территории, где совершается вторжение или, что чаще всего, побег…
Все знали, что попавший в этот дом, неминуемо станет его марионеткой, либо же умрет. Не было случаев удачного побега. Дальше собачьей территории вырваться не удавалось никому. Чей бы силуэт не скрылся за дверью дома, больше этого человека никто никогда не видел. Все знали об этом, но никто ничего не мог сделать. Люди боялись… боялись, что его прихвостни придут, и тогда участь была одна – смерть от нестерпимого ужаса. Поэтому просто проходили мимо, стороной, делая вид, что не замечают этого дома практически в самом сердце города. Однако же, человек – создание мистическое. Страх не мешал ходить слухам и догадкам о том, кто же на самом деле является «Кукловодом», кто руководит этим спектаклем кошмара и сотни смертей. Ответа не знал никто, но каждый житель носил с собой этот вопрос ежедневно.
Она ждала на перекрестке, неподалеку от злосчастного дома. Уже скоро, вот-вот он появится. Сердечко беспокойно заколотилось, когда его машина остановилась за светофором, чтобы высадить другую девушку. «Просто работа, эта девчонка его не интересует», - успокаивала она сама себя по пути к машине.
- Привет, - весело пролепетала, усаживаясь на сиденье, рядом с водителем, даже позабыв снять рюкзак. Он очаровывал ее, всецело. Она пыталась даже не смотреть, чтобы не поддаваться гипнотической силе его красоты. Чтобы избежать этой подсознательной потери силы воли. Но все равно он ей нравился, даже больше, чем следовало, учитывая наличие у нее парня.
- Даже не представляешь, как я устал, - он откинул голову назад и закрыл глаза, - это какой-то кошмар, умираю, как хочу пить. У тебя нет воды?
- Чем же она тебя так замучила, опять много тупила? Предупредил бы заранее, что она пьет из тебя все соки, прихватила бы галлон воды. – Как всегда она пыталась отшутиться. – Я, правда, уже пила из бутылки, но половина там еще осталась, в рюкзаке.
Не успев и тронуться с места, она оказалась лицом к лицу с ним. Он так быстро и бесшумно приблизился, столкнувшись с ней носами, рука же его скрылась за правым плечом девушки. Она немного покраснела и хотела, было, что-нибудь сказать, как боковым зрением заметила, что он достал бутылку воды из рюкзачка, находившегося за ее спиной. Взяв себя в руки и смело взглянув в его прекрасные дурманящие глаза, она произнесла: «Как романтично». Он только улыбнулся, отодвинулся обратно на свое место, и начал жадно поглощать содержимое бутылки. Потом вновь откинулся на сиденье и уснул. Девушке было неловко и, поерзав на месте несколько минут, она тоже прикорнула. В полудреме она ощутила, как он обхватил ее обеими руками и немного притянул к себе. Неловко, нехорошо, но ведь она спит, а, значит, не считается? Девушка не стала сопротивляться, на что тут же получила – "Даже так?"
Засуетившись, изображая пробуждение, она вышла из машины, сказа что «вообще спать надо меньше, и я тут из-за тебя вообще опаздываю!», быстро ретировалась с места преступления. Перебегая дорогу на перекрестке, она в сотый раз себя мысленно покорила за эту мистическую слабость к столь симпатичной особе и сама не заметила, как остановилась напротив того дома. Отчего-то девушке пришла, возможно, бредовая, но весьма навязчивая мысль – он и есть тот Кукловод. Ну конечно, его спокойность, игривость, эта улыбка… нет, даже ухмылка, немного высокомерная, словно он знает больше нас всех. Его поведение – такое наглое и уверенное. Помимо всего этого, он постоянно крутится в районе этого дома.
Почему тогда она решила пойти в тот дом, зачем? Едва ли кто-то сможет объяснить. Наверное, так туда все и попадали, мотыльки, влекомые лишь малой искрой. Но кончают все одинаково – запутавшись в паучьих сетях, становятся добычей большого жирного паука.
Миновав асфальтную дорожку, она смело поднялась по крыльцу и потянулась к ручке двери за секунду до того, как та бесшумно отворилась. Впору бы испугаться и убежать, вернуться назад, пока еще не поздно. Она же, зачем-то, заглянула внутрь через образовавшуюся расщелину.
- Я знаю, что он тут. – Спокойно сказала она куда-то в холл, и тут за дверью заметила дворецкого. Седоватый старичок, весьма плотного телосложения, в некотором роде даже атлетического. «И это в его то возрасте?» Подумалось ей тогда, но страх все запаздывал, и она ступила за порог. Взгляд ее скользнул вверх по стене, увешенной десятками масок, изображающих всевозможные человеческие эмоции. Потолки были высокие, поэтому всего маскарада оценить она не смогла. Дворецкий молчал, и она вошла. От двери шла разветвленная надвое лестница вниз. С одной стороны путь преграждал мажордом, поэтому она выбрала второе разветвление, на каждой ступени которого стояло по одному манекену или даже кукле в полный человеческий рост.
- Я знаю, что он здесь. – Повторила она и начала медленно спускаться, даже не заметив, как вторая кукла за ее спиной начала шевелиться и бесшумно преследовать ее. Он был в костюме шута, в белом узорчатом колпаке с помпонами, которые не издавали ни звука, чтобы не выдать преследования. Лицо было изрисовано в тех же белых тонах, глаза сверкали, а игривая улыбка не сходила с уст ни на секунду. Она прошла в залу с древесной отделкой и огромной хрустальной люстрой под потолком. Немного левее куда-то наверх вела широкая лестница, устеленная темно-бардовой ковровой дорожкой. Она обернулась и испуганно отступила в сторону. Шут и дворецкий шли, уставившись на нее суровыми глазами. Она узнала в скоморохе парня, посеявшего смуту в ее душе. Но теперь она не понимала, кто из них Кукловод? Не может же он быть на вторых ролях каким-то шутником, но мажордомом тоже несолидно. А может она ошиблась и сейчас кто-то наблюдает за всем этим свысока? Судорожно разрываясь между этими вопросами, она отступала вверх по лестнице, одновременно бросая взгляды по сторонам в попытке найти спасение. Первым заговорил дворецкий:
- Мы просто тебя опустошим. Иначе нельзя, марионетка должна быть пустой. – Спокойствие, с которым он это говорил, пробирало до костей. – У нас острая нехватка кукол. Вчера мы понесли большие потери. Место примы освободилось.
Она судорожно посматривала, куда же ведет эта лестница, и с болью в сердце поняла, что это очередной тупик – комната хозяйки, откуда нет выхода…
Кукловод постоянно обновлял состав своим марионеток. Наделяя их нечеловеческой гибкостью и выносливостью, он не мог усмирять их агонию. Средний срок службы одной куклы составлял около трех месяцев. Затем они слабели и либо умирали сами, либо их разили в бою. Поэтому ему постоянно требовались новые игрушки. Его дьявольская сила могла кого угодно превратить в раба, будь то животное или человек. Но были у него и любимцы. Не лишен он был человеческого честолюбия и гордыни. Такие марионетки могли прожить от года и дольше. Такой была его примадонна. За исправное выполнение грязной работы по запугиванию людей, он даровал ей высший пик в карьере актрисы. Довел ее талант до максимума, наивысшей точки мастерства. Она была поистине непревзойденной, звездой мирового уровня. Ей восхищались, ее обожали, в ее лучах мечтали сгореть тысячи поклонников. Она блистала. Таких на небосводе больше не было, несравненная и прекрасная, ночами же она даровала смерть. Гардероб был забит платьями от кутюр, Кукловод баловал ее, как самую любимую и дорогую игрушку. У нее было все, кроме жизни. Но у всего есть свой срок службы. Закон театра кукол необратим и беспощаден – что нельзя починить, остается только выкинуть.
Но слишком много кукол сразу стало неисправным, его сцена опустела, поэтому он готов был хватать все без разбору. Девушка металась по комнате, дергая за все двери и окна, тщетно пытаясь найти спасение. Шут и дворецкий неспеша подымались по лестнице. Когда уже казалось, что это конец, она решила – терять больше нечего. И с разбегу ринулась к окну. Выбив запертые ставни, а вместе с ними повредив плечо, она удивительно мягко приземлилась на траве. Тут же, соскочив, она бросилась бежать к выходу, по пути заметив двух дворняг, заворачивающих на территорию сада дома. Выбегая, она прокричала им, чтобы убирались оттуда прочь, словно они могли ее понять. Животные лишь проводили ее озадаченными взглядами и продолжили свой путь к дому.
Девушка же бежала прочь, подальше и как можно быстрее. Ни для кого не секрет, что куклы не ограничены пределами дома. Если она нужна ему – найдут где угодно. Инстинктивно она бросилась в сторону большого скопления людей – торговый центр. Забежав в него, она стала подниматься выше и выше, пока не заметила, что остальные люди делают тоже самое. Немного приостановившись, она поняла, что в здании паника. Народ толпами ломится в одном и том же направлении. А торговый центр начал ходить ходуном. Стены дрожали, словно вот-вот рухнут. Она подошла к окну. С улицы люди бежали ко входу и все заполняли торговый центр. С обеих сторон от входа было две марионетки, они штурмовали стены, отчего те сотрясались. В гладких костюмах, облегающих тело, вытянувшись как струны они в прыжке достигли второго этажа и, уцепившись пальцами за кирпичики, стали быстро перебирать пальцами рук, с дикой скоростью, как невесомые паучки, подниматься вверх. Она отскочила от окна и продолжила свой подъем, пока не оказалась на большой открытой площадке, вместе с другими людьми. Все с ужасом смотрели вниз и отступали от перил. Все находящиеся здесь под угрозой, марионетки в два счета могу разрушить это здание. Пострадавшим не будет числа. Девушка мужественно шагнула вперед и поглядела на стену. Гладкие фигуры кукол скользили вверх, сокращая расстояние до балкона. Не прошло и минуты, как перед лицом девушки оказалась гладкая морда марионетки. Между их лицами едва ли было больше сантиметра. Вторая поспела следом и остановилась немного в стороне. Она узнала в них дворняг, зашедшим на территорию дома. Какая нечеловеческая сила позволяет ему совершать такое? Из живой крови и плоти лепить то, что заблагорассудится. Ведь у них были совершенно человеческие пропорциональные тела. Только морда растянулась под гладкую маску. «Вот так, наверное, и смотрят в глаза смерти» - последнее, о чем она подумала, до того, как марионетка протянула руку и разжала ладонь. Там был подарок от Кукловода…
Возможно, он и опустошал сосуд прежде, чем сделать марионетку, тем не менее, в его работе была накладка. Куклы мучились, истинно страдали оттого, чем им приходилось заниматься. Все лишнее он удалял, но до главного добраться не мог. Они продолжали чувствовать. Сгорая в агонии мук, они выходили из строя раньше намеченного срока. Хватаясь за голову, они метались по комнате, бились о стены. Было лишь одно лекарство, наркотик, дурманящий и обнуляющий счетчик безумия марионеток. Эти ампулы с прозрачной жидкостью действовала на них, как кусок хлеба голодающему. Но заслужить ее у Кукловода было очень тяжело. Мало кому выпадала такая честь. Поэтому они сходили с ума и одержимые, сводили счеты с жизнью.
Там была капсула, та самая, с бесцветной жидкостью внутри, как медицинская ампула. Девушка вновь посмотрела в глаза марионетки. Боль, страдания и тот взгляд… голодающего на кусок хлеба, который было приказано отдать. Она не взяла.
- Оставь себе, у тебя же еще нету запаса.
Ей показалось, что у куклы навернулись слезы на глаза. Она бережно спрятала капсулу и удалилась. Когда исчезла вторая марионетка, никто даже не успел заметить.
Девушка шла по злосчастному перекрестку, переходила дорогу, повернув в сторону дома. Что она могла сделать? Неизвестно. Могла ли она бороться с Кукловодом? Сомнительно. Ясно было только одно – ей жаль марионеток. А значит оставаться в стороне она больше не может.