Обстановка в Эстонии, между тем, накалилась. Причем это относилось и к дипломатии. Каждый день кто-нибудь из высокопоставленных чиновников с той или с другой стороны, а то и с обеих сторон сразу, плевали друг на друга вполне искренними и компетентными плевками.
Что есть правда? А что – истина?
Кто прав? Кто виноват? Эстонцы ли, что видели в нас шестьдесят лет злых оккупантов, и теперь желающие обязательно соорудить троллейбусную обстановку на месте Бронзового солдата.
Или мы, наивно мечтающие о благодарности освобожденных в ходе второй мировой войны народов. Как будто бы неизвестно, что самая черная неблагодарность достается нам от тех, кого мы спасли.
Я, сама того не желая, оказалась в самом центре этого скандала, потому что ни Минобороны России, ни МИД Эстонии ни разу не занимались подобными процессами. И сами-то теперь не знали, что делать, как не потерять лицо? Как и куда перезахоронить старые прахи. По списку их было двенадцать, двенадцать грубо сколоченных гробов и один ящик для патронов, в котором должна была покоиться медсестра Елена- Ленина Варшавская, а сколько их там на самом деле было – до эксгумации, ведал лишь Бог.
- Хошь прикол, - позвонила я как-то Иванушкиной. - Набери яндекс. Там сейчас во всех топах новостных лент идет информация об Эзмиральде.( к тому времени Иванушкина уже узнала о Бронзовом солдате от меня столько, что могла бы отвечать урок у доски). Эзмиральда-то моя, прикинь, вчера подала в суд на Минобороны Эстонии с требованием оставить в покое останки отца. Приятно чувствовать себя вершителем судеб, ага?
- Не знаю, - ответила Иванушкина. – Я тут на автокурсах отучилась. Ты знаешь КАК это опасно? Через месяц после того как села за руль, я бортанула новенькую иномарку с мужем и женой внутри, и эта иномарка у меня на глазах пролетала 40 метров от удара, по встречной полосе. Иногда ты мне кажешься такой вот иномаркой, то ли моей, то ли чужой, Даська. Даже странно, что кроме меня этого никто не замечает. Ты как письмо, запечатанное в конверт… Неизвестно, что там – поздравление к празднику или сибирская язва?
- Меня может убить только случайность, - хохотнула я. – А твое неумение к тому времени водить, это не случайность, Иванушкина, это дурость.
..Весна в тот год, когда меня убили, стояла на редкость пригожая. Все было – как в учебниках физики, цветение, опыление, равновесие всех сил природы, от солнца до луны.
И месяц плавно плыл по небу. И спокойно, и ритмично качалась наша машина из Костромы, куда мы ехали с Вадиком навестить у бабушки нашу единственную дочь.
Вадик остановил машину где-то в поле. «Я тебя хочу», - привычно произнес он.
- А я тебя нет, - привычно вздохнула я, задирая юбку. Раньше сядешь, раньше выйдешь. В конце-концов домашнее насилие не самое поганое из видов преступлений.
На следующий день мне снова написал историк Петров: «Александра, уже даже и не важно, сможет ли поехать в Таллин Эзмиральда Сысоева. Ищите других родственников. Ищите потомков Ленины Варшавской, ее отец в свое время был известным в театральной среде критиком, а она сама в детстве написала книгу «Как я встречалась со Сталиным» - тут можно отыскать отличные концы!»
Боже мой, историк Петров хотел невозможного – тут бабушку-то не перевезти. Не то, что найти родственников единственной похороненной 70 лет назад на Тынисмяги девушки, которая – вот уж всем случайность сенсация, - была знакома с самим товарищем Иосифом Виссарионовичем.
- Хорошо, я постараюсь, - как же они меня все затрахали!!!!