Михалыч проснулся посреди ночи. Какой день снится один и тот же сон, но никак не удаётся досмотреть … И сон ли это? Возможно ли такое: каждую ночь, как по заказу, одушевлялись «предметы», с которыми в обычной жизни поговорить никакой возможности. А тут на тебе: с глазу на глаз и на какие темы!
Поначалу струхнул малость, потом успокоился, хотя какое там «успокоился», привык кое-как. А куда деваться? - и незаметно втянулся во что-то такое и неизвестно с кем? Но чувствовал себя «не в своей тарелке». Ничего подобного отродясь не испытывал, и испытывал ли кто раньше? - до него. Происходящее казалось настолько правдоподобным, что он окончательно запутался и сбился с толку.
«Голова кругом - что на этот раз?». Прислушался: ничего необычного. Опёрся на локоть, приподнялся над подушкой и выглянул через открытую балконную дверь наружу; попытался отыскать на ночном небосводе луну. Но луны на привычном месте не оказалось.
«Началось. Куда она запропастилась?». Облака так высоко, что за звёзды цепляются: на чёрном бархате прозрачно бледным отсвечивают.
«Её подсветка, а самой не видать. В том месте, где должна быть луна – пусто: ни облаков - будто расступились - ни её родимой. Дела! А может я того: сплю? – точно, я сплю! - а во сне и не то привидится. «Так я итак сплю»! Утром понимаю, что по всей ночи «гусей над рекой гоняю» … ох и гоняю. Он пятернёй надавил на лысеющий череп: «Прочная конструкция». Однако в районе «родничка» и над переносицей палец еле заметно погрузился в мягкие ямки-углубления. «Открыты каналы! А во лбу видать третий глаз проклёвывается. К «психушке» примета – как пить дать – к ней!». Переместился ниже - поскрёб волосатую грудь … переместился … - «не сплю, - Факт!».
Он откинул пуховое одеяло, нехотя сполз с уютного дивана, нервно зевнул, накинул махровый халат и осторожно вышел на балкон.
Метрах в двадцати, внизу, прозрачно бледным отблёскивала река. То тут, то там слышны всплески – плавилась рыбёшка: скрипели плавники, хвосты, свистели жабры. «На то и щука, чтоб карась не дремал, - мелькнуло, - у них не покемаришь: слопают за милую душу - глазом моргнуть - не моргнёшь. Вот порядки - каждую секунду оглядывайся, под корягой хоронись, лети, сломя голову - и не факт, что в другую пасть не угодишь. Кошмар, а не стихия!
Спросонья, в камышах, чуть левее от мостка, крякнула утка. «Какой год в одном и том же месте гнездится и выводок на крыло ставит. Доверяет! - и мне приятно».
Невдалеке - с высоты - запоздалой очередью свалился в реку вальдшнеп. Тёплый сухой воздух из ельника душно толкнул в лицо, а через мгновение, окунувшись в реку, прохладным ветерком юркнул под полы халата. «Ооо … хорошооо!» - распахнув халат, вдохнул полной грудью, сокрушаясь и оправдываясь: «Что за жизнь у этих карасей с пескарями - некому завидовать - ни поговорить по душам, не расслабиться: бегут, бегут, прячутся, снова бегут … Зато в форме!». Подумав, усмехнулся: «А тут ещё Михалыч с другом своим, Серёгой, разные приманки из американских каталогов навыписывали. «Воблеры» называются». Вспомнил Серёгин сон с «червяком» … - передёрнул плечами, поёжился. «Странное дело, мы с Серым самым невероятным образом попадаем к друг другу во сны. Просыпаемся в своих квартирах, а подробности хоть под копирку. Мистика! Или? … Нет, только не это: с алкоголем давно завязали. От избытка свежего воздуха, от единения с матушкой природой, от задушевной философии у костерка под стаканчик другой для вдохновения – это да! – это не воспрещается! Кто там разберёт: какие «каналы» открываются на зорьках да под звёздами.
Тут другое! – но что? Ночь тёплая – чего меня так потряхивает? Нервы? Что-то неладное со мной: отклоняюсь от нормы, от принятых стандартов. И Луна? - куда она испарилась?».
И тут он услышал шепот. Так шепчет гром, предупреждая всё живое о приближающейся грозе. Так стонет Земля - стонет по разным причинам. Мы в ужасе цепенеем от этого стона, успеваем осознать, мы маленькие и никогда не станем большими. Потому что не станем ...
Потом - после грозы - спешим забыть свои страхи. Болтаем о всякой чепухе - делаем вид, что мы (НЕ) маленькие. Обманываем себя: мол, показалось, не было никакого шепота. Боимся вспоминать - помнить боимся - но помним каждую мелочь в каждую секунду.
Михалыч обернулся и застыл в ледышку. Такие картины разве что в бреду … у Спилберга ещё - (ещё с похмелья). Но он - «ни-ни»! С Серёгой в прошлом году «по рукам» - решили: только у костерка за душевным разговором и только свою "доморощенную" - по чуть-чуть - для куража.
«Да вот же она,- Луна-то! Но почему на другом краю неба? Сидит на мягком уютно. Красивая: слегка бледная, в голубом платье, на ногах серебряные туфельки. Руки тонкие, пальцы изящные - брильянтовые бусы перебирает. На безымянном колечко сверкает, а в нём звездочка поблёскивает,- живая!
А напротив - «неужто»? - Так и есть: она – матушка Земля! И тоже: красивая, тонкая, лёгкая. Платье прозрачное, изумрудного цвета, ноги в кружевных лопаточках, тысячи косичек ручейками и венок ромашковый на головке светится, глаза синие - добрые. И вся она такая … такая … на любовь похожая. Самая желанная, единственная, неповторимая!».
Михалыч даже засмущался - отступил вглубь комнаты, прикрылся занавеской и с удивлением: «Вы? Вот так раз! - … непривычно вас вместе созерцать. Днём-то кажется, что сон мой - кошмар чистой воды, вспоминать тошно. Боюсь его – ночи не дождусь, - досмотреть, - понять пытаюсь». Он внимательней осмотрел небосвод. «Так и есть, теперь и ковшик запропастился. Ага, - вон и он! И тоже с противоположной стороны, будто в зеркале отражается, и ручка торчит не под правую, а левую руку. Ну, дела!
«Дамы» переглянулись. Луна не сказала, – пропела:
- Всё может быть, дорогой Михалыч. Ты фильм «Матрица» помнишь?
Михалыч наморщил лоб:
- Припоминаю сюжет. Там роботы … у них искусственный интеллект развился куда, как круче человеческого. Догадались, что планету надо спасать от человека. Рвёт он её родимую на куски. Так себя ведёт, будто у него в запасе ни один десяток таких планет. Всё живое под корень. Сообразили, что катастрофа вот-вот грянет, не миновать её Земле на этот раз. Фантастика фантастикой, а подумать, – так и есть! «Картина маслом» как говорит известный персонаж. Я имею в виду отношение наше ко всему, что окружает нас на Земле нашей.
Земля внимательно слушала, с интересом разглядывая человека.
- Это и есть твой Михалыч?
Луна кивнула:
- Да это он. Хороший человек, добрый, бесхитростный, к деньгам равнодушный и с понятием, что - заметь - немаловажно. Вот я и подумала: а не пригласить ли его на «настоящую» планету - к тебе - погостить. Туда, где ветер, как песня, где вода мёдом пахнет, а кувшинки росой плачут.
Земля улыбнулась:
- Что скажешь, Михалыч? Готов рискнуть? Не испугаешься? Хочешь почувствовать: какого это - одновременно - и соринкой-песчинкой, и ответственным за всё на свете? Мир так устроен: ты можешь быть - и пылью придорожной, - и пыльцой животворящей. Решать тебе - кто ты на самом деле? Все попытки используй и не по одному разу.
Такие правила себе навыдумывали - «правдой жизни» нарекли - по другим не умеете, не хотите - учиться не желаете, боитесь по другому.
Сердце остановилось. Через пару минут кое-как сдвинулось с места, и неуклюже кувыркаясь за грудиной - с перепугу – забилось, с другой стороны. «За ковшом покатилось - опять мелькнуло - дождался приглашения. А ведь я подозревал – не напрасно я вокруг этого сна - закончится «сватовство женитьбой». Вот и сосватали без приданного. Аааа, чем чёрт ... – поживу «в законном»! На небеса приглашают - тут надо крепко подумать. Погодить бы с небесами».
Он медлил с ответом, прикидывая все «за» и «против», наконец, волнуясь:
- Я готов, дорогие дамы! За вами? Да хоть на край света! С такими красавицами я и за край шагну, не оглядываясь. Только очень прошу Вас, ответьте: есть ли люди на вашей планете? Или я один, как сыч, буду выть там от счастья?
Если предположить, что Михалыч ничего такого не предвидел, было бы нечестно. Предвидел, надеялся - ждать устал - сомневаться начал, грустить. Оттого грустить, что жизнь перевалила на вторую половину, а он так и не понял главного: «Ради чего всё это?», «Кто он?», «Зачем он?». Не ради же статистики? И где же «Оно»? Почему прячется от него? Представлял ...
- «Оно»? - Как его узнать?
- «Оно» на счастье похожее - от любви не отличить - одно лицо!
И вот, пожалуйста: ночь, шепот, две женщины (одна другой краше) и такой разговор. Скажи кому – на смех поднимут. А я дождался - выходит не напрасно всё.
Луна:
- Людей там нет – точно! Всё есть: птицы, звери … бабочки, цветы, деревья … реки … всё-всё … людей нет … жаворонки есть! Ты не психуй: оглядись, подумай хорошенько, сравни реальность с действительностью. Не психуй только. Ты как, Михалыч? Ощущения? Мы же понимаем: эта новость - шок для тебя?
Михалыч в усы: «Боятся, что с «катушек» того - слечу раньше времени» …
А вслух:
- У меня в голове одни крючки вопросительные. Попробую об ощущениях. Не версия – догадка скорей, попробую.
- Смелей, Михалыч! - это уже Земля, подбадривает.
Михалыч натянул на озябшие ноги шерстяные носки, связанные ещё тёщей. Всё время он их: то одевал, то снимал с одной руки на другую. Плотней запахнул халат, потуже поясок. Китайское бельё «Дружба», времён социализма, согревало продрогшее тело. Глубоко вдохнул посвежевший речной воздух - задержал в лёгких - медленно выдохнул. Несколько раз втянул носом и выпустил через рот. Успокоился … и принялся рассуждать вслух. Чем дольше он говорил, тем мрачней становился.
- Что же получается; вся моя жизнь – это сплошная иллюзия? И свои полста с гаком я истратил только на то, чтобы поучаствовать в вашем - я извиняюсь - эксперименте? Жутковато от таких открытий - до слёз обидно.
Луна заговорила на правах старой знакомой:
- Дорогой Михалыч, мы с тобой знакомы ни один год. Давай без «охов» и «ахов». Ты и сам ни раз сокрушался: где, мол, взять такую силу, чтоб остановить человека? - удержать от падения духовного, спасти от разложения морального. И если призадуматься и признаться честно: ты не сможешь не согласиться со своевременностью принятых нами мер предосторожности. Мы старались - и для вас в том числе: для тех, кто придёт за вами; для тех, кто придёт за ними. Мы - одна семья! Мы с подругой Землёй – женщины! - мы не можем жить без любви. Нас надо любить, дорогой Михалыч. Любить! Без любви мы обречены. С Божьего благословения мы решились на этот шаг. Галактический разум предложил такой вариант защиты. Поначалу мы сомневались, что он приживётся. На деле оказалось – стопроцентное попадание! НО!
Было не просто, поверь. Мы создали искусственную планету, на ней действительно всё, от начала и до конца, - иллюзия! Человека незаметно, в одну ночь, переместили на «двойника» Земли. Здесь мы в спокойной обстановке – ни за «что» не тревожась - наблюдаем за вами: изучаем, пытаемся понять, учимся предсказывать - контролировать вас. Пытаемся привить любовь ко всему сущему, - уважение к Бесконечно-Великому, - учим жить в согласии с самими собой.
К сожалению эксперимент подтвердил наши опасения. Человек слаб, он несовершенен,- завистлив, безжалостен, недальновиден. В большинстве своём - необучаем: не годится к созиданию, не стремится к совершенству. Лень, тяга к комфорту, равнодушие, зависть, посредственность сковали волю, пленили разум. Что-то в этом роде мы ожидали. Неожиданным оказалось другое: «двойник Земли» ожил! Он способен на чувства: он любит, страдает … чувствует боль, и он взывает о помощи.
Что посоветуешь, Михалыч? Как нам поступить? Создать ещё одну планету, для человека? Третью? Или пойти на крайние мены: избавиться от человека раз и навсегда? А я тебя разочарую. НЕ получится!
«Галактический Разум» создал (био) роботов, наделил их искусственным интеллектом, поместил к людям, на «двойника». И что ты думаешь? Через короткое время их, роботов, невозможно было отличить от человека. Человек оказался сокрушительной машиной. Он мутирует: приспосабливается к любой среде обитания, придумывает немыслимые способы перерождения. Он неистребим! Как ты любишь выражаться: «картина маслом».
Поэтому эксперимент с искусственным интеллектом и «двойником» планеты Земля оказался устремлённым в никуда … - в бесконечность.
Человек, как выяснилось в ходе эксперимента, не в состоянии справиться со своими пороками. Пороки поглотили его, переродились вместе с ним, стали его сутью. Пороки мотивируют человека на создание новых пороков, доводят до исступления, до безумия, до полной потери реальности, до её отторжения и ухода (заметь) - в «иллюзию» - туда, где живут монстры, «двойники» планет, а с недавних пор и люди.
Михалыч:
- И где же выход? Мы опоздали? Планетарная катастрофа у порога? Мы все слышим её шепот. Делаем вид, что нас не касается. И понимаем - она близка - её не миновать. Мы не «крайние» - мы «последние». Потом забвение - не райские сады - раскалённая сковорода и черт с кочергой.
Луна:
- Да ты не паникуй раньше времени – продолжай лучше рассуждать. Нам интересно послушать тебя - понять, оценить твое видение проблемы в целом. Мы ведь на равных с тобой. Потому и позвали, что ты к природе трепетно относишься. И сердце у тебя живое, и кровью оно исходит от переживаний. Так что, продолжай излагать свою версию, - догадку ли,- как ты выразился. Одним нам не справиться, такая вот у нас проблема.
Михалыч прикурил было «беломорину», но спохватился и затушил. «А ведь они не шутят, им помощь нужна».
- Хорошо, пойдём дальше. Выходит, мы участники игры под названием: «Мне показалось я живу». Тогда понятно, почему человека терпит матушка Земля (или «двойник» Земли). Потому и терпит, что её нет! Нет ничего: нет городов, деревень, стран, самолётов, машин, электричества, денег, долгов, кредитов, процентов … нет нефти, газа, президентов, корпораций, мафии, элиты, нищих, богатых. Хотя нет, - это как раз есть! Компьютерная игра галактического масштаба! «Мы - есть и нас – нет»! А ведь это сильный ход: придумать такую игру для человека. И не надо переживать за экологию - за «Красную книгу», к примеру. Не стоит убиваться за человека: за его разум, душу, сердце, помыслы, мечты, планы. Зачем переживать за человека, которого нет? А вдруг люди узнают, что их нет?
- А что изменится? - усмехнулась Земля – человеческая жизнь похожа на падающую звезду: миг – и она сгорела! Но даже этот факт не удержит человека от безумных поступков – он с только ему присущим исступлением укорачивает её ежечасно, ежесекундно и повсеместно. Человек так увлёкся нашей «игрой», так втянулся в процесс материального обогащения, что совсем забыл о скоротечности жизни, о том, что был задуман для других целей.
Михалыч погрустнел:
- Я помню, - для любви, - для любви к ближнему. Я так понимаю, у «игры» печальный конец. Если так, то с вашей стороны, дорогие дамы, посвятить меня в вашу «тайну» – недопустимая жестокость. Успокаивает одно: надеюсь, это только сон - кошмарный сон! Я не должен всё это видеть, слышать, участвовать в этом! И разговора этого не должно было быть в принципе! И что мне после этого: руки на себя наложить; с балкона в реку сигануть? Это ж кому сказать: «Тебя нет и в помине не было». Сейчас бы стакан «Махиты» в самый раз. Вечером поставлю бутылку у дивана иначе свихнусь. Такие новости да на трезвую голову. По мне точно «психушка» плачет. С «Махитой» какое-то время посопротивляюсь … - продержусь, пофилософствую, так сказать. «Игра» – растудыть твою … эх, не запить бы с горя …
Завтра с Серёгой на рыбалку собрались - там и обсудим, как нам дальше быть?
А интересно поглядеть, как там, на «реальной» планете Земля, жизнь протекает? Порыбачить бы на берегу «натуральной» реки. Наша-то оказалась сплошной иллюзией. И хариус, и ленок, и щука, и окунь – тоже иллюзия? Лесу вот только китайскую ленок рвёт почём зря, как нитку гнилую. Хрен их разберёт этих рыб – в «игре» они или сами по себе плавают?
Михалыч вспомнил, что в тумбочке за книжками пол бутылки «Махиты» припрятано - «НЗ» - на всякий пожарный. Нащупал в темноте бутылку, из стакана выплеснул на куст смородины остатки холодного чая, отвинтил пробку и налил до краёв золотистого напитка. Прищурился, предвкушая аромат букета, и маленькими глоточками отправил «живительную влагу» прямо к сердцу. Тепло разлилось по жилам, напряжение отпустило, сердце расправило крылья и нацелилось к звёздам. Михалыч пригладил усы и рассудил так: «Женщины они и есть женщины - такое насочиняют, такое:
- Вот, к примеру, «Махита» настоящая?
Отвечаю: натуральный продукт!
- Река настоящая?
И река настоящая, потому что хариус в мутной воде не водится!
- Серёга, друг мой, настоящий?
Сто процентов, Серёга настоящий и жена его, Танюха, - тоже настоящая.
Всё остальное пусть будет – и-ллю-зи-я»!
Над рекой просвистела стайка чирков. Сделала круг и плюхнулась под самый балкон. «Хитрецы – знают, что я с охотой завязал».
- Чирки настоящие?
Крякают, значит настоящие!
«Уважаю я Галактический разум - хорошую игру придумал - с клёвом бы только не того, не напутал чего. Неделю к рыбалке готовились. Обидно будет, если сбой какой обнаружится. Хотя у него, у разума, вряд ли.
А женщины … - ты их хоть на небосвод помести, хоть на Землю, хоть в иллюзию. У них любовь завсегда на первом месте. Смех с ними и грех. Надо же - тут катастрофа планетарная, а они, смотри-ка, на ромашке: «любит - не любит». Сыплются лепестки с неба, будто листопад. Реку, всю как есть, засыпали.
Они правы: любить их надо - любить и заботиться о своих единственных.
Тот миг, когда звезда падает – он наш. Его достаточно, чтобы испытать. «Любви много не бывает» - я помню. А иллюзию – её в любви утопить. Пусть она в каждой клеточке, в каждом пикселе светится. Тогда и сбой в «игре» проявится, и не факт, что к катастрофе. Любовь! В ней спасение: и для нас - и для наших женщин - и для «Галактического разума», в том числе.
Михалыч приподнял стакан. Стакан на удивление оказался полным до краёв. - «Намёк понял»!
- За Вас, милые дамы! За Любовь! – но пить передумал. С удовольствием «крякнул», подмигнув повеселевшим дамам, с интересом, наблюдавшим за ним. Дамы помахали в ответ: пожелали «спокойной ночи». Потом задёрнули небосвод звёздной занавеской. На ней всё оказалось на своих местах: и ковш, и звёзды, и луна - всё в «натуральном» виде. «Ну, дела»! – рассмеялся Михалыч.
Табунок чирков с шумом сорвался с места и перелетел к противоположному берегу.
«А сон душевный – зря я так переживал. Или не сон? … - и не зря?
Что наша жизнь? - игра! – философски изрёк он. - Хорошо-то как, Господи! Я согласен на иллюзию» – прошептал Михалыч, обращаясь к небу - Вы только завтра с клёвом не напортачьте там ... - наверху»!