начало - см. ПРОЛОГ
Вместо эпиграфа :
Ах, mon cheri, для сожалений повод
Легко найти, когда не зная брода,
петляешь по путям. Но фальши кроме
Встречаешь перекрестки и перроны,
Да пыльных поездов уют призывный,
пейзажи, проплывающие мимо,
Да мусор, да бумажную обертку.
( Все это, mon cheri плюс сплин и водка).
Не ври себе, что ты не знал концовки.
(В спектакле жизни сцена для массовки
Любезно предоставлена в начале).
Где неизбежны страсти и печали,
там ход сюжета скрыт на время тайной.
А ясность мысли гасит взор случайный-
Соседки по купэ… Там ближе к ночи
моральный кодекс странен и непрочен.
И ужин длинный в зале ресторанном
Не выглядит двусмысленно и странно.
Ах, mon ami, дарите розы дамам
И пейте красное, пока ещё плодами
Не оскудел уют. Пока Вы сами
На перекрестках жизни,- с тормозами,-
Прохожих провожаете глазами.
А время, отведенное надеждам,
Легко отдать на променад небрежный
По чьим-то паркам, цветникам, гостинным…
В единоборстве, как на поле минном,
Со взглядом глаз зеленых или синих.
часть 1
Посвящается Анри, с благодарностью и любовью.
Он прожил целых пять десятков лет,
Последних двадцать- ректором. Признаться,
он смог бы так прожить ещё лет двадцать:
философ, бард и несколько, поэт.
Почти метафизически (сонетом)
Писать о странном- вечном, не предметном
так, словно исповедуясь пред всеми,
писать, сознательно бросая семя
то в души, то в пустыню, то в бурьян.
Но кто же в рассужденьях не смутьян?
Имея шанс прослыть примерным мужем,
был благодушен внешне. Но снаружи
натура часто лжет. Пусть в этом деле
Все уверяют, что собаку съели.
Но вот, уже имея за спиной
приличный опыт жизни городской,
вдруг ощутив и годы и усталость,
задумался, что там ещё осталось-
лет двадцать долга, скуки и трудов?!
Собрал вещички, да и был таков.
Никто не ожидал такой развязки.
Ведь пять десятков, это вам не сказки.
Когда все больше тянет в кабинет
глядеть кино, читать на склоне лет
романы с философским содержаньем.
здесь и бунтарь пасует, ведь заранее
исход всех бунтов явно предрешен:
"Пройдет и это..." (знамо, испокон).
Поймав идею с рифмой заодно,
Нетрудно написать простой сценарий,
Привычный, словно старое кино,
в основе коего все тот же принцип странный-
смотреть на жизнь, на "прозу бытия"
задумчиво, с безмолвным содроганьем.
Но вздрагивать от каждого касанья.
И равнодушья к миру не тая,
перегорев в максимализме строк,
бесстрастно, будто старец или нищий,
взыскуя смысла и духовной пищи
читать в душе смятенно слово рок,
как будто Стикс досрочно пересек;
Так, якобы бы тебя взаправду нет,
так, якобы ты вовсе не от мира
сего. Но игры на изломе лет
оденут мудреца в тряпье сатира.
Случается, что Муза замолчит
И нет ни утешения, ни цели.
И проще яд принять в своей постели,
Чем поднимать иллюзии на щит.
Нас время учит говорить ясней:
Известно, врать себе не так уж сладко.
Когда покоя нет пусть и в достатке,
нет радости в простом теченье дней,
потерян смысл и к жизни интерес.
(Короче, достает унынья бес)
Тогда душа в томлении печальном
рвет путы мерзкой жизни "идеальной",-
размеряной могильной духоты,
привычки скверной- быть во всем примером,
когда любая мелочь бьет по нервам,
когда есть маска, но она не ты...
х х х
...Владимир жил один. Случалось, гостю
Он отдавал не раз свободный вечер.
Он искренне обрадовался встрече,
Что живость придает воспоминаньям,-
Поскольку яркими цветами детства,
Раскрашены бытийного страницы:
Так,- промелькнут в воспоминаньях лица,
Что помнишь двадцать лет. Вчерашний мальчик-
Смешной очкарик- стал теперь известен
В кругах (неузких) непростой науки.
Но все же часто предаваясь скуке,
От неустройства дней, без жизни личной,
почти один, в "затворе", франт столичный
Немногим развлекался: чтенье, фильмы,
Прогулки допозднА. А в доме пылью
Присыпаны от лености, на полках
Лежали кипы книг. Но поиск "толка"
Теперь уж был продолжен в интернете,
Поскольку рядом не было соседей,
А праздники все реже и короче,
Он обзавелся другом, между прочим,
Что занимал досуг его (и даже
Нещадно обличен был в эпатаже,
Раскритикован. Но потом оправдан...)
Они давно дружили. Это странно?
Но не сейчас, когда всемирной сетью
повязаны все физики на свете.
А лирики по сайтам муз терзая,
По виртуальным клубам заседают.
ПИСЬМО
к виртуальному собеседнику.
----
Прости.Опять все лгут слова,-
они как "маркеры" в болоте.
Но эти "вешки" при подходе
и сами на плаву едва.
Прав Витгенштейн. Так мало слов.
Вот музыка... ( Но петь не смею,
Я выражаюсь как умею, но мало базы и основ).
О чем писать? Душе едва ль
хватает всяких "битых истин".
Когда вокруг немного смысла,
то отражаясь, лгут слова.
Я вижу, ты не веришь мне.
И это правильно и верно.
Опять сижу, как та "сова"
и правлю мысли, словно перья,-
в них различая суть едва.
И в письмах- тонко, между строк-
мерцает слабый свет со-знанья.
(Но, дважды не войти в поток.
И исчезает смысл)... заранее
он отступает, словно блик,
маня зеркальным коридором,
в тот миг, когда ты "смысл" постиг,
бежит "прозренье" за которым:
Ты слеп! Лепи, рисуй иль пой-
невыразимо и неточно.
А суть бежит из наших строчек
как из пустыни- Дух святой.
Скульптура. Есть внутри душа?
Смотря у чьей. (Челлини- мастер
запечатлеть движенье властен.
А ты как Фауст, не дыша,
слюну глотая, впав в экстаз,
смирен им будешь десять раз).
Мой странный друг. Смотри в огонь,-
там пляска смерти, всесожжений.
И не пиши стихотворений,
не трогай сути вышней сон.
(Иль нет,- пиши... Но только так,
чтоб пели струны, точно нервы.
Пиши, как будто бы ты первый
узнал, как много в том души,
что изливается, змеясь
и ускользая коридором,
вдруг стало смыслом наших споров,
подспудно между строк таясь...)
( продолжение следует)