С кафе тоже "пролетели". Арендодатель помещения захотел увеличить арендную плату. Посетителей же, хоть кафе и находилось на центральной улице, было не так много, особенно в будние дни. И, "понянчившись" с общепитовской точкой пару месяцев, договор аренды расторгли.
Чем жить? Как отдавать деньги за квартиру? Как рассчитываться с кредиторами, время от времени напоминавшими о себе?
Елена занялась торговлей сигаретами. Она брала их в соседнем городе, находившемся в сорока километрах, на каком-то мелкооптовом складике и привозила в их городок, развозя по тем же торговым точкам, куда сбывала хлеб, воду. Но денег не прибавлялось. Как-то, в их вечерних разговорах возникла тема паспорта Елены: нужны были данные для заключения очередного договора – Рубцов, имевший немалый к тому времени опыт бухгалтерской работы, взялся в конце концов вести её дела, обнаружив при этом такой бардак, что волосы дыбом становились. А в налоговую инспекцию нужно было отчитываться ежеквартально – Елена была там зарегистрирована как юридическое лицо с неким замысловатым названием "Фактор Плюс".
Но паспорта не было. Выяснилось, что предпринимательница заложила его за партию сигарет на том самом мелкооптовом складе, потому как сигареты были нужны, а денег за предыдущую партию Елена не привезла.
- Скажи мне, пожалуйста, с какой наценкой ты отдаёшь сигареты по точкам? – Станислав с трудом сдерживал раздражение, поскольку он просто физически не поспевал за её бурной деятельностью.
- Пять процентов.
- Давай подобьём "сальдо с бульдо", – и Рубцов путём нехитрых вычислений показал, что денег из тех самых пяти процентов не хватит, чтобы покрыть все затраты, включая налоги.
- Слушай, у тебя по математике в школе случайно не два балла было?
- Но если я накручу больше, у меня сигареты не возьмут, - пыталась оправдаться Елена в ответ на его вполне разумные доводы.
- Мне кажется, для тебя важен не доход, а сам процесс. Только тебе не приходит в голову, что бизнес ведут, руководствуясь несколько иными принципами? Что ты без паспорта-то делать будешь?
- Я его верну…
- Когда и как?
- Сейчас моря начнутся. Я в прошлом году неплохо заработала на перевозке людей на отдых на черноморское побережье.
- Что-то по твоим долгам незаметно, что ты много заработала – они у тебя растут быстрее заработков! – Станислав обречённо махнул рукой.
Лето за всеми этими злоключениями-приключениями подкралось незаметно и выдалось достаточно знойным. Народ хотел в отпуска, на море. Отдельные россияне могли позволить себе Кипр, Мальдивы, Таиланд, Тунис, Египет, Турцию, наконец. Элита предпочитала Гоа, Майами, Гавайи. Основная же масса отечественных тружеников, подкопив за год деньжат, покупали путёвочку куда-нибудь в Анапу или Геленджик. А не особенно разборчивые, но ностальгирующие по морскому воздуху и солёной водичке, покупали в ближайшей туристической фирмочке, которых, благодаря нашему становившемуся день ото дня всё либеральней законодательству развелось немерено, недельный тур, так сказать, и тряслись в арендованном фирмой автобусе в частный сектор или частную же гостиницу куда-нибудь в Архипо-Осиповку, Новомихайловский или Лазаревский, не имея в случае чего никаких гарантий от форс-мажора. Вот таким бизнесом и занималась в летнюю пору Елена Алексеевна и её фирма "Фактор Плюс".
Автобус нашёлся быстро, желающих отдохнуть тоже долго искать не пришлось. И пошла работа, поспевай только путёвки заполнять. Однако и тут Елена оплошала – видно, злой рок сводил с ней какие-то счёты. Быстро нашлись "кураторы" этого "богоугодного" бизнеса.
Морским куратором Елены посредством каких-то хитроумных связей Руслана оказался сорокалетний красавец Гоги, державший по слухам под своим контролем весь гостиничный частный сектор от Анапы до Сочи. Причём, сотрудничество было, надо отдать должное, вполне разумным: люди Гоги подставляли находящиеся под ними мелкие частные гостиницы, а в задачу Елены входило возить туда людей и делиться деньгами. Одним словом, как говорится, "свято место пусто не бывает" – там, где государство не дорабатывало, его замещали куда более расторопные люди, которые не требовали ни отчётности, ни квитанций, ни сертификатов, но в случае "прокола" действовали жёстко и эффективно.
Рубцов по молодости, работая в Средней Азии, около пяти лет так или иначе был связан с "зонами", поскольку всю промышленную инфраструктуру и города в Кызыл-Кумах, и не только, строили зэки. Ему был знаком их быт, привычки, нравы. Поэтому, когда пришлось впоследствии прочитать в ксерокопии с "Роман-газеты" за 1962 год, кажется, к тому времени уже запрещённый рассказ Солженицына "Один день Ивана Денисовича", прочитанное не произвело на него должного впечатления – весь правдиво описанный антураж был знаком ему ещё с тех самых знойных среднеазиатских пор. Он хорошо помнил вылизанные до блеска алюминиевые чашки, из которых зэки ели, вынимая из-за голенищ кирзачей алюминиевые же ложки; неистребимый запах зоны, замешанный на казарменном духе нестиранных портянок и сушившихся на регистрах батарей парового отопления чёрных сухарей; вяжущий вкус густого чёрного чифиря, попробованного им однажды, после чего сердце с непривычки заколотилось где-то в горле, а зэки пили эту бурду по рецепту: сто граммов чая на литр перекипевшего кипятка – куда там до него нынешним напиткам-энергетикам!
В зонах посреди пустыни в ту пору сидели не только убийцы и насильники, а и посаженные за экономические преступления так называемые "цеховики". По нынешним временам и нынешним делам этих цеховиков можно было смело записывать в святые, а их более чем скромные по меркам девяностых обороты считать зачатками подпольного советского капитализма. Вот ведь дела: советская власть больше семи десятилетий калёным железом выжигала тягу к частной собственности, взращивая новую общность – советский народ, но стоило ей рухнуть, как тяга к той самой частной собственности так взыграла, что только держись. Причём взыграла она как раз в первую очередь в теперь уже бывших партийных и комсомольских работниках! Не во всех, конечно, но в немалом их количестве, достаточном, чтобы изуродовать все благие намерения коммунистических идеологов.
Гоги предложил несколько вариантов гостиниц на побережье. Была выбрана Архипо-Осиповка. У Рубцова же была только одна мысль – как можно скорее погасить долги Елены, сумма которых по самым общим подсчётам перешагнула уже трёхсоттысячный рубеж. Об этом он и говорил с Гоги, выехав на встречу с ним в краевой центр. Гоги, подвезя его после разговора до автовокзала на своём "шестисотом мерине", пообещал на прощанье, что если сезон отработают на побережье нормально, он с погашением долгов поможет.
Первая ездка в выбранную гостиницу прошла нормально, а вот вторая… Рубцов во второй заезд не поехал – нужно было готовить фермерам квартальные отчёты. Тут доход был невеликий, но надёжный и отработанный годами сотрудничества. На третий день под вечер за окнами посигналили. Он выглянул в окно и обомлел – возле двора стоял тот самый автобус, на котором уехала Елена с людьми. Станислав вышел к водителю и тот рассказал, что Елену с людьми взяли в гостинице в заложницы, а его отпустили за деньгами. Привезти он должен был сорок тысяч.
Рубцов велел водителю оставить автобус возле двора до утра, а сам кинулся звонить Елене на сотовый. Он не стал разбираться, куда опять делись деньги, собранные с людей – его беспокоили только сами люди. Елена Алексеевна, плача, сообщила ему о том, что ей угрожали, но она пока может передвигаться по территории гостиницы. Люди накормлены, отдыхают, как обычно. Шума особого хозяева поднимать не стали – зачем им и их "кураторам" лишние проблемы и антиреклама! Рубцов набрал Гоги:
- Гоги, добрый вечер. Что случилось?
- А ты не знаешь? Твоя Елена приехала без денег, и будет сидеть там до тех пор, пока хозяин гостиницы не получит сорок тысяч.
- Я постараюсь по-быстрому найти деньги. Отпусти их.
- Нет, Стас. Ты обещал мне тогда в машине, что всё будет в порядке. А что касается твоей бабы, то это твоя дорога. Ты сам её выбрал. И знаешь что? Дам тебе напоследок мужской совет: бросай её! Ты умный мужик, я тебе зла не хочу… – и Гоги дал отбой.
На следующий день Станислав поехал к своим фермерам – уже закончилась уборка ячменя с его поля. Он знал, что часть урожая была продана прямо на корню – обычная практика, когда срочно нужны деньги на покупку ГСМ, запчастей, удобрений. К вечеру вернулся с нужной суммой, а на следующий день рано утром водитель автобуса уехал в обратный путь за людьми и Еленой Алексеевной.
Встречали их через три дня часов в семь вечера – положенная неделя была отработана день в день. Отдохнувших людей развезли по домам. Елена, когда они остались в доме одни, пыталась что-то объяснить, но Рубцов не стал слушать её доводов. Сказал только, что морей больше не будет и лёг спать, отвернувшись к стенке. Он не мог ни о чём думать. В голове гудела колоколом только одна мысль: "За что? За что на него свалилось всё это? Вот уж действительно попал "из огня да в полымя". Вспомнилось, как пять лет назад, когда первый раз ушёл из дому под самый Новый год и жил на фазенде у тех самых фермеров, перебирая по ночам, как чётки, всю свою жизнь. В марте решился он уйти из жизни, сунув голову в петлю где-нибудь в лесополосе – долги замучили: занял осенью у приятеля-фермера семь неденоминированных ещё миллионов под десять процентов в месяц для раскрутки магазина. Потом, когда через несколько месяцев от магазина пришлось отказаться, чтобы рассчитаться с кредитором, занял у другого человека уже двадцать пять на этот раз под семнадцать процентов, но тот через месяц затребовал, ненормальный, деньги назад и, как нанятый, приезжал каждую неделю на фазенду с угрозами. Так вот в том самом марте двинул Станислав в город к одной старушке-гадалке, решив, что если она ничего ему не нагадает, висеть ему к ночи в петле. Но гадалка, раскинув на журнальном столике, колоду карт, описала ему в общих чертах его невесёлую жизнь и сообщила, что в августе решит он все свои проблемы. Может, она и врала ему, но, будучи по рангу своему гадальному хорошим психологом, хоть и не цыганка вроде, дала Рубцову самое необходимое в тот момент – надежду.
А с долгами он действительно рассчитался, отдав нетерпеливому кредитору с реализации урожая пятьдесят четыре миллиона…