Вот снова мы освободили от гитлеровских оккупантов очередной населённый пункт. За ним находились старые окопы, как дзоты, но без наката. Просто ямы застланы сверху жердями и закрыты травой, в целях маскировки. От боковых ударов они спасали хорошо. Опасны были только при прямом попадании, что бывает не так то часто.
Я что-то до этого долго не спал, а поэтому сразу же уснул, как убитый. Помню, немцы стреляли во всю из пушек, тяжёлых миномётов. Я лёг, прижал к себе автомат, закрылся плащ-накидкой и спал. Наш помкомвзвода, который находился в одной со мной яме, пытался меня разбудить. Спрашивал меня: “Как ты можешь в такой обстановке спать?”
- Чудак ты – говорю ему, – вот сейчас только и поспать. Видишь, какие надёжные стены, сама земля. Ну а если прямое попадание, то и проснуться не успеешь. А будешь переживать, а ещё хуже – бегать, то тогда обязательно что-нибудь поймаешь!
Он всё-таки уснул. Убедил я его.
К вечеру меня разбудили. С тылу принесли питание и наркомовский паёк водки. Выпил, закусил и опять уснул. Проснулся на рассвете. Тишина. Ни выстрела. А помню, просыпался ночью, была сильная стрельба из пулемётов, винтовок и лёгких миномётов.
Вот стало уже хорошо видно. Я поднялся, осмотрелся. Непривычная тишина. Подозрительно. Сел на бруствер, потом встал, закурил. Никто ничего. Пошёл к дежурному пулемёту.
- Когда прекратилась стрельба?
- Да уже с час как не стреляют.
Пошёл к командиру роты. Тоже не спит. Спрашиваю: “Что это немцы замолкли?”
- Послали разведку узнать. Ждём прибытия разведки.
Вернулась разведка, доложила: “Немцев нет”.
Улизнули значит, пока мы спали. Поднялись, пошли. Стало уже тепло, даже жарко. Когда вели бой, то мы видели только свои потери, и казалось досадным, что потери только у нас, а у них как будто бы и нет. Оказывается, дело обстоит далеко не так.
Вот их тяжелый танк, около него поджаренные танкисты. Толи выскочили чуть живыми и умерли около танка? Толи их подстрелили наши бойцы, когда они выскакивали из танка. А вот лежат несколько трупов вражеских солдат. От жары тело начало раздуваться и отрывать пуговицы мундиров. А вот сразу трое убитых. Видимо санитары несли на носилках раненого. И погибли все, и раненый, и кто нёс его. Так и лежат с носилками.
Куда же всё-таки делись немцы?
В лесу наткнулись на большую группу прячущихся крестьян. Спросили их.
- Сегодня утром быстро тикали, с ручными пулемётами и ружьями. Швыдко, швыдко тикали. А ночью шли орудия, танки, обозы.
Это значит, немцы, открыв по нам стрельбу, сами в тоже время отступали. Отправляли обоз, отправляли тяжёлые орудия, миномёты, танки и прочее. К утру на позиции оставили группу с ручными пулемётами, лёгкими миномётами, ружья, которые интенсивной стрельбой создавали видимость серьёзного сопротивления. На самом деле всё это было прикрытием их отступления.
- Ну а потом – говорят крестьяне – эта группа бежала догонять основные части. Они пробегали недалеко от нас. Мы от них прятались.
Мы быстро пошли на сближение. Они переправлялись через какой-то водный рубеж. Уже перебрались, а нам пришлось проходить под их стрельбой. Но она не была столь интенсивна, как днём, чувствовалось, что они откатываются всё дальше и дальше.
Потом мы пошли куда-то в сторону, пошли по лесу. Я иду впереди, за мной мой взвод цепочкой. Оглянулся назад, цепочки нет. Куда делись? Я назад.
Смотрю, а в кустах базар какой-то. Фура, а в ней сало, вот они и разбирают его по куску. Закладывают в вещевые мешки. Снабжение давно отстало, так что сало кстати. Видно, кто-то прятал в лесу. Видать не из бедных, у бедняка столько сала не было бы. Крикнул я своим. Заторопились, побежали за мной. Выходим из леса – стрельба. Залегли, кто за пенёк, кто в ямку.
- Кладите мешки с салом вместо бруствера – говорю им. – Спасёт от пули.
Но немцы снова откатились.