- Эзмиральда Ивановна, а вы хотели бы съездить в Таллин? – быстро спросила старушку, едва переступив порог ее дома, корреспондентка Дася Герасимова, сиречь Александра Долгова. Я знала, что нашла ее первая. Я радовалась, что нашла ее первой. По моим следам как ищейки уже рыскали журналисты других изданий, а, значит, снег, свечка в церкви и прочее, прочее, прочее – могли стать строчками в совершенно других газетах. Я не могла этого допустить.
От вспоминаний о давно погибшем отце старушка разрыдалась. И бочка с грибами заплакала тоже соленым архангельским рассолом.
- А давайте мы с вами напишем нашему президенту письмо, чтобы он разрешил съездить в Эстонию и спасти прах отца?…
…И она написала …
“И после смерти я не обрету покой”
№ 34567 от 26 февраля 2007 г.,
Наша газета Эзмиральду Меньшикову, дочь капитана Сысоева, похороненного в братской могиле у Бронзового солдата в Эстонии.
"До сих пор мнением детей, лежащих на Тынисмяги советских воинов, особо не интересовались ни наши власти, ни эстонские. А ведь по существующим нормам международного права именно за детьми, пока они живы, остается последнее слово: где и как покоиться близким.
Всякий раз, когда по телевизору показывают очередную драку на Тынисмяги, эта 70-летняя русская женщина словно хоронит отца заново.
Отца, которого Эзмиральда Ивановна не знала.
“Уважаемый Владимир Владимирович!” — она вывела первую фразу в своем письме и надолго задумалась.
Никогда раньше не писала писем президенту и поэтому не знала, как это делается. Что писать? И, главное, зачем — всего все равно не расскажешь. Да и интересна ли она кому, ее жизнь, что прошла тихо и незаметно в маленьком северном поселке Рочегда в Архангельской области.
Отец погиб 62 года назад, защищая от немецко-фашистских захватчиков подступы к неизвестному эстонскому озеру Кахала.
Обидно, что вспомнили капитана Сысоева, парторга 657-го стрелкового полка, 1909 года рождения, только сегодня. И вспомнили ТАК.
“Нет сил, товарищ президент, наблюдать за тем, что происходит сейчас в “независимой” Эстонии вокруг памятника солдату-освободителю …”
Эсмеральдой ее называл именно отец. Наверное, она так и осталась единственной в Архангельской области тезкой роковой цыганки из “Собора Парижской богоматери”.
Иван Сысоев ждал первого сына, пообещал матери шелковый отрез на платье за пацана, а родилась дочка. Отрез он все равно купил. Мама потом еще выменяла его на хлеб, чтобы прокормить троих детей в голодные военные годы, а платье она так никогда и не сшила — некуда было в нем ходить...
К началу войны их было уже трое: Эзмиральда-Эмма, вторая дочь Светлана и сын Валерка. Уходя на фронт, отец наказал матери: “Береги детей!”
В последнюю минуту удалось как-то прозвониться по телефону в сельсовет, чтобы мать, прибежав на пять минут на речную пристань, помахала рукой вслед уходящему пароходу с призывниками. Отец смотрел на нее с палубы, пока хватило сил.
Больше они не виделись. Вдовой мама стала в 25 лет.
Да что это я все о мелочах... Надо о самом главном, о том, о чем больно думать, вглядываясь в портрет давно погибшего отца.
“Прошу Вас как главу государства прекратить это издевательство над памятью героев…”
Ивана Сысоева и еще дюжину человек, погибших в один день с ним, похоронили 25 сентября 44-го года со всеми воинскими почестями на Тынисмяги, в центре освобожденного города, когда еще не было там ни памятника, ни проекта столь необходимой нынешним горожанам троллейбусной остановки. Строительству которой Воин-освободитель помешал...
“Я прошу Вас, Владимир Владимирович, чтобы кости моего отца и тех, кто погиб вместе с ним, перенесли в Россию, чтобы это была общая могила — в Москве, на Поклонной горе, в Волгограде на Мамаевом Кургане, где угодно…»
Письмо с просьбой Эзмиральды Ивановны Сысоевой-Меньшиковой “МК” обязательно перешлет адресату.
Александра ДОЛГОВА,
Рочегда-Москва
Блин, а хорошая статья получилась, если бы не грибы – мне даже дали за нее премию в целых 500 рублей.
Муж Вадик, сидевший с нашей единственной дочерью во время моих бесконечных командировок, как обычно надув губы, сообщил мне – что я сука и дурррррррра, корова и свинья, и что интересы семьи для меня, как ни странно, всегда меньше, чем интересы работы. Пришлось спастись сексом. А чем еще?