Тихий августовский вечер. На небе уже показался золотистый молодой месяц. На улице становилось свежо, можно было открыть окно и отдохнуть от изнурительной жары.
Поручик Корвин-Вороновский сидел за невысоким письменным столом и курил трубку. Его карие глаза смотрели в распахнутое окно. Завтра, 31 августа 1919 года, поручику предстоял решительный бой. Бой за его родной город, Киев. И он ещё не получил письма от Татьяны.
Неужели она всё забыла? Цветущие белые каштаны и прогулки по Андреевскому спуску? А букет красных роз по случаю окончания ею Высших женских курсов имени св. Ольги? А страстные поцелуи под звёздным киевским небом? Их первый поход в театр на «Ромео и Джульетту»? Вдруг она уже клянётся в любви какому-нибудь комиссару или петлюровцу, как клялась когда-то ему? Да, наверное, ей всё равно.
А поручик никогда не забудет, как она, будучи ещё курсисткой, очаровала его своим звонким смехом…
Интересно, что сейчас делается в городе? Говорят, на стенах домов жители пишут: «Бей Петлюру», «Наступают банды красные», «Союзники сволочи».
О союзниках, между тем, действительно ходили противоречивые слухи. Американцы вообще не собирались оказывать помощь добровольцам, судя по их ответам Колчаку.
В комнату зашёл капитан Голенищев. Его зелёные глаза сияли. Он был явно в хорошем настроении. В чём же дело?
Поручик спросил:
- Ваше высокоблагородие, что за радость накануне боя?
- Наконец-то моя невеста ответила мне, Ваше благородие. Она сейчас в Антоновке, вернётся в Орёл, только если удастся освободить его от большевиков, она боится происходящих в городе беспорядков – убийств, грабежей…
Всем пишут жёны и невесты, вот и капитану пришло письмо... А Корвин-Вороновский подумал, сколь обманчив был искренний взгляд синих глаз Татьяны… Ей определённо надо было стать актрисой, а не учительницей, как она и говорила в шутку. Поручик снова затянулся и спросил:
- Может быть, перед боем стоит выпить?
- Нет. Это из-за Татьяны?
- Да. Она до сих пор молчит.
- Неудивительно. Война. Письма могут просто не доходить, или она может быть где-нибудь в глуши.
- Нет. Она оставалась в Киеве. Определённо, она меня забыла. Ну что ж, прав был Шекспир – «Frailty, thy name is woman!». Довольно. Завтра бой, а я всё о Татьяне.
- Точно. А всё-таки Вы правы, немного выпить можно.
Поручик достал красное вино и два бокала из шкафа и налил себе и капитану.
- За успешные бои!
- И за спасение народа!
Спасение народа… «Из Румынии походом Шёл Дроздовский славный полк»… Нелёгким выдался прошлогодний поход из Ясс… Когда всё вокруг горело, стреляло, взрывалось. И отступать было нельзя: долг.
Поручик решил проверить, что делают солдаты, расквартировавшиеся в доме поблизости. Надо выяснить их боеготовность, и перед решающим наступлением они должны раньше лечь спать. С этими мыслями Корвин-Вороновский надел китель и вышел на улицу…
Дверь открылась. На пороге стояла белокурая девушка небольшого роста в мундире ВСЮР. Это была Татьяна.
- Таня, как ты сюда попала?
- Я уже давно в Добровольческой армии, записалась после твоего отъезда в Корниловский полк.
- Так вот почему ты не писала мне.
- Да. Знаешь, я чувствовала, что мы встретимся. Я специально попросила перевести меня к тебе, когда выяснилось, что ты здесь.
- Эх, знал бы я, что ты пойдёшь за мной, – сказал бы твоим родным следить за тобой и никуда не отпускать.
- Поздно, - лукаво улыбнулась Татьяна.
- Завтра наступление. Я боюсь за тебя.
- Всё будет хорошо. Если мы встретились, значит, победим. Поверь.
- Теперь я точно знаю, что могу тебе верить, милая, - и поручик поцеловал невесту.
* "О женщины, вам имя вероломство". Пер. Б. Пастернака.