Глава четвертая.
Разногласия.
Взаимное понимание требует взаимной лжи.
Дон-Аминадо
Сестры тоже согласились с Иммаколэтой, что им сейчас нужно где-нибудь переночевать, а уже потом думать о возвращении на остров.
Эдвард Медлер жил в большом двухэтажном особняке, больше похожем на обиталище призраков. Одного взгляда на дом, было достаточно, чтобы понять, насколько он старин. Эти железные завитушки на окнах, крепкая крыша и таинственный вид.
Девушки во все глаза осматривали особняк, который был еще более мрачным на фоне розового заката солнца.
У Девяти дев никогда не было дома. То есть домом им был весь остров. Спали они на гамаках из листьев, вид дома был им в новинку и даже немного пугал.
Но неожиданно эта атмосфера разрушилась, когда Мэйлеа ступила на первую ступеньку крыльца. Она противно скрипнула и сняла напряжение. Девушки засмеялись.
- Вот все никак времени не хватает, чтобы крыльцо починить!- со смущенной улыбкой вставил Эдвард.
Он открыл дверь перед заметно повеселевшими девушками. В доме оказалось так же как и снаружи. Раритетная мебель, от которой так и веяло нафталином. В гостиной стоял потерявший свой блеск, рояль, не зажженный камин и вокруг бежевый кожаный диван с двумя креслами.
Эдвард щелкнул выключателем и комнату осветил желтый свет. Но от этого она не стала уютнее, наоборот стала видна пыль, покрывающая рояль.
- Знаю, обстановка не совсем домашняя, руки не доходят сделать ремонт.
Этот дом был, как будто наполнен печалью и мрачностью, как будто его никогда не навещало веселье и радость.
Иммаколэта заметила, как у ее сестер пропала улыбка, они, поджав губы, осматривались вокруг.
- Что вы! Здесь просто замечательно, просто кое-чего не хватает!
- И чего же? – заинтересованно спросили все.
Иммаколэта улыбнулась.
- Тепла. Если зажечь огонь в камине и приготовить горячий шоколад, то уверяю вас, ваша гостиная станет очень даже уютной.
Эти слова заставили Эдварда встрепенуться. Похоже, он ожидал совсем другого ответа, но был доволен словами Иммы.
- Я с удовольствием это сделаю.
Эдвард подмигнул девушкам и ушел, как видимо на кухню, чтобы приготовить горячий шоколад.
- Я вижу, ты уже освоилась? – этот обвиняющий тон принадлежал Ниловер.
- Освоилась? Я просто хотела поблагодарить этому мужчину, который не бросил нас в трудной ситуации! И ты бы могла взять с меня пример! – Иммаколэту сильно расстроили слова Ниловер.
Остальные сестры, наблюдавшие за перепалкой, боялись вклиниться в спор двух девушек.
- Да ни за что! В их мире даже магии нет, а они просто болваны, которые думают только о себе! А мы Девять дев… - Ниловер говорила с презрением.
- Восемь, - тихо проговорила Ариэдна.
- Что?
- Если Бернадита умерла, значит мы теперь Восемь дев? – она подняла голову и по очереди посмотрела на Иммаколэту и Ниловер.
В комнате воцарилось гробовое молчание. Сестры чувствовали, как в их крепких отношениях образовалась трещина, вызванная смертью их третьей сестры. Раньше они понимали друг друга с полуслова, но теперь казалось, что это было в прошлой жизни, совсем-совсем давно.
- А вот и горячий шоколад! – по гостиной разнесся жизнерадостный голос Эдварда.
Он вошел в комнату, осторожно неся серебряный поднос с маленькими расписными кружками. Эдвард Медлер сразу почувствовал волну неприязни повисшей между сестрами и их матерью.
- Что-то не так? – он поставил поднос на квадратный столик.
Сестры стояли, скрестив руки на груди, но запах разнесшийся по комнате, заставил их вспомнить о голоде.
- Немного устали, - сказала Инес.
Она одна из всех девушек была очень расстроена ссорой Ниловер и Иммаколэты. Целомудренная Инес сразу увидела изменения в всегда неуверенной Ниловер. Как будто они с Иммаколэтой поменялись характерами.
- Какой же я дурак! – Эдвард хлопнул себя по лбу, - вы столько пережили за этот день и, наверное, я лучше приготовлю для вас кровати.
Он раздал всем девушкам кружки с горячим шоколадом.
- А эта для кого? – спросила Донсия, указав на десятую, оставшуюся стоять на подносе.
- Наверное, для меня. – Раздался голос сзади.
Все обернулись, увидев молодую девушку, застывшую посередине лестницы. У нее оказались светлые волосы до плеч, кончики которых были голубыми, и такого же цвета прямая челка. Крупный нос и неестественно синие глаза. Мертвенно-бледное лицо с выступающими скулами.
«Замечательно!» - подумала Ниловер, - «здесь и правда живет приведение».
- Мог бы хотя бы предупредить, что у нас будут гости, папочка, да еще и в таком количестве, - обратилась девушка к Эдварду, многозначительно обведя комнату глазами.
Эдвард откашлялся и укоризненно посмотрел на нее.
- Это моя дочь Пайпер, а это Имма, Мэй-Ли, Инес, Донна…
- Расскажи это тому, кому не все равно!
- Тебя вообще хоть что-нибудь волнует?
Было, похоже, будто они вот так спорят каждый день. Утром и вечером. И еще перед сном.
- Да, меня очень волнует, где ты их подобрал.
Эдвард аж позеленел от такой наглости.
- Они приехали с острова, а здесь их обокрали…
- Знаешь, папочка, тебе стоит меньше доверять людям.
Пайпер зевнула и стала подниматься верх по лестнице.
- Мы еще не договорили! – строго проговорил Эдвард.
- Я уже все сказала.
Эдвард в мгновение ока оказался рядом с непослушной дочерью.
- Сегодня в твоей комнате переночует одна из девушек.
Пайпер округлила глаза и замотала головой.
Эдвард даже не посмотрел на дочь, показав на Ниловер.
- Вы одного возраста и надеюсь, за ночь ничего не случится! – эти слова он адресовал Пайпер, скрестившей руки на груди и надувшей губы.
- Слова папочки для меня закон, - пропела она, изображая паиньку.
Ниловер крепко сжав челюсти, подошла к ней.
- Не беспокойтесь мистер Медлер, я думаю, мы подружимся.
Эдвард устало вздохнул, а девушки пошли на второй этаж.
- Как тебя зовут? – спросила Пайпер, пристально глядя на гостью.
- Ниловер.
- А фамилия?
- Просто Ниловер.
Пайпер хмыкнула.
- Думаю, мы и, правда, подружимся.
Они вошли в комнату Пайпер, и Ниловер замерла.
Там могло бы быть довольно мило. Нежного сливочного оттенка стены, пушистый белый ковер, двуспальная кровать с мягкой спинкой, черным покрывалом и миллионом маленьких подушек. Рядом тумбочка с блестящей лампой. Напротив кровати во всю стену шел черный стол, на котором с одной стороны стояла косметика, а с другой лежала тонкая железная книжка. Здесь даже был миниатюрный пуфик и три круглых зеркала.
Но эту безупречную комнату кое-что портило. Во-первых, на одной из стен совсем не к месту были нарисованы несколько лиц с большой красно-черной надписью. А как Ниловер могла разглядеть, изначально там был серо-коричневый рисунок. На все остальное пространство стен были наклеены листы с изображениями мужчин и женщин. Во-вторых, стол был похож, точнее это чудо было не похоже на стол. Он был сплошь обклеен пестрыми наклейками, на нем даже живого места не осталось. Досталось и большому шкафу. В комнате валялась одежда и подушки.
Тут сразу можно было понять, в чем дело. Эдвард сделал ремонт, а Пайпер в силу своего «идеального» характера, все испоганила. Как у такого хорошего человека, может быть такая вредная дочь?
- Извини здесь немного не убрано, - с какой-то издевкой произнесла она.
- Твои проблемы.
Ниловер без сил рухнула на кровать.