Сын молнии.
Пролог.
Гибкие танцовщицы двигались превосходно. Царь наслаждался зрелищем и отдыхал душой. Рядом сидела любимая жена. У него было много жён, среди них молодые ослепительные красавицы, но старшая жена так и осталась самой любимой и единственной, к чьим советам самолюбивый владыка прислушивался.
Неподалёку расположились придворные и приглашенные гости. В этот день был устроен праздник – впервые зацвёл навесной сад, построенный по подобию садов Семирамиды. Его создатели зодчий и садовник находились тут же.
Из зала, где проходило празднование, открывался чудесный вид на цветущие финиковые и апельсиновые деревья, на оплетающие ажурные решетки яркие цветы и нежно-изумрудную зелень травы.
- Почему ты печален, мой лучший зодчий? – обратился царь к мрачному седому человеку, сидевшему по правую руку от него.
- Мой господин, печаль не отпускает меня, терзая душу: моя единственная дочь влюбилась, - тяжело вздохнул зодчий.
- Неужели это так плохо, Хаим? – обратилась к нему царица, - юные девушки должны влюбляться.
После этих слов глаза её обратились на человека, не только ставшего ей супругом, но и заменившего собой весь мир.
- Ох, моя госпожа, - снова вздохнул Хаим, - Девочка сохнет от тоски, а её избранник даже не глядит в её сторону. А ведь я назначил ей очень большое приданное.
- А кто её избранник? – заинтересовалась царица.
- Джафар, моя госпожа, - ответил зодчий.
- Супруг мой! Не можешь ли ты повлиять на юношу, ведь он из твоей охраны? – женщина нежно прижалась щекой к руке царя и вопросительно на него посмотрела. Царь вовсе не считал правильным заставлять людей жениться против воли, но просьба любимой была для него законом. Он немного подумал:
- Я давно подбираю начальника дворцовой стражи. Джафар молод, смел и честолюбив. Я могу предложить ему этот пост, с условием, что он женится на дочери Хаима. Да, так и будет. Уверен, что он согласится. Хаим, можешь идти обрадовать дочь. Эй, слуги, позовите мне Джафара.
Под восхищенным взглядом жены царь невольно выпрямился. Рядом с ней он всегда чувствовал себя умным, красивым и молодым – таким, каким он отражался в любящих глазах.
Часть первая. Безумная Селин.
Джафар был в ярости – жена посмела отравить его лучшего жеребца. Бедное животное так страдало, что пришлось добить его, дабы прекратить мучения.
Будь его воля, Джафар, как следует, проучил бы негодяйку, но сестра повисла на его руке, не позволив нанести удар.
Даже сына, рождённого дочерью Хаима Селин полгода назад, он не любил так, как младшую сестру, совсем юную девушку. Джафар вырастил её, и был ей как отец. Насколько сильно воин любил сестру, настолько же сильно он ненавидел свою жену. Если бы время можно было повернуть вспять! Зачем только он польстился на пост начальника дворцовой стражи. Ведь чувствовал же, что не стоит связывать свою судьбу с дочерью зодчего. Селин была красива, но Джафара всегда настораживал её холодный и немигающий как у змеи взгляд.
Если до рождения сына дело ограничивалось короткими, но бурными сценами ревности, то после этого события Селин превратила жизнь окружающих в кошмар.
Жеребец пострадал за то, что его подарила Джафару царица, в знак признательности за спасение жизни одного из её детей.
Когда пришло время придумать имя для сына, Селин предложила назвать его Илия.
- Называй, как хочешь, - равнодушно скользнул взглядом по жене Джафар.
После этого разговора Селин долго стояла перед серебряным зеркалом. Она напряжённо вглядывалась в своё отражение, пытаясь понять, что оттолкнуло от неё мужа. Взгляд упал на колыбель. Ребёнок – вот кто виновник того, что она подурнела, пополнела, и любимый отвернулся от неё. Селин не помнила о том, как заставили на ней жениться Джафара, и что муж никогда её не любил. Она нашла виновного.
Юная Агата, сестра Джафара, первой поняла, что Селин недостаточно хорошо ухаживает за малышом. А заметив взгляд матери, брошенный на колыбельку сына, кинулась к брату.
- Джафар! Она ненавидит Илию, я боюсь, как бы Селин ничего не сотворила с мальчиком!
- Какая мать может причинить вред своему ребёнку? – махнул рукой брат. Тут сверкнула молния, и раздался гром. Агата прильнула к Джафару, словно ища защиты. Он обнял сестру, и, увидев расстроенное напуганное лицо, сказал:
- Ладно, пойдём в покои Селин, я попробую поговорить с ней.
Когда они открыли дверь, порыв ветра чуть не сбил их с ног. Все окна были раскрыты, малыш лежал в колыбели, а Селин стояла над ним, высоко занеся над ребёнком украденный у мужа меч. Молнии сверкали одна за другой. Не успели Джафар и Агата хоть что-то предпринять, как молния попала в меч. Была сильная вспышка света. Ребёнок открыл глаза и пронзительно закричал. Селин упала.
Опомнившись от ослепляющей вспышки, Джафар кинулся к Селин, а Агата выхватила из колыбели надрывающегося от крика младенца.
- Она мертва, - Джафар был бледен как полотно.
- Бог покарал нечестивицу, - Агата покрепче прижала ребёнка к себе и перекрестилась.
Часть вторая. Исцеление.
Агата тихонько молилась. Этот ритуал протекал у неё всегда одинаково. Сначала она молилась о брате, который никак не хотел принимать христианство.
- Вразуми его, Господи, и наставь его на путь истинный, - шептала она. А дальше она молилась об исцелении младенца Илии.
Полтора года назад молния унесла жизнь его матери и ослепила его самого. Агата помнила, какое отчаяние охватило её, когда она поняла, что ребёнок слепой. Именно Агата заменила малышу мать. Джафар не смог полюбить сына, подрастая Илия всё больше становился похож на Селин.
А потом Джафар женился. И он, и новая жена были равнодушны к слепому мальчику, лишь иногда проявляя к нему интерес. Но и эта малая толика внимания исчезла, когда выяснилось, что новая жена ждёт ребёнка. Илия поступил на полное попечение тёти. Он называл Агату мамой, и с её помощью учился жить в мире, который и со зрячими был довольно суров.
Агата была христианкой, её мечтой было уйти в монастырь и стать невестой Христовой, так называли монахинь. Она разрывалась между любовью к Богу и любовью к брату с племянником. Агата понимала, что истинная христианка не должна даже сомневаться в выборе, но ничего с собой поделать не могла.
Брат не дал крестить мальчика, заявив, что у ребёнка должна быть вера отца. Агата не стала настаивать, но на моления в церковь Илию с собой брала. Верующие жалели слепого ребёнка и удивлялись его серьёзности.
Как-то раз, проходивший через город паломник, отозвал Агату в сторонку и сказал ей:
- Если хочешь, чтобы твой сын прозрел, иди в соседний город, туда на днях прибывает апостол Павел. Говорят, он творит чудеса. Вот и я иду, надеюсь на избавление от болей в ногах.
- Джафар! Ты должен нас отпустить, - Агата с мольбой смотрела на брата, - дай мальчику шанс.
- Хорошо, - отозвался брат, - но ты перестанешь твердить о монастыре.
Агата несколько минут сомневалась, но потом решилась:
- Если Илия прозреет, я даю обет до пятнадцати лет воспитывать его, после чего ты отпустишь меня в монастырь.
- Договорились, - согласился Джафар. При этом он думал так: «До пятнадцатилетия мальчишки ещё очень долго, за это время сестра передумает».
Агата и Илия собрались в дорогу.
Часть третья. Дар.
- Время пришло брат, я ухожу, - Агата стояла в дорожном плаще и держала в руках узелок с нехитрым имуществом.
Джафар скрипнул зубами, как неосмотрительно он дал обещание тринадцать лет назад.
- Отец, обратился к нему вошедший Илия, - Ты должен отпустить маму Агату, ей предстоит стать настоятельницей.
- Откуда тебе знать, - махнул рукой отец, - Что же, я обещал, а в моём роду мужчины всегда держат слово. Надеюсь, ты не собираешься стать святошей?
Джафар подозрительно глянул на сына.
- Нет, отец, - твёрдо ответил Илия, - Я буду воином.
Его глаза были ясными и зоркими, нельзя было даже предположить, что когда-то он был слепым.
Мальчик стал видеть после чудесного прикосновения апостола Павла. Агата торжествовала. Джафар же был настолько растерян, что даже дал сестре разрешение Илию окрестить.
Мальчик с удовольствием познавал мир, но всегда казался старше и серьёзнее своих сверстников. У него был очень взрослый взгляд.
Как-то раз, когда ему было лет десять, он подошёл к соседке, сидевшей на телеге:
- Тётя Лия, не ездите сегодня на рынок через верхний мост.
Соседка была женщиной суеверной и велела мужу ехать через нижний. Чуть позже она узнала, что верхний мост рухнул и как раз в то время, когда она должна была там проезжать. Женщина рассказала об этом случае Джафару, но он не придал случившемуся значения. Твердя, что это совпадение.
Ещё чуть позже Илия оттащил друга от края обрыва. Только он это сделал, как большой кусок земли рухнул вниз, именно там, где пару секунд назад стоял мальчик. Вновь отец не увидел в этом случае ничего странного.
И вот сейчас мальчишка что-то твердил о настоятельнице. Даже Джафар, далёкий от христианства, знал, что просто так управлять монастырём никого не поставят. Каково же было его изумление, когда его сестра действительно вскоре стала настоятельницей. Он с удивлением и опаской стал поглядывать на сына. Джафар начинал верить в то, что его первенец обладает особым даром – даром предвидения.
Поэтому начальник дворцовой охраны сразу поверил, когда Илия заявил, что зреет заговор против царя и готовится нападение. Он внимательно выслушал сына и своевременно предотвратил беду.
Царь осыпал почестями и милостями Джафара и его семью. Илию зачислили в Серебряную конницу, назначив командиром сотни. Прошло не так много времени, и молодой воин уже командовал всем отрядом. Своим знаком он избрал молнию, его удары, наносимые противнику, были стремительны и сильны. Сыном молнии стали называть Илию.
Однажды на страну напал сильный враг. Две конницы стояли друг напротив друга, за ними расположились остальные войска. Было решено, что сначала будет битва лучших воинов. Илия выехал вперёд, в руках его были меч и щит. Напротив встал противник, более мощный и свирепый.
Начиналась гроза: сверкали молнии, гремел гром, но дождя ещё не было. Внезапно молния ударила в щит Илии и, отразившись от него, попала прямо в сердце его противника. Наступила мёртвая тишина. Затем все воины неприятеля упали на колени и подняли руки. «Пророк, пророк», - понеслось над их рядами.
Победа была полной и окончательной.
Эпилог
- Бабуля, а бабуля, можно мы с Ваньшей рыбалить пойдём? – Севка аж притопывал от нетерпения босыми ногами. Ваньша прятался за забором. Бабка у Севки была суровая, ежели серчала, то отвешивала подзатыльники не только внуку, но и всем его приятелям.
- Не пушшу, - бабка встала руки в боки, - Али не видишь, гроза сбирается, зарницы сверкают?
- А отчего молния да гром, - неожиданно спросил Севка. Ваньша через щель в заборе показал кулак: мол, по делу говори. Севка ему мигнул, мол, бабку заговорить надо. Бабка стала объяснять:
- А гроза-то оттого, што Илья Пророк на колеснице по небушку ездит и молнии пущает. А ежели кто нагрешит, то и в человека может стрельнуть, али там, в бабу каку. А ишшо в грозу не можно под деревами стоять. Да што ты мне зубы-то заговаривашь? Не пойдёшь! Вон и дождь начинатся.
Словно в подтверждении бабкиных слов на землю упали крупные капли. Бабка и Севка поспешили к дому, а Ваньша понёсся к себе, сверкая пятками. Попадать под дождь никому не хотелось.