Профессор медицинских наук Николотов Дмитрий Васильевич производил впечатление серьезного и спокойного человека. Чувствовалось, что он умеет нравиться окружающим. Такие с помощью непринужденных шуток и приветливых взглядов могут войти в контакт с кем угодно и где угодно. Они не чувствуют субординации и совершенно естественно ведут себя в кабинете у любого начальника, точно зная, что любое должностное лицо – это, прежде всего, человек. И люди – как на улице, так и в высоких кабинетах – чаще всего готовы откликнуться на просьбы этого доброжелательного, спокойного, искреннего человека. А уж он никогда не забудет одарить их своей обаятельной улыбкой.
Его кабинет, выдержанный в классическом стиле, отличался сдержанностью и деловитостью. Кожаный диван и кресла, изысканная мебель - каждая деталь, чувствовалось, была строго продумана. Все подчеркивало статус, солидное положение и успех в делах. К тому же впечатляли развешанные по стенам фотографии: на них Дмитрий Васильевич был запечатлён чуть ли не со всей элитой страны - и политики, и бизнесмены, и представители шоу-бизнеса и науки. Причем со всеми держался, несмотря на свой достаточно молодой возраст и вроде не очень солидную должность, очень и очень непринужденно. Но, несмотря на окружающий тебя дорогой минимализм, здесь было комфортно и хорошо.
Вот только раковина, которая всегда лежала на его письменном столе, не вписывалась в интерьер. Все в клинике давно дали ей название: «Раковина-головоломка», так как профессор часто, принимая какое-либо серьезное решение, не отводил своего взгляда от нее. «Раковинка-раковинка, помоги! – шутил персонал, выходя из кабинета Дмитрия Васильевича, оставляя его, задумчивым и притихшим, наедине со своей загадочной вещицей.
О ней профессор никому и никогда не рассказывал…
Это приключилось с ним давным-давно. Ему было, наверное, лет четырнадцать. В летние каникулы он как обычно отдыхал в пионерском лагере под Ленинградом недалеко от мыса Топорок у Балтийского. Однажды он и Сашка - мальчишка из их отряда - поспорили, кто из них быстрее доплывет на лодке до находящегося недалеко острова Мокрец. Спор был, в общем-то, продолжением борьбы за лидерство в отряде и за улыбку местной красавицы Катюхи, которая при этом споре и присутствовала. Она же и назначила приз – поцелуй. В сончас (непонятно почему это называлось сончас – ведь спать всех укладывали на два часа) небольшая группка пионеров, воспользовавшись тем, что вожатые отрядов занялись своими делами, тайно сбежала из спального блока и пробралась к лодочной стоянке. Погода в Финском заливе была не очень, но отступать было уже поздно – зрители подначивали: «Что, слабо?». Ребята сели за весла, Катюха взмахнула платком - гонка началась. Димка быстро вырвался вперед. Когда он был уже на полпути к победе, Сашка перестал грести, повернулся к нему и закричал: «Возвращайся - шторм начинается! Не успеем!». Где-то далеко на берегу махала платком и что-то кричала Катюха, но ветер относил слова в сторону, разобрать что-либо было невозможно. «Сейчас поверну, а Сашка дождется меня и рванет к острову отдохнувший, ну нет, друг, меня не проведешь». Он продолжал грести к острову, даже когда Сашка повернул свою лодку назад. Когда Николотов добрался до нужной точки, по заливу уже гуляли солидные волны, небо потемнело. Остаться и переждать шторм он не мог, после сончаса было построение отряда, на котором его отсутствие точно бы заметили, а это «залет». «Ничего, проскачу»,- решил он и, не оставляя себе времени на отдых, рванул в обратный путь.
«Как часто взрослые своей непримиримой требовательностью ставят подростков на грань между жизнью и смертью. Сколько трагедий можно было бы избежать, если бы ребенку с малолетства внушалось, что главное - это его жизнь, а все остальное ему помогут исправить», - думал потом повзрослевший Дмитрий, все возвращаясь и возвращаясь к этой истории.
Ветер крепчал, казалось, с каждой минутой, волны росли прямо на глазах, течение упорно относило лодку в глубь Финского залива. Чтобы держаться нужного направления, приходилось подставлять волнам борт. Лодку раскачивало, днище быстро заполнялось водой. Четырнадцатилетний подросток уже тогда, не сдавая свои позиции, пел, даже не пел, а кричал: «Врагу не сдается наш гордый Варяг…», но не слышал даже собственного голоса. Сколько часов мальчик боролся с разгулявшейся стихией за свою жизнь, определить было невозможно, время для него просто остановилось. В какой-то момент полузатопленную лодку приподняло очередной волной и перевернуло. Он какое-то время еще барахтался в воде, но сил уже не было. «Вот и все», - подумал Дима, глядя на уходившую от него все дальше и дальше темно-зеленую поверхность моря…
Нашли его через день на острове Рифовый. Как он оказался так далеко и как ему удалось выжить, никто объяснить не мог… Димка, на фоне грандиозного скандала, посчитал за лучшее не рассказывать, что произошло…
На самом деле… Он уже уходил на дно, когда его кто-то обхватил и потащил наверх к поверхности, к воздуху, к жизни. «Ребята успели вызвать спасателей», - подумал он. Вынырнув в обнимку со своим спасателем, Николотов с удивлением увидел, что смотрит в лицо красивой молодой девушки, его ровесницы, с длинными волосами. А когда, немного откашлявшись, отдышавшись и отхрипевшись, он немного отодвинулся от нее, то на фоне стремительно выраставших и опадающих волн увидел, что на ней нет верхней части купальника.
Представьте себе картину: шторм, огромные волны - а он, только что вытащенный из морских глубин, как конченый придурок, разглядывает девичью грудь. «Наверное, финка», - мелькнула спасительная мысль, которая объясняла все: и купание топлес, и странный цвет волос, которые были покрашены в сине-зеленые цвета разных оттенков. Вот тут и раздался ее удивительный смех, похожий на перезвон сотни маленьких колокольчиков. «Не бойся, теперь все будет хорошо», - это она сказала или у него в голове. «Или я умер, или галюники…» - думал Димка, пока неожиданная спасительница, прижав его к себе, с довольно приличной скоростью куда-то пробивалась сквозь волны.
Путешествие закончилось в небольшой бухточке с подветренной стороны какого-то островка. Здесь на мелководье она остановилась, обняла его, прижавшись всем телом: «Я спасла тебя. Ты теперь мой». Этот голос у него в голове от перенапряжения или от головокружительного «взрослого» поцелуя? Взяв за руку, странная спасительница потащила его из воды на прибрежную отмель. Абсолютно нагая, хотя и он тоже сбросил с себя все, что можно - пока боролся за жизнь, она упала на песок, увлекая его за собой… Остальное казалось сном. Чудесное спасение, прекрасная обнаженная девушка, его первая ночь с женщиной… на каком-то заброшенном острове… «Финка, точно финка», - пульсировала спасительная мысль… Уже под утро он забылся коротким сном.
Когда Димка проснулся, солнце было в зените. Девушки не было, он был укрыт куском какой-то мешковины, а рядом на песке был нарисован, как сейчас бы сказали, смайлик – улыбка и лежала раковина. Похожие раковины он видел на Черном море, но здесь, в Финском заливе…
Рассказать такое, в лучшем случае, стать на всю жизнь объектом насмешек, ну а в худшем – пациентом психушки на фоне юношеской гиперсексуальности.
«Надо же, - улыбнулся профессор, - раковина – головоломка». Он уже давно знал, как называют ее в клинике. «Действительно, есть над чем поломать голову,- подумал Дмитрий Васильевич, отложив раковину в сторону.
Через много лет он и сам стал сомневаться в реальности произошедшего… Вот только раковина на столе….