Я приехала в Моску в 22 года. Уже с мужем. За спиной у меня не было ничего, кроме страшной тайны, заставившей меня скоропостижно выскочить за Герасимова аж в двадцать лет, и полного, окончательного мороза внутри. Снегурочка! Так называла я себя. Я такой и была.
Если кто спросил бы почему, то только сейчас я готова ответить на этот вопрос. Когда мне было 20, я собралась выйти замуж за перспективного москвича.с которым мы познакомились в студенческой общаге у моей подружки Лариски. Он был в зеленом свитере. Он был такой богатый (как мне по моему провинциальному детству казалось) мы встретились 14 октября 1996-го года. Я отмечала годовой юбилей расставания со своей первой и единственной любовью, вау!!!!! - подлецом-одноклассником, когда дверь отворилась и в девичью светлицу – три кровати, сушка для белья, общий стол с твердыми сушками, плесневелым хлебом и щами от мамы из деревни, вошел Он.
С болгарским вином «Монастырская изба», тогда все его пили, в руках.
- Как вас зовут?- спросил он.
- Саша, - довольно робко произнесла я. Бесполое существо весом в 42 килограмма и невообразимо острыми коленками. Вылитая Твиги – так назвал меня во время короткого платонического романа начитанный весьма подлец-одноклассник.
Мы бродили с одноклассником по осеннему городу. Ловили руками без начала и конца опадающие желтые листья. В кармане у нас было пару тысяч – тогда циркулировали такие безумные капиталы. На них даже кофе попить было невозможно. Да и не знали мы, что можно зайти и просто попить где-то кофе в кафе…
Мы робко целовались в подъезде. На его День рождения я подарила ему книжку Ричарда Баха про Чайку, свободно парящую над океаном. А он мне на семнадцатилетие – крем для зрелой кожи в ужасной розовой упаковке.
После знакомства с Димкой для меня настало время ресторанов и дорогих машин (так бы я написала об этом тогда). Три раза вау!!!! После очередного кофе – обязательная бутылка шампанского, салат оливье, мясо в горшочке, мы с Димкой брали такси и ехали кружить по провинциальному нашему городу, разумеется, я старалась проехать мимо дома моей подлой любви. Окна его квартиры не были освещены, но я была почти уверена – вау пять раз!!! – что он тоже сидит, ждет меня у окна и рыдает крокодиловыми слезами.
Романтическая Твигги, едва закончившая 11 класс. Димка подарил мне дорогие духи Клима, какие-то шмотки, куртку, шубу, телевизор… Елочные игрушки на Новый год. Он был так добр и так щедр. Он даже предложил мне уехать в Австралию. Ловить кенгуру и быть простыми фермаерами. Зачем-то… Черт меня побери, я согласилась.
Через два месяца я потеряла так тяготившую меня на тот момент девственность. Пусть знает подлец-одноклассник!. А через полгода, сделав мне предложение руки и сердца, мой новый бойфренд оказался маньяком-убийцей, находящимся в федеральном розыске, вместе с мамой он расчленял за деньги людей и прятал их в бочке с кислой капустой.
Я понимаю, что это звучит бредово. Но это и есть моя истинная биография. Мои елочные игрушки были оплачены чужими смертями.
Маньяк Димка Лукьяненко исчез в одну из метелистых февральских ночей 1996-го года. По телевизору в тот вечер пела Таня Овсиенко. «Женское счастье. Был бы милый рядом!» - была такая модная песенка в тот год. Овсиенко такая красивая на фоне черных дешевых декораций и такая счастливая. А Димка Лукьяненко не пришел на свидание. Просто взял и не пришел.
За все время такого не случалось ни разу.
Я взяла будильник и швырнула его в черное, ледяное окно. Послышался шум ветра, и в комнате сразу стало холодно. Только мне не стало легче. Время шло.
Димки не было нигде. Как будто бы я его выдумала. Как будто бы он был фантом. Моя подруга в общаге, недоуменно глядя на меня, пожала плечами – каждый день сюда приходило столько гостей с «Монастырскими избами». Димку она не помнила. Нееее помнила.
Дом, в котором москвич Димка с матерью якобы снимали квартиру – оказался под снос и жителей его потихоньку расселили.
Я носилась по лестницам и этажам, по квартирам, заполненным узлами, чемоданами, коробками. «Таких не видели. Нет. Нет.», - раздавалось в ответ подъезным эхом, никто не знал. Ни Димку, ни его мать. Общих фоток у нас с ним не осталось. как будто бы я его действительно придумала...
Единственная зацепка была в доме печати нашего города, где находились редакции всех городских газет – моя подруга работала там машинисткой и познакомиться они могли в одной из редакций.
- Можно? – открыла я дверь редакции «Нашего времени», самой прогрессивной и демократической газеты области в тот год.
- Даже нужно, - обернулась на мой наглый стук редакторша Лена.
Больше из журналистики я уже не ушла.
От допроса в прокуратуре меня спасло только вмешательство папы-прокурора, который надавал мне по шее и надрал уши: маньяк Дима еще и умудрился дать показания против меня (что я являлась фактически его гражданской женой), на деле же он просто скрывался в нашей следственно неприкасаемой квартире.
А я стояла у огненной батареи и мерзла одновременно с тем, как замерзала моя душа.
В этот момент я и умирала. Умерла. Снегурочка! Сгорела от жара батареи и нелюбви.