Ну, не ожидали коровы такого подвоха со стороны Коммунистической партии. Но партия не дремала, денно и ночно заботясь о простом народе. Коровы жевали сено, отмахивались хвостами от мух и слепней, вели свою размеренную коровью жизнь, иногда отдаваясь местному быку по имени Каламбур. Бык понятия не имел, что означает его имя, но на него откликался мычанием.
* * *
Он не употреблял бранных слов. Мама в детстве внушила ему: «Если будешь плохие слова употреблят, на лбу писька вырастет». Этой «письки» Протасов боялся до полусмерти. Он часто просыпался ночью и щупал свой лоб – а не выросла ли она – он днем подумал про плохое.
Интеллигентность его граничила с глупостью, но он ни разу не поступился принципами: никого не оскорблять, никогда не повышать голоса, о брани и речи быть не могло. Таким знали своего директора работники и работницы проектно - конструкторско – технологического института, в простонародье – ПКТИ. Но тут вмешалась партия - грянула ПЕРЕСТРОЙКА. Коммунистическая партия Советского Союза еще была в силе, хотя уже не в той. И вот «не та» сила собрала в Центральном комитете совещание по техническому прогрессу – чтобы окончательно осчастливить народ, надо было сделать технический рывок. Обозвали этот рывок - УСКОРЕНИЕ.
Вернувшись, после совещания в ЦК, Протасов настолько уверовал в ПРЕДНАЧЕРТАНИЯ, что у него даже походка и осанка изменились: он стал ходить, гордо выпятив подбородок и свысока поглядывая на окружающих. Сослуживцы диву давались этим переменам в поведении шефа и ожидали чего - то необычного. И необычное грянуло:
- Товарищи, - начал заседание технического совета директор, - сразу хочу сказать, совещание в ЦК открывает грандиозные перспективы в техническом прогрессе, - директор гордо вскинул голову, - надо поворачивать на марше, товарищи. Меня само первое лицо прямо предупредило, что, если мы не повернем на марше, то мне оторвут, товарищи,- Протасов сделал затяжную паузу, обвел горящим взглядом аудиторию и выдохнул, - яйца. Оторвут , товарищи, яйца – повторил с гордостью шеф и указал жестом и взглядом на эту часть своего организма.
Неожиданно для Протасова, члены технического совета зааплодировали. Захлопал и несколько удивленный аплодисментами директор.
Секретарша, ведущая протокол совещания, ойкнула и опустила голову на руки – ей стало плохо. Как она потом призналась, она представила горячо любимого шефа без яиц и отключилась. Секретаршу увели, совещание продолжалось – всем нетерпелось повернуть на марше.
Нам, товарищи, предстоит в кратчайшие сроки изготовить и смонтировать давно нами спроектированную систему «Каскад», - начал доклад директор. - Назначение системы: доставка коровы к доильному аппарату Попросту говоря, не доярка тащит доильный аппарат к корове, а корова сама приводится в движение и прибывает к месту дойки в строго рассчитанное время. Перед вами схема движения, - он указал указкой на плакат, - вот корова, к рогу ее прикрепляется цепь, второй конец которой закрепляется на вот этом штыре напольного конвейера. Конвейер с тактом, равным по времени продолжительности дойки одной коровы. В конце конвейера доильный аппарат, связанный трубопроводом с молокоперерабатывающим заводом. Первая корова отдоилась, срабатывает реле времени, конвейер начинает движение и подтягивает к месту дойки следующую Буренку. Посредством трубопровода, молоко транспортируется на переработку на молокозавод. Вопросы есть?
- А выдержит этаво экономика? –поднялся главный экономист. – Она этаво может и не выдержать
- Чтобы экономика «этаво», - передразнил экономиста Протасов, - выдержала, существуете вы, ядрена мать. – Такого Протасов от себя не ожидал и вспотел.
- Вот я и предлагаю, - главный экономист сделал паузу, - предлагаю, заменить цепь веревкой. Налыгач называется. Это даст солидную экономику.
- Заменить цепь веревкой невозможно – не допускают технические условия. Я бы конечно мог, скрепя сердцем, согласиться на подобную замену, но зачем нам ломаться в открытую дверь – цепей у нас достаточно, это не дефицит.
Приняли решение: стать на трудовую вахту в честь Великого Октября. И стали. Работы велись круглосуточно. И вот, наступила последняя ночь перед торжественной сдачей. Протасов спать не мог и, послав жену на то, что у него могло вырасти на лбу, ночью отправился на объект- коровник. Директор вошел в коровник и остолбенел: в навозной жиже там и сям валялись передовики производства и даже ударники коммунистического труда. Мычать могли только коровы, остальные лыка не вязали. К директору подскочил, неизвестно откуда взявшийся бригадир и начал докладывать:
- Товарищ первый секретарь обкома, вверенная мне для монтажа система «Каскад» к сдаче…
- Ты что, охренел? – заорал директор, - Что здесь происходит?
- А, - узнал директора бригадир, - готовы к сдаче.
- А это что? – Протасов кивком указал на лежащих в навозе людей.
- Это? Это отметили окончание работ. Остатки клея БФ выпили, устали и поотключались.
- Давай, поднимай людей, порядок наведите.
* * *
К десяти утра начало съезжаться начальство и гости. Подъехал специально нанятый в воинской части оркестр. Подъехавшее руководство области и города источало аромат хорошего парфюма и дорогих сигарет. Руководство, поднимаясь на специально выстроенную трибуну, покровительственно , но доброжелательно , поглядывало на коров, прикрепленных цепями за рога к штырям напольного конвейера, на приодетых в честь события доярок. Наконец, после речей и исполнения Гимна, Протасов дал команду:
К пуску системы Каскад приступить! Оркестр грянул туш. Передовая доярка под барабанный бой направилась к доильному аппарату и подключила его к вымени стоящей первой и тоскливо мычащей коровы Передовая доярка включила аппарат и по прозрачным трубам, окрашивая их снежно – белым цветом, пошло Родине БОЛЬШОЕ, как выразился первый секретарь обкома, БОЛЬШОЕ МОЛОКО. Присутствующие приветствовали это молоко громом аплодисментов. Оркестр заиграл «Марш Черномора», ничего не подозревающие коровы мычали не в такт музыке. Но как только первая корова отдоилась, сработало реле времени – автоматически включился привод и конвейер, двинувшись, потащил за собой всех шестьдесят парнокопытных. Стадо от неожиданности чуть ли не бегом поспешило вдоль конвейера и вторая корова отдоилась. Восторгу сдатчиков и приемщиков не было предела. Протасов сиял. Первый секретарь обкома обнял его и чуть не удавил в своих партийных объятиях. Но тут вновь сработало реле времени, включился конвейер. Но все, как одна, коровы уперлись, что называется «рогом» и не сдвинулись ни на сантиметр.. Они упирались не только рогом, но и всеми четырьмя конечностями.. Конвейер завизжал и остановился. Коровы приветствовали это дружным мычанием. Дежурный электрик вновь включил привод, но коровы стояли на своем – не давали сдвинуться конвейеру, упираясь рогами и копытами.
- Поможем коровкам, товарищи, - Протасов подбежал к ближней доильному аппарату корове и начал толкать ее в зад, предварительно сняв с рога цепь. Корова отбивалась хвостом, но двигалась в нужном направлении. Когда Протасов подогнал ее к доильному аппарату, он вернул цепь на место. Доярка подключила корову к аппарату. Оркестр неожиданно грянул «Прощание славянки». Коровы взревели и кинулись вперед. Вновь пошло БОЛЬШОЕ МОЛОКО.
- Ни хера, привыкнут, - подумал Протасов. Видимо, от грохота музыки с «его» коровой случилась медвежья болезнь, она окатила директора содержимым своего кишечника и ее увели вслед за двумя Буренками, отдоившимися первыми.