(Сатирический роман)
Часть вторая
Содержание
10. Крутой Марлин
11. Террористы из Самодурии
12. Разборки
13. В овальном кабинете
14. Усана Бен Ладен
15. Шантаж
16. Каймакова «заказали»
17. «Литературный вертеп»
18. Конец Бабы-Яги и Кощея Бессмертного
19. Шабаш в Белом доме
10. Крутой Марлин
Иван Богатырёв бесцельно брёл по засыпающему ночному Нью-Йорку. Он, талантливый чудовский писатель, тонкий стилист, чувственный поэт и беспощадный, бичующий пороки современного, прогнившего общества, сатирик, оказался совершенно не нужным здесь, за великим океаном, в великой стране предприимчивых белых людей и вымирающих, деградирующих ламанийцев, некогда единолично владевших этой обетованной, сказочно богатой землёй.
Ламанийцы не знали Бога и жили сами по себе, как бог на душу положит: питались кукурузой, бананами и прочей подножной растительностью, курили горький, вонючий табак, одевались в бизоньи шкуры. Женщины у них были воинственные и общие, дети росли, как придорожный бурьян. Ламанийцы не чтили Христа, потому что не догадывались об его существовании, и тем более не были благодарны за его кровь и плоть, отданные в далёкой, экзотической Иудее на съедение и поругание погрязшим в тяжких грехах правоверным евреям.
И приплыли однажды из-за большой воды бородатые белые люди в длинных и широких каное, привезли с собой страшных четвероногих животных, железные, изрыгающие гром и молнию, палки и огненную, валящую наземь как от yдара томагавком, воду. Белые черти, как прозвали их ламанийцы, захватили себе всю землю, а хозяевам оставили небольшие, не пригодные для обитания, горные участки, обнесённые колючей проволокой, словно тюрьма. Кто не захотел переселяться за колючую проволоку, – погиб, поражённый железными палками или затоптанный четвероногими животными. Остальные пристрастились к огненной воде, которая заменила им жену и пищу. Их научили верить в великого зелёного бога белых дьяволов, нарисованного на небольших, хрустящих бумажках. Этому соблазнительному богу пришельцы молились с утра до вечера. Ему пели гимны и в его честь совершали кровавые человеческие жертвоприношения.
Вот в такую страну, волей случая, и попал наш герой, чудовский писатель Иван Богатырёв.
Вика, жена и верный друг, товарищ по несчастью, ждала на углу, устало и отрешенно прислонившись к фонарному столбу. Все соседние столбы облепили крикливые и нахальные проститутки, и в Вике легко можно было узнать одну из этих пассий. «Ночные бабочки» были вызывающе одеты, беспрерывно курили марихуану и всячески подчёркивали свою профессиональную принадлежность перед проезжавшими по зеркально выметенной стрит шикарными автомобилями. Они распахивали навстречу им плащи и шубки, выставляли соблазнительно затянутые в молочно-белый нейлон ножки, вертели оголёнными до последней срамоты, круглыми, как орех, задницами и трясли длинными и мягкими, напоминающими по цвету и форме переспелые груши, сиськами.
Неподалёку, за углом, в грязной ночной забегаловке глотал виски без содовой толстый, шифонерообразный негр, местный сутенер, небритый и блестящий от пота, как будто натёртый чёрной мастикой, или вскрытый лаком. За столиком вокруг него, с толстыми, жёлтыми собачьими цепями на шеях, расположилась свита – такие же чёрные, блестящие и небритые, воняющие псиной и прогорклой дешёвой выпивкой.
Иван Богатырёв, не долго думая, снял «с поста» Вику и ввёл в кафешку погреться. Они уселись за столиком в противоположном конце заведения, заказали кофе и хотдоги.
Толстый негр-сутенёр лениво посмотрел в иx сторону и большие, водянистые маслины глаз его стали наливаться кровью. Он поднял руку, и бестолково галдящая свита его притихла.
– Эй ты, придурок! Да, да, я тебе говорю, – крикнул негр, тыкая в сторону Богатырёва чёрным, похожим на короткий мясной обрубок, немытым пальцем. – Я хочу тратить свои деньги, а значит твоя шалава должна работать, а не прохлаждаться в этой дыре. Ты кусок дерьма, и лишаешь меня верного заработка. Ты не знаешь, что связываешься с Крутым Марлином? Я проучу тебя, разрази меня гром!
Негр встал из-за столика и, как медведь гризли, переваливаясь с боку на бок, угрожающе двинулся к Ивану Богатырёву. Вика испуганно схватила Ивана за руку и больно сжала.
– Уйдём отсюда, эта чёрная горилла просто так не отвяжется, я его знаю.
– Сиди, – как будто что-то предчувствуя, спокойно сказал Иван.
В это время в кафе зашёл высокий красивый господин в траурном чёрном фраке и чёрном цилиндре. Едва взглянув на него, Богатырёв вскрикнул от радости, узнав в вошедшем своего старинного друга и учителя.
– Аполлион? Верамо! Какими путями дружище?
– Хэллоу, Иван! Не ожидал здесь тебя встретить, – с холодной, презрительной усмешкой на устах сказал чудовский граф, удерживая холёными, затянутыми в лайковые, белоснежные перчатки руками Ивана от ненужных и неуместных сентиментальных объятий. – Что хочет этот кусок чёрной, вонючей говядины? – деловито осведомился он таким тоном, словно негра-сутенёра не было в кафе и в помине.
– Вероятно, чёрное протухшее ходячее мясо хочет хорошей взбучки? – в тон ему подыграл Богатырёв.
Крутой Марлин при этих словах просто позеленел, что явственно было видно под чёрной кожей, и чуть не лопнул от злости.
– Клянусь всеми чертями ада, ты жестоко поплатишься за это, ходячей говнюк! – взревел негр-сутенёр и, как буйвол, бросился с кулаками на графа.
– Видит Бог, я этого не хотел, – смиренно покаялся Верамо, и смело шагнул на встречy чёрной, рычащей и пыхтящей, словно набирающий скорость поезд, махине.
И тут случилось что-то невообразимое! На чёрную тушу негра обрушился вдруг целый град сильных, точных ударов, так что из глаз у того брызнули искры. Сутенёр резко отпрянул от Верамо, будто наткнулся на чугунный столб, жалобно вскрикнул, беспомощно взмахнул руками и рухнул, словно мешок с требухой, на пол. Хрупкое заведение пошатнулось от падения чёрного мастодонта, но устояло.
Вика восторженно захлопала в ладоши:
– Йе-с! Ты сделал этого толстого говнюка, парень! – крикнула она опальному чудовскому графу.
Аполлион Верамо презрительно взглянул на поверженного противника.
– Полный нокаут... Эй, парни, вышвырните этот ходячий желудок на улицу, – велел он враз присмиревшим дружкам сутенёра.
Четверо вскочили с мест и бросились исполнять приказание нового повелителя. Через минуту бесчувственная туша некогда Крутого Марлина смачно шлёпнулась на грязную мостовую под окнами заведения. Негры выстроились перед Верамо, как национальные гвардейцы, в ожидании дальнейших распоряжений.
– Итак, парни, теперь крутым здесь буду – я и никто другой, – расхаживая взад-вперед вдоль строя, как заправский капрал, наставлял чёрных бандитов граф Верамо. – Зовите меня Крутой Аполлион...
– Крутой Наполеон? – удивлённо присвистнул один из чёрных, – нелегальный эмигрант с Гаити, немного знавший историю доброй старушки Франции.
– Пусть будет так, – Наполеон! – не стал его разубеждать крутой чудовский граф. – Вика будет старшей путаной, Иван-бравый солдат – коммерческим директором нашей совместной фирмы. Вы, говнюки, – нашими телохранителями. Вопросы есть?
– Вэри вэл, босс. Мы тебя поняли, – за всех ответил разговорчивый негр с Гаити.
– О,кэй, бой! Как твоё имя?
– Жюль Шаверни, сэр.
– Назначаю тебя главным над этими безмозглыми ослами, – похлопав его по плечу, сказал Верамо.
– Вы сделали удачный выбор, босс, – польщенный, вытянулся в струнку гаитянин Жюль.
– Ещё бы. Beдь в противном случае мне пришлось бы отправить тебя вслед за Крутым Марлином, тысяча искусственных «дилдо» ему в задницу! – невольно огорчил старшего телохранителя Верамо. – А сейчас, парни, мы на время оставим вас, – обратился он к остальным чёрным бандитам. – Делайте своё дело и не забывайте о вашем новом шефе. Я вас найду. Гуд бай!
Распрощавшись с присмиревшей шайкой, граф Верамо с Богатырёвым и Викой вышли на улицу. Бывшего Крутого Марлина там уже не было. Продрогшие на шквальном сквозняке проститутки продолжали соблазнять проезжавших мимо полуночных ловеласов своими покрытыми «гусиной» кожей прелестями.
– Экстремальные условия труда... И куда только профсоюзы смотрят? – глубокомысленно изрёк чудовский граф, проходя мимо своих подопечных.
– Шеф, молоко давай за вредность! – окликнула его одна проститутка, прослышавшая уже о перемене руководства компании.
– С Джека Лондона получи, халява, – недовольно огрызнулся Крутой Верамо и записал на ходу имя недовольной в «чёрный» блокнот. – Завтра же уволить! – бросил он едва поспевавшей за ним Вике.
11. Террористы из Самодурии
Иосиф Каймаков, Агнесса и Кристина благополучно приземлилась в Нью-Йорке, в аэропорту Кеннеди, и, пожелав миловидной стюардессе, обслуживавшей их во время утомительного полёта, счастливо оставаться, покинули «Боинг». Вслед за ними на благодатную заокеанскую землю ступил и уже известный нам Савелий Митрофанович Бричкин, бывший лихой таксист, а ныне менеджер по коммерческим вопросам в фирме своей предприимчивой ведьмы-тёщи. Но это ещё не всё!
Думаю, полнейшей неожиданностью для тебя, читатель, будет то, что Бричкиным не исчерпывался список прибывших из-за океана самодуровцев. Помимо вышеупомянутых четверых, был ещё некто пятый – Шайтан Шалдыков, отчаянный моджахед-одиночка, лелеявший голубую, как Боря Моисеев, мечту перенести самодуровский джихад и беспредел на заморскую территорию, и тем развязать здесь новую Басурманскую войну. С этой подлой целью и оказался Шалдыков в аэропорту Кеннеди. В чемодане у него был припрятан гранатомёт и двадцать килограммов гексогена, которым он намеревался взорвать Белый Дом в Вашингтоне. Помогать ему должны были террористы из секретной, тщательно замаскированной под мирных кочевников-бедуинов, организации «Аль-Кайда», которой руководил страшный и коварный террорист Усана Бен Ладен.
На широкой привокзальной площади пути-дороги бывших соотечественников-самодуровцев резко разошлись в разные стороны. Иосиф Каймаков, Агнесса и негритянка Кристина наняли жёлтое, как узбекская дыня, такси, за pyлём которого вальяжно восседал коричневый, до глаз заросший чёрным, жёстким, как проволока, волосом, мексиканец. Бричкин, привыкший на родине экономить на всём, взвалил вещички на спину и пошёл в город пешком. Моджахед Шалдыков, благополучно пронёсший мимо дотошных таможенников свой огнеопасный груз, поступил согласно своим убеждениям. Ворвавшись в шикарный рейсовый «бас» с кликом «Аллах акбар!» – он выхватил из кармана пистолет, приставил дуло к своему виску и объявил, что берёт сам себя в заложники.
– Эй вы, засранцы, фак вам в ухо заместо серьги, – кричал моджахед-одиночка, поводя по сторонам ошалелыми, вылезающими из орбит глазами религиозного фанатика, – если через минуту мои требования не будут выполнены, я прострелю себе череп и моя кровь и мозги будут на вас! Да, да, господа педерасты, на ваших костюмах и вы не отстираете их после никакими «Тайдами», чтоб они сгорели вместе с вашей продвинутой телерекламой! Считаю до трёх, при счёте «десять» – стреляю без предупреждения. А я, смею вас заверить, отличный стрелок. Два с половиной!.. Три на ниточке...
– Ол райт, сэр! Мы выполним все ваши требования, – испугался за чистоту салона водитель. – Только нам нужно время, чтобы доставить из банка необходимую вам сумму.
– Я трахал тебя в позапрошлый уик энд на крыше небоскрёба, воняющий бензином койот, – гордо оскорбился за свою безупречную репутацию бескорыстного борца за веру Шайтан Шалдыков. – За кого ты меня принимаешь, кусок использованной под головкой цилиндров прокладки? Мне вовсе не нужны твои липкие от блевотины и въевшихся фекалий деньги, у меня их больше, чем ты можешь себе вообразить. И вообще, самодуровцы не продаются!
– Что же ты хочешь, сын гремучей змеи и аллигатора? – удивлённо вскричал водитель и его темпераментно поддержали остальные пассажиры автобуса.
– О,кей, говнюки, – согласился выдвинуть требования сумасшедший самодуровский террорист. – Я желаю совсем немного: отослать посылку в Белый Дом вашему президенту. Почтовые расходы за ваш счёт!
– Это сложнее, – помрачнел вдруг, услышав о почтовых расходах, водитель. Раскрыв небольшой портативный «ноутбук», он задумчиво углубился в подсчёты.
– Проблемы, мистер? – забеспокоился Шалдыков.
– Йec, сэр, – согласно кивнул головой водитель, отрываясь от «ноутбука». – Я думаю, дешевле будет отвезти вашу посылку в Вашингтон на автобусе, чем посылать по почте.
– Я не возражаю, поехали, – согласился моджахед Шалдыков. Он не разбирался в компьютерной технике и конечно не догадывался, что ушлый водитель послал по Интернету срочное сообщение в ФСБ!
* * *
В этот день в кабинет шефа Федерального бюро расследований по электронной почте поступило уже не первое донесение о появившихся в Нью-Йорке загадочных террористах. Террористов было много, среди них были как мужчины, так и женщины. Террористы были как чёрные, так и белые, и даже, мало того, – цветные. Преступления и террористические акты они совершали самые разные: одни пытались расплатиться с таксистом подозрительными красно-коричневыми денежными купюрами с изображением испанского кривого ножа – мачете, которым негры рубят сахарный тростник на плантациях, и тяжёлого пролетарского молотка – кувалды. Когда цветной таксист, латинос, отказался принимать непонятные банкноты и потребован кредитную карточку, террористы, двое из которых являлись террористками, ударили его длинным и толстым резиновым предметом, похожим на полицейскую дубинку, по голове, лишив тем самым сознания. Засунули оный же чёрный резиновый предмет таксисту в рот и, забрав всю выручку, скрылись в неизвестном направлении. Другой террорист-одиночка угнал со стоянки возле заправочной станции бортовой «Мерседес»-фуру, гружёную радиоактивными отходами, и потребовал немедленной отправки назад, в Самодурию. Противогаза и средств радиационно-химической защиты преступник не имеет, через каждые пять минут дезинфицирует себя порядочной дозой виски и грозится подарить «Мерседес» с ядерные отходами тёще на день рождения. Над проблемой непонятной самодуровской идиомы «тёщя», имеющей непереводимый на иностранные языки, узконациональный смысл, уже работают лучшие лингвисты и дешифровщики из Центрального разведывательного управления.
Третий террорист, как явствует из только что полученного донесения, захватил рейсовый автобус и грозится выстрелом снести самомy себе череп, если его нелепая, параноидальная идея, отправить господину Президенту посылку с гостинцами, не будет сейчас же воплощена в жизнь. И, наконец, чего стоит поступившее ночью предупреждение о появлении в чёрном квартале Гринвичь Виллидж некоего господина, назвавшегося ни много, ни мало – Наполеоном Бонапартом! Тем самым, сбежавшим с острова Эльба и высадившемся на побережье южной Франции... Шеф ФБP очень хорошо знал мировую историю, хоть и получал по этому предмету в колледже одни тройки.
Высокий полицейский чин сел за компьютер и быстро забегал тонкими, холёными пальцами педераста по пыльной клавиатуре. На голубoм экране монитора высветилась детская игра в битву при Ватерлоо.
– Я поимею этого воскресшего говнюка, не будь я Томас Супер-Пупер, – зловеще скалясь, принялся мочить облачённых в педерастические голубые мундиры бравых наполеоновских гвардейцев шеф ФБР. – Я буду иметь его, как он некогда имел наших союзников англичан... И я говорю тебе, Томас, ты сделаешь этот кусок надушенного парижскими духами дерьма, чего бы это тебе не стоило! У тебя получится, парень. Йес!..
12. Разборки
В это время в укромном тихом месте на берегу Гудзона шла бурная разборка кровавой самодуровской мафии. Честные нью-йоркские налогоплательщики с испугом шарахались в разные стороны.
– Ты не предупредил, подлец, что у тебя нет конвертируемой валюты, и втравил меня в противозаконные действия, – эмоционально выкрикивала на весь остров Манхэттэн дочка Бабы-Яги Агнесса. – Между нами всё кончено! Я требую адвоката.
– Боюсь, что здесь понадобится прокурор, – цинично заметила негритянка Кристина, до сих пор переживавшая из-за порчи своей любимой резиновом игрушки (одну из частей её пришлось использовать вместо кляпа во время недавнего ограбления таксиста).
– И ты, Брут?.. – страдальчески простонала Агнесса, затравленно взглянув на подругу.
Иосиф Каймаков презрительно смотрел на Агнессу и сосредоточенно жевал жевательную резинку.
– И вообще, прекрати воровать у меня из сумочки презервативы, извращенец! Их используют совсем для другой цели, чем ты это делаешь сейчас...
Иосиф тут же прекратил жевать и выплюнул в грязные воды Гудзона то, что было у него во рту.
– Прошу прощения, мэм, я не умею читать по-английски, – сказал он смущённо.
– Там есть инструкция к применению.
– Да?.. – Каймаков с сожалением глянул на уплывающий в сторону Атлантического океана жёлтый предает, поинтересовался об его стоимости.
– Какое это имеет значение? – сердито фыркнула раздосадованная Агнесса.
– Мы могли бы зарабатывать этим на жизнь.
– Ты хочешь спекулировать контрацептивами? – удивилась дочка Бабы-Яги.
– Нет. Вы бы с Кристиной могли заняться проституцией. Америка – страна больших возможностей! – сказал Каймаков.
Так они и порешили. Дело оставалось за малым – найти подходящего сутенёра. На ближайшей бирже труда им порекомендовали безработного с некоторых пор Крутого Марлина.
Негр, едва увидев непропорционально сложенную, сухощавую фигуру Агнессы плотоядно сглотнул слюну и без разговоров взял обеих подруг под свою опеку. Иосифу он предложил место телохранителя.
– Я тоже с этого начинал, дружище, – рассказывал он, лениво потягивая неизменное виски в уютном ночном стриптиз-баре. – Ты не думай, что это плохая работа: нашими девочками пользуются даже президенты. Вот был недавно забавный случай в Вашингтоне, в овальном кабинете Белого Дома...
Иосиф Каймаков не стал слушать голубую чушь про овальный кабинет американского Президента. Куда интересней было наблюдать за подиумом в центре зала, где вокруг блестящего металлического шеста вертелись полуобнажённые Агнесса и негритянка Кристина. На обеих было надето нижнее бельё, но столь узкое и прозрачное, что казалось будто никакого белья вовсе и не было. И в то же время оно было! Бред какой-то, ей богу... Не было и одновременно было. Но не в этом дело. Главное то, что узких полосок белья было вполне достаточно для того, чтобы глазевшие на соблазнительных стриптизёрок толстосумы могли просунуть под эти кружевные полоски полноценные заокеанские баксы.
Каймаков во все глаза смотрел на эти зелёные, аппетитно сложенные бумажки, в умe подсчитывая барыши: «Сотню – говорящей, неумытой говядине на выпивку, по полтиннику девочкам на колготки, остальное – мне на поиски Бовы и Беллера!»
Сложные арифметические упражнения его прервала вдруг разъярённая толпа негров, с бранью и угрожающими выкриками ворвавшаяся в стриптиз-бар.
– Вот он, негодяй и подонок, бывший Крутой Марлин, – вскричал передний негр, нелегальный эмигрант с Гаити, Жюль Шаверни и указал пальцем на своего недавнего шефа. – Ты уже покойник, Марлин! Тебя предупреждали, чтобы ты не становился на пути у Крутого Наполеона? Так пеняй на себя... Парни, ну-ка проучите эту толстую, расплывшуюся медузу, – велел он своим приятелям.
Негры, разломав столы, взяли каждый по увесистой ножке-дубинке. Толпой кинулись на бедного Марлина.
– О, мой Бог, опять будут бить! – взмолился сутенёр, быстро схватил бокал с недопитым виски, но впопыхах пронёс сию чашу мимо своих уст. – Впрочем, да будет не моя воля, но твоя, – смиренно вздохнул Марлин и стремительно, в два приёма, с жадностью заглотнул виски. – Сие есть кровь моя, пейте в память обо мне! – сказал, безумно глядя в глаза своих противников.
Негры остолбенели. Один, в двух шагах от Марлина, застыл с поднятой для удара ножкой стола.
– Что делаешь, делай скорей, Иуда! – ни за что ни про что оскорбил его сутенёр.
Негр испугался eщё пуще и со страху отвесил Марлину звонкую оплеуху по правой щеке. Выживший из ума сутенёр тут же подставил левую.
– Прости его, Отец Небесный, ибо сам не знает, что творит, и левая рука этого куска коровьего помёта не ведает, что творит правая.
Тут уже заволновались все посетители стриптиз-бара. Кто-то предложил вызвать карету «Скорой помощи».
– Мне суждено быть там, где пребывает Отец мой Небесный, – согласился бывший Крутой Марлин. А когда кто-то вытащил сотовый телефон и стал лихорадочно набирать нужный номер, обнадежил: – В доме Отца моего обителей много. Радуйся, раввуни, не пропоёт трижды Майкл Джексон, как будешь сегодня же со мной в психушке!
Таким образом хорошо подготовленная и тщательно продуманная акция графa Верамо по устранению нежелательного конкурента потерпела крах. Гаитянин Шаверни с бандой головорезов, не солоно хлебавши, возвратились к своему новому боссу.
* * *
Узнав о происшествии в стриптиз-баре, Аполлион Верамо понял,
что бывший Крутой Марлин допился до чёртиков, на плече у него сидит «белка» и что-то шепчет... Куда существеннее и опаснее было появление в Нью-Йорке Иосифа Каймакова и компании. Тут нужен был глаз да глаз! Они могли разрушить все его планы, а планы у его сиятельства графа Верамо были грандиозные: он хотел, ни много ни мало – стать полновластным хозяином всей Америки! А хозяином Америки можно было стать, как известно, только одним путём – победив на очередных президентских выборах. Очередные президентские выборы были уже не за горами, и Верамо решил выдвинуть свою кандидатуру. Оставалось всего ничего: найти деньги на предвыборную компанию, которая была весьма многочисленна. Он поделился своими проблемами с Иваном Богатырёвым.
– Где взять деньги? – удивлённо взглянул на учителя Богатырёв. – В Америке это не вопрос. Сразу видно, чтo ты здесь недавно. В Америке деньги валяются под ногами и только ленивый не нагибается, чтобы подобрать сколько ему надо.
– Например? – учтиво осведомился чудовский граф.
– Мы могли бы делась деньги, как прочие американцы.
– Фальшивые? – уточнил Верамо.
– О, нет, настоящие, – расплылся в понимающей улыбке Богатырёв. – В Америке под этим подразумевают занятие бизнесом.
– Но бизнес у нас уже есть, – напомнил крутой чудовский граф, намекая на индустрию интимных развлечений, к которой был с некоторых пор причастен.
– Ол райт, шеф! Есть ещё очень много способов сравнительно честной добычи денег, – сказал Иван Богатырёв. – Можно, например, назваться сыном лейтенанта Шмидта... Хотя, пардон, это из другой оперы.
– Что же ещё? – нетерпеливо полюбопытствовал граф.
– Ну, банальный «гоп-стоп» нам тоже, думаю, не подойдёт, – ра¬зочарованно протянул Иван.
– Криминал исключается, – категорически отрезал Верамо.
– Может быть, попытаться найти спонсоров?
– Это идея! – обрадовался граф. – Вот только где их искать?
– Спонсоров можно искать везде, даже там, куда Макар телят не
гонял, – глубокомысленно изрёк Иван. – Кстати, ты, Аполлион, имеешь некоторый опыт общения с подобными... бизнесменами, – намекнул осторожно.
– Ты предлагаешь?.. – сразу же оживился таинственный граф, вспомнив свои давнишние похождения в Чуди.
– А почему бы не рискнуть? – продолжал загадочный диалог Богатырёв. – Америка – страна сумасшедших, здесь у нас найдётся много последователей.
– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает... – патетически, как на сцене захудалого провинциального театра, начал граф Верамо.
– Глупости? – подсказал, не блещущий знаниями мировой классики, Иван.
Аполлион осёкся, укоризненно взглянул на неучтивого ученика, обречённо вздохнув, промолвил: – Может быть, ты и прав, Борис. Но, как говорил Мопассан, ближе к телу!..
13. В овальном кабинете
«Мерседес» с радиоактивными отходами, угнанный Савелием Бричкиным, ходко шёл на северо-запад, в сторону канадской границы. Бричкин плохо учился в школе и не знал географию, ему казалось, что там, на крайнем северо-западе США, Аляска по суху соединяется с Чудью. Туда и держал путь бывший чудовский таксист. Его преследовала целая свора белых полицейских машин с мигалками, впереди кружились юркие вертолёты «Грин Бис», то и дело сбрасывающие на дорогу нечистоты. Всё лобовое стекло «мерса» было заляпано коровьим и человечьим дерьмом, но Савелий Бричкин, как истинный чудовец, не сдавался. Он летел со страшной скоростью по самой середине «хай вэя», почти ничего не видя, сшибая в кювет встречные машины.. Полицейские никак не могли обогнать его и тщетно перебирали пальцами, словно мусульманские чётки, предназначенные ему наручники. Гринписовские «вертушки» тоже не могли ничего
поделать с отчаянным угонщиком, да и запас дерьма у них стремительно подходил к концу.
Штаты мелькали за окном «Мерседеса» как верстовые столбы в родимой Чуди. И в каждом штате были свои законы и своя конституция. В одном была отменена смертная казнь и Бричкин хотел было уже сдаться на милость тамошних властей, но вовремя передумал, узнав, что в штате строго блюдётся сухой закон и продажа спиртного, до чего так падка была широкая чудовская душа Савелия Митрофановича, под страхом смертной казни запрещена. Законодательство другого штата наложило вето на разнузданную деятельность «Грин Пис», и Бричкин вздохнул свободно, увидев, что зелёные, как аллигаторы, «вертушки» отстали. Полиция тоже замешкалась на границе, оформляя необходимые бумаги на въезд в чужой штат. На смену им отовсюду, кок мухи на то, что было на лобовом стекле машины, слетелись теле, радио и газетные репортёры, страдавшие неутолимым зудом сенсационных разоблачений. Это было как нельзя кстати: Бричкин решил воспользоваться счастливым случаем, объявил себя политическим эмигрантом из тоталитарной Самодурии и попросил политического убежища в США. Радиоактивный мусор он согласился вернуть только после того, как будут удовлетворены все его справедливые требования.
– Вы подвергались сексуальным преследованиям у себя на родине? – задавал заведомо провокационные вопросы дотошный корреспондент «жёлтой» бульварной газеты для голубых «Мой маленький фрэнд» Хомер Айринг.
Бричкин решил сгустить краски и согласно кивнул головой.
– Конечно подвергался, а как же иначе.
– В чём это выражалось, сэр?
Директор таксомоторного парка однажды пригрозил, что трахнет и меня, и мою покойную маму, если я... – наморщив лоб, принялся припоминать Савелий.
– Это не важно. Ваш сексуальный партнёр выполнил своё обещание? – скрипя пером, допытывался мистер Айринг.
– К сожалению, нет, сэр, – огорчил корреспондента Бричкин. – Дело в том, что у нас в Чуди глагол «трахать», помимо основного, имеет ещё и переносное значение. Им пользуются не только педерасты, но и вполне нормальные, правильные по жизни мужики.
– Йес, сэр, я вас понял, – схватывал всё на лету Хомер Айринг и тут же, трансформировав мысль в доступную для восприятия простого американца форму, заносил в свой блокнот. Так, он писал:
«Мистер Савелий Митрофанович Бричкин (бисексуал) долгое время жил со своим автомобилем марки «Река Волга». На собственную жену сил и времени уже не оставалось и она, как принято, жила с кем попало или, возможно, только делала вид... Предполагаемые любовники: Сильвестр Сталлоне, Шварц Негер, Брюс Ли, Ван Дамм, Филипп Киркоров. При пении последнего супруга мистера Бричкина, по её собственному признанию, не однократно испытывала оргазм. Глагол «трахать» в чудовском языке обозначает совсем не то, что в других, нормальных человеческих языках. Здесь под этим можно подразумевать всё, что угодно, только не его основное значение. Американских туристов предупреждаем, – если вам в Чудове, на улице, скажут, что «трахали» вас в некоторые места, оглянитесь по сторонам: возможно, вы переходите улицу в неположенном месте, либо наступили кому-нибудь нa ногу. Для улаживания проблемы рекомендуется извиниться и сообщить прохожему, что вы «трахали» его туда же!»
* * *
Сообщение о требовании террористом Савелием Бричкиным политического убежища пришло в Белым Дом вместе с посылкой от другого террориста, моджахеда-одиночки Шайтана Шалдыкова.
– Гексоген? – удивлённо взглянул на аккуратно упакованный на почте чемоданчик президент США Бобби Фауст.
– Вы поразительно догадливы, господин президент, – бесстыдно обнажив в улыбке широкие лопаты белых лошадиных зубов, сказал клерк, доставивший посылку в овальный кабинет Белого Дома. – С вас три доллара за доставку.
– Два с половиной, – по привычке принялся меркантильно торговаться Фауст. Часовой механизм в страшном чемоданчике неумолимо и безжалостно отсчитывал последние секунды его жизни.
– Господин президент, в нашей почтовой фирме самые дешёвые в Вашингтоне расценки, – протестующе воскликнул клерк и улыбка его из добродушной трансформировалась в зловещий, волчий оскал капитализма.
– Это ваши проблемы, сэр. Я назвал свою цену и не уступлю ни цента, – стоял на своём Бобби Фауст.
– Тогда я заберу посылку назад! – пригрозил клерк.
– Как вам будет угодно.
Не успела за почтовым клерком закрыться массивная, дубовая дверь овального кабинета, как прогремел страшный взрыв. В здании вылетели все стёкла, треснул потолок, в полу образовалась глубокая воронка. Жалкие останки несговорчивого, упрямого клерка и дюжины морских пехотинцев из личной охраны президента разбросало далеко по окрестностям. Голова одного морского пехотинца залетела на баскетбольную площадку соседнего колледжа и игроки, приняв её за новый оригинальный мяч, долго играли ею в баскетбол.
Бобби Фауст открыл дверь и с интересом выглянул в коридор. Там всё ещё клубились тучи едкого, воняющего взрывчаткой дыма. Из воронки, отряхиваясь, вылез незнакомый господин в чёрном цилиндре и фраке. Галантно поклонившись президенту, представился:
– Аполлион Верамо, граф. Прибыл с секретным поручением.
– Откуда? – на всякий случай уточнил Фауст.
– Оттуда, – кивнул в глубь воронки граф Верамо.
– О,кей! – удовлетворённо сказал президент и пригласил графа в свой кабинет, ничуть не пострадавший от взрыва.
Вслед за Верамо в овальный кабинет тайно проникла и невесть откуда взявшаяся здесь Вика Муха, сожительница Ивана Богатырёва.
– Вы хотите сделать мне минет? – без обиняков спросил президент Бобби Фауст, плотоядно взглянув на таинственную незнакомку.
– Ты угадал, дорогой Бобби. Только после минета, который его сиятельство граф будет снимать на плёнку скрытой камерой, ты назначишь меня своей личной секретаршей по особо важным делам.
– Bay! Это шантаж, – запротестовал президент Фауст. – Я вынужден 6удy вызвать полицию. Вы знаете свои права, мэм?
– Только обязанности, мать твою... – грязно выругалась Bика, выведенная из себя несговорчивостью президента. – У нас в Самодурии ни у кого нет никаких прав, кроме водительских, да и те у половины – липовые!
– А как же права человека? – осторожно спросил Бобби Фaycт.
– Подотрись ими в одном месте, – посоветовала президенту Вика.
– Это идея! – поднял к верху палец Фауст. – Сегодня же велю издателям печатать «Декларацию прав человека» на туалетной бумаге. Чтобы читали все.
– Дёшево и сердито, – подытожил разговор безучастно слушавший всю эту ахинею граф Верамо. – Почитал в сортире о своих правах, подтёрся, выбросил. Большего они не стоят!
– Не будем спорить, господа, тем более, что о вкусах не спорят, – примиряюще сказал Фауст.
– Так как насчёт минета, господин президент? – вновь искушающе вопросила очаровательная соблазнительница.
– Гм... ну, если об этом никто не будет знать... – сдаваясь, замялся президент Бобби Фауст.
– Могила, Боб! – заверила, падая пред ним на колени, Вика.
Верамо на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами, вышел в коридор и поманил томившегося там газетного репортера Хомера Айринга, прибывшего незадолго до взрыва в Белый Дом с северо-западной границы с сообщением о требовании Савелия Бричкина. На шее у Хомера висело несколько фотоаппаратов и видеокамера, которую он тут же включил, запечатлевая для потомков открывшуюся перед ним картину. Сцена вполне годилась для крутого порнофильма со сладострастными стонами, сексуальными криками, скрежетом зубов, горячими заверениями в любви, просьбами многократного повторения, математической констатацией глубины, ширины, угла наклона и прочего.
Помимо стрекочущей камеры, защелкали затворами и фотоаппараты, ослепляя присутствующих яркими вспышками. Президент Бобби Фауст недовольно взглянул на корреспондента Айринга, прищурился, надел чёрные очки от солнца и продолжил важное государственное дело...
На следующий день Вика получила искомую должность личного секретаря президента и с утра приступила к своим непосредственным, штатным обязанностям.
14. Усана Бен Ладен
Шайтан Шалдыков, коварный моджахед-одиночка, добился-таки своей гнусной цели. Прибыв в славный город Вашингтон, он отпустил захваченный рейсовый автобус вместе с заложниками на все четыре стороны и с чемоданом в руке заглянул в офис ближайшего почтового отделения... Что последовало за этим, нам хорошо известно из предыдущей главы.
Избавившись таким образом от чемодана и развязав себе руки, Шалдыков сейчас же повязал лоб лоскутом зелёной материи, на котором было написано по-арабски «Аллах велик!» Прохожие, в большинстве своём, не знали арабского языка и остались к изречению равнодушны.
Затем террорист отправился на ближайший «флимаркет» (блошиный базар) и, побродив между рядов, быстро нашёл то, что ему было нужно. Седой, как лунь, закутанный в белые медицинские одежды аксакал продавал допотопные, стоптанные сафьяновые сапоги-скороходы.
– Сколько просишь за обувь, уважаемый ходжи? – так и вцепился жадными пальцами в искомые сапоги хитрый Шайтан Шалдыков. Он опаздывал на встречу с главным американским террористом Усана Бен Ладеном, место которой изменить было уже нельзя, но и переплачивать за какие-то дрянные сказочные сапоги-скороходы ему не хотелось.
– Товар добротный, сам видишь, почтеннейший, – начал по обычаю издалека не менее хитрый аксакал, но Шалдыков его нетерпеливо прервал.
– Сколько? Но учти, что красная цена этой дряни – десятка баксов. Из уважения к твоим сединам даю пятнадцать. – Моджахед отсчитал деньги и пододвинул их аксакалу.
– Побойся Аллаха, кого грабишь? – сердито всплеснул руками продавец и резко отодвинул деньги. – Такого товара ни в одном сэкэнд хэнде не найдёшь! Чистая козловая кожа.
– Двадцать и ни центом больше! – вскричал в отчаянии Шайтан Шалдыков. До встречи с могущественным Бен Ладеном в пустынной, засушливой прерии далёкого штата Юта оставалось десять минут. Если он не поспеет к этому времени, голове его, вероятно, уже сегодня суждено будет навеки расстаться с туловищем. В террористической организации моджахедов царила железная дисциплина!
– Так и быть, уважаемый, только снисходя к твоей молодости и глупости, – сдался наконец седобородый аксакал. – Бери обувь и носи на здоровье... Будешь случайно в Мекке, поклонись за меня священной Каабе, я уж, видно, в Саудовскую Аравию не ездок. Неверные берут слишком большой бакшиш за полёт на своих проклятых «Боингах».
Шайтан Шалдыков быстро сгрёб покупку и поспешил покинуть «блошиный» рынок. По пути его пытался остановить молодой турок в красной феске и синем джинсовом костюме, предлагая приобрести волшебную лампу Аладдина. Но волшебной лампы Шалдыкову было не нужно, ему за глаза хватало сапог-скороходов. Зайдя за угол флимаркета, он разулся, не без труда натянул маловатые сапоги, постучал каблуками о землю. В ту жe минуту в ногах у него будто включилось раннее зажигание, ноги выписали стремительные круги, сорвались с места и, едва не опережая остальные части тела, помчались но улице. Позади вздымалась пыль, как от проехавшего мотоцикла.
Полицейский, мимо которого пронеслось загадочное транспортное средство, напрасно вглядывался в задний бампер, пытаясь рассмотреть номер: визуально отличить 43-ий от 42-го на такой сумасшедшей скорости было практически невозможно.
Моджахед Шайтан Шалдыков покрыл за какие-нибудь пять минут больше четырёхсот миль и вскоре был уже в штате Юта, где в укромном месте неподалёку от пустынных и диких Скалистых гор его поджидал Усана Бен Ладен с шайкой отъявленных головорезов из терро¬ристической организации Аль Кайда. Здесь же был и известный чудовский террорист, предводитель диких горных касогов, Хасан Абдурахман ибн Хоттаб, перебравшийся за океан незадолго перед Шалдыковым. Дело в том, что очередная Басурманская война в бывшей Чуди подходила к концу, войско славного самодуровского генерала Змея Горыныча успешно мочило поганых в южных горах. Отступать террористам было некуда да и незачем и они геройски погибали в боях, как тараканы от дихлофоса. Главари поганых – ханы, шахи-маты и эмиры – вовремя смекнули, что дело пахнет керосином, и стали шустро разбегаться в разные стороны. Так и оказался старик Хоттабыч в штате Юта, в шайке кровожадного Бен Ладена.
На секретном совещании моджахедов, в котором принял участие и Шайтан Шалдыков, было решено перенести Басурманскую войну сюда в Америку. Стали думать и гадать как это сделать.
– Нужно что-нибудь взорвать, – предложил специалист по взрывам Шайтан Шалдыков.
– Что? – сухо осведомился Бен Ладен.
– Тротил или гексоген, – уточнил моджахед.
– Это идея! – оживился главарь террористов. – Надеюсь, ты готов стать мучеником за веру, шахидом? Мы дадим тебе тротил и гексоген, сколько сможешь унести на себе. Пойдёшь в город гяуров, взорвёшь как только соберётся побольше народу. Перед этим не забудь крикнуть: «Аллах акбар!» Через четверть часа после взрыва я выступлю по телевидению штата в Солт-Лейк-Сити и возьму на себя всю ответственность за теракт. Так положено, В это время ты уже будешь в раю рядом с Аллахом и Мухаммедом. Хочешь?
– Не очень... – замялся Шайтан Шалдыков. – А нельзя ли, чтобы этот тротил и гексоген вместо меня поносил кто-нибудь другой?
Желающих не оказалось и вопрос отпал сам собой, перешли к обсуждению следующего.
– У меня есть не старый и не очень побитый молью ковёр-самолёт, – признался старик Хоттабыч. – На нём вполне можно долететь до Нью-Йорка и сбросить бомбы на крыши Всемирного торгового центра и небоскреба Эмпайр-стейт-билдинг.
– На подлёте к городу ковёр могут перехватить истребители ВВС США и помешать отбомбиться, – выдвинул контраргумент Усана Бен Ладен. – У твоего ковра будет воздушное прикрытие?
– Об этом я не подумал, господин, – сконфузился старик Хоттабыч.
– Думай. Даю тебе три минуты на разглашение, после стреляю, – пригрозил Бен Ладен. Положил перед собой японские электронике часы, пистолет и стал ждать.
– Брэк! – как заправский судья во время поединка боксеров выкрикнул Шайтан Шалдыков и встал между Бен Ладеном и Хоттабычем. – Не будем ссориться, правоверные, это только на руку гяурам... А на ковре-самолёте мог бы полететь вторым пилотом – я, Аллах акбар!
Главарь террористов Бен Ладен с испугом покосился на него и пробормотал:
– Только гексоген не взрывай, длинноухий осел. Ты ещё не во Всемирном торговом центре.
– У них скоро президентские выборы, не мешало бы приурочить взрыв к этой дате, – предложил оправившийся от неловкости Хоттаб.
– А вот это попробуйте, – сразу же согласился Бен Ладен.
На этом совещание было окончено, все разошлись по своим местам. Хоттаб с Шалдыковым принялись готовить ковёр-самолёт к вылету. Они повесили его на протянутую между деревьями верёвку, тщательно выколотили палками, отряхнули от въевшейся в ткань многовековой пыли, кое-где заштопали. Притащили из тайного схрона в горах крупнокалиберный пулемёт и скорострельную пушку, установили впереди, около пилотских мест. Моджахеды-носильшики, среди которых были и местные негры-наёмники, стали, пыхтя, загружать ковёр-самолёт взрывчаткой и тяжёлыми авиационными бомбами. Продуктов на дорогу пилоты решили не брать, ограничившись компактно сложенной скатертью-самобранкой. Перекинули через плечо ремни офицерских планшетов с картами и полётным заданием, засунули за пояса парабеллумы, надели лётные очки и шлемы.
– Во имя Аллаха милостивого милосердного... – начал краткую молитву Усана Бен Ладен.
Террористы – и отправлявшиеся в полёт, и остающиеся – расстелили на земле молитвенные коврики, упали на колени, стали в экстазе биться головами о землю и выкрикивать бессвязные арабские фразы, в виду того, что подлинных молитв не знал никто.
Отдав положенную религиозную дань, проворно вскочили па ноги, засуетились вокруг ковра-самолёта. Хоттаб с Шалдыковым уселись с ногами на ковёр, толпа террористов схватила его за четыре угла и поволокла в Скалистые горы, к пропасти.
– Что хотят с нами сделать эти безмозглые бараны? – удивлённо спросил у второго пилота командир старик Хоттабыч.
– Ничего особенного, уважаемый Хасан. Они хотят всего-навсего сбросить нас в пропасть, – флегматично ответил Шайтан Шалдыков.
– И эти сыны гиены думают, что мы полетим? – скептически усмехнулся Хоттабыч и поправил за спиной тяжёлый ранец с парашютом. – О, святая наивность...
– Рождённый ползать, летать не сможет, – согласился Шалдыков, но всё же маленький вокально-инструментальный ансамблик надежды (как писал один известный поэт-бард) у него ещё оставался.
Моджахеды, раскачав, сбросили ненужный ковёр-самолёт в пропасть, умыли тут же руки и удалились. Но ковёр, как это ни странно, не рухнул камнем вниз, а плавно спланировал, стал махать краями, как птица крыльями, набрал нужную высоту.
– Летим! – радостно вскричал Шайтан Шалдыков и от полноты чувств нажал на гашетку пулемёта. Тот тяжело загрохотал, давясь лентой, брезгливо выплёвывая: пустые гильзы.
Шалдыков отсалютовал бездонному голубому небу и облакам, прекратил пальбу.
Старик Хоттабыч, морщась от сильного встречного ветра, махнул рукой на северо-восток, приказал:
– Держать курс, второй пилот. Не отклоняться. Не спать, не есть. Следить за небом. Будем подлетать к Нью-Йорку, – разбудишь...
15. Шантаж
Рекламная кампания по раскручиванию кандидата в президенты США Аполлиона Верамо стремительно набирала обороты. Опальный чудовский граф, благодаря своим «потусторонним» связям, стал уже фактическим хозяином Белого Дома и дверь в овальным кабинет действующего президента Бобби Фауста открывал исключительно ногой. Тут сыграл свою роль и тонкий шантаж, который умело пустил в ход Верамо, предъявив президенту Фаусту компрометирующие его безупречную репутацию фотографии. На них Бобби был запечатлен в красноречивых позах вместе с Викой, которая без ничего лежала на его рабочем президентском столе. На самом президенте Фаусте тоже, кроме галстука, ничего не было. Под Викой, для амортизации, была подложена знаменитая конституция США, не менявшаяся вот уже более двухсот лет.
Вике было по барабану сколько сотен лет не менялась конституция и что в ней было провозглашено. Взяв у корреспондента Хомера Айринга часть наиболее пикантных снимков, она в свою очередь принялась шантажировать попавшего в сексуальный капкан Бобби и вскоре вместо секретарши стала государственным секретарем.
Получив ключевые руководящие посты в государстве, шайка ловких чудовских авантюристов решила, что настало время прибрать к рукам силовые структуры и вплотную занялась этой проблемой. Ивана Богатырёва, как бывшего бравого пехотинца, направили в Пентагон с ceкретным заданием: переманить на свою сторону министра национальной обороны.
В это время министр национальной обороны генерал Нил Крамер имел в Пентагоне секретную встречу с директором ФБР Томасом Супер-Пупером. Беседа проходила, естественно, за плотно закрытыми дверями и зашторенными окнами.
Генерал Нил Крамер по простоте душевной не подозревал, что шеф ФБР включил портативный магнитофон в кармане, и разоткровенничался.
– Национальная оборона трещит по всем швам, коллега! Кругом террористы и диверсанты. Представляете, вчера ехал общественным транспортом на работу и у меня вытащили портмоне.
– Это дело рук чудовской мафии, генерал! – сделал поспешное заключение Томас Супер-Пупер. – Узнаю их почерк.
– Вы думаете? – с надеждой взглянул на него министр националь¬ной обороны.
– Уверен, – категорично отрезал шеф ФБР. – Чудовская мафия специализируется
на незаметном вытаскивании бумажников, портмоне, а также разрезании безопасным лезвием барсеток и дамских сумочек. Наши говнюки попросту ударили бы вас чем-нибудь тяжёлым по голове в сабвее или на тёмной улице и культурно обчистили карманы. Причём, заметьте: взяли бы исключительно одни только деньги.
– Зачем чудовской мафии документы, кредитные карточки и водительские права? – заинтересованно спросил Нил Крамер.
– Чтобы потребовать у вас выкуп.
– Bay! Национальная оборона США в опасности, – констатировал генерал.
– И не только национальная оборона, – признался Супер-Пупер Я вынужден сообщить вам пренеприятнейшее известие, генерал: к нам приехал Наполеон!
На минуту в кабинете шефа Пентагона возникла немая сцена.
– К нам приехал... кто? Извиняюсь, не расслышал имя, – осторожно переспросил генерал Крамер и на всякий случай убрал из-под рук Томаса Супер-Пупера тяжёлое пpecс-папье...
– К нам приехал Наполеон! Вы не ослышались, дорогой коллега, – торжественно повторил шеф ФБР, встал с кресла и отдал честь стоявшему в углу государственному звёздно-полосатому флагу республики.
Нил Крамер утвердительно кивнул головой и дрожащей рукой потянулся к телефонной трубке.
– Понимаю, коллега. Не волнуйтесь, всё будет о,кей!
– Прекратите, чёрт побери, генерал! Я вовсе не сошёл с ума, – взорвался истерическим восклицанием Супер-Пупер. – Лучше прикиньте своими куриными мозгами как нам изловить этого субчика и отправить на электрический стул! У меня есть точные сведения, что он – истинно Наполеон Бонапарт, инкогнито разъезжающий по странам Старого и Нового Света.
– Света – его супруга? – вкрадчиво уточнил генерал Крамер.
– При чём тут супруга, разрази вас гром, Крамер? – снова вспыхнул, как порох, неуравновешенный шеф ФБР. – Вы должны наконец уразуметь, что Наполеон угрожает национальной безопасности США и мы должны принять все меры для его задержания!
– Сведения, надеюсь, из надёжного источника? – спросил генерал Крамер.
– О, йес, сэр. Их передал в федеральное бюро расследований один негр с Гаити, некто Жюлъ Шаверни, имевший личный контакт с интересующим нас субъектом.
– Негр – голубой? – снова спросил Крамер.
– Нет, чёрный! Я поражаюсь вашей наивности, генерал, где вы видели голубых, негров? – удивлённо проговорил Томас Супер-Пупер.
– Я думаю, нужно подключить к этому делу центральное разведывательное управление, дело как раз по их профилю, – осторожно перебросил стрелки генерал Нил Крамер. – А у нас в Пентагоне и своих проблем предостаточно.
На этом высокопоставленные государственные чиновники расстались. Томас Супер-Пупер поехал в ЦРУ, генерал Крамер заглянул в «Макдональдс» перекусить: как раз было время второго ланча. Он совершенно позабыл, что у него нет с собой денег: всю генеральскую зарплату у него вытащили вчера в автобусе ловкие карманники.
Нил Крамер был большой любитель пожрать и по привычке заказал много всякой всячины, особенно он уважал гамбургеры всухомятку, жареный картофель в разных видах: и в форме соломки, и в форме чипсов. На второе он съедал пару хот-догов, на третье – пиццу с колбасой и сыром, на десерт сладкую булочку или рулет с повидлом.
Заставив тарелочками с генеральским заказом весь стол, миловидная, улыбающаяся официантка пожелала ему приятного аппетита и хотела удалиться. Нил Крамер грубо схватил её за руку и усадил на соседний стул.
– Поешь, моя радость, первая. Ну! – угрожающе прикрикнул подозрительный генерал.
– Благодарю, сэр. Это очень любезно с вашей стороны! – официантка, не дожидаясь повторного приглашения, с жадностью накинулась на еду и через несколько минут от соблазнительного генеральского ланча остались одни крошки.
– Всё свежее, сэр, как видите, – сказала она и с трудом выбралась из-за стола. Юбка у неё на животе не сходилась.
– О,кэй, мэм! Сколько с меня? – удовлетворённо сказал Нил Крамер и полез в карман за несуществующим портмоне.
– Двадцать девять долларов, девяносто девять центов, сэр, – назвала сумму официантка, быстро выписала счёт, бросила на стол и, держась за живот, стремительно помчалась в служебное помещение.
– Бог шельму метит! – удовлетворённо сказал Крамер, скомкал счёт и, выбросив его в урну, покинул «Макдональдс».
На улице его поджидал Иван Богатырёв, наряженный в камуфлированную форму морского пехотинца.
– Ты ко мне, парень? – попросту заговорил с ним генерал и фамильярно хлопнул по богатырскому плечу.
– Так точно, сэр! – щёлкнул каблуками солдатских ботинок Иван и в свою очередь огрел по плечу генерала.
– Проблемы? – потирая плечо, воззрился на бравого пехотинца Крамер.
– Это не телефонный разговор, – заученно повторил Богатырёв вычитанную в разговорнике для туристов фразу.
– Понимаю, – согласился генерал и хотел было положить на аппарат воображаемую телефонную трубку. – Проклятье, бой, но мы же говорим не по телефону!
– Возможно, что так, сэр, – кивнул головой Иван, – но это ровным счётом ничего не меняет. У меня к вам деловое предложение.
– Изложите в письменной форме и оставьте у секретарши, – небрежно отмахнулся Крамер и вознамерился было удалиться к зданию управления Пентагона, но почувствовал как что-то твёрдое и холодное упёрлось вдруг ему в бок.
– Без шуток, господин Крамер, я их не терплю, – с угрозой проговорил Богатырёв, подталкивая генерала стволом пистолета без глушителя. – Идите в свой офис и не оглядывайтесь по сторонам... И улыбайтесь, улыбайтесь, крылатая ракета вам в душу! Вы ведь всегда так делаете, даже когда посылаете бомбардировщики жечь напалмом деревни ни в чём не повинных туземцев.
– Это их проблемы, я тут не при чём, – испуганно пролепетал Крамер.
– Ещё слово, господин генерал, и проблемы будут у вас, – предупредил Иван и зловеще щёлкнул предохранителем.
– Что вы хотите, сэр? – сдался Нил Кpaмер.
– Вы должны подписать одну бумагу.
– А если я этого не сделаю?
– Тогда я буду вынужден пристрелить вас при попытке к бегству, – с угрозой сообщил Иван Богатырёв – Выбор за вами.
– О,кэй! Давайте вашу бумагу, сэр, – согласился Нил Кpaмер.
Иван, продолжая тыкать ему в бок пистолетом, завёл генерала в офис, отмахнулся от назойливых охранников и телохранителей.
– Всё в порядке, ребята, не суетитесь. Мы с генералом обстряпаем сейчас небольшое дельце, советую не мешать. Приготовьте кофе с коньяком и убирайтесь ко всем чертям!
– Коньяка побольше, – жалобно попросил Крамер.
В кабинете их уде поджидал невесть как очутившийся там демон Чертило.
– Кто вы, сэр? – ужаснулся, увидев посланника Люцифера, генерал и схватился за воздух на правом боку, где обычно висела кобура с пистолетом. Но кобура таинственным образом исчезла и он беспомощно опустил руку.
– Кто я? – удивлённо переспросил Чертило. – Разве ты до сих пор ещё не догадался, Крамер? – Демон выложил на стол пожелтевший от времени, старинный манускрипт, скреплённый сургучной печатью. Пододвинул его к шефу Пентагона. – Прочти и распишись.
– Но это насилие, господа гангстеры! Я не буду ничего подписывать, – заупрямился Нил Крамер.
В дверь кабинета постучали.
– Да, да, войдите, не заперто, – сказал Иван Богатырёв.
Высокая, длинноногая секретарша в короткой, форменной юбке цвета хаки внесла широкий поднос с дымящимся кофе, коньяком в хрустальных бокалах и фруктами. Неторопливо выставила всё на стол, слегка согнувшись, демонстрируя присутствующим гладкие, затянутые в бежевые колготки, ляжки.
Демон Чертило умудрился влезть глазами чуть выше, чем это позволило обыкновенное человеческое зрение, и помертвел... Внутри у него всё одеревенело, кровь вскипела, как будто в неё сунули электроподогреватель.
Секретарша покрутила соблазнительной задницей и ушла. Генерал Нил Крамер вновь остался с глазу на глаз с двумя террористами.
– Подпишите бумагу, сэр, – снова настойчиво потребовал Богатырёв.
– Что это? Я плохо разбираю почерк.
– Договор купли-продажи, – ответил за Ивана демон Чертило.
– И что же вы намереваетесь мне продать? – с дрожью в голосе спросил генерал.
– Купить, – уточнил демон.
– Что купить? – начиная постепенно догадываться, ужаснулся Крамер.
– Твою душу!..
16. Каймакова «заказали»
Слух о том, что у Крутого Марлина поехала «крыша» быстро разнёсся по всему Манхеттену. Говорили, что негр предсказывает будущее, гадая на кофейной гуще, и избавляет от нежелательной беременности. К дому его потянулись любопытные и многочисленные поклонники и поклонницы, уверовавшие в его сверхъестественные способности. Марлин позабросил стриптиз-бар и занятие сутенёрством, днями м ночами сидел в своей комнате над раскрытой на одной и той же странице Библией, делал вид, что читает. На кухне Агнесса с негритянкой Кристиной неутомимо варили кофе, которое Крутой Марлин тут же выпивал с жадностью, обжигая губы и язык кипятком. Опорожнив очередную чашку, принимался гадать, и так, и эдак разглядывая коричневую, похожую на дерьмо, гущу.
– Плохи твои дела, приятель, – говорил, к примеру какому-нибудь господину. – Тебе грозит сокращение в фирме, жена твоя навострила лыжи к другому, а дочка балуется марихуаной и мечтает выскочить замуж за Аль Капоне...
Женщине он предсказывал другое:
– Прошу прощения, мисс, но дела у вас в скором времени пойдут ни к чёрту! Вас, возможно, турнут с работы, муж вас бросит и уедет искать золото на затонувших испанских галионах в Карибском море, а сына заберут в морскую пехоту и отправят воевать во Вьетнам, где ему в джунглях перережут глотку вьетконговцы.
Иосиф Каймаков вовремя смекнул, что из этого можно извлечь немалую выгоду и, пошептавшись тет-а-тет с Крутым Марлином, объявил о проведении в стриптиз-баре сеанса чёрной магии. Он решил, ни много, ни мало – основать новую религию, а себя провозгласить пророком. Благословить его в пророки и должен был Крутой Марлин.
Но задача была не из простых. Прежде всего нужна была новая Библия, или на худой конец – старая, но дополненная и исправленная в соответствии с веяниями современности. Иными словами, нужен был Новейший Завет!
Самому Каймакову эта проблема оказалась не по плечу: работая три ночи кряду как проклятый, он восстановил по памяти некоторые куски своей «Басурманской войны», но этого было мало. Нужны были Евангелия современников, новых апостолов, и Иосиф Каймаков пустился в путешествие по Нью-Йорку.
Прежде всего он посетил знаменитый отель «Хилтон», где обитала многочисленная колония эмигрантов из Чуди и среди них – известный скандальный романист Рудик Цитрусов.
Рудик ходил нагишом по номеру и ел деревянной ложкой холодные щи прямо из кастрюли, которую прижимал к животу левой рукой.
– Хай, Руд! – развязно, по-американски, приветствовал его Каймаков, входя в захламленный, заваленный рукописями и другим мусором, номер. – У меня к тебе небольшое дельце, дружище. Может, оденешься?
– Мы в свободной, демократической стране, приятель. К чему эти условности? – поморщился Цитрусов.
– Ну, как знаешь.
– Что у тебя за дело? Выкладывай, – поставив кастрюлю на пол, спросил Рудик. – Если пару долларов пришёл перехватить, то сразу предупреждаю: ни шиша нету. Сам Вэлфэр еще не получал.
– Нет, я не за деньгами, – успокоил писателя Каймаков. Взглянул изучающе. – Я слыхал, ты книжки сочиняешь?
– Ну...
– Дашь для коллективного сборника пару печатных листов?
– А кто будет участвовать в сборнике? – задал встречный вопрос Цитрусов.
– Кожемякин, Рачковский, Воеводин, Саахов, – принялся перечислять Каймаков.
– Это исключено! С Кожемякиным срать на одном гектаре не сяду, – по петушиному захлопал руками, словно крыльями, Рудик. – Если, бы не его поганый «Остров Невезения», Чудь бы ещё триста лет простояла до следующего монголо-татарского нашествия, а теперь что от неё осталось? Самодурия!
– Может быть, пообедаем? Я. смотрю, ты, Руд, занятный собеседник, – предложил Каймаков, заинтересовавшийся словами Цитрусова. Дело в том, что беллетрист Никон Кожемякин был косвенно причастен к гибели в Веси Заволочской его покойного батюшки Макара Давидовича Каймакова.
Услышав про обед, Рудик неправильно его понял, решив, что гость позарился на кастрюлю с холодными щами. Не одевая трусов, он вынес кастрюлю на балкон, вернулся и развел с сожалением руками.
– Прошу прощения, дружище, но щи, вероятно, прокисли. Сам не знаю, как могло это случиться. Я рассчитывал растянуть их ещё недели на две, как минимум. Ты, кстати, не стряпаешь щи? А зря... Рекомендую: весьма питательное чудовское народное блюдо. Подаётся, как правило, на первое, на второе – солдатская каша из топора, либо гуляш по коридору или, на крайний случай, – отбивная по печени.
– Шутник, – сухо улыбнулся Иосиф Каймаков и повторил приглашение: – Пообедаем, приятель? Я угощаю. Халява...
– На халяву и яд гремучей змеи лимонадом покажется, – согласился Рудик Цитрусов. Быстро натянул красные дамские трусики, коричневые колготки. С трудом влез – ногами вперед – в немыслимо узкие, в обтяжку, джинсы, уподобившись змее, натягивающей на себя собственную кожу, накинул длинную и широкополую, как ряса, чёрную майку с изображенным на груди бородатым, решительным Че Геварой. Голову увенчал зелёной, камуфлированной бейсболкой с красной масонской звездой посередине. Экипированный подобным образом, вышел вслед за Каймаковым из номера; дверь, кстати, не запер.
– Нет замка? – деловито осведомился будущий пророк Иосиф.
– Из принципа, – пояснял скандалист Цитрусов. – Я против частной собственности, семьи и государства. Пусть воруют, им же хуже будет.
– Понятно, – присвистнул Каймаков и повертел у виска пальцем. – На Басурманской войне не был?
– Нет, а ты?
– Я был.
– Оно и видно, – ухмыльнулся Рудик. – Только контуженый станет издавать белиберду Никона Кожемякина о каких-то папуасах за Северным полярным кругом... Как они туда попали? За каким хреном?
– Это, фантастка.
Они вышли из отеля и углубились в бездонные трущобы города.
– Куда мы идём? – забеспокоился Рудик Цитрусов.
– В одну забегаловку на Бродвее, там всегда собираются чудовские писатели, – сказал Каймаков.
– Если там будет Никон Кожемякин, – я побью ему физиономию, – пригрозил Цитрусов, поправляя указательным пальцем очки. – Он ответит мне за своих папуасов, козёл драный. Развалил своими клеветническими писульками святую Чудь и радуется, Каин!
– А как ты, Руд, относишься к поэту Моисею Рачковскому? – закинул наугад удочку Иосиф Каймаков.
– А как можно относиться к полнейшей бездарности и шизофренику из психушки? – удивлённо воскликнул Цитрусов, так что на него обратили внимание прохожие. – Его попахивающие нехорошим душком стишки невозможно читать, не выпив предварительно пару галлонов виски...
– Но ведь о Рачковском говорят... – заикнулся было Иосиф.
– И не удивительно. Дерьмо всегда на поверхности плавает, – парировал Рудик.
Неожиданно из проезжавшего мимо траурно-чёрного «Лимузина» высунулся уже известный нам негр с Гаити Жюль Шаверни. В руках у него был короткоствольный израильский автомат «узи» с глушителем. Киллер нажал на списковой крючок и пули бесшумно запрыгали у ног Иосифа Каймакова и Цитрусова.
– Ложись убьёт! – крикнул на весь Бродвей Иосиф и проворно распластался на тротуаре, прикрыв руками простоволосую голову.
Рудик проделал то же самое, успев подумать, что пули подлого убийцы достигли-таки цели и он, вероятно, уже в раю. Как рассказывали чудовские фронтовики Басурманских войн и ветераны Куликовской битвы, если пуля свистит – не твоя, свою пулю не слышишь! А Цитрусов как раз свиста пуль и не слышал – только приглушённые хлопки, как будто палили из воздушки.
Каймаков тоже не слышал звука выстрелов, между тем, – хорошо видел то, на чём лежал. Иосиф лежал в блевотине, которую не так давно оставил какой-то хмельной бродяга, валявшийся на этом же самом месте, пока его не сцапали «фараоны». Брезгливо скривившись, Каймаков встал и оглядел свой новый, на днях купленный от Версачи костюм. Увы, шикарный, тёмно-коричневый «версачи» был безнадёжно испорчен и годился только для того, чтобы быть выброшенным на помойку. Иосиф гневно сжал кулаки, взревел, как разъярённый лев в северо-африканской сельве, и бросился в погоню за киллером Шаверни. Цитрусову он успел назвать адрес кафе на Бродвее, где они должны были встретиться.
«Лимузин» прибавил скорости и понёсся, как на авторалли, по улице, ловко маневрируя между встречными машинами и снующими через дорогу пешеходами. При этом было сбито всего пять человек и протаранен один грузовик с продуктами. Видя, что преступники уходят, Каймаков убыстрил бег, так что в ушах засвистел встречный ветер. На ходу он ловко вскочил на подножку огромного красного грузовика, вышиб ногой дверцу, схватив за руку, вышвырнул из кабины водителя. Через секунду он уже сидел за широким рулем машины, которая, словно танк, мчалась по самой середине улицы. Мелкие проворные легковушки, как мотыльки, разлетались в разные стороны.
Преступники в «Лимузине», заметив погоню, принялись осыпать красный грузовик автоматными очередями. Жюль Шаверни, изловчив¬шись, швырнул гранату, но её порывом ветра задуло обратно в салон «Лимузина». Прогремел взрыв и машина, как на крыльях, взмыла в небо. Сидевший за рулём негр заложил крутой вираж и едва не столкнулся в воздухе с ковром-самолётом, на котором летели моджахеды-террористы Хасан Хоттаб и Шайтан Шалдыков.
– Неопознанный летающий объект справа по курсу, – передал сообщение по переговорному устройству командир ковра-самолета Хоттаб.
Шалдыков кивнул головой и повернул в сторону взлетевшего «Лимузина» ствол крупнокалиберного пулемёта. Оружие задёргалось, как в падучей, посылая в киллеров кроваво-красные трассеры. Гаитянин Жюль Шаверни проворно поднял кверху руки, но сдаваться было уже поздно. «Лимузин» вспыхнул всеми цветами радуги и, разваливаясь на куски, стремительно рухнул на землю.
– Первая победа на мой боевой счёт, – торжествующе прокричал Шайтан Шалдыков и поднял кверху правую руку со сложенными буквой «V» пальцами. – Виктория, командир!
Внизу Иосиф Каймаков, остановив угнанный грузовик, равнодушно проследил за падением обломков сбитого «Лимузина», дождался взрыва. Отряхнув руки, с сознанием честно исполненного долга, пошёл восвояси. Вокруг уже разносился вой сирен спешащих к месту катастрофы полицейских автомобилей.
17. «Литературный вертеп»
Кафе на Бродвее, где регулярно по вечерам собирался цвет чудовского эмигрантского общества, называлось поэтически образно: «Литературный вертеп». Сюда приходили писатели и художники, музыканты и артисты, кинорежиссёры и газетчики, издатели и редакторы толстых журналов. Здесь был так называемый Парнас чудовской Америки, и стекались сюда представители изгнанной за океан отечественной массовой культуры по разному поводу.
Кто пришел напиться,
Кто пришел подраться,
Кто пришел послушать
Свежих новостей, –
пел популярный бродвейский шансонье Марат Шахерезадов.
Иосифа Каймакова в «Вертепе» не знали и отнеслись равнодушно к его появлению. Это задело самолюбие автора нашумевшего в определённых кругах Чудова, неизданного романа о Басурманской войне. Иосиф давал своему произведению очень высокую оценку, и его обидело невнимание окружающих. Как начинающий дилетант, Каймаков не знал, что в «Литературном вертепе» никто никем, кроме как собственной персоной, не интересовался и ничего, кроме собственных книжек, не читал. Да и книжки у доброй половины писательской братии остались за океаном, в Чудовском сберегательном банке. Здесь, в Америке, было куда более удобное усовершенствование: кредитные карточки.
Романы клепать тоже было здесь значительно легче. Если в Чудове писали рукой, изредка печатали на машинке, – то здесь на помощь пришёл компьютер. Полновесный, пятисотстраничный роман можно было легко накатать на компьютере за какую-нибудь пару дней, а то и часов.
Появились преуспевающие писатели-романисты и романистки, эдакие куры, несущие золотые яйца, пишущие и печатающиеся регулярно и последовательно, словно прилив и отлив в океане. Они уже не могли остановиться, как будто попали в дьявольский круговорот и писали, писали, писали... Сочиняли романы на любую тему, обо всём, что только видели и слышали.
Особенно поднаторел в этом деле слагатель занимательных детективных историй Евстрат Половников, бывший мент, служивший в секретном ведомстве Беллера. Он-то как раз и интересовал Каймакова в первую очередь. Быстро разыскав в «Вертепе» Рудика Цитрусова, Иосиф устроился с ним за столиком, неподалёку от сцены, где располагался оркестр. Спросил о Половникове.
– Мерзавец каких свет не видывал, – вынес свой беспристрастный приговор Цитрусов. – Передирает ментовские протоколы один к одному и выдаёт за детективные романы. Он из Чудова три чемодана протоколов привёз, из тайного архивного хранилища свистнул.
– Познакомь меня с ним, Руд, позарез надо, – попросил Каймаков.
– Не советую, – предупредил Цитрусов. – Лошадка тёмная... Слухи ходят, с мафией сицилийской связан. Одно слово – мент поганый!
– Так, может быть, сегодняшнее покушение – дело его рук? – наморщил в догадке лоб Каймаков.
– Вполне возможно. За Евстратом Половниковым не заржавеет, – поддакнул Рудик. – Это вполне его почерк... Так он материал для своих детективных романов добывает. Закажет кого-нибудь киллерам, баксы заплатит. Те, естественно, замочат, а Половников после расследование описывает: всё как в жизни.
– Круто, – восхищённо сказал Иосиф.
В это время на улице раздался оглушительный грохот, по стене «Вертепа» застучали камни и осколки стекла, улицу заволокло дымом.
– Что там такое? – в ужасе закричал Цитрусов и вскочил было с места, но тут же сел, пригвождённый к стулу железной ладонью Каймакова.
– Не суетись, Руд, это так, пустяки. Террористы Бен Ладена Всемирный торговый центр взорвали, – флегматично сообщил он.
– Ты знал? – удивился Цитрусов.
– Да, я видел как они туда летели на ковре-самолёте и переговаривались на своём поганом языке, – сказал Иосиф. – Нo меня, брат, не проведёшь. Я ведь воевал на последней Басурманской войне и прекрасно их язык знаю. Террористы-камикадзе разговаривали о взрыве небоскрёба торгового центра.
– Это были японцы? – уточнил Рудик.
– С чего ты взял? Нет. Обыкновенные люди, только бородатые.
– У тебя, Иосиф, удивительная зрительная память! Рассмотреть бороды на такой высоте...
– Привычка. В лагере, иной раз, во время карточной игры умудрялся определить масть сквозь руки противника, – признался польщённый Иосиф.
Пока суть да дело, он решил действовать наверняка. Оставив в «Вертепе» Цитрусова и велев ему собирать рукописи у писателей, Каймаков взял Агнессу с Кристиной и помчался на квартиру Евстрата Половникова. Ему нужен был компромат на негодяя – три чемодана ментовских архивов, которые можно было попытаться выкрасть, пока в городе не улеглась сумятица со взрывом небоскрёба.
– Зачем тебе обворовывать этого придурка? – недовольно вопро¬шала в такси Агнесса. – Лучше бы элементарно ограбил банк. По крайней мере, обеспечил бы нас с Кристиной на несколько месяцев.
– В банке можно легко взять пару миллионов долларов! – укоризненно взглянул на капризную любовницу Каймаков.
– А-а, тогда их хватит недели на две, не больше, – разочарованно вздохнула дочка чудовской колдуньи Ядвиги.
У загородного трёхэтажного коттеджа писателя Половникова днём и ночью тащила службу охрана – крутые парни в зелёных беретах и чёрных масках. Вокруг, по периметру, бегали, гремя золотыми цепями, свирепые сторожевые ротвейлеры, по углам высокого железобетонного забора маячили вышки с прожекторами и пулемётами. Поверху забора,
по колючей проволоке, был пропущен электрический ток.
– Тут парашютно-десантной дивизии для штурма мало будет! – скептически присвистнул Каймаков, увидев оборонительные сооружения писателя Евстрата Половникова. – Но мы будем брать хитростью...
Через минуту в лесу, в сотне футов от писательского коттеджа остановилось такси. Из него выплыли две соблазнительные незнакомки: негритянка и белая, выгрузили тяжёлые рюкзаки, поролоновые матрасы, прочий туристский скарб. Машина уехала, девицы принялись разбивать палатку.
Охранники заинтересованно следили за действиями нежданных красоток, решивших отдохнуть и весело провести очередной уик энд на первозданной природе, в непосредственной близости от дачи знаменитого романиста. Самого Евстрата Половникова в доме не было: он поспешил в город, где на завтра намечались президентские выборы, приуроченные ко Дню независимости. В коттедже его замещал некто загадочный и таинственный, бежавший из Чуди столь стремительно и поспешно, что оставил в аэропорту даже собственную тень.
Человек без тени стоял на балконе коттеджа и следил в полевой армейский бинокль за девицами в лесу. Агнесса с Кристиной расстелили на траве матрасы, разделись до купальников, негритянка надула резинового мужика.
Охранники на вышках и у ворот раскрыли от удивления рты и забыли на время о своих служебных обязанностях. Этим и не преминул воспользоваться Каймаков. Срубив заранее в лесу высокую прямую жердь, он разбежался, с силой оттолкнулся жердью от земли и ловко перемахнул через забор. Выхватив из-за пояса пистолет, которых здесь, в Америке, было на каждом шагу как сору, Иосиф на цыпочках поднялся на второй этаж коттеджа и осторожно отворил дверь на балкон. На балконе с биноклем стоял некто, в ком Каймаков сейчас же узнал своего врага, бывшего Бовиного верного пса, сатрапа Беллера, некогда погубившего в треклятой Веси Заволочской батюшку.
– Повернись лицом к своей смерти, гад! – торжественно объявил Иосиф, нацелившись в голову Беллеру. И когда тот стремительно оглянулся – выстрелил прямо ему в лоб. Череп несчастного лопнул, как переспевший арбуз, красные мозги полетели в разные стороны. Беллер машинально схватился руками за разваливающуюся черепную коробку, закричал от ужаса, упал на колени, заскулил как побитый пёс.
Каймаков хотел было по правилам сделать контрольный киллерский выстрел в голову, но вспомнил, что в голову уже стрелял и выстрелил на всякий случай в воздух. Беллер свалился к ногам Иосифа, как куль, и у него вдруг, чудесным образом, появилась пропадавшая где-то тень. Но проку от этого не было уже никакого.
18. Конец Бабы-Яги и Кощея Бессмертного
В Вашингтоне случайно прослышали о теракте во Всемирном торговом центре. Президент Бобби Фауст сразу же подал в отставку, а шеф ФБР Томас Супер-Пупер застрелился. Очередные президентские выборы были назначены на следующий день.
Аполлион Верамо не сомневался в своей победе на выборах, ведь он был единственным кандидатом. Доверенное лицо опального чудовского графа Иван Богатырёв агитировал за него, где только было возможно: в негритянских кварталах, в ночлежках для бездомных, в федеральных тюрьмах. Государственный секретарь Вика Муха выделила на предвыборную кампанию кандидата крупные бюджетные средства, чем просто осчастливила американских налогоплательщиков. Корреспондент Хомер Айринг в качестве рекламы дал несколько хвалебных репортажей в своей бульварной газете и снял ролик на телевидении. В нём граф Верамо почему-то рекламировал женские прокладки, которые ловко опускал в урны для избирательных бюллетеней и предлагал согражданам сделать правильный выбор. Вот только было не совсем ясно – какой? Покупать ли хорошо впитывающие прокладки для «критических» дней, или голосовать за претендента на президентское кресло? Но это уже были издержки бестолкового в общем-то рекламного бизнеса, рассчитанного на конченых идиотов и шизофреников из психушки.
Директора федерального бюро расследований похоронили с почестями вместе с жертвами подлого теракта во Всемирном торговом центре, где по предварительным подсчётам пострадало семь человек. Один пьяный упал с лестницы и свернул себе шею, двое подрались, двое были оштрафованы полисменом за неправильную парковку автомобилей, один попал под лошадь ковбоя, но, как Остап Бендер отделался лёгким испугом, если не считать искалеченной кулаками потерпевшего лошадиной морды, и один зевака провалился в канализационный люк, не заметив предостерегающего плаката ремонтников.
Отчаянные террористы-моджахеды Хасан Хоттаб и Шайтан Шалдыков сделали несколько почётных кругов около небоскрёба торгового центра, сбросили пару авиационных бомб на крышу, дали длинную очередь по окнам из пушки и пулемёта. Наделали, короче, шороху и, круто заложив вираж, умчались в неизвестном направлении. В погоню за ними с ближайшей военной базы было сейчас же послано звено реактивных истребителей «Фантом» с опытными пилотами-асами на борту, сделавшими не одну сотню боевых вылетов. Но преследование, увы, не дало никаких результатов. Преступники на своем странном, похожем на половую тряпку, неопознанном летающем объекте как в воду канули.
Специалисты в Пентагоне с ног сбились, перерывая все справочники, секретные материалы, данные ЦРУ и прочую документацию: аналогов воздушного судна, на котором прилетели террористы, не было на вооружении ВВС ни одной из стран мира. Исключение составляла только бывшая Чудь, отгороженная от иностранных разведок пуленепробиваемым железным занавесом; сведений о военно-воздушных силах этого странного государственного образования Центральное разведывательное управление, естественно, не имело.
Директор ЦРУ генерал Бойд Нильсен ухватился за эту версию, как утопающий за соломинку. Это было вполне правдоподобное подозрение: неопознанный летающий объект, разбомбивший небоскрёб торгового центра, явился из Самодурии!
Сейчас же в Чудов была послана нота протеста за подписями Бойда Нильсена и министра национальной обороны генерала Крамера, в виду того, что другого высокого начальства в Вашингтоне больше не наблюдалось. Нового президента ещё не избрали, а старый, Бобби Фауст, оставшись без постоянной работы, подался в управдомы. Управлял он, как и следовало ожидать, Белым домом.
В ответ на ноту из Самодурии прислали скрипичный ключ, тем дело и кончилось. Посланные в погоню за террористами «фантомы» покружили бесцельно над северной Атлантикой, пронеслись на бреющем полёте над Скандинавией. Впереди был отдалённый, глухой таёжный уголок Самодурии, Весь Заволочская. Пилоты истребителей ВВС США связались по рации с Пентагоном, запросили дальнейших инструкций. Сидевший в кабинете Нила Крамера Иван Богатырёв закурил генеральскую сигару, выдохнув вонючий коричневый дым в лицо министру, посоветовал:
– Передай лётчикам, Нил, чтоб пересекали воздушное пространство Самодурии и держали курс на Мещерский лес: там – секретная база международных террористов.
– О,кей, приятель! – улыбнулся Нил Крамер и продиктовал пилотам по переговорному устройству всё, что ему только что поведал Богатырёв. Слово в слово. В конце подбадривающе добавил от себя: – Вперёд, парни! Задайте-ка жару этим отморозкам. Объявляю о начале контртеррористической операции.
«Фантомы», врубив форсажи, пересекли государственную границу Самодурии и направились по указанному маршруту.
Иван Богатырёв в Пентагоне потирал от удовольствия руки, представив какую свинью подложил Бабе-Яге и Кощею Бессмертному: американские лётчики получили задание атаковать село Кособоково, где жили старые чудовские волшебники.
Первой почувствовала близящуюся опасность, благодаря своей птичьей интуиции, избушка на курьих ножках. Она тревожно захлопала крыльями, затопталась на одном месте, попробовала взлететь. Колдунья Ядвига с руганью выглянула в окно.
– Чтоб тебя!.. Не стоится на месте.
– Беда, хозяйка, – крикнула человеческим голосом избушка и подлетела ещё выше. Крыльями она махала так громко, что поразбудила всех кособоковских собак, разразившихся заливистым, на разные голоса, лаем.
Из своей утлой хибары на улицу выбежал, скрипя протезом, перепуганный Кощей Бессмертный. Взглянул на поднявшуюся выше седых столетних сосен бабкину избушку на курьих ножках. Обомлел. Хотел было перекреститься, но вовремя опомнился, чертыхнулся, помянул с благоговением сатану Люцифера, своего покровителя.
– Э-ге-гей, на верху! Бабуся! Ты куда, старая, намылилась с утра пораньше? Уж не Каймаков ли с дочкой твоей Агнессой в лес явилися? – прокричал колдун, закрывшись рукой от солнца.
Вместо ответа из окна избушки выпорхнул с карканьем ворон Асмодей и полетел, не оглядываясь, в лесную чащу.
– Крысы бегут с тонущего корабля, – констатировал Кощей Бессмертный и, заслышав гул приближающихся истребителей, тоже проворно побежал в лес, бросив в хибаре всё своё сказочное злато, привезённое рэкетирами с чудовского базара. Над этим золотом он чах последнее время.
В избушке на курьих ножках, после подлого дезертирства Асмодея, оставался ещё экипаж: сама Баба-Яга, пудель Вася, а также дежурная кикимора, да леший Афоня, недавно вернувшийся из преисподней. Вася Ветров, как мы видим, вновь был превращён хозяйкой летающей избушки в шустрого домашнего пса. Он не справился с поручением лесной колдуньи, упустил Иосифа Каймакова, за которым ему было велено следить, и понёс заслуженное наказание.
Рёв авиационных двигателей сделался нестерпимым, от поднятого самолётами ветра закачались верхушки сосен. «Фантомы» вошли в крутое пике на цель и ведущий первым нажал на кнопку пускового устройства. Ракеты, как вихрь, одна за другой стремительно обрушились на бедную летающую избушку. Горящие щепки так и брызнули в разные стороны. Когда дым от залпа рассеялся, – на земле лежала только дымящаяся груда обугленных головешек, куда подевались люди и пудель никто толком не знает: возможно, отправились прямиком в ад.
Ведомый «фантом» полетел на свободную охоту, замочил над лесом, неподалёку от сбитой куриной избушки, какого-то сумасшедшего, крикливо раскаркавшегося ворона, а чуть дальше, в лесу, – еле ковылявшего старика, которого, впрочем, убить было невозможно по причине его бессмертия.
Сразу же на место чрезвычайного происшествия выехал сам глава самодуровского правительства Софрон Бакланов (оперативный псевдоним – Бешеный Рэмбо). В высокой правительственной делегации вместе с ним находились министр политического сыска Антон Нищета по кличке Беда и непротивленец злу и насилию Игорь со странной, если не сказать большего, фамилией Цыганаш.
Президент Никита Вавилович Самодуров велел им во всём тщательным образом разобраться, найти преступников и наказать кого попало. Наказывать лучше всего рублём, а разбираться конкретно, чтоб другим не повадно было. Американские «фантомы» к тому времени уже улетели и вещественных доказательств никаких не было.
Бешеный Рэмбо связался по рации с генералом Змеем Горынычем, который был уже министром обороны, и попросил прислать с юга, из Дикого поля, какие-нибудь войска. Чудо Юдо поспешно снял с басурманского фронта дивизию Головы полковника Карамануцы, чем напрочь оголил самодуровские позиции.
Пока бравые пехотинцы Карамануцы прочёсывали дикий Мещерский лес в окрестностях разбомбленного ворогами села Кособокова, из Дикого поля в Самодурию, как половодье, хлынул нескончаемый поток поганых. Их возглавлял добравшийся-таки до своих на ковре самолёте моджахед Шайтан Шалдыков.
Сеча была страшная и беспощадная: поганые рубили Мещерский лес так рьяно, что щепки долетали до самого Чудова и попадали прямо в окно президентского кабинета. Дубы рубили, в основном, на гробы, осины – на колы, ивовые ветки использовали заместо розог, липа шла на лапти, калина красная – на вино, берёза на банные веники. У проклятой саранчи ничего даром не пропадало, всё шло в дело.
Самодурия, как тришкин кафтан, затрещала по всем швам, воины из войска дезертировали пачками, в Кремле каждый день трубили трубадуры, и по ком-то то и дело нудно и похоронно звонил обезумевший царь-колокол.
19. Шабаш в Белом доме
Аполлион Верамо, как и следовало ожидать, победил на президентских выборах и стал полновластным хозяином Белого дома. Название ему не понравитесь с первых же минут президентства и он, проведя референдум американского народа, принялся подбирать новое. Предложения были самые разные. Так, коммунисты, к примеру, предложили переименовать Белый дом в Красный. Психи из всех штатов настаивали на Жёлтом, с чем соглашались и американцы китайского происхождения. Неонацисты не признавали никакого другого цвета, кроме коричневого. Гомосексуалисты во главе с поэтом Рудиком Цитрусовым горой стояли за Голубой. Негры же и с ними бывший Крутой Марлин, в качестве контраста, выражали желание окрестить дом Чёрным.
Этот цвет больше всего понравился президенту Верамо, он издал указ с печатью и своей личной подписью и Белый дом в тот же день впопыхах перекрасили в чёрный колер.
Демон Чертило, недавно вернувшийся из преисподней, намекнул президенту об инаугурации, которую, хош не хош, а проводить нужно. Для чего, – вопрос второй, главное – сделать всё как в лучших аналогичных домах Лондона и Парижа.
Торжество решено было начать сегодня, ровно в двенадцать часов ночи, – закончить, как водится, с третьими петухами. За неимением петухов притащили индеек из резервации племени Сиу, и бройлеров из ближайших к городу птицеферм. Пока на кухне повара жарили опостылевшую графу Верамо и Богатырёву пиццу и варили не перевариваемых нормальным человеческим желудком (американское «ноу-хау»!) – так называемых «горячих собак» для шведского стола, президент наспех листал конституцию Штатов, в надежде хоть что-нибудь запомнить из этого неописуемого словесного бреда.
Вошедший в овальный кабинет Иван Богатырёв положил на ладонь пухлый кирпич конституции, попытался удержать руку на весу, присвистнул.
– Тяжёлая, блин. Такая на голову упадёт – совсем больной будешь.
– Во время инаугурации господину Люциферу презентуем, пусть делает с ней, что хочет, – сказал, поморщившись, Верамо, забрал книгу у Богатырёва и вновь углубился в чтение.
Весь день прошёл в мелких хлопотах и бестолковой бытовой суете. Строительные рабочие (в основном, мексиканцы и безработные чудовские писатели) оформляли соответствующим образом Белый, то есть теперь уже Чёрный дом и прилегающую местность. Посередине главной аллеи, ведущей к парадному входу в президентскую резиденцию, разворотив ломами асфальт, поставили огромную гранитную глыбу, на которой высекли по-чудовски и английски: «направо пойдёшь – машину потеряешь, налево свернёшь – на электрический стул угодишь, прямо пойдёшь...» – на этом надпись обрывалась. Впрочем, куда вела прямая дорога и без посторонней подсказки было хорошо видно – в Чёрный дом.
Там все портреты американских президентов заменили изображениями сатаны и прочей нечистой силы. Послали пригласительную телеграмму за океан, в Чудов, тамошнему президенту Никите Давидовичу Самодурову со товарищи. Те обещали быть, да, по правде говоря, куда им было деваться, болезным, ежели телеграмма была за подписью самого Люцифера.
Откуда ни возьмись в Чёрный дом явилась пропадавшая где-то до этого супруга Аполлиона Верамо, Лоренция. Графиня была вся в чёрном, бледна, видимо, устала с дороги. Сопровождал её чёрный, похожий на сицилийского мафиози, паж, обвешанный холодным и огнестрельным оружием.
Устроителями торжества предполагалось, что графиня будет хозяйкой бала. Она сухо поздоровалась со служащими из администрации Чёрного дома, едва кивнула управляющему, бывшему президенту Бобби Фаусту, прошла в овальный кабинет мужа. Сицилиец плотно затворил за ней дверь и застыл, широко расставив ноги, у входа, похожий на греческую античную статую.
– Здравствуй, Лора! – обрадовался её появлению граф Верамо. Вскочил с места, готовый заключить жену в горячие объятия. – Ты откуда?
– Оттуда, – холодно сказала графиня и, небрежно кинув в руки мужа чёрные кружевные перчатки, подошла к маявшемуся здесь же Ивану Богатырёву. – Буонджорно,* Иван. Как жизнь?
– Грациэ,** госпожа Феличиане, всё хорошо.
– Где Виктория?
– Занята подготовкой к инаугурации вашего супруга. Она государственный секретарь.
– Нон пуо эссэрэ!*** Девочка идёт в гору, как я погляжу...
Аполлион Верамо недоуменно пожал плечами и, чтобы не мешать их светской беседе, на цыпочках вышел из кабинета. В Чёрном доме во всю кипела работа, служащие под руководством демона Чертило расставляли кругом серебряные канделябры с чёрными восковыми свечами, разлаживали белые человеческие черепа, кости, чучела сов, крыс и аллигаторов.
____________________________________
* Добрый день (итал.)
** Спасибо (итал.)
*** Быть не может (итал.)
Государственный секретарь Вика Муха срочно отбыла в Нью-Йорк, где ей предстояло вести секретные переговоры на высшем уровне с дочкой Бабы-Яги Агнессой и негритянкой Кристиной по вопросу предоставления для нужд сегодняшней инаугурации чёрного резинового мужика. Дело в том, что подобной уникальной игрушки не нашлось ни в одном столичном секс-шопе. Всё попадалась какая-то мелюзга, ни в малейшее сравнение не идущая с гигантским чудовским «реалистиком».
Президент Верамо, выйдя из овального кабинета, быстро отыскал корреспондента жёлтой бульварной газеты Хомера Айринга и велел ему подглядывать за своей женой и Богатырёвым в замочную скважину. Если будет что интересное, снять скрытой камерой и поместить в вечерних газетах. Затем хлопнул по плечу сердитого сицилийского гангстера, стоявшего, как мумия, у двери кабинета, и предложил ему спуститься в бар выпить пива.
– За ваш счёт, господин президент, с большим удовольствием, – нахально сказал сицилиец и усмехнулся, представив какие рога вырастут у Верамо после его ухода.
Впрочем, дело шло к вечеру, к тому же после полуночи наступала пятница, тринадцатое, и рогами удивить здесь кого-либо было уже трудно.
В баре уже сидели, уважающие подобные злачные, поэтические места, писатели. Они славно поработали, украшая камнями и надгробными плитами аллеи перед Чёрным домом, и хотели так же славно отдохнуть и расслабиться. Здесь были: известный чудовский поэт, эмигрировавший в Америку прямо из психушки, где его лечили от тунеядства и патологического бродяжничества, Моисей Рачковский, сатирик Воеводин, изгнанный из Чуди за написание клеветнического романа-карикатуры на доблестное войско генерала Змея Горыныча. Роман недвусмысленно назывался «Жизнь и приключения Чуда Юдэ». Постмодернист Саахов отличился тем, что сочинил злободневную частушку, осуждающую Басурманскую войну, за что был исключён коллегами из списков чудовских писателей, заклеймён и изгнан из страны за кордон. Частушку публиковать строго-настрого запретили, а весь напечатанный тираж уничтожили. Однако, как известно, слово не воробей, вылетит – не поймаешь! Так получилось и с частушкой Саахова, которая упорхнула из цепких лап оперативников и вовсю зазвучала на всех базарах, в пивнушках и кабаках:
На экране вертолет
Ищет, ****ь, Дудаева.
Бова в горы войско шлёт –
Самого б туда его!
Были здесь и знакомый уже нам Евстрат Половников – некоронованный король чудовского детектива, кропающий занимательные криминальные истории, что называется левой ногой по три штуки на день, и популярный шансонье Марат Шахерезадов.
Последним из писателей, с опаской оглядываясь по сторонам – нет ли скандалиста Цитрусова, – в бар спустился великий, можно сказать даже гениальный Никон Кожемякин. Пришёл он со своим гранённым стаканом (по лагерной привычке был запаслив!) и с персональной ложкой в кармане. Зная его манию носить с собой столовое серебро, Рудик Цитрусов однажды подшутил над ним на одном званом обеде во французском посольстве, во время презентации очередного, как всегда бездарного романа Кожемякина «Чёрный квадрат». В разгар всеобщего веселья Цитрусов вдруг встал с места, облизал ложку, постучал по краю хрустального бокала, требуя тишины.
– Дамы и господа, могу вам предложить небольшой фокус, – сказал он. – Видите вот эту ложку? – Рудик повертел перед глазами званых гостей серебряную ложку, сунул в карман и громогласно объявил: – А теперь вытащите эту ложку из кармана пидора Кожемякина!
Фокус, как говорится, удался.
Часам к десяти стали подтягиваться и остальные, приглашённые на инаугурацию президента юридические и физические лица. Из Чудова прибыла правительственная делегация Самодурии. От оппозиции были Усана Бен Ладен (от левых) и пророк Джозеф Каймаков – от правых, умеренных христианских демократов. От неумеренных, естественно, – бывший Крутой Марлин, продолжавший гадать на кофейной и любой другой гуще. Силовые структуры, как водится, представляли генералы Нил Крамер и Бойд Нильсен.
Даже бывший таксист, а ныне политический эмигрант Савелий Митрофанович Бричкин явился, не запылился. Он организовал около бывшего Белого дома пикет из одного себя, повесил на шею плакат с надписью: «Долой ведьму-тёщу!» – и стал скандировать в адрес всенародно избранного президента Верамо оскорбляющие его мужское достоинство нецензурные выражения. При разгоне несанкционированного демонстранта полиция применила дубинки, резиновые пули и слезоточивый газ. После основательной и конкретной обработки дубинками Бричкин стал похож одновременно на зебру и верблюда, о чём впоследствии свидетельствовала медико-судебная экспертиза. Газа жe Савелию Митрофановичу попробовать так и не довелось – его весь вынюхали набежавшие со всех сторон с целлофановыми кульками на головах вашингтонские токсикоманы.
На президента Никиту Вавиловича Самодурова спецслужбы прямо в аэропорту Кеннеди надели наручники и только после этого предъявили постановление на арест, выписанное всесильным Интерполом. Оказывается, Самодуров давно разыскивался как международный преступник, нарушивший человеческие права поганых в Диком поле, развязавший грязную Басурманскую войну. О местонахождении Никиты Вавиловича в Интерпол сообщил подло выследивший его моджахед-одиночка Шайтан Шалдыков. Самодурова так и привезли в Чёрный дом в наручниках.
Между тем, все приготовления к инаугурации президента Верамо были закончены, зал для приёмов и пресс-конференций с тяжёлыми, траурными портьерами на окнах вмещал всех приглашённых гостей. В центре зала стояло глубокое, обтянутое чёрной кожей, кресло, предназначенное отнюдь не для виновника торжества. Это было место властителя ада Люцифера, прибытия которого ждали с минуты на минуту. Служители то и дело почтительно обмахивали трон сатаны белыми полотенцами – протирали несуществующую пыль.
Президент Верамо, напившись пива, время от времени бегал в туалетную комнату, нервно курил в коридоре, с беспокойством поглядывал на часы. Хозяин, как всегда, заставлял себя ждать.
Наконец, ровно в двенадцать, в доме погас свет, вспыхнули фосфорическим огнём перегоревшие пробки, заискрили мониторы и процессоры компьютеров. Когда монтёры с грехом пополам наладили электричество, все увидели в кожаном кресле сгорбленного дряхлого старичка с трясущимися руками. На шее у него болталось перевернутое распятие, на указательном пальце правой руки горел драгоценным камнем массивный золотой перстень. Старичок был одет в новый чёрный костюм, дряблую шею стягивал чёрный галстук.
Иван Богатырёв, много раз видевший дьявола, поразился произошедшей с хозяином переменой: Люцифер заметно сдал, похудел – от него, прежнего, остались одна кожа, да кости. Между тем, на женщин сатана смотрел по-прежнему с интересом, особенно на супругу президента Верамо, графиню Лоренцию Феличиане. Она подмигнула стоявшей рядом Вике, шепнула с улыбкой на ухо, намекая на Люцифера:
– Ты не смотри, что наш старик такой худой. Сухие дрова ярче горят!
– Были бы кости – мясо нарастёт, – поддакнула Вика.
Инаугурация началась с присяги, которую принёс на конституции США президент Верамо. Он сначала хотел положить на нее ладонь, но Люцифер подал знак, и подбежавший демон Чертило сбросил конституцию на пол. Президент стал на неё обеими ногами и оказался на полголовы выше ростом.
Верамо клялся не признавать никаких законов, кроме воровских, не соблюдать правила дорожного движения, не чистить зубы и не умываться, не стирать носков и мочиться в сортире мимо унитаза. Он клятвенно обещал вести развратный образ жизни, пить, курить, сквернословить, иметь любовниц и вообще всячески морально разлагаться, как загнивающий, проклятый капитализм.
Окончив процедуру присяги, президент Верамо сошёл со своего импровизированного пьедестала; вновь появился демон Чертило, схватил волосатыми лапами конституцию и выбросил в форточку. Собравшие одобрили его действия оглушительными аплодисментами.
В конференц-зал ввели бедного Никиту Вавиловича Самодурова и принялись судить за нарушение человеческих прав поганых, касогов, аланов и других южных насекомых, которых травил беломорным дымом в Диком поле самодуровский генерал Чудо Юдо. Наручники с Никиты Давидовича так и не сняли, а для верности нацепили ещё ножные кандалы. Главным обвинителем по делу выступал известный чудовский правозащитник, писатель, бывший узник острова Невезения Никон Кожемякин, защитником – главарь шайки моджахедов, коварный Усана Бен Ладен.
Процесс длился почти всю ночь, в Чёрный дом были срочно вызваны и допрошены сотни свидетелей. Ждали главного свидетеля – генерала Змея Горыныча. Охрана не разрешала никому выходить из Чёрного дома: в результате длительных и бестолковых переговоров с вашингтонской полицией Люцифер согласился выпустить только детей и женщин. Детей в здании, к сожалению, не оказалось, а женщины выходить наотрез отказались. Они закутались в чёрные арабские одежды так, что были видны только глаза, обвешали себя бомбами и гранатами, которые нашлись у Бен Ладена и террориста Шайтана Шалдыкова, и объявили себя смертницами-камикадзе.
В Чёрном доме поднялся переполох, приглашённые на инаугурацию Верамо гости поняли, что оказались заложниками собственной глупости и наивности. Они потребовали у террористов Бен Ладена «пепси-колы», а, напившись до одури, попросились в сортир. Некоторые пили продвинутое «Клинское» пиво и от этого их желание посетить сортир удвоилось. Террористы Бен Ладена, незаметно сменившие президентских охранников, велели всем занять места согласно купленным билетам, и выдвинули своё главное, козырное требование: прекращение в Самодурии Басурманском войны!
«Всё смешалось в доме Облонских»... Никто не понимал, что происходит. Вначале думали, что это составная, неотъемлемая часть инаугурации, потом предположили, что – удачная режиссёрская находка Люцифера. Потом, когда перебрали все версии, плюнули и не стали больше ничего предполагать. Все ждали штурма.
Под утро в конференц-зал стал поступать едкий, удушливый табачный дым. Это прилетевший из Самодурии вызволять Никиту Вавиловича генерал Змей Горыныч начал окуривать террористов «Беломор-каналом». Поганые заметались по Чёрному дому, вяло отстреливаясь, падая в муках то тут, то там. Вместе с ними корчились и отравленные, задыхающиеся заложники.
Люцифер, поняв, что дальнейшее проведение инаугурации – бессмысленно и небезопасно, шепнул что-то на ухо демону Чертило и встал с кресла. Тут же у ног его, как по мановению волшебной палочки, разверзся пол и появился широкий, круто уходящий вглубь земли туннель с мраморными ступенями. Люцифер, опираясь левой рукой о перила, шагнул на ступеньку и, кряхтя, начал спускаться вниз. За ним последовала вся его свита, включая президента Верамо с графиней Феличиане, Богатырёва с Викой и всех остальных, кто ещё держался на ногах и не был отравлен газом. Последним, как заправский сапёр, покидал Чёрный дом демон Чертило: он разматывал длинный бикфордов шнур, тянувшийся от тротилового заряда огромной мощности, заложенного в центре конференц-зала, под одной из несущих конструкций. В зубах у демона лихо дымила толстая гаванская сигара, похожая на коричневую камышину.
Протянув шнур, Чертило поднёс его конец к горящему угольку сигары, поджёг, бросил на пол и юркнул поспешно в подземелье.
Через время на верху громыхнуло, как будто разразилась ядерная война, земля закачалась и за малым не сошла с орбиты, но чудом устояла.
Так сбылось великое библейское пророчество апокалипсиса: начался вселенский Армагеддон!..
2000 – 2002
К О Н Е Ц